Читать книгу Приговор Бешеного - Виктор Доценко - Страница 5

Давно генерал Богомолов не был в таком дурном расположении духа, как сегодня. Все дело в том, что ему пришлось незаслуженно выслушать много неприятных слов от своего шефа, который, в свою очередь, оказался в таком же положении чуть ранее, будучи вызванным к Президенту…

…но все началось задолго до того, как Богомолов отправил группу Савелия для выполнения опасного задания в Чечню, но генерал и предположить не мог, что случившееся странным образом переплетется с чеченским заданием группы Савелия.

Однако давайте по порядку…

Некая группа ученых в строжайшей тайне занималась разработкой портативной ядерной бомбы. Все было организовано так, что даже близкие коллеги не знали, насколько продвинулся вперед кто-то из них. Единственным посвященным во все детали проекта был его руководитель – академик Михаил Львович Рузанский. Именно он, зная, насколько тот или иной сотрудник близок к цели, подсказывал его ближайшему сопернику ту или иную идею, чтобы тот смог вырваться вперед. В такой своеобразной гонке за лидером дело двигалось много быстрее.

Спрогнозировав для себя и начальства, что до воплощения идеи в конечное изделие остается, как минимум, еще месяца три-четыре, Рузанский, не отдыхавший несколько лет, решил поправить свое здоровье, и ему устроили месячную поездку в санаторий на Кипре. Оставив вместо себя не очень посвященного в проект своего заместителя, профессора Александра Дмитриевича Медведева, Рузанский уехал, а через неделю профессор Самохвалов, один из самых талантливых учеников академика, на которого в глубине души и ставил Рузанский, неожиданно опроверг расчеты своего учителя и закончил работу.

Валерий Бенедиктович Самохвалов сидел перед практически готовым устройством и с нежностью поглаживал его серебристые клавиши клавиатуры, с любовью нашептывая только одному ему слышимые слова. Ему так хотелось поделиться своей радостью с кем-нибудь, но он не мог: единственный человек, с кем это было возможно, его учитель, был на отдыхе, и радость пока должна была оставаться тайной даже для коллег. Это действительно было уникальным творением, умещавшимся в обыкновенном небольшом «дипломате» и несущим в себе смертоносную мощность едва ли не половины атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму.

Несмотря на небольшие габариты, это был сложный механизм, срабатывающий только при помощи компьютера, код которого знал пока только Самохвалов. Более того, чтобы ввести код программы, даже если кому-то удалось его как-то вызнать, нужно было еще активизировать систему, вставив в прорезь специальную пластиковую карту, подделать которую было практически невозможно. Без этой карты чемоданчик был никому не нужным мертвым механизмом. Все равно что автомобиль без двигателя – обыкновенная груда металла.

Самохвалов запустил аппарат, подключил его к персональному компьютеру на своем столе, вставил дискету, после чего набрал на клавиатуре код, и на экране дисплея тут же возникла надпись: «Введите ключ!» Профессор вставил в прорезь пластиковую карту, и на экране появилась надпись: «Вход разрешен». После чего Валерий Бенедиктович начал быстро набирать одному ему известные символы. На экране дисплея тут же возникла красочная картинка, на которой символы стали постепенно превращаться в некое сооружение с разнообразными коридорами, лестницами, переходами.

Несведущему человеку показалось бы, что это некая компьютерная игра. Наконец, когда многоэтажное сооружение было готово, профессор вновь набрал цифры кода, и у входа в здание появился некий компьютерный человечек, который быстро устремился по этому сооружению, не пропуская ни одного помещения, коридора или перехода, оказываясь все выше и выше, пока не очутился на последнем этаже в заветной комнате. Впервые он замер на мгновение, повернулся лицом к создателю, словно в последний момент предоставляя возможность для отмены решения, потом, выждав десять секунд, совсем как живой человек, вздохнул, сначала развел руки в стороны, а затем решительно опустил правую руку на ярко светящуюся красным светом кнопку на своем компьютерном столе.

На экране возникла новая надпись: «Цель запуска системы?» «Контрольная проверка работы системы», – набрал профессор, и все многоэтажное сооружение тут же зафосфоресцировало, а еще через мгновение разлетелось на маленькие кусочки, и во весь экран дисплея возникла надпись «БУМ!!!», которая вскоре тоже разлетелась в пыль, и появилась другая надпись: «Малышка» в отличном состоянии и готова к работе».

Идея назвать свое изобретение «Малышкой» пришла Самохвалову с того самого момента, когда он получил это задание, и назвал он ее так в честь своего будущего ребенка, которого они с женой столько лет ждали и которым она в то время была беременна.

Тяжело вздохнув, Валерий Бенедиктович перегнал на рабочую дискету все данные своего изобретения, вышел из файла, отключил компьютер, вытащил пластиковую карту-ключ, аккуратно опустил крышку чемоданчика, щелкнул замками и набрал на них шифр. Затем вытащил из персонального компьютера дискету. После чего открыл дверь мощного сейфа. Поставил в него свое смертоносное детище. В отдельный ящичек сейфа положил карту-ключ вместе с рабочей дискетой, закрыл его, потом дверку сейфа и также набрал код на нем. Продолжая счастливо улыбаться, он вышел из лаборатории, поставил дверь на сигнализацию и направился домой, предупредив при выходе охрану, что им проделаны все операции, предусмотренные инструкцией. Откуда ему было знать, что совсем скоро на его счастливом усталом лице вместо улыбки надолго воцарятся страх и печаль…

Его биография, несмотря на то что ему было уже за пятьдесят, вполне могла уместиться на одном тетрадном листочке. Получив диплом с отличием в МВТУ имени Баумана, он, совсем еще зеленый паренек из небольшого городка Свердловской области, мечтавший о работе в каком-нибудь пристойном конструкторском отделе завода, неожиданно был направлен в военную академию, на закрытый факультет. Перспективы, нарисованные ему руководством, были таковы, что он, не раздумывая ни секунды, тут же согласился, с легкостью подписав документ «о неразглашении» всего того, чем он будет заниматься. Впереди было пять лет учебы в военной академии, и он был горд этим неожиданным поворотом в своей судьбе. Учась на третьем курсе, он однажды познакомился с очень милой девушкой с пухленькими, как и она сама, губками.

Девушка училась на втором курсе Плехановского института. Поухаживав за Людмилой полтора года, Валерий понял, что совершенно не представляет дальнейшей жизни без этой девушки, и, согласно инструкции, доложил по инстанциям о своем серьезном намерении в отношении его новой знакомой. Через некоторое время начальство дало «добро», и он сделал девушке предложение, которое она с радостью приняла.

После окончания академии отличник-дипломант Самохвалов был направлен в закрытое военное конструкторское бюро, где довольно скоро защитил сначала кандидатскую, потом докторскую диссертации. Долгие годы они с женой мечтали о ребенке, но никак не выходило. К каким только специалистам Валерий не направлял свою любимую: все было тщетно.

Однако говорят, что усилия не пропадают даром: «Если долго мучиться, что-нибудь получится!» На пятидесятом году жизни, когда Самохвалов уже стал профессором, Бог наконец смилостивился над ними и одарил их очаровательным пацаном. Людмила и Валерий настолько обрадовались этому, что единогласно решили: она должна оставить работу и посвятить все свое время их любимому чаду, которого назвали в честь деда Бенедиктом.

До рождения ребенка Людмила и понятия не имела, чем же конкретно занимается ее муж. Поначалу она конечно же пыталась все выяснить, но он так неловко уходил от объяснений, что она наконец-то оставила его в покое. Не желая заставлять врать и понимая с чисто женской интуицией, что правды он не может ей сказать не по своей воле, а потому и удовлетворилась тем, что ее муж работает «инженером по компьютерам».

Однако, как бы ни скрывал Самохвалов от жены то, чем он занимается, все скрыть невозможно: то невзначай проговорится, задумавшись о своей работе, то машинально какой узел, а то и формулу черкнет на клочке бумаги, а враг, как говорится, не дремлет. Горы мусора переберет, а воспользуется оплошностью ученого. Да что там говорить, даже перемена настроения не ускользнет от пытливого взгляда наблюдателя.

Неизвестно как, но почти на самом начальном этапе работы над проектом произошла утечка информации, которая совершенно немыслимыми путями достигла ушей Мушмакаева. Властолюбивый, алчный, жестокий и совсем неглупый, он сразу сообразил, чего он может добиться, заполучив такой ядерный чемоданчик. Скрывая конечную идею по использованию этой «игрушки», Мушмакаев отобрал небольшую группу самых доверенных и толковых боевиков и поручил им любыми путями выйти на тех ученых, которые могут быть причастными к секретному проекту.

А как только обнаружатся такие ученые, не только и пальцем их не трогать, но стараться, чтобы с ними ничего не приключилось. Задача одна: следить за каждым из них, не привлекая внимания. Анализировать все увиденное, систематизировать и дожидаться того момента, когда проект будет воплощен в жизнь. Параллельно необходимо досконально изучить объект наблюдения, выявить слабые места, привычки, привязанности, пристрастия.

Наиболее повезло бывшей любовнице Мушмакаева, которую тот отдалил от себя за то, что она попыталась заикнуться о своих правах на него. Другой бы эта наглость не сошла с рук так легко, но, видимо, даже и у самых отпетых негодяев есть свои слабости, и у Мушмакаева такой слабостью, несмотря ни на что, продолжала оставаться Лилиана Зилаутдинова.

Она была стройной женщиной с хорошей фигурой, а своей весьма яркой восточной внешностью напоминала грузинскую красавицу – царицу Тамару. Несмотря на то что ей уже было сорок, никто ей не давал более тридцати лет. Она была хитра, изворотлива, неглупа, в любой момент могла быть кроткой и нежной. Ее огромные глаза всегда излучали столько любви и преданности, что любому человеку, мужчине или женщине, вскоре начинало казаться, что Лилиана просто им необходима, как воздух. И даже удивлялись: как раньше-то можно было жить без нее?

Горя желанием вернуть расположение Мушмакаева и не желая допустить ошибки, Лилиана решила действовать наверняка. Первым делом совершенно «случайно» на улице познакомилась с супругой Самохвалова Людмилой. Наговорив кучу комплиментов ее сынишке, она мгновенно очаровала ее и была приглашена в гости как самая близкая подруга, а через несколько дней представлена и хозяину дома. Сначала, когда Валерий Бенедиктович услышал о случайном знакомстве жены, он насторожился, но, когда увидел Лилиану, которая то и дело «застенчиво», как ему казалось, опускала свои огромные глаза, успокоился и даже не стал скрывать свою симпатию к ней. Вскоре она настолько обаяла эту семью, что они всерьез начинали скучать, когда она не появлялась в их доме больше двух дней.

В тот день, когда Валерий Бенедиктович поставил последнюю точку в работе над своим детищем, он вернулся домой несколько раньше обычного, а на лице было столько сияния, что не заметить этого мог бы только слепой.

– У тебя такая счастливая улыбка на лице, словно тебе дали Нобелевскую премию, – с улыбкой заметила Людмила, принимая у него пальто.

– Почти, – загадочно кивнул Самохвалов и хитро подмигнул.

– У моего бывшего мужа такие глаза были всегда, когда он ставил последнюю точку под какой-нибудь огромной статьей. – Лилиана отметила реакцию Валерия Бенедиктовича и тут же добавила: – Он был журналистом.

Ее глаза выразительно погрустнели.

– Был? – участливо переспросил он.

– Да, он в Чечне погиб… – Лилиана картинно тяжело вздохнула. – Давайте не будем думать и вспоминать о грустном в такой счастливый день для вас. Это нужно отметить.

– Господи! Ничего не понимаю! – удивленно пожала плечами Людмила. – О чем вы говорите?

– Как, разве ты не поняла, что сказал Валерий? – улыбнулась Лилиана и торопливо проговорила то, чего он не говорил: – Твой муж наконец-то закончил свою работу! От души поздравляю вас! – Она вдруг чмокнула его в щеку: специально, чтобы отвлечь ученого от возникшего в его голове подозрения. – Не грех и выпить по такому случаю!

– Это правда, милый? – улыбнулась Людмила.

– Правда, – вынужденно ответил он и тяжело вздохнул.

– Ура! – закричала Людмила и бросилась на шею мужу. – Поздравляю, милый!

– Спасибо, дорогая! – У него даже повлажнели глаза: он совсем не ожидал таких восторгов и не был к ним готов. – Давайте на стол накрывать, что ли? – смущенно предложил хозяин дома.

В эту же ночь Мушмакаеву стало известно о завершении работ над секретным проектом.

– Немедленно приступай к операции! – не раздумывая ни секунды, приказал Мушмакаев.

– И это все? – обиженно заметила Лилиана.

– Награду получишь, когда «игрушка» окажется в моих руках! – поставил точку Мушмакаев.

– Считай, милый, что она уже в твоих руках! – радостно воскликнула она. – Если для этого нужно будет вырезать пол-Москвы, я сделаю это, – мстительно добавила красавица.

На следующий день, когда профессор работал над отчетом в своей лаборатории, раздался телефонный звонок, и он услышал рыдающий голос Людмилы.

– Что случилось, родная? – насторожился Самохвалов.

– По телефону не могу, – сквозь рыдания выдавила жена, – приезжай скорее, пожалуйста, домой!

За все годы их совместной жизни Людмила ни разу не позволила себе экстренно вызвать мужа с работы. Был даже один случай, когда она оказалась в больнице, куда отвезла ее «скорая помощь» с сердечным приступом, а он узнал об этом, только придя домой и прочитав ее записку, оставленную на кухонном столе. Тогда он был сильно обижен на жену и вырвал у нее обещание никогда больше так не поступать.

Понимая, что случилось нечто ужасное, профессор накинул пальто, взглянул на сейф, который сегодня не открывал, и бросился к выходу.

От волнения он долго не мог попасть ключом в замок, и дверь открыла Людмила. Сквозь душащие ее слезы она выдавила:

– Беню похитили!

– Что?! – воскликнул он, не веря в абсурдность услышанного им события.

– Беню похитили! – тупо повторила она.

– Как это случилось? – Осознав реальность, он мгновенно взял себя в руки, понимая, что слезы и рыдания ни к чему не приведут. – Откуда ты знаешь, что похитили? Когда это произошло?

Немного успокоившись, Людмила поведала о том, что случилось. В двенадцать часов дня она, по обыкновению, собирала сынишку, чтобы пойти гулять. В этот момент пришла Лилиана и предложила взять Беню и подождать Людмилу на улице, пока она не оденется. Поблагодарив ее, она вручила сынишку подруге и стала спокойно одеваться. Минут через пятнадцать она вышла из дому, но их во дворе не оказалось. Подумав, что они решили пойти сразу в сквер, Людмила направилась туда, но их и там не было.

Ощутив внутреннее беспокойство, она стала обегать все ближайшие дворы, улицы и переулки, но поиски оказались тщетными. Тогда Людмила вернулась домой, в надежде, что, каким-то чудом разминувшись с ней, Лилиана и Беня давно вернулись и ожидают ее перед дверью, но и этой надежде не суждено было сбыться. Тогда она уже решила позвонить в милицию, когда неожиданно раздался звонок и незнакомый мужской голос с угрозой сказал, что ребенок с Лилианой похищены и если она со своим мужем будут вести себя благоразумно, следуя их инструкциям, то и с ребенком и с женщиной ничего не случится.

– Он объяснил, что означает «благоразумно»? – спросил профессор.

– Во-первых, мы ни в коем случае не должны обращаться в милицию или в другие органы, а также рассказывать о похищении своим знакомым и родственникам. Я должна позвонить тебе на работу и вызвать домой, ничего не объясняя по телефону. После чего он приказал нам обоим ждать его звонка. – Людмила вновь всхлипнула.

– А ты уверена, что Беня и Лилиана еще живые? – неожиданно спросил он.

– У меня в голове эта мысль также возникла, и я сказала, что должна услышать голос сына и подруги. Он тут же, словно заранее знал о моей просьбе, дал трубку Лилиане. Напуганным голосом она сообщила, что ни ребенку, ни ей ничего плохого пока не сделали, но успела, перед тем как у нее вырвали трубку из рук, выкрикнуть, что, если мы хотим увидеть их живыми, должны выполнить все требования похитителей. Лерочка, что делать будем? – Людмила горько заплакала.

– Возьми себя в руки, родная моя. Сейчас у нас есть только один выход: дождаться звонка и выяснить, чего хотят эти бандиты.

Валерий Бенедиктович говорил настолько уверенным и спокойным голосом, что женщине передалось это спокойствие: постепенно она перестала плакать и лишь изредка нет-нет да всхлипывала, положив свою голову на плечо мужа. Обняв ее за плечи, Валерий нежно поглаживал ее волосы, покачиваясь всем телом из стороны в сторону, нетерпеливо косясь глазами на телефонный аппарат, мысленно умоляя его зазвонить.

Более часа тянулось томительное ожидание, и нервы были натянуты настолько, что, казалось, они вот-вот зазвенят даже от простого вздоха. Когда звонок наконец прозвучал, они вздрогнули: таким громким и неожиданным он оказался. Телефон был с определителем номера, и поэтому Валерий Бенедиктович решил подождать немного, но из аппарата донеслось: «Номер не определен», – и тогда, тяжело вздохнув, он потянулся к трубке.

– Вас слушают, – как можно спокойнее проговорил профессор.

– Это хорошо, что слушаешь, – с чуть заметным акцентом ехидно отозвался мужской хрипловатый голос.

– Что вы хотите? Деньги? Мы не столь богаты, чтобы сделать вас счастливыми. Дачи нет, шесть соток и сарайчик вряд ли вас устроят, старенькая «копейка» тоже вряд ли обрадует…

– Не пора ли тебе заткнуться? – грубо оборвал тот.

– Как скажете…

– Что, не брал трубку сразу, думал номер наш узнать? А ху-ху не хо-хо, профессор? – Он весело заржал. – Против лома нет приема! Надеюсь, хватило шариков не обращаться к ментам?

– Мы все сделаем, только не причините вреда мальчику и женщине!

– Все? Это очень хорошо!

Он на секунду замолк, и профессор испуганно воскликнул:

– Алло! Алло!

– Да не вопи ты, я здесь, – со злой усмешкой бросил тот и добавил: – Пока здесь…

– Что вам нужно? – повторил профессор.

– Если вы хотите, чтобы ваш сын остался в живых, вы должны сегодня же обменять его на ваш чемоданчик.

– Какой чемоданчик? – не понял профессор.

– Не финти, папаша, – оборвал тот. – Не выполнишь наше условие, пеняй на себя: получишь своего сына по частям по почте, посылками. В одной – ножки, в другой – ручки… Понял?

– Понял, понял! – испуганно воскликнул профессор, быстро взглянув на Людмилу. – Но о каком чемоданчике вы говорите? – В его голосе не было издевательства, и на другом конце, видно, поняли, что Самохвалов действительно ничего не соображает.

– Речь идет о той штучке, которую ты сотворил. Не принесешь к шести вечера по указанному адресу, подпишешь смертный приговор своему отпрыску. И смотри без глупостей, – с явной угрозой добавил он.

– Молодой человек, сейчас шестнадцать часов пятьдесят восемь минут, и я при всем желании не смогу исполнить ваше пожелание принести прибор в восемнадцать часов. Одна дорога до работы займет пятьдесят минут чистого времени да там минут сорок, чтобы все подготовить, это уже полтора часа чистого времени, да еще наверняка нужно будет прибавить дорогу к назначенному месту… Как видите, я никак не успеваю! – Валерий Бенедиктович говорил спокойно, без паники, тем не менее в голосе чувствовалось волнение.

– Ладно, уговорил! – выдержав паузу, отозвался незнакомец. – Записывай, куда должен доставить «игрушку».

Он быстро продиктовал, как добраться до места, где к нему подойдет человек: это оказалось в тридцати минутах езды от лаборатории.

– Если попробуешь сюрприз какой устроить, помнишь, что будет? Так что подумай, прежде чем рисковать жизнью сына. В семь часов вечера и ни минутой позднее! Опоздаешь хотя бы на минуту – привет от сына получишь уже с того света.

– Но вы должны будете мне показать сына до того, как я вам передам прибор, – упрямо заметил профессор.

– Несомненно, – быстро сказал голос, – вы увидите своего сына! До встречи. – В трубке раздались короткие гудки.

Валерий Бенедиктович принял решение, не задумываясь ни на секунду: для него сын был самым дорогим существом на свете. Он прекрасно знал: случись что с сыном, и Людмила не выживет с ее слабым сердцем! А без нее и сына и он не сможет жить! Если бы только его жизнь подвергалась смертельной опасности, он бы еще задумался, но сейчас…

В этот момент он совершенно не думал о том, что «игрушка», созданная им, может понадобиться кому-то для убийства сотен и сотен тысяч человек. В его мозгу это изобретение было действительно лишь игрушкой, чем-то вроде компьютерной игры, которая может причинить вред лишь зрению от долгого сидения перед монитором. Возможно, и Оппенгеймер вряд ли понимал, что он создал мощное оружие массового уничтожения, а когда осознал, то его мозг не выдержал такого груза ответственности…

Профессор Самохвалов действовал, словно сомнамбула: приехал в НИИ, машинально кивнув охране при входе, набрал личный код на клавиатуре замка двери лаборатории, вошел, тщательно прикрыл за собой дверь. Обратил внимание на несколько исписанных листков отчета на столе. «Он еще долго не понадобится», – промелькнуло в его голове. Самохвалов прекрасно понимал, что его поступок повлечет за собой непоправимые последствия для всей дальнейшей жизни и он, скорее всего, в последний раз переступает порог этой лаборатории в качестве хозяина. Тяжело вздохнув, он набрал код сейфа, достал оттуда ядерный «дипломат», сунул его в свой предусмотрительно захваченный «дипломат», который был известен не только охране, но и всему институту. После чего закрыл сейф и набрал код его защиты. Несмотря на тяжесть выпавшего на его долю испытания, мозг ученого в этот момент работал с удвоенной энергией.

Вряд ли похитители столь осведомлены, что знают все в мельчайших подробностях. Поэтому есть надежда, что он сумеет не только освободить сына, но и не причинить никому вреда. У преступников конечно же наверняка имеется компьютерщик-хакер, который сможет взломать его программу. Хорошему хакеру для этого понадобятся сутки – трое, однако далее его будет ждать сюрприз: пластиковый ключ, без которого невозможна активизация самого ядерного устройства. А всякая попытка подобрать дубликат мгновенно включает систему уничтожения всей управляющей системы. Конечно, это не уничтожает источник опасности, но для его применения нужен уже будет не просто исполнитель, но исполнитель-самоубийца, шансы которого спастись равны нулю.

Профессор довольно улыбнулся: вся система безопасности была его собственным изобретением, и таких аналогов пока не было ни в одной стране мира. Неожиданно ему в голову пришла мысль, от которой у него похолодело внутри. Наверняка похитители, прежде чем отдать сына, заставят его набрать код входа в систему, чтобы быть уверенными, что он не подготовил им каких-либо особых сюрпризов.

И здесь возникала одна неприятность, которая наверняка не пройдет мимо их внимания: на дисплее после набора кода возникнет надпись: «Вставьте ключ!» То есть пластиковый ключ, который он, естественно, даже и не собирался брать с собой и вручать его преступникам.

Конечно, он мог бы что-то предпринять, чтобы эта надпись не появлялась, но для этого нужно время, а его-то как раз у него и не было. Если в течение часа ключ не будет вставлен в прорезь, то программа автоматически отключается и при следующей попытке – набрать код и вторично не вставить пластиковый ключ – включается система защиты: самоуничтожение всего аппарата через двадцать четыре часа. Сначала автоматически отбрасывается ядерный заряд, а потом будет взрыв той части системы, которая и создает защиту, и по силе он равен примерно взрыву гранаты Ф-1.

Профессор взглянул на часы: еще пару минут задержки, и он опоздает на встречу к семи часам вечера. Ничего не оставалось, как понадеяться на русское «авось». Он уже направился к выходу, как вдруг остановился, подошел к столу и быстро набросал что-то на чистом листке бумаги, положил его на клавиатуру компьютера и быстро пошел, не оборачиваясь и не останавливаясь.

На листке было его послание:

«Директору ФСБ России.

У меня похитили сына. Требуют за его жизнь мое изобретение. Поверьте, я сделаю все, чтобы не принести какого-либо вреда для нашей страны. Простите меня!

Профессор В. Самохвалов».

Все произошло примерно так, как и предполагал профессор: когда он пешком добрался до пустынной стройплощадки многоэтажного дома, перед ним, как из-под земли, вырос парень лет тридцати. Он явно относился к «лицам кавказской национальности». Его глаза смотрели настороженно, но рот кривился в наглой усмешке.

– Принес? – коротко бросил он.

– Хочу видеть сына, – упрямо напомнил профессор.

Парень усмехнулся и взмахнул рукой. Метрах в пятнадцати из-за угла деревянного забора, словно вытолкнутые кем-то, выскочили сынишка с Лилианой. Их руки были спрятаны за спиной, видно – связаны, – во рты забиты кляпы.

– Узнаешь? – осклабился парень. – Мы свое слово держим, а ты держишь?

– Вот! – Валерий Бенедиктович открыл свой «дипломат», вытащил второй «дипломат» с устройством и протянул его парню: – Надеюсь, мы в расчете и нам можно идти?

– Минуту! – неожиданно нахмурился тот. – Открой!

– Пожалуйста. – Профессор пожал плечами, набрал код замка «дипломата» и откинул крышку: – Убедились?

Тот поморщился недоверчиво, явно чего-то опасаясь, затем вытащил сотовый телефон, быстро набрал номер:

– Это я! «Товар» у меня, я его «узнал», что дальше? Понятно. А если… – Он как-то странно взглянул на профессора. – Понятно. – Он отключил телефон, сунул его в карман и сказал: – Набери-ка код входа в систему! – Тон у него был такой, что сразу стало ясно: эти слова он произносит впервые и понятия не имеет, что они означают.

Профессор, стараясь не выдать своего волнения, быстро набрал код: через секунду на дисплее замигала красная надпись: «Ввести ключ!»

– Что за хреновина? Чего не вводишь ключ? – В голосе парня послышался некий страх.

– Вы хоть знаете, что это такое? – с усмешкой спросил его профессор.

– Ну… – неопределенно буркнул тот.

– А если знаете, то могли бы догадаться, что этот ключ может находиться только у одного человека: у руководителя проекта, каковым является сам директор института. И к нему у меня доступа нет, собственно, как нет и ни у кого другого. – Профессор говорил таким тоном, словно объяснял нерадивому студенту простенькую задачку.

– И что ж теперь делать? – Парень был явно растерян.

– Это уж ваше дело! Я выполнил то, что вы от меня потребовали, теперь вы выполняйте свою часть договора!

– Хорошо, пошли, – неожиданно согласился тот и кивнул в сторону забора, где стояли мальчик и Лилиана.

Профессор, ученый и интеллигент до мозга костей, и предположить не мог, что есть люди, для которых такие понятия, как честь и совесть, просто не существуют: не успел он сделать и двух шагов, как его вдруг что-то больно кольнуло в спину. Он успел еще повернуться к своему убийце, взглянуть ему вопросительно в глаза, но его сердце уже перестало биться, и в воспаленном мозгу промелькнула лишь одна мысль: «Как теперь Людмиле жить без меня?» Он медленно опустился на колени, постоял несколько мгновений и уткнулся лицом в грязь.

– Папа! – выплюнув кляп изо рта, закричал мальчик и бросился вперед, но его вдруг остановила «нежная и добрая» Лилиана: схватив мальчугана, она взялась правой рукой за его подбородок и, надавив на него, рванула голову в сторону.

Хрустнули шейные позвонки, и парнишка, еще не поживший толком, не успевший вкусить «прелести» жизни, ничего не сообразив, неожиданно покинул эту, такую негостеприимную землю.

– Ну, ты и стерва, – покачал головой ее партнер, – пацана-то зачем?

– Этот гаденыш такой смышленый, что мог бы сдать ментам. Ладно, сердобольный ты мой, давай сюда чемоданчик. – Она протянула руку.

– Я сам повезу его Хозяину, – неожиданно сказал тот и, что-то почувствовав, сунул руку в карман, но вытащить ее не успел: женщина вскинула руку и одну за другой всадила ему в грудь три пули из пистолета с глушителем, а когда напарник упал, сделала контрольный выстрел в голову своего несчастного компаньона.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! – беззлобно заметила она, подхватила черный «дипломат», опасливо оглянулась по сторонам и быстро пошла прочь…

Однако, как говаривал незабвенный Козьма Прутков, «нельзя объять необъятное!».

Несмотря на все ее предосторожности, она не могла проследить за всем вокруг: в строительном вагончике находился сторож стройплощадки и, на свое счастье, благополучно там спал. Услышав какой-то шум снаружи, он, благоразумно не включая света, осторожно выглянул в небольшое окошечко и застал окончание трагедии. В свете прожектора, освещавшего стройплощадку, он на миг увидел демонически красивое лицо женщины-убийцы, и у него все внутри похолодело настолько, что мгновенно испарились все винные пары от принятого перед сном алкоголя. Дождавшись, когда «демон в юбке» исчез, он выждал на всякий случай несколько минут, затем включил свет и быстро набрал номер милиции.

Однако очень скоро это тройное убийство взяла у милиции под свой контроль Федеральная служба безопасности, и расследование трагедии было поручено генералу Богомолову. Ему позвонил первый заместитель директора ФСБ и, не вдаваясь в подробности, сказал:

– Извини, Константин Иванович, что приходится тебя тревожить, но тебе нужно срочно выехать на место происшествия, машину я уже выслал…

– Что случилось, Саша? – нахмурился Богомолов: они были друзьями, и поэтому он считал, что имеет право спросить прямо.

– Все узнаешь на месте, – многозначительно заметил тот, давая понять, что это не телефонный разговор.

– Понял, – тут же сказал Богомолов. – Моя задача?

– Как можно быстрее расследовать это дело. Если что-то пропало, вернуть любой ценой! – Многозначительно акцентировав слово «пропало», твердо добавил: – Если нет, дело закрыть! – Заместитель говорил четко, быстро, но с явным волнением, словно чего-то опасался.

– Что хоть случилось?

– Убийство. – Он сделал паузу, потом буркнул: – Желаю удачи. – И положил трубку.

Никогда еще Богомолов не слышал в голосе своего приятеля такой растерянности и беспокойства: вероятно, действительно случилось нечто серьезное. Иначе, зачем его, генерала ФСБ, так срочно вызывать на службу? Константин Иванович быстро оделся в генеральскую форму и выехал к месту трагедии в сопровождении трех машин с работниками своего управления, среди которых были не только специалисты по убийствам, но и просто рядовые сотрудники для оцепления.

Самые худшие предположения Богомолова подтвердились обилием высших милицейских чинов на месте преступления.

Сухо поздоровавшись, Богомолов спросил:

– Кто проводил первоначальный осмотр места происшествия?

– Что вас интересует, товарищ генерал? – поинтересовался один из милицейских полковников.

– Я хочу поговорить с сотрудником, который занимался первоначальным осмотром места происшествия, – едва ли не по складам, с некоторым раздражением повторил Богомолов, потом добавил: – В связи с тем, что это дело перешло в ведение Управления ФСБ, прошу остаться только руководителя группы, дознавателя, остальных прошу быть свободными… – Он старался говорить ровным тоном, чтобы никого не задеть. – Если есть какие-то вопросы ко мне, прошу обращаться с утра, спасибо. – Почувствовав, что за его спиной кто-то стоит, он повернулся и увидел молодого симпатичного капитана милиции.

– Заместитель начальника городского управления внутренних дел по особо тяжким преступлениям капитан Смирнитский! – четко представился он.

– Слушаю вас.

– Мне было поручено возглавить следственную группу, и я был первым при осмотре места происшествия, товарищ генерал.

– Вас как зовут, капитан?

– Андрей, товарищ генерал. – Капитан почему-то смутился.

– А меня Константин Иванович. Четко и по существу: что, когда, как и кто? И прекратите тянуться каждый раз: не на парадном смотре, – недовольно буркнул генерал.

– Хорошо, Константин Иванович. – Капитан чуть расслабился. – Сообщение об убийстве поступило в девятнадцать часов тридцать две минуты, звонил некто Вайнухин Иван Федорович, он сторож этой стройки…

– Он что-то видел или просто обнаружил трупы? – перебил Богомолов.

– Да, Вайнухин – единственный свидетель преступления. Позвать? – спокойно ответил капитан.

– Нет, позднее, продолжайте.

– В девятнадцать сорок одна наша группа уже была здесь. Убиты трое: мальчик около трех лет, у него сломана шея; мужчина под шестьдесят лет убит ножом в спину, удар профессионального убийцы;

третий – мужчина немногим старше тридцати лет, убит тремя выстрелами в грудь и одним – в голову.

– Какие соображения?

– Мужчина, что постарше, профессор Самохвалов Валерий Бенедиктович, мальчик – его сын. Вероятнее всего, они прогуливались, когда на них напали преступники. Отец попытался защищаться и был убит, мальчик стал звать на помощь, и женщина сломала ему шею, после чего убила своего сообщника. – Быстро выпалив все это, капитан замолчал и выжидательно уставился на Богомолова.

– Вы, капитан, говорите с такой уверенностью, словно твердо знаете, – покачал головой генерал. – Фамилию, допустим, узнали по документам, но откуда вам известно, что мальчик его сын, а мужчина помоложе один из преступников, а не случайный прохожий?

– В удостоверении профессора была фотография мальчика, а все остальное мне стало известно из допроса свидетеля, сторожа Вайнухина. А то, что убитый один из преступников, стало известно не только со слов свидетеля, но и потому, что в его руке был нож, которым он и убил профессора Самохвалова.

– Где работал профессор? – неожиданно спросил генерал.

– В военном научно-исследовательском институте. Я попытался связаться с руководством, но… – Капитан смущенно пожал плечами.

– Что?

– Даже по милицейским каналам мне не удалось выяснить телефоны этого института: информация отсутствует.

– Понятно… – задумчиво процедил Богомолов. Ему вдруг показалось, что в его мозгу промелькнула важная догадка, но сейчас не было времени для ее анализа. А потому он сделал то, что могло ускорить дело – достал мобильный телефон и быстро набрал номер. – Скворцов?

– Да, капитан Скворцов слушает.

– Богомолов говорит.

– Здравствуйте, товарищ генерал! Чем могу помочь?

– Мне срочно нужна информация о научно-исследовательском институте, в котором работает Самохвалов Валерий Бенедиктович, по крайней мере, координаты начальства…

– Нет ничего проще, записывайте…

– Как? Откуда?

– Институт уже пару месяцев под нашим контролем, начиная от охраны и кончая сигнализацией.

– Почему я об этом не знаю?

– Скорее всего, вы просто не обратили внимания, когда подписывали свое согласие, товарищ генерал. – Капитан был явно смущен.

– Чем занимается этот институт? – спросил Богомолов, но тут же чертыхнулся про себя: «Совсем плохой стал…» Не раз делал нагоняй за то, что его сотрудники позволяли болтать по телефону лишнее, а сам… – Скворцов, забудь о моем вопросе! Диктуй телефоны… – Генерал записал их в свой блокнот и закончил: – Благодарю за службу, капитан.

– Рад стараться, товарищ генерал!

Отключив телефон, Богомолов действительно вспомнил, что несколько месяцев назад подписывал такое обращение НИИ МО, которое переправил к нему первый заместитель шефа ФСБ. Кажется, речь там шла о том, что институт занимается какой-то важной секретной военной разработкой. И как он мог забыть? Оправдывало только то, что он, вернувшись из Америки, был настолько погружен вхождением в ритм своего управления, что мог и не придать особого значения тому документу. Теперь стало многое проясняться: дело становится не просто важным, а архиважным, однако нужно пройтись по всем версиям – все может оказаться и простым совпадением.

– Есть какая-то версия о причине убийства отца и сына? – спросил Богомолов капитана.

– Со слов свидетеля выходит, что преступников интересовал «дипломат» профессора, который подхватила женщина, расправившись со своим напарником.

– Очень интересно, – задумчиво процедил генерал. Кажется, его смутные догадки начинают, к сожалению, сбываться. Если бы стало известно содержимое «дипломата», то было бы намного легче. – Ладно, давайте сюда свидетеля и срочно свяжитесь с семьей покойного, – решительно проговорил он, а сам быстро набрал номер директора НИИ. – Говорит генерал Богомолов! Могу я переговорить с Михаилом Львовичем?

– По какому вопросу? – отозвался моложавый вежливый мужской голос.

– Об этом я скажу ему лично, – сухо заметил Богомолов.

– А вы из какого ведомства?

– ФСБ, – терпеливо ответил генерал.

– С вами говорит заместитель академика Рузанского, профессор Медведев Александр Дмитриевич, – тут же представился тот. – К сожалению, Михаил Львович находится в отпуске… Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Минут через сорок я буду у вас в институте.

– Что-то случилось? – насторожился Медведев.

– Все при встрече. Вы успеете подъехать? – неожиданно спросил генерал, подумав вдруг о том, что номер, по которому он звонит, тоже сотовый и профессор может быть где угодно, тем более что время сейчас позднее.

– Я дома и смогу быть в институте через час десять минут. – Голос профессора был деловым и уверенным: он понял, что генерал ФСБ не стал тревожить бы его в такой час по пустякам.

– Хорошо, через час десять минут. – Генерал отключился, повернулся и вдруг увидел перед собой капитана. – Что, свидетель исчез? – встрепенулся Богомолов.

– Никак нет! Просто я не успел вам сообщить о жене Самохвалова. Я послал за ней служебную машину, вот-вот будет здесь, – чуть смущенно проговорил капитан, уверенный, что сейчас получит нагоняй от генерала.

– Когда ей сообщили?

– Как только стало известно, кто убитый.

– Ладно, Бог с тобой. – Богомолов махнул рукой, понимая, что не вправе его ругать: в то время капитан еще не знал, что расследование у него заберут. – В принципе должен признать, что вы, капитан, все сделали как надо, постараюсь отметить это в своем представлении.

– Спасибо, товарищ генерал! – Лицо парня расплылось в улыбке. – Можно вызвать свидетеля?

– Давай его сюда, – приказал Богомолов.

Свидетель ничего нового, кроме того, что он успел рассказать капитану, не вспомнил.

– А ту женщину вы хорошо запомнили? – спросил его Богомолов.

– Знатная штучка… – мужик причмокнул языком, – я ее долго не забуду!

– Хорошо, где вы сейчас будете, если понадобитесь еще? – спросил Богомолов.

– Как где? На своем рабочем месте, я ж сегодня в ночь. Охраняю государственный объект, товарищ генерал, – с важностью добавил он.

– Отлично, – улыбнулся Богомолов, – можете идти и охранять свой объект.

– Слушаюсь, товарищ генерал! – по-военному повернувшись, он чуть покачнулся и побрел в сторону своего вагончика.

Покачав головой, генерал хмыкнул про себя: «Хорошо, что теперь, после этого происшествия, он протрезвел настолько, что вряд ли ему захочется продолжать вливать в себя алкоголь…» Не успел он об этом подумать, как подъехал милицейский «Уазик», и из него вышла женщина средних лет. Судя по ее настороженному взгляду, она еще не знала о трагедии.

– Госпожа Самохвалова? – окликнул женщину Богомолов.

– Да, Самохвалова Людмила Борисовна, – отозвалась она, а когда повернулась и увидела перед собой человека в генеральской форме, сразу же уставилась в его глаза, словно задавая немой вопрос.

У нее было очень красивое лицо, несмотря на возраст, и усталые беспокойные глаза. Богомолов не сразу нашелся что сказать, и женщина чуть слышно прошептала:

– Что-то случилось с Валерой? – Казалось, она произнесла эти слова, не вдумываясь до конца в их смысл.

– Когда вы в последний раз видели мужа? – уходя от ответа, спросил Константин Сергеевич.

– Было около пяти часов вечера, он приезжал домой. – Она продолжала не мигая смотреть на генерала.

– Зачем он заезжал домой?

– Я… я не могу… Я не вправе… – со страхом залепетала женщина, но ее перебил Богомолов:

– Не стоит скрывать то, что вы знаете, расскажите все.

Немного помедлив, Людмила Борисовна решительно взмахнула рукой и рассказала все быстро и подробно.

– У вас есть с собой фотография сына? – неожиданно спросил Богомолов, решив в последний раз помечтать о том, что, возможно, погибший не ее сын.

– Не только фото Бени захватила, но и карточку Лилианы, ее же вместе с сыном похитили, – ответила женщина, затем открыла сумочку и вытащила две фотографии: сына и фотографию, на которой была снята эффектная женщина вместе с ней самой.

– Лилиана? – вопросительно начал Богомолов.

– Лилиана Талбеева, живет где-то на Кутузовском проспекте, телефон записан на тыльной стороне фото… – Говорила она быстро, словно стараясь избавиться как можно скорее от формальных вопросов, чтобы спросить самой. – Ответьте, что с моим мужем?

– К огромному сожалению, у меня плохие новости… – осторожно начал Богомолов.

– Он ранен?

Богомолов виновато опустил голову.

– Валера убит?.. – прошептала она. – Где? Где он? – Ее глаза смотрели строго и чуть зло.

– Там, – кивнул генерал в сторону трупа Самохвалова, прикрытого черной полиэтиленовой пленкой.

Женщина медленно подошла, осторожно приподняла пленку, опустилась на колени и… вдруг уткнулась в грудь погибшего лицом и стала раскачиваться всем телом из стороны в сторону, не произнося ни звука. Так продолжалось несколько минут, а генералу они показались вечными. Он уже хотел окликнуть ее, но она вдруг сама оторвалась от мужа и взглянула на Богомолова.

– А сын? – спросила она вдруг.

На этот раз у генерала перехватило горло, и он сумел лишь кивнуть в сторону трупа мальчика. Женщина с огромным трудом встала на ноги, шатаясь из стороны в сторону, доплелась до тела мертвого сына, и тут силы покинули эту мужественную женщину: узнав его ботиночки, она негромко вскрикнула и рухнула на землю, взмахнув руками, словно смертельно раненная огромная птица крыльями.

Богомолов попытался поднять ее, успокоить, но бедная мать, придя в себя, попросила:

– Оставьте меня с сыном!

Генерал тяжело вздохнул и отошел в сторону. Взглянув на часы, он подумал, что через несколько минут ему уже нужно будет отправляться на встречу с профессором Медведевым. Неожиданно он заметил, что до сих пор держит в руках фотографии. Взглянув еще раз на фото, где была запечатлена «подруга» Людмилы Борисовны, генерал вдруг решительно направился к строительному вагончику.

– Открыто! – откликнулся ночной сторож, отозвавшись на стук Богомолова.

– Мне нужно задать вам один вопрос, – проговорил генерал.

– Готов ответить на любой вопрос, – сказал Вайнухин, вскакивая со скамьи, стоящей у окошка.

– Взгляните на эту фотографию: узнаете кого-нибудь?

– Ой, блин! – всплеснул сторож руками, едва взглянув на карточку. – Это же та мадама, что стреляла в того парня!

– Вы уверены? – спокойно спросил Богомолов, нисколько не удивляясь: интуитивно он был готов к этому.

– А как же! Я же вам, товарищ начальник, говорил, что из тысячи узнаю эту бабу. – Он сладострастно и мечтательно причмокнул губами. – От души бы оттрахал ее! Ой, извините, товарищ начальник…

– А потом она бы тебя пристрелила, – усмехнулся генерал.

– Так это же потом, – хитро прищурился Вайнухин…

Богомолов ехал на встречу с исполняющим обязанности директора НИИ и размышлял о том, что увидел и услышал за последний час. Перед отъездом он попросил капитана позаботиться о несчастной женщине, а трупы отправить к судмедэкспертам его управления. Сев в машину, генерал тут же позвонил Скворцову и поручил выяснить все, что возможно, о Лилиане Талбеевой. В качестве отправных ориентиров описал ее внешность, продиктовал возможное место проживания и номер телефона, данный Людмилой Борисовной. Отключив связь, генерал углубился в размышления. Звонок в аналитический отдел капитану Скворцову он сделал на всякий случай, как говорится, для очистки совести: никакой Лилианы Талбеевой по Кутузовскому проспекту капитан не найдет, да и телефон, вероятнее всего, никакого отношения к Талбеевой не имеет.

После всего, что удалось выяснить, Богомолову оставалось неясным главное – мотивы этого жуткого преступления: что требовали похитители у профессора Самохвалова? Почему-то генерал был уверен, что ответ на этот вопрос он найдет по месту его работы. Похищение людей происходит лишь по двум причинам: либо за этим стоят деньги, либо требования – освободить сподвижников, принять нужный закон, что-то признать официально на всю страну или мир. В данном преступлении все было несколько странно: в семье Самохваловых каких-то особых денег, ценностей не водилось (откуда им взяться при таком состоянии науки в нашем государстве?), требовать что-либо у правительства преступники не стали, более того, расправились с профессором и его похищенным сыном самым варварским способом.

Скорее всего, целью преступников был черный «дипломат» профессора; что же в нем?.. Неожиданно Богомолов вспомнил о Савелии: как он там? Как его ребята? Ему даже на миг стало жалко, что он запретил Савелию звонить. В этот момент Богомолов и в самом фантастическом сне не мог увидеть, что не пройдет и нескольких дней, как он сам, нарушая свои же инструкции, будет вынужден звонить Савелию и взывать о помощи в деле профессора Самохвалова…

Но это еще только предстоит, а сейчас давайте вернемся к эпизоду, которым закончилась предыдущая история о нашем Герое…

– Открывай, дежурный! Скажи племяннику, что пришел Джохар Дудаев.

– Что? – невольно воскликнул Гадаев, но тут же взял себя в руки и ответил: – Минуту! Пойду доложу! – Он быстро вернулся назад в комнату к ребятам.

– В чем дело? – насторожился Савелий, почувствовав что-то неладное.

– За дверью Джохар Дудаев! – вытаращив глаза, ответил Михаил.

– Ты чего? Сбрендил, что ли? – хмыкнул Денис.

– Погоди! – оборвал его Савелий, ощутив интуитивно, что Михаил говорит это вполне серьезно. – Поясни!

– Я его голос отлично знаю, это он! – уверенно заявил Гадаев. – Что будем делать?

– Насколько мне известно, Дудаев никогда не был в восторге от «шалостей» своего племянника и считал, что тот приносит Чечне больше вреда, чем пользы, – начал размышлять Савелий и тут же вновь переспросил: – Ты действительно уверен, что это Дудаев?

– На все сто!

– В таком случае открывай!

– А если спросит, почему так долго не открывали? – спросил Денис.

– Пытались привести в чувство Мушмакаева, но… – Савелий подмигнул. – Открывай, не боись: все будет «хоккей», как говаривал…

– …ваш боцман? – подхватил с улыбкой Михаил.

– Точно, большой его любитель.

Гадаев подошел к двери и, держа на всякий случай оружие наготове, открыл ее; на пороге действительно стоял Джохар Дудаев. За его спиной – трое внушительного роста бородатых горцев. Если особо не вглядываться в их лица, то вполне можно было принять их за близнецов: одинаковые черные бороды, узкие щелки-глаза, одинаковый взгляд – тяжелый, угрожающий, застывший и туповатый. Узловатые пальцы крепко сжимали десантные автоматы, направленные стволами вперед.

– Почему долго не открывали? Где племяш мой? Почему гарью пахнет? – засыпал вопросами Дудаев. Его чеченский язык был быстрым, но литературно правильным.

– Аллах мой! – артистично всплеснул руками Михаил. – Вы живы, слава Аллаху! – Он в полупоклоне потрогал рукой плечо Дудаева, словно желая убедиться в том, что действительно видит перед собой некое чудо.

– Не ожидал? – чуть усмехнулся Джохар.

– Даже во сне не мог представить, что смогу когда-нибудь увидеть вас живым! – искренне ответил Михаил.

– Я тоже. – Он подмигнул. – Так где же мой племянник? Почему не встречает?

– У нас здесь произошло несчастье, – осторожно начал Гадаев, виновато опустив глаза.

– Снова надрался вдрызг? – презрительно поморщился Дудаев.

– Нет, мой господин… – Михаил замолк.

– Говори! – бросил тот, явно что-то предчувствуя.

– На командира было снова покушение…

– Жив? – тут же бросил Джохар.

– Да, но сейчас он без сознания…

– Веди к нему! – сказал тот и, не дожидаясь Михаила, сам пошел к комнате, где разыгралась трагедия.

Он подошел, быстро и резко открыл дверь. Вошел в комнату и, наткнувшись на жуткую картину кровавой бойни, испуганно застыл с открытым ртом, не в силах ни сказать чего-либо, ни сдвинуться с места. Из-за его спины выглядывали его охранники. Не видя лица своего хозяина, они не знали, что предпринять. Тем временем Дудаев сумел рассмотреть не только трупы, но и незнакомых, явно не чеченских, парней, уверенно сжимавших оружие. Быстро оценив, что сила явно не на его стороне – охрана за его спиной, а автоматы незнакомцев направлены в его сторону, – Дудаев мирно, но чуть капризно произнес по-русски:

– Может быть, мне кто-нибудь расскажет, что здесь произошло?

В этот момент он напоминал девицу, попавшую в крепкие мужские объятия, понимающую, что ей уже никуда не деться, но все еще пытающуюся сохранить хоть какое-то достоинство: «Может быть, ты чуть-чуть ослабишь свои объятия, чтобы я могла раздеться?»

Савелий сразу же понял, что перед ними действительно сам Дудаев, он даже «услышал» его мысли, когда тот пытался понять, во что он влип, и кто перед ним, свои или чужие. Однако, как ни странно, страха за свою жизнь у него не было, скорее сожаление, что она может оборваться так глупо.

Савелий осознал, что пауза слишком затянулась, и решил перехватить инициативу.

– А чем вы докажете, что вы действительно Джохар Дудаев, а не его двойник? – спокойно спросил он.

– А ты спроси у племянника, – чуть растерянно предложил Дудаев, явно не ожидавший, что ему когда-нибудь придется доказывать, что он и есть Дудаев.

– Спросил бы, да мой дружбан до сих пор без сознания. – Савелий произнес это спокойно, без тени злорадства или ехидства в голосе.

– И что будем делать? – Дудаев явно начинал терять терпение.

– Поговорим, вдруг что-нибудь и получится, – неожиданно предложил Савелий, заметив, что его собеседник стал проявлять к нему какой-то интерес.

– Поговорим?

– А вы что, против? – На этот раз Савелий добавил в голосе иронии.

– Я? Нет! – улыбнулся Джохар. – Как и где?

– Здесь и… – Савелий чуть прищурился, – тет-а-тет!

Дудаев внимательно посмотрел Савелию в глаза, сделал небольшую паузу, взвешивая, есть ли риск в предложении смелого незнакомца. Не может же он не знать, что за дверью дома стоит человек двадцать вооруженных до зубов боевиков, готовых разорвать на клочки любого, кто попробует покуситься на жизнь их хозяина.

– Если есть сомнение, то готов разоружиться, – с улыбкой предложил Савелий, прекрасно понимая, что эта фраза, несмотря на то что вроде бы не несет ничего обидного, на самом деле имеет скрытый смысл, то есть намек на то, что Дудаев чего-то боится.

Нет ничего унизительнее для горца, чем услышать даже намек на его трусость.

– Разоружиться? Для чего? – Дудаев сделал вид, что не понял намека незнакомца. – Вы находитесь в доме моего родственника и, судя по всему, решительно встали на его защиту. Какое может быть у меня к вам недоверие? – Он повернулся к своим охранникам: – Оставьте нас!

Те безропотно повернулись и пошли к выходу. По знаку Савелия за ними направились и его ребята. Едва дверь в комнату закрылась, Савелий, ухватившись за слова Дудаева, решил польстить ему:

– Как вы догадались, что мы пытались защитить вашего родственника?

– Эх! – Джохар самодовольно вздохнул. – Я, мил человек, долгие годы воюю! Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы, взглянув на все это, понять, что здесь произошло. А здесь тем более, даже пороховой запах не исчез.

– Неужели это возможно? – Савелий попытался добавить в голосе восторга.

– Если хотите… Кстати, как вас зовут?

– В миру Сергей, а так… – Савелий взглянул на него в упор, словно желая уловить его реакцию, – Бешеный!

– Итак, Сергей, – не моргнув глазом, начал Дудаев, – вам хочется услышать, как я представляю себе то, что здесь произошло?

– Очень хочется! – искренне воскликнул Савелий.

– Ну, слушайте. – Не отрывая глаз от глаз Савелия, Джохар Дудаев изложил свою версию происшедшего.

К искреннему удивлению Савелия, он действительно представил с достаточной достоверностью то, что произошло в комнате с полчаса назад. Конечно, были некоторые несовпадения, а также переставлен порядок тех или иных действий, но изложил он все именно так, как они сами условились озвучивать эти события, то есть их собственную версию.

– Невероятно! – восхищенно воскликнул Савелий. – Вы настолько точно все описали, словно сами при этом присутствовали! Даже отметили такую деталь, что Харон выпустил все пули по пиковому тузу на стене и потому выхватил свой клинок. – Он понимал, что Дудаев подарил редкую возможность подтвердить их версию, а это заставит заткнуться самых подозрительных боевиков из отряда Мушмакаева.

– Просто нужно было хорошо знать личность этого человека, Харона Таштамирова. – В его голосе было столько снисходительности, что Савелий понял: он добился того, к чему и стремился. – А теперь мне бы хотелось услышать немного о вас, – тихим голосом продолжил Дудаев.

Савелий чуть-чуть напрягся: бывшего президента Чечни-Ичкерии что-то насторожило. И он решил предельно близко придерживаться их легенды о происшедших событиях. А когда закончил свой рассказ, с грустью добавил:

– И вот мы остались и без оружия и без аванса!

– Что же вы собираетесь делать?

– Единственная наша надежда на выздоровление вашего родственника. Перед тем как потерять сознание, он распорядился отвезти его в больницу в Аргун, к своему знакомому хирургу! Вот этим мы и хотим заняться.

– Мои люди этим займутся, – тут же предложил Дудаев.

– Извините, но, несмотря на то что вы мне даже симпатичны, пока не доказали, что являетесь настоящим Дудаевым. Мы слишком большие деньги вложили в это дело и не можем рисковать. Если хотите, коль скоро вы мне не доверяете, то можете выделить своих людей для сопровождения, – твердо возразил Савелий.

Некоторое время Джохар Дудаев смотрел на него, пытаясь все взвесить, наконец примирительно проговорил:

– Я уже сказал вам, что друзья моего родственника – мои друзья. Речь идет не о доверии, а о том, что скажут или подумают люди, когда узнают, что я в трудную минуту оставил своего родственника на постороннего человека.

В его голосе уже не было этой чуть нагловатой уверенности, и поэтому Савелий решил пойти ва-банк:

– А зачем им знать об этом? А своих телохранителей, я уверен, вы сможете убедить держать рот на замке, верно?

– Да, но… – Дудаев поморщился и сделал паузу, словно раздумывая, говорить или нет новоявленному знакомцу о том, что его мучает.

Савелию удалось «услышать» его мысли.

«Черт бы побрал моего родственничка! Как не вовремя, его подранили, как не вовремя. Интересно, здесь или нет этот чемоданчик? Конечно, вроде я все предусмотрел и никто не посмеет посягнуть на мою жизнь. Котелок еще варит! Попробуй теперь вырви у меня те бумаги. Случись, что со мной и не приди в условленный день от меня в Швейцарию закодированная весточка, эти документы сразу же будут опубликованы повсюду в мире. Но, получив еще и этот чемоданчик, я стану не просто информационной бомбой замедленного действия, а бомбой, которая может смести с лица земли, целую Москву, если я этого захочу. Это уже не возможная опасность, а реальная угроза!»

«Интересно, о каком это чемоданчике он думает? – В первый момент Савелию показалось, что ему что-то известно об этом чемоданчике. – Но что? Стоп. Он размышляет не о ВОЗМОЖНОЙ опасности, а о РЕАЛЬНОЙ УГРОЗЕ смести с лица земли целую Москву. Выходит, это не просто чемоданчик с каким-то компроматом, а действительно оружие, бомба… Бомба! А что, если…»

Закончить эту мысль ему не удалось, его прервал Дудаев:

– Вы давно знаете моего племянника?

– Не очень, а что?

– Да нет, ничего. – Он, видимо, все-таки на что-то решился, хотел кое-что уточнить. – Я же не просто так навестил его.

– Если вы посвятите меня в цель вашего приезда, то я, возможно, и смогу вам помочь, – предложил Савелий.

– Да нет, вряд ли…

– А вы рискните.

Дудаев снова посмотрел ему в глаза, потом взмахнул рукой:

– Дело в том, что на днях, разговаривая со мной, племянник заверил меня в том, что у него вот-вот появится очень мощное оружие. – Дудаев многозначительно замолчал, словно пытаясь прочитать в глазах собеседника, что ему известно об этом оружии.

Это Савелий сразу же понял и еще раз решил сыграть ва-банк:

– Если вы приехали за тем оружием, о котором я думаю, то вы несколько опоздали…

– О чем вы говорите? – нахмурился тот, подозрительно уставившись на Савелия.

– О том самом чемоданчике, – усмехнулся Савелий.

– Что значит, опоздал? Вы хотите сказать, что…

– Вот именно! – перебил его Савелий. – Мы уже внесли за него аванс.

– Но он обещал его мне! – возразил Дудаев. – Насчет аванса можете не беспокоиться, я вдвойне верну его, как говорится, с процентами! – Он настолько разволновался, что Савелий понял: пока все делает правильно.

– Извините, с удовольствием пошел бы вам навстречу, но это зависит не только от меня. – Савелий развел руками.

– От кого же еще?

– Во-первых, у меня есть партнер, во-вторых, мне бы хотелось выслушать самого Мушмакаева. – Пока Савелий отвечал, он лихорадочно пытался вспомнить: попадалось ли ему на глаза нечто похожее на «хитрый чемоданчик», когда они занимались поисками карты Москвы?

– И что же? – Дудаев был явно недоволен.

– Допустим, с партнером я свяжусь и сумею все решить без проблем, но с ним… – Савелий кивнул в сторону Мушмакаева лежащего тут без чувств. – С ним несколько сложнее… по крайней мере, пока. Поэтому предлагаю следующее: вы оставите мне свои координаты, и, как только он придет в себя, обещаю спросить его о вашем предложении. – Заметив, что Дудаев несколько колеблется, добавил: – Можете быть уверены в том, что я человек слова и всегда выполняю то, что обещано мною.

– Хорошо, согласен, – после небольшой паузы ответил Дудаев. – Только не вы свяжетесь со мной, а я с вами.

– Но… – Савелий хотел сказать, что сам не знает, где и как с ним можно будет связаться, но тот предупредительно поднял руку:

– Не беспокойтесь, я вам оставлю сотовый телефон, по которому свяжусь с вами в любое время. Единственно, вам нужно будет следить за его подзарядкой. Договорились?

– Отличный выход, – кивнул Савелий.

– Кстати, он вам сказал, где находится этот чемоданчик?

– А вы как думаете? – усмехнулся Савелий.

– Думаю, что нет, иначе вас бы уже давно здесь не было, разве не так?

– Не совсем так, – решительно возразил Савелий. – Я вам уже сказал, что я человек слова. Я обещал Мушмакаеву отвезти его к доктору – и сделаю это во что бы то ни стало.

– Что ж, похвальное качество, Сергей. – Дудаев протянул руку. – Значит, договорились?

– Договорились. – Савелий ответил крепким рукопожатием.

– Мне кажется, я понял, почему у вас такая кличка, Бешеный! – с улыбкой заметил он.

– И почему же? – поинтересовался Савелий.

– Только бешеный смог бы так вести себя, зная, что за дверями дома больше двух десятков вооруженных до зубов бойцов. Ты мне нравишься.

– Спасибо. – Савелий пожал плечами.

– Хожа! – выкрикнул Дудаев, приоткрыв дверь комнаты.

– Да, командир, – тут же отозвался один из охранников.

– Принеси одну из «Моторол» вместе с адаптером и скажи людям, что мы сейчас уходим.

– Есть, командир!

– Ну, что ж, надеюсь, что наше нечаянное знакомство не принесет нам вреда в будущем, – с намеком произнес Дудаев.

– Надеюсь, – в тон ему ответил Савелий.

Через несколько минут принесли трубку сотовой связи, они попрощались, и Дудаев тут же удалился в сопровождении своих охранников.

– Как тебе удалось с ним договориться? – удивленно спросил Михаил. – Я там как на раскаленной плите сидел: думал, вот-вот стрелять начнешь!

– Не думаю, что договорились, – проговорил Савелий. – Нисколько не удивлюсь, если мы обнаружим, что у нас плотно сидят на хвосте… Когда мы искали карту, никто не натыкался на странный чемоданчик? – неожиданно спросил он.

– В каком смысле странный? – поинтересовался Денис.

– Не знаю… может, тяжелый, может, еще что…

Денис вдруг встал из-за стола, быстро подошел к шифоньеру, раскрыл створки, вытащил на свет небольшой черный «дипломат» и пожал плечами:

– Чемоданчиков не встречал, а вот этот «дипломат» чем-то показался мне необычным. Хотя и сам не знаю чем.

Он хотел уже открыть его, но Савелий тревожно воскликнул:

– Стоп!

Тревога передалась и Денису. Он с некоторым испугом взглянул на «дипломат», осторожно, будто это как-то могло спасти его от опасности, отвел руку с ним в сторону и медленно подошел к Савелию.

– Ты думаешь, он заминирован? – почему-то шепотом произнес он.

– Не знаю. – Савелий осторожно взял у него «дипломат», положил на стол и начал внимательно осматривать его со всех сторон, спросив при этом: – А чего это ты шепотом?

– Сам не знаю, – растерянно ответил Денис.

– Ну-ну… – машинально пробурчал себе под нос Савелий.

К своему огромному удивлению, он вдруг почувствовал странное беспокойство, даже страх, какого не испытывал с тех пор, когда, будучи совсем маленьким, двухлетним пацаном, попал в автокатастрофу и в единое мгновение потерял обоих своих родителей.

«Что происходит? Откуда такой страх?» – мелькало в его мозгу.

– Ребята, не спрашивайте ни о чем, но оставьте меня одного в комнате, – каким-то странным голосом произнес он, потом тут же добавил: – Я позову вас, когда все будет кончено.

– Что кончено? – нахмурился Денис.

– Не знаю… – ответил Савелий.

Его голос был настолько неестественным, а взгляд настолько странным, что Михаил, знающий Савелия намного лучше, чем Денис, осторожно взял того за локоть и молча потянул за собой. Денис взглянул в его глаза и чисто интуитивно понял, что задавать сейчас вопросы не к месту. Ребята вышли, а Савелий даже не шелохнулся, продолжая неотрывно смотреть на «дипломат». Затем вдруг вытянул руки вперед, ладонями вниз, остановил их над крышкой «дипломата» и застыл неподвижно в этой позе с закрытыми глазами.

Он сосредоточился настолько, что, казалось, слился воедино с этим страшным творением рук человеческих. Его лицо покрылось бисеринками пота, сердце забилось быстро-быстро, а нервы натянулись до предела.

Вдруг замки «дипломата» неожиданно щелкнули, и Савелий стал приподнимать руки. Как бы подчиняясь его внутренней энергии и воле, крышка «дипломата» медленно начала приподниматься, следуя за руками Савелия, пока не откинулась совсем. Глаза Савелия продолжали оставаться закрытыми, но он все видел. Видел ту самую компьютерную картинку, которую создал профессор Самохвалов. Видел, как по лестницам и коридорам странного сооружения бежит компьютерный человечек, словно спортсмен, пытающийся быстрее добраться до финиша. Видел и конечный результат этого финиша – мощнейший взрыв, а на экране дисплея данные о радиусе поражения, примерном количестве уничтоженных человеческих жизней и о масштабах разрушений. Все это настолько ужасало, что пот не просто выступил на его лице, он буквально ручьями потек по всему его телу.

Призвав на помощь все свои энергетические и эмоциональные силы, Савелий направил луч концентрированной энергии в электронный мозг этой адской машины и как бы выстрелил им. На том же самом дисплее, который стоял перед его внутренним взором, возникла мигающая надпись: «Внимание! Система находится под угрозой уничтожения! У вас есть три секунды, чтобы спасти ее!» И тут же пошел отсчет: «Три, два, один!» На экране мелькнула яркая вспышка, экран превратился в «Черный квадрат» Малевича, а еще через три секунды возникла ярко-красная надпись: «Система активирования уничтожена и восстановлению не подлежит! Включена система защиты! У вас есть двадцать четыре часа, чтобы предпринять экстренные меры!»

Савелий повернул ладони вверх, открыл глаза и тоже взглянул вверх. Немного побыв в таком положении, он медленно поднес ладони ко лбу и провел ими вдоль лица вниз, затем положил ладони по обе стороны обезвреженного им адского изобретения. И только в этот момент он почувствовал некий специфический запах, исходящий от «дипломата», – запах перегоревших электронных схем. Савелий облегченно вздохнул и улыбнулся: теперь эта штучка никому вреда не принесет. Он опустил крышку «дипломата», и замки автоматически защелкнулись. Стоп! О чем предупреждала надпись на дисплее? О каких-то двадцати четырех часах! Неужели ему не удалось до конца нейтрализовать систему ядерного взрыва? Нет, не может быть! Здесь что-то другое. Во всяком случае, с этим треклятым чемоданчиком нужно как можно быстрее расстаться.

– Ребята! – крикнул Савелий, и они тут же вошли в комнату.

– Чем это так пахнет? – потянул носом Денис.

– Так пахнет исчезнувшая опасность, – улыбнулся Савелий.

– Может быть, ты нам хоть что-нибудь расскажешь? – спросил Денис.

– Ты знаешь, что это? – Савелий кивнул на «дипломат».

– Заминированный кейс?

– Почти угадал. Это действительно адская машина. И в ней таится гибель целого города!

– Неужели ядерная бомба? – хором воскликнули ребята.

– Точно!

Парни настороженно уставились на «дипломат».

– Не беспокойтесь, теперь эта штука уже не столь опасна, как была только что, – усмехнулся Савелий.

Денис потянулся рукой к «дипломату», но Савелий остановил его:

– Однако и сейчас она далеко не безопасна…

Денис столь поспешно отдернул руку, что Савелий с Михаилом рассмеялись.

– Издеваешься, да? – обиженно произнес он.

– Нисколько, – возразил Савелий, – через двадцать четыре часа она кому-то может принести большие неприятности.

– Что ж, нам остается сделать так, чтобы эти неприятности достались кому надо, – глубокомысленно заметил Михаил.

– Эт-то точно! – подмигнул Савелий…