Читать книгу Приговор Бешеного - Виктор Доценко - Страница 7

Без особых приключений Савелий со своими ребятами миновали небольшие чеченские города Шали и Ведено, то есть самые опасные районы, контролируемые тейпом Басаева. Однако маленький городок Шатой, недалеко от самой границы с Азербайджаном, едва не стал для них ловушкой.

Дело было в том, что вначале, когда им удалось столь удачно выбраться из селения, где они захватили Мушмакаева, они ехали уверенно и в свое оправдание спокойно пользовались медицинскими документами больницы города Аргун, состряпанными родственницей Михаила Гадаева. Это не вызывало никаких сомнений у многочисленных постов, которые им пришлось миновать, тем более что им был известен и пароль. Но позднее, когда они стали удаляться от места назначения, то есть от города Аргун, приходилось идти на хитрость: как только их тормозил чеченский патруль и устанавливал, что пароль им известен, тут же задавался вопрос о том, куда они везут «национального героя Чечни». Узнав, что в Аргун, чеченцы подозрительно говорили, что город Аргун находится совсем в другой стороне.

Ребята изображали удивленные лица и тут же начинали «обвинять» друг друга в том, что каждый из них был прав, когда уверял, что именно он указывал верный маршрут. Они так естественно и артистично разыгрывали ссору, что те в конце концов даже принимались их мирить, потом, потешаясь над их глупостью, указывали правильное направление, в котором они «с благодарностью» удалялись на расстояние прямой видимости, разворачивались и, объезжая стороной патруль, продолжали свой путь.

Все сходило с рук до тех пор, пока они не оказались недалеко от города Шатой. Старшим дозора оказался весьма дотошный малый. Этот молодой чеченец, на вид ему было не более двадцати пяти лет, судя по его интеллигентной речи безо всякого акцента, свойственного людям «кавказской национальности», вероятно, долгое время жил и учился в России. Савелий даже подумал, что он бы нисколько не удивился, если бы оказалось, что парень учился в Москве.

Этот чеченец с былинным именем Руслан действительно все детство провел в Москве: его родители, инженеры-строители, в довольно позднем возрасте произведя на свет мальчика, души в нем не чаяли и всячески баловали с самого детства. Добаловали до того, что тот возомнил о себе черт знает что и убедил себя, что он избранный и ему дозволено в этой жизни все.

С легкостью поступив в МГУ, Руслан ударился в легкую жизнь: рестораны, девочки, вечеринки, танцульки. Допился до того, что однажды до полусмерти избил, а потом и изнасиловал четырнадцатилетнюю сестренку своего приятеля. Проснувшись среди ночи, он, увидев рядом с собой едва дышащую окровавленную девочку, изо рта которой змейкой струилась кровь, понял, что она до утра не доживет.

Представив, что с ним сделает приятель, не говоря уже о служителях закона, Руслан пустился в бега на родину своих предков, где вовсю бушевало пламя войны. Родина приняла его с распростертыми объятиями: война все спишет! Наконец-то он очутился там, где ему действительно можно было делать все. Однако иногда приходилось, и отдавать долг. Два раза в месяц по пять дней приходилось дежурить в патруле.

К несчастью Руслана, командир патруля Зелимхан, к которому он был причислен, страдал манией величия и никогда не терпел возражений, тем более любого намека на неподчинение: тут же пускал в ход кулаки или все, что попадалось под руку. Зелимхан был настоящий садист, особенно по отношению к женщинам, и не пропускал ни одной юбки, когда они дежурили в патруле. Вволю поиздевавшись над какой-нибудь беднягой, удовлетворив свои садистские наклонности и насытив свою плоть, он милостиво разрешал попользоваться и остальным своим соратникам…

Руслан не очень поверил в разыгранный группой Савелия спектакль и неожиданно спросил:

– А каким путем вы ехали, что добрались аж до нашего кордона, совсем в другой стороне и так далеко от Аргуна? Это, согласитесь, наводит на подозрительные мысли. – В его интонации не было иронии, и Савелий решил все-таки попытаться рассеять его подозрения.

– Вы знаете, мы довольно плохо ориентируемся в этих местах, а те, кто знал дорогу хорошо, погибли во время покушения на нашего приятеля, – нисколько не смущаясь, пояснил он.

– Хорошо, поставьте пока машину вон туда и немного обождите, я должен доложить своему командиру. Извините, но это не моя прихоть. – Он развел руками.

– Конечно, конечно. Я понимаю, служба есть служба. – Савелий радушно улыбнулся и обернулся к Михаилу: – Поворачивай к тому месту, куда указал старшой.

Проговорив эту фразу, Савелий подал сигнал опасности, и ребята тут же незаметно проверили свое оружие.

Дело в том, что Савелий, беседуя с дотошным чеченцем, «услышал» его внутренний монолог. Оказывается, весть о ранении Мушмакаева успела разлететься по всей Чечне, и многие пытались узнать о его самочувствии, но обнаружить его местонахождение все никак не удавалось.

Именно это обстоятельство, в совокупности с неудачным приобретением злополучного смертоносного «дипломата», взлетевшего на воздух и мгновенно сделавшего потерю трехсот тысяч долларов весьма обидной, заставило Дудаева задуматься. Неожиданный взрыв «дипломата» и то, что триста тысяч баксов улетели в трубу, поначалу нисколько не насторожило его: ему немало пришлось терять на своем жизненном пути. Но когда его племянника не оказалось в аргунской больнице, ни на следующий день, ни через день, Дудаев понял, что здесь что-то не так, и приказал сообщить по всем постам, что ждет сведений о Мушмакаеве…

На пост перед Шатоем эта информация поступила буквально за пару часов до появления группы Савелия. Руслан, старший группы дозора, не знал, что они должны предпринять, если перед их постом появятся люди, среди которых будет и сам Мушмакаев. Если бы он был в сознании и дал понять, что с ним все в полном порядке, тогда Руслан не стал бы задерживать машину. И ему даже в голову бы не пришло интересоваться маршрутом их следования, но в данной ситуации он не мог поступить иначе и обязан был сообщить своему непосредственному начальнику, то есть Зелимхану.

Ситуация складывалась явно не в пользу группы Савелия: сколько боевиков в наряде, кроме этих троих, что на виду, неясно. Какое вооружение – неизвестно, а их мало того что всего трое, не считая тележурналистки, так еще и сидят в кабине машины, словно в ловушке: ни обзора, ни возможности маневра, одна завалящая гранатка… и костей своих не соберешь.

Савелий «услышал», как парень подумал о том, что он обязан сообщить, если увидит Мушмакаева или что-то узнает о нем. Это означает, что кто-то задумался над тем, что они так и не появились в аргунской больнице, и принял решение разобраться в этой странной ситуации. Медлить было нельзя: стоит парню доложить своему начальству, и на них начнется настоящая охота по всей территории не только Чечни, но и за ее пределами. Все это пронеслось в голове Савелия в считаные доли секунды, старший поста не успел и трех шагов сделать, как…

– Работаем, – тихо бросил ребятам Савелий, а сам выскочил из машины. – Земляк! – окликнул он старшего поста, с надеждой лишь только остановить его, попытаться узнать количество боевиков, изменить невыгодную ситуацию для его группы. Впервые ему приходилось действовать без какого-то плана, надеясь на русское «авось».

В таких случаях, если удается схватить «удачу за хвост», говорят, что просто повезло, в противном случае – нет, расклад пятьдесят на пятьдесят…

От Автора:

«Я твердо уверен, что в таких случаях ни о каком везении не может быть и речи: здесь подключается все то, чем наградила природа, опыт, интуиция и что-то еще, о чем невозможно сказать вслух без опасности прослыть сумасшедшим…»

– В чем… – недовольно начал старший поста, повернувшись к Савелию, но, увидев простодушно улыбающееся лицо незнакомца, сам улыбнулся и спросил: – Какие проблемы?

– Извините, что мне приходится говорить об этом, но… – Савелий изобразил такое смущение на лице, что парень купился.

– Что случилось? – недоуменно спросил он.

– Мне не совсем удобно… – поморщился Савелий.

– О чем вы? – не понял тот.

Савелий красноречиво кивнул в сторону машины.

– В чем дело? – Парень явно был несколько растерян.

– Я могу сказать вам тет-а-тет? – едва не шепотом спросил Савелий.

– Ну? – Парень совсем был обескуражен и сделал шаг вперед. На какую-то долю секунды ему показалось, что этот странный незнакомец хочет поведать ему о чем-то очень важном.

Савелий подошел ближе и шепотом спросил:

– Вы не покажете, где у вас туалет?

– Что? – Парень едва не взорвался от смеха. – Туалет? Да в любом месте.

– Но я же не могу при даме… – Савелий смущенно кивнул в сторону машины.

– При даме? – удивился тот: по-видимому, для него это было неожиданностью, в сумерках он не рассмотрел в кабине тележурналистку.

Обменявшись со своими соратниками странными взглядами, он подошел к машине и заглянул внутрь.

– А она очень даже ничего! – Плотоядно глядя на девушку, Руслан несколько раз вытер о куртку мгновенно вспотевшие ладони. – Чья ж ты будешь, красавица? – спросил он, бросая вопросительные взгляды то на Михаила, то на Дениса.

Дарья уже хотела отбрить молодого петушка, но Михаил незаметно сжал ее локоть.

– Будь повежливее, парень! – по-чеченски предупредил он. – Эту деваху командир отбил у неверных лично для себя.

Тот недовольно насупился, мельком взглянул на неподвижное тело Мушмакаева, словно решая что-то для себя, потом перевел взгляд на девушку, и ее красота победила, взяла вверх над осторожностью: возможное наказание когда-то еще будет, а желание просто колом выпирает из-под куртки.

– Твоему командиру бабы еще долго не понадобятся, – решительно проговорил он, потом по-русски обратился к тележурналистке: – Выйди-ка из машины, красавица, дай получше разглядеть тебя.

В это время Савелий, как только старший патруля направился к машине, спросил его подчиненных:

– Мужики, где можно отлить? Мочи нет терпеть.

– Там, там или там, – усмехнулся один из них, кивая в разные стороны своей черной бородой.

– Спасибо, – отозвался Савелий и устремился в ту сторону, откуда, как ему показалось, доносились какие-то приглушенные стоны.

Не успел он отойти от ребят и патрульных Руслана на несколько шагов, как тому пришлось повторить девушке свою просьбу с другой интонацией.

– А ну выходи, лярва! – с раздражением выкрикнул он и с угрозой добавил: – Не заставляй меня нервничать!

– Послушай, парень, Мушмакаев за меньшие проступки яйца отрезал, – спокойно заметил Михаил по-чеченски и добавил: – Не советую.

– Телке своей советуй! – отрезал тот, явно уже ничего не соображающий от желания овладеть симпатичной незнакомкой. – Вылазь мигом! – гаркнул он.

– Ты, баба, лучше подчинись, – усмехнулся чернобородый, – Руслан у нас действительно очень нервный мужик.

Тележурналистка вопросительно взглянула на Михаила, явно опасаясь возможных последствий.

– Не бойся, выходи, все будет в порядке, – прошептал тот.

Неволина вышла из машины и дерзко взглянула на Руслана.

– А что дальше, мальчик? – пряча за улыбкой свой страх, с вызовом спросила она.

– Ишь, какая смелая! – обрадовался он, предвкушая легкую победу над этой строптивицей…

Нужно вернуться немного назад, чтобы не вносить путаницу в наше повествование…

Когда Савелий с ребятами наткнулись на патруль, его командир, которого зовут, как мы выяснили ранее, Зелимхан, был тоже «очень занят». За пару часов до этого они остановили «Жигули» с молодой дагестанской семьей – мужем с женой и дочкой лет двенадцати, – возвращавшейся домой со свадьбы своих родственников. С первого же взгляда запав на симпатичную женщину, Зелимхан решил, что сегодня он повеселится от души. Придравшись к тому, что у них нет чеченского пропуска на проезд (которого и в природе не существовало), он приказал им выйти из машины. По его знаку на мужчину набросились его подчиненные и начали жестоко избивать, пока тот не потерял сознание.

Женщина и девочка были почти одного роста и похожи друг на друга, словно две близняшки, их различал лишь возраст да более хрупкая фигура девочки. Видно, в кабине машины было тепло, и они были одеты в легкие, почти одинакового покроя платьица, но как будто даже не чувствовали холода, дрожа от испуга и неожиданно свалившейся на их головы беды. С рыданиями они умоляли пощадить мужа и отца, но все было тщетно: в Зелимхане уже проснулся голодный зверь, который требовал крови.

Оставив при себе на всякий случай одного боевика, Зелимхан, назначив старшим Руслана, отправил его с остальными дежурить в дозоре, после чего повернулся к женщине.

– Ну что, ласковая моя, будем с тобой делать? – облизывая пересохшие от волнения губы, спросил он и шагнул вперед.

– Не надо, умоляю вас! Пощадите! – взмолилась женщина, почувствовав, что сейчас ее ожидает.

– Ну чего ты так напугалась? Будь паинькой, и тебе будет хорошо, может, даже понравится. – Он говорил тихо, медленно надвигался на нее, ступая мягко, по-кошачьи, не моргая, глядя ей в глаза своими черными и неподвижными зрачками, гипнотизируя, словно удав кролика.

Женщину буквально парализовал страх: она застыла, словно статуя, и не могла сдвинуться с места, и лишь ее губы продолжали шептать:

– Не нужно, прошу вас, не нужно…

Ее дочка смотрела на идущего к матери мужчину, не понимая, почему мать о чем-то его просит. Ужас уже передался и ей, испуганные глаза наполнились слезами, а по всему телу пробегала дрожь отчаяния и непонятного животного страха и ужаса, которого она еще никогда не испытывала за свою короткую жизнь. Зелимхан остановился перед женщиной и, упиваясь ее страхом, с сатанинской улыбкой, не отрывая взгляда от ее глаз, облапил ее грудь своими мясистыми пальцами и принялся мять ее, словно кусок глины.

– Тамара, отвернись! Не смотри! – в отчаянии воскликнула женщина, но девочку, видно, тоже парализовал страх, и она продолжала одеревенело стоять и смотреть на происходящее.

– Мне больно, – прошептала женщина, ее лицо действительно перекосилось от боли в груди.

– А мне нет, – усмехнулся Зелимхан и вдруг резко рванул платье. Материал был настолько нежный, что мгновенно треснул, словно бумага.

– Господи! За что? – вскрикнула женщина, пытаясь прикрыться руками.

– Руки! – зло выкрикнул он и несколько раз сильно ударил по ним ладонью.

Это было так больно, что женщина вынуждена была подчиниться и бессильно опустила руки, понимая, что перед ней животное, которое ничем невозможно пронять.

Продолжая улыбаться, Зелимхан вытащил из-за пояса штык-нож, поиграл им, чуть притрагиваясь холодной сталью к коже лица, шее, груди женщины, затем подцепил лезвием середину бюстгальтера, дернул его на себя, и пышные груди с розовыми сосками высвободились, чуть колыхнувшись.

– Отвернись, дочка! – беспомощно взмолилась снова несчастная женщина.

– Нет, девочка, смотри и учись… у мамы, – усмехнулся Зелимхан, затем оттянул своим мясистым пальцем розовые ажурные трусики, чиркнул острым как бритва лезвием, и бесформенный материал соскользнул на землю.

Женщина действительно была прекрасно сложена: тонкая талия, красивая форма грудей, крутые бедра и бархатистая кожа. Взяв нож за стальное лезвие, насильник поднес его толстую рукоять ко рту женщины, немного поводил по ее дрожащим от страха губам, затем нажал большим пальцем другой руки на подбородок, приоткрыл рот, сунул в него рукоятку и несколько раз качнул ею, обдирая горло и ломая зубы. Она поперхнулась, закашлялась, и кровь заполнила ее рот.

– Ну, покажи, как ты умеешь чмокать губками. Представь, что это писька твоего мужа, – с тяжелым придыханием прошептал он, распаляясь все больше и больше, затем вытащил рукоятку изо рта и сунул ее между ног женщины, несколько раз пошевелив ею во влагалище.

– Умоляю вас, – прошептала женщина, выплевывая кровь, и попыталась отстраниться.

Это не понравилось насильнику. Он резко повернул ее спиной к себе и, ударив в затылок кулаком, заставил согнуться в пояснице. Затем звонко похлопал по розовым ягодицам.

– Не понравилось в письке, понравится в жопке. – Его глаза налились кровью, казалось, что он уже ничего не соображает. С силой он вогнал рукоятку между ягодицами несчастной до самого лезвия.

Женщина громко вскрикнула, и по ее бедрам потекла алая кровь, вид которой его настолько возбудил, что он даже глаза прикрыл от удовольствия, продолжая двигать ножом, словно насосом, и размазывая рукой кровь по спине.

– Иди сюда, девочка, – простонал он возбужденно.

– Нет! Не смей! Не трогай мою дочь! – вскрикнула женщина. – Все что хочешь делай со мной, но не трогай дочку, она же совсем еще ребенок!

– Вот и хорошо: раньше начнет, раньше получит удовольствие, – усмехнулся он. – Иди сюда! – зло крикнул Зелимхан.

Девочка вздрогнула всем телом и, словно сомнамбула, медленно подошла к нему.

– На колени! – приказал он.

Девочка в нерешительности замерла, но он неожиданно стукнул ее окровавленной рукой по лбу, и она испуганно плюхнулась коленями на землю. Ее воля уже была полностью подавлена, и она послушно выполняла его приказы.

– Расстегни мои брюки! – бросил он, и девочка непослушными пальцами с трудом справилась с пуговицами, а он продолжал терзать рукояткой задний проход рыдающей женщины.

– Вытащи его! – И вновь она выполнила приказ, обнажив его вздыбившуюся плоть.

– Ну, ласкай! – Девочка послушно принялась гладить его член, но он вдруг гаркнул: – В рот, падла, в рот! – Схватил ее за волосы и буквально вогнал в ее горло свой огромный член.

Девочка вскрикнула, и на ее губах проступила кровь.

– Что ты делаешь, садист? – истошно закричала женщина, пытаясь отвлечь его от дочери.

Ее крик был столь громким, что он привел в чувство мужа. Он встряхнул головой, увидел, что творит садист, и молча бросился на него. Оставленный на страже боевик настолько увлекся сценой насилия, что в первый момент не успел ничего сделать, и мужчине удалось подскочить к Зелимхану. Он оттолкнул свою дочку в сторону и бросился на злодея, но тот уже успел вырвать из кобуры пистолет и со всей силы обрушил рукоятку на его голову. Обливаясь кровью, мужчина упал на спину.

– Ты что, кретин, спишь, что ли? – зло бросил Зелимхан боевику.

– Прости, командир! – испуганно воскликнул тот, мгновенно вскакивая на ноги.

– Добей его! – приказал Зелимхан, но тут же остановил: – Нет, подожди!

Он гнусно рассмеялся, выпустил из руки нож, и его страшное лезвие осталось торчать между окровавленными ягодицами женщины. Зелимхан вдруг с силой толкнул ее в лоб в сторону лежащего мужа, и женщина, не удержавшись на ногах, рухнула торчащим из нее стальным лезвием прямо на живот своему мужу, пронзая его и разрывая себе задний проход. Боль была настолько невыносимой, что женщина потеряла сознание, откинувшись на спину и широко раскинув ноги. Мужчина вдруг пришел в себя, попытался пошевелиться и снова потерял сознание от болевого шока.

– Ну, командир, ты даешь! – восхищенно воскликнул боевик, плотоядно уставившись на прелести женщины.

– Потерпи немного, парень, тебе тоже достанется, – довольно усмехнулся Зелимхан.

Он подошел, к всхлипывающей девочке, которая продолжала сидеть на земле в том положении, в каком оказалась после толчка своего отца; кровь, стекая по ее подбородку, капала на платье. Ни слова не говоря, он опустился рядом с ней, взял за волосы, вновь ткнул лицом в свою плоть, но в этот раз она не успела достаточно широко раскрыть рот, и ее зубы оцарапали его.

– Зубы, сучка! – вскрикнул он и больно ударил кулаком по ее спине. – Нежнее соси, падла! Вот так! – Зелимхан удовлетворенно кивнул, потом рванул подол ее платьица вверх, сдернул трусики и с силой вогнал пальцы в ее детское влагалище.

Громко вскрикнув, девочка, теряя сознание, машинально стиснула от боли зубы.

– Ах ты, маленькая блядь! – разозлился садист, затем приподнял ее за бедра и буквально нанизал ее на свою вздыбившуюся плоть.

Девочка застонала от боли, но не пришла в себя.

Его приятель, с трудом сдерживающий себя, чтобы не броситься на продолжающую лежать женщину, вытащил свой член и принялся мастурбировать.

– Ладно, валяй, – великодушно разрешил Зелимхан, продолжая руками подкидывать вверх девичьи бедра. Голова девочки бессильно моталась из стороны в сторону, разбрызгивая по сторонам кровь изо рта.

Парень только и ждал этого разрешения: он отбросил автомат в сторону, подошел к женщине, опустился на колени и, не обращая внимания, что она продолжает лежать на муже, сцепленная с ним смертельным контактом, еще шире раздвинул ее ноги и вогнал в ее окровавленное лоно свою плоть.

Именно в этот момент и появился Савелий. Увидев страшную сцену, особенно издевательство над бесчувственным телом девочки, он подскочил к садисту, обхватил его голову правой рукой и резко рванул вверх и вбок. Хруст шейных позвонков подонка совпал с моментом извержения его плоти. Его тело откинулось на спину, а Савелий, подхватив девочку, осторожно опустил ее на землю. Он видел, что ей нужна помощь, но времени не было: второй насильник мог поднять тревогу. Савелий тенью бросился к нему, зажал его рот рукой и всадил свой штык-кинжал под его левую лопатку.

Парень умер мгновенно, не успев осознать, почему ему вдруг так больно. Савелий брезгливо скинул его с женщины и попытался приподнять ее, но она вдруг открыла глаза.

– Мне больно, – прошептали ее губы.

– Ничего, все пройдет, – пытаясь взбодрить ее, проговорил он, – я помогу вам встать…

– Не нужно, больно! – исторгла женщина животный стон; тут Савелий увидел, что у мужчины, на котором она лежала, изо рта струйкой течет кровь.

Словно догадавшись, что произошло, Савелий подсунул руку под бедра женщины, нащупал лезвие и, придерживая его пальцами, резко приподнял ее бедра второй рукой. Женщина вскрикнула от боли, но на этот раз сознание не потеряла. Савелий передернулся от жалости, когда увидел состояние лежавшего под ней человека. Он дотронулся до шеи бедного парня и понял, что тому осталось жить несколько секунд: видно, нож распорол печень.

– Как мой муж? – спросила женщина, пытаясь пересилить боль внутри себя.

– Без сознания, – с жалостью поморщился Савелий.

– Что с моей дочкой?

Савелий подошел к девочке, приложил пальцы к нежной шейке: пульса не было. Сердце девочки не выдержало выпавших на ее долю пыток, и она умерла от болевого шока.

– Что с моей дочкой? – вновь настойчиво спросила женщина и со страхом уставилась на него.

Савелий подошел к ней, опустился на колени и ласково взял ее руку в свои ладони.

– Ваша дочка без сознания, но с ней все нормально, – солгал он, ощущая, как женщину покидают последние силы, и прекрасно понимая, что с ее внутренними повреждениями, от которых она уже потеряла огромное количество крови, можно выжить только в одном случае: сию секунду оказаться на операционном столе.

Конечно, он мог бы чуть-чуть поддержать ее жизненные силы, но шансы выжить у нее были минимальны. Кроме того, Савелий успел «услышать» ее мысли: эта женщина очень любит мужа и дочь, она бы не стала жить, узнав о том, что они уже умерли. И Савелий решил просто облегчить ее страдания хотя бы на несколько секунд перед смертью, заблокировав боль. Он приподнял над женщиной свои ладони, сосредоточился и очертил над ее бедрами несколько кругов.

– Спасибо вам, – облегченно вздохнула женщина и, опустив свою руку на руку Савелия, добавила: – Позаботьтесь о моей девочке.

В ее глазах было столько грусти, что он отвел взгляд в сторону и как можно увереннее сказал, чтобы подбодрить ее перед смертью:

– Все будет хорошо… Я сейчас вернусь, – пообещал он, поднявшись с колен.

Савелию нельзя было терять ни секунды: в любой миг чеченцы могли хватиться его. Оставив женщину, он, стараясь не производить шума, бросился назад, прихватив лежащий на земле автомат мертвого боевика.

Он вернулся вовремя: Руслан уже намеревался перейти к более активным действиям. Денис увидел Савелия первым и тут же выхватил свое излюбленное оружие. Взмах – и беспощадная сталь четко вошла в горло Руслана, наказывая его за издевательство над людьми и несколько смертей. Он попытался что-то выкрикнуть, но кровь мгновенно перекрыла горло, и парень, обхватив нож руками, словно желая освободиться от боли, как ни странно, успел выдернуть его и тут же рухнул на землю, дернул ногами и затих навсегда.

Чернобородый каким-то чутьем угадал, откуда появится Савелий, и направил автомат именно в ту сторону. Трудно сказать, что случилось бы, если бы не меткая очередь Михаила, прошившая грудь боевику. Его чуть дернуло, и очередь его автомата взлохматила ствол березы в нескольких сантиметрах от головы Савелия. Третьего боевика он уже срезал сам из чеченского автомата.

И сразу воцарилась такая тишина, словно все они действительно одновременно оглохли.

– Их что, только трое было? – удивился Денис.

– Если бы, – покачал головой Савелий.

– Да на тебе лица нет! – воскликнул Михаил.

– Что-то случилось? – встревожилась тележурналистка.

– Случилось, – бросил он, повернулся и пошел назад, к тем несчастным – вдруг они еще живы?

Все устремились за ним, но Савелий, не останавливаясь, предупредил:

– Вам, Даша, лучше остаться здесь.

– Вы забыли, что я журналистка! – упрямо заявила девушка.

– Как хотите…

Вскоре он, не обнаружив пульса у мертвого мужчины, уже опускался на колени перед молодой женщиной. Увидев открывшуюся перед ними страшную картину, ребята остановились, а Неволина подскочила к телу девочки, пощупала на ее шее пульс и простонала.

– Боже мой! Какие же они звери! – выкрикнула она, и из ее глаз хлынули слезы.

– Как она? – тихо спросил Михаил.

– Отходит… – ответил Савелий.

– А что с… – начал Денис и тут увидел под женщиной лужу крови, которая продолжала вытекать.

– Сука! Мразь! – выкрикнул он, подбежал к мертвому телу Зелимхана и принялся пинать его, повторяя: – Сука! Мразь!

– Оставь, Денис, ему все равно не больно, – остановил его Михаил, затем повернулся к Савелию: – Нужно бы закопать несчастных…

– Скоро мы станем настоящими мастерами… – начал Денис и после паузы добавил: – Лопаты!

– Оставлять так нельзя даже этих подонков, – заметил Савелий, – если не хотим, чтобы за нами кинулось все взрослое население Чечни.

– Наверно, лучше всего здесь в лесу и закопать всех, – ответил Денис.

– Только раздельно, – уточнил Савелий.

– Разумеется, – согласился Михаил.

– Побегу за лопатами. – Денис устремился к машине.

– Погоди, я с тобой! – крикнул Михаил. – Нужно и тех сюда перетащить.

Через час с небольшим они выкопали две могилы. В одну уложили несчастную дагестанскую семью, набросали сверху соломы, закопали. В другую бросили трупы бандитов, туда же сложили их оружие, вещи и тоже засыпали землей.

– Сказать бы что-то нужно… – проговорил Денис. – Девочка все-таки… – почему-то добавил он, словно именно этот факт имел решающее значение.

– Ты прав, – согласился Савелий, подошел к семейной могиле, снял с головы берет. – Вероятнее всего, вы были дружной семьей, а значит, и счастливой. Твое беззаботное детство, девочка, к сожалению, оборвалось, и оборвалось очень страшно! Если тебя это хоть немного утешит, то твой мучитель понес кару и его ждет ад, где он будет вечно гореть в геенне огненной. Спите спокойно. Пусть земля вам будет пухом… – Он поклонился и повернулся к Михаилу: – Не знаю, правильно ли я сказал…

– Главное, от души, – успокоил друга Денис.

– Может, из Корана что знаешь? – спросил Савелий у Михаила.

– Кое-что помню. – Михаил снял шапку, опустился на колени, воздел кверху руки и начал что-то протяжно то ли петь, то ли читать. У него был красивый голос, и слушать его было приятно. Закончив читать, он трижды прикоснулся лбом к земле и трижды произнес: – Аллах Акбар! Аллах Акбар! Аллах Акбар! – Потом встал и, чуть смущаясь, сказал: – Так делал мой дед на могиле отца…

– У вас отлично получилось, – одобрила тележурналистка, – я просто заслушалась как завороженная.

– Мне тоже понравилось, – улыбнулся Савелий и дружески похлопал Михаила по плечу. – Ладно, пора двигаться, скоро у них смена поста.

Они ехали еще несколько часов, но больше не наткнулись, ни на один пост. Незадолго до рассвета им попался заброшенный коровник. Загнав машину внутрь, они решили отдохнуть, сменяясь каждый час на посту. К счастью, это ветхое строение действительно оказалось заброшенным, и их никто не потревожил.

Утром, разглядев выцветшую надпись на потрескавшейся фанере, Савелий понял, что они уже в Азербайджане. Разбудив остальных – Савелий дежурил на посту последним, под самое утро, – он сказал:

– Есть две новости: одна хорошая, другая плохая. С какой начинать?

– Лучше – с хорошей, а то все плохо и плохо, – взмолилась тележурналистка.

– Желание дамы – закон для джентльмена, – согласился Савелий, чуть склонив голову. – Хорошая новость та, что мы уже в Азербайджане.

– Здорово, значит, мы скоро окажемся у моих приятелей! – радостно захлопала в ладоши Дарья.

– А плохая: у нас почти закончился бензин, а сколько до заправки, мы не знаем.

– У попутки перехватим, – обнадежил Михаил.

– Если встретим: целый час не слышал ни одного звука мотора, – с сомнением покачал головой Савелий.

– Это тебе не Москва, здесь люди рано встают только весной и осенью.