Читать книгу Прости, дорогой! Детективные истории - Виктор Каев - Страница 11

Сначала надо было разузнать, как дела на работе у Пановой.

Подъехав на улицу Горького 1а, в школу искусств, Никита со Светланой вошли через тяжёлую решётчатую калитку, прошагали по тротуару между двумя молодыми высокими берёзками, и поднялись по ступенькам главного входа под двускатным козырьком.

Внутри фойе, прямо у входной двери, стоял маленький столик и за ним, вальяжно развалившись на стуле, сидел загорелый русоволосый крепыш лет тридцати пяти в серо-голубой рубашке с коротким рукавом, чёрными погончиками, и жёлтым трафаретом «охрана» над чёрным клапаном рубашки.

Перед ним на столе лежал толстый журнал в потёртой и засаленной обложке. Охранник явно скучал. Каникулы, как-никак!

Никита, скорее по привычке, оценил всё это беглым взглядом, вытащил из кармана удостоверение, развернул и показал его, а потом негромко, но твёрдо спросил:

– Мы можем повидаться с администрацией школы?

Охранник, лениво распрямил спину и, не торопясь, молча прочитал текст удостоверения. Затем прочитал удостоверение Светланы, которое она тоже развернула перед ним с гордостью. Потом он поднял глаза, посмотрел на Никиту, на Светлану, и спросил:

– А что, в Вельске есть частное детективное агентство?

– В Вельске есть частный детектив, – терпеливо разъяснил Никита. – Так что же там о возможности моего разговора с администрацией, мой любознательный друг?

– А что у вас за дело к администрации? – парень вёл себя как-то уж слишком нахально.

Никита жёстко посмотрел ему в глаза, и потребовал:

– А предъявите-ка и Вы свой документик. А то, может, у Вас и права нет тут выкобениваться?

И Никита повернулся так, чтобы охранник заметил у него тяжёлую спецкобуру с торчащей рукояткой «макарыча».

Тот, похоже, заметил, опомнился, и дальше разговор пошёл проще.

Охранник показал свои «корочки».

– Едовин Олег Петрович, охранник 4 разряда, – прочитал в слух Никита – Вы работаете в охранном предприятии «Факел». Это на Гагарина, 38? Гендиректор Полозова Елена Андреевна?

Тот лишь кивнул в ответ, уже поняв, что рисковал напрасно.

Светлана стрельнула в шефа быстрым восхищённым взглядом.

Никита вернул ему удостоверение, и повторил свой вопрос:

– Так, я могу поговорить с администрацией?

– Да, – ответил Олег Петрович. – Директор здесь. На первом этаже, второй кабинет. Это налево.

Они отправились по коридору налево.

– Когда ты это узнал? – очумело спросила Светлана почти шёпотом.

Он пожал плечами, и ответил тихо:

– Интернет… Я всегда готовлюсь к встречам.

Увидев дверь с табличкой «директор», Никита постучал.

– Войдите, – услышали они в ответ.

Толкнув дверь, Никита пропустил впереди себя Светлану.

– Здравствуйте, – вежливо склонил он голову, – мы бы хотели поговорить с директором.

– Это я и есть, – весело отозвалась из-за своего стола полноватая крашеная блондинка средних лет, – Горбатова Ирина Сергеевна. Проходите, присаживайтесь.

Никита со Светланой предъявили свои удостоверения.

Потом они присели на стулья для посетителей.

– О-о! Частные сыщики? – удивилась Ирина Сергеевна. – А что такое стряслось у меня в гимназии?

– У Вас работает Панова Нина Егоровна, учитель по классу фортепьяно, – осторожно начал Никита. – Что Вы можете о ней сказать? Как об учителе, и как о человеке тоже? С кем она поддерживает контакт?

Ирина Сергеевна насторожилась:

– А почему это Вас интересует?

– У неё случилась большая неприятность, – ответил он. – В пятницу была похищена её дочь.

Увидев, как директриса медленно выпучивает глаза, и вот-вот произнесёт своё: «Ах!», он тут же снял напряжение:

– Тихо, тихо! Не волнуйтесь! Девочку мы нашли. Она практически не пострадала.

– О, Боже ж ты мой! Да, разве ж можно так людей пугать?

Она, схватив со стола платочек, принялась им обмахиваться.

– Ф-ух… Так что Вы хотели узнать? Про её отношения с коллегами?

Никита согласно кивнул головой:

– Вы не будете против, если мы запишем нашу беседу на диктофон?

Светлана показала диктофон, изобразив вопросительное выражение на лице. Директор, хоть и неуверенно, кивнула. И она включила запись.

– Итак, – ещё раз, теперь уже под запись, задал вопрос Никита, – расскажите нам о Нине Егоровне Пановой.

Собираясь с мыслями, Ирина Сергеевна на секунду задумалась:

– Ну, Вы понимаете, у нас коллектив небольшой, в основном женский. Ну, и характер работы такой, что учитель почти всегда остаётся с учеником один на один. У Нины Егоровны, по сравнению с другими преподавателями, учеников особенно много. Это тоже говорит в её пользу. Родители часто хотят, чтобы у их детей именно она была учителем. И здесь дело не только в образовании. Оно у неё высшее, а у нас таких учителей не очень много. Но, понимаете ли, она умеет быть строгой, требовательной, но и не кричать, не ругать учеников из-за недоученных произведений, из-за слабой техники исполнения. Она умеет мягко, но строго обходиться с ними. И поэтому дети её уважают. А результаты она даёт очень достойные. Среди её учеников немало дипломантов разных межрайонных и областных конкурсов.

Директриса на секунду замолчала, а потом осторожно продолжила:

– Это – о профессиональных качествах. Но Вы же понимаете, она работает в женском коллективе. И вот тут всё сложнее.

Она запнулась. Видимо, сомневалась, говорить или нет на эту, не очень приятную для неё, тему.

– Интересно! Мы слушаем! – как бы подтолкнул её к краю обрыва Никита.

Ирина Сергеевна кашлянула.

Ей было явно неудобно осуждать за что-то только что пострадавшую сотрудницу.

Помявшись, она всё-таки решила высказать своё мнение.

– Она работает в нашей гимназии уже несколько лет. Она же ещё и концертмейстер. Ну, это, скорее, для дополнительных денег… Видите ли, она окончила Нижегородскую консерваторию с красным дипломом по искусству концертного исполнительства. У нас она одна такая. Это очень высокий уровень для Вельска. Сама она, видимо, гордиться этим… Нет! Она, конечно, имеет право! Но часто складывается впечатление, что она заносится перед коллегами…

– Заносится? – переспросил Никита.

– Ну, да. Заносится.

– И в чём же это проявляется? – Никита, прищурив глаза, немного подался вперёд, демонстрируя интерес к теме разговора.

– Ну, она очень закрытый человек, – ответила директриса, – держится, скажем так, особняком от коллег. У неё на всё имеется своё мнение. В делах коллектива, кроме обязательных, не участвует. Одно слово, гордячка!

– Понятно, – проговорил Никита. – А об отношениях с коллегами? Она что, ни с кем не дружит?

– Дружит? Нет, нет. Что Вы? Это выше её достоинства, – язвительно хмыкнула Ирина Сергеевна. – Хотя… С преподавателем сольфеджио Людочкой Первухиной, Людмилой Матвеевной, они более или менее общаются. Ну, она такая, без претензий. И по возрасту, и образование у той и у другой высшее. Может, поэтому? А вот поссориться – это Нина Егоровна запросто! Они тут недавно сцепились с моим завучем, так только пух летел!

– А из-за чего же такие страсти? Неужели на поприще музыки? – тоже усмехнулся Никита.

– Ну, это совсем не про музыку!

Она заговорщицки понизила голос:

– Это, скорей, из-за мужчины.

– У-у! И что? Она же давным-давно разведена!

– Именно! Вся ссора случилась из-за мужчины, – Директриса увлеклась и немного забылась. – Мой завуч, Алина Ильясовна, женщина горячая, татарочка по национальности, а тут эта – гордячка! Вот и нашла коса на камень. Вы представляете? Нина почти увела у Алины кавалера. Нет, Нина, конечно, красотка! Что там говорить?! Но и Алиночка моя, очень даже хорошенькая… Жаль её было бы!

– А с кем-то ещё конфликты были? – Никита твёрдо посмотрел ей в глаза.

Директриса подумала, ничего не припомнила, и пожала плечами.

Светлана выключила и прибрала в сумочку диктофон.

Никита спросил:

– Алина Ильясовна сегодня на работе?

– Нет. Она в отпуске. Дома, наверное.

Поблагодарив директрису за беседу, Никита поинтересовался:

– А что, Ваша Людмила Первухина, она случайно не в школе?

– Ой, она, кажется, приходила с утра. Возможно, здесь. Загляните на второй этаж, в кабинет сольфеджио.

Ещё раз поблагодарив, Никита и Светлана вышли от директора, и поднялись на второй этаж. Они шли по коридору и читали таблички на дверях. Наконец, немного на отшибе, они увидели дверь с табличкой «Кабинет сольфеджио». Дверь была приоткрыта, и оттуда негромко слышались два женских голоса. Речь шла о какой-то Танечке Селезнёвой, которая очень недурно поёт, даже в ансамбле её хорошо слышно, что ей хорошо бы в перспективе поменять специальность, вместо аккордеона перейти на хоровое пение.

Никита осторожно постучал.

Ответил поставленный женский голос:

– Да, да! Войдите.

Он заглянул в дверь, улыбнулся и произнёс:

– Здравствуйте! Как мне увидеть Людмилу Матвеевну Первухину?

Две женщины обернулись к нему и две пары женских глаз откровенно разглядывали его.

Одна из женщин проговорила:

– Это я. Что Вы хотели?

Никита перевёл взгляд на неё.

Гладкие русые волосы на затылке собраны в пучок.

Большие серые глаза словно излучали мягкий свет. Кожа лица и длинной шеи светились какой-то ослепительной чистотой.

Назвать её красавицей, было бы, пожалуй, слишком смело, но она точно была весьма интересной особой. Фигура, возможно, не слишком стройна, но и не выглядит излишне полной.

Ну, и голос, конечно.

Это был глубокий и поставленный тембр.

Короче, на Никиту она произвела очень приятное впечатление.

Вторая женщина, сухощавая брюнетка, с мелкими тусклыми близко посаженными глазками, с интересом рассматривала незнакомого высокого и широкоплечего мужчину с короткой стрижкой и едва отросшей бородкой.

Но, когда вслед за ним в кабинете возникла Светлана, на её лице невольно промелькнула женская зависть.

Она, громыхнув, встала со стула, и произнесла:

– Ладно, Людочка! Я уже пойду. В другой раз договорим.

И, скользнув взглядом по рослой фигуре Никиты, она процокала своими шпильками из кабинета, выразительно вихляя тощими бёдрами.

Светлана с понимающей улыбкой прикрыла за ней дверь, и тоже обернулась к Первухиной.

Никита изобразил неловкость и сделал вид, что немного замялся.

Потом, как бы неуверенно, обратился к Первухиной:

– Людмила Матвеевна! Мы только что были у Вашего директора. Она говорит, что Вы поддерживаете дружеские отношения с Пановой. Это так?

– А-а! Я поняла. Вы хотите, чтобы я с ней поговорила? Хотите ребёнка к ней устроить? – она, похоже, ничего не знала о происшествии с Лизой.

– Нет, – вздохнул Никита, – мы совсем по другому вопросу.

И он достал из кармана своё удостоверение, и показал его Первухиной. Та уставилась в корочки, подняла непонимающий взгляд на Никиту, потом перевела его на Светлану, прочла её документ, и снова, недоумевая, посмотрела на Никиту:

– Что-то случилось с Ниной?

– Можно, мы присядем? – спросил Никита.

– Да, да, конечно, – она проявила явную взволнованность.

– Нам, наверное, надо сразу объяснить, зачем мы пришли. У Нины Егоровны недавно случилось несчастье. Три дня назад похитили её дочь.

Никита видел, как Первухина побледнела и тут же добавил:

– Она обратилась к нам. Вчера мы девочку нашли. Её привели в норму. Но нам надо теперь выяснить, кто совершил это преступление?

Никита, произнося эти дежурные, в общем, слова, видел метаморфозу, происходившую с женщиной. Её глаза сначала округлились, но потом, когда он сказал, что девочка нашлась, она выдохнула с таким облегчением, что он понял: с этой женщиной всё в порядке.

И тогда он перешёл к главному:

– Вы, наверное, пока не понимаете, чего мы от Вас хотим?

– В общем, да, – ответила она, – Вы растолкуйте мне как-то, а то у меня от испуга гул какой-то в голове! Давление скакануло, что ли?

– Хорошо. Только Вы должны нам пообещать, что никому не будете передавать содержание нашего разговора. Ок?

Она не среагировала на его шутливый «Ок».

Но кивнула. Не сразу, но кивнула.

Светлана включила диктофон, и положила его перед собой на стол.

А потом спросила:

– Вы не возражаете, если мы запишем разговор?

Она кивнула ещё раз.

Тогда Никита продолжил:

– Дочку Нины Егоровны три дня назад похитили, когда она шла домой из кино. К ней сзади подошёл, судя по её впечатлению, взрослый мужчина, который, перекрыл ей рот и нос тканью, смоченной хлороформом, усыпил её, положил в машину, связал скотчем, и спрятал на окраине города в погребе заброшенного частного дома.

Лицо собеседницы выражало в этот момент несомненный ужас. Она, похоже, представила это происшествие в лицах.

– Когда Лиза не вернулась из кино, – продолжал рассказ Никита, – Нина Егоровна вечером того же дня обратилась с заявлением в полицию. Те предприняли кое-какие меры. Но найти девочку сразу не получилось. Вчера она обратилась и к нам, как к частным детективам, и просила нас участвовать в поисках. Мы подключились к расследованию. Девочку вчера же нашли. Ей оказали медицинскую помощь, и она теперь в порядке, если так можно сказать. Но для нас важно было найти не только девочку, но и того, кто её похитил. А, лучше, и заказчика.

На лице Людмилы Матвеевны ужас сменился тревогой.

Никита выдохнул, и продолжил:

– Вот почему мы пришли к Вам, как к человеку, который достаточно хорошо знает Нину Егоровну. И, возможно, знает какие-то обстоятельства её личной жизни, которые нам могли бы помочь в этом деле. Ну, например, нас насторожил тот факт, что похититель не выдвинул никаких требований, и вообще, исчез из нашего поля зрения, оставив связанную девочку умирать в погребе пустующего дома без еды и воды. Это что? Может месть? Кому? Самой Лизе, или Нине Егоровне?