Читать книгу Обстоятельства речи - Виктор Каган - Страница 77

О песня, о её сестра

бузиновая дудка.

Александр Радковский

Хлестало время по лицу,

стынь весело крепчала.

Мы по Садовому кольцу

с конца и до начала,

потом с начала до конца

от винной и до винной

два дурковатых мудреца

бредём дорогой длинной

и сочиняем новый Рим,

где правят сны и музы,

и говорим, и говорим…

Слова ложатся в лузы,

под шагом чавкает грязца,

неслышно время длится,

витает запах чабреца

и вдохновенны лица.

Свинья не съела, бог не спас.

И радостно, и жутко.

И тянет песенку о нас

бузиновая дудка.

Да, душе не много надо —

только свет и два крыла…

Александр Радковский

Время стрелкою по кругу,

белкой в вечном колесе

разгоняет ночи тýгу,

отражается в росе.

Тишина прошелестела,

к тишине другой спеша.

На усталый голос тела

откликается душа.

Говорит, не спи, не надо,

говорит, побудь со мной.

мне с тобою нету слада,

мой болванчик заводной,

Говорит, ну где же ключик,

ищет в тёмных небесах

и вставляет хрупкий лучик

в блеска щёлочку в глазах.

Говорит, ну что, полегче?

Говорит, поспи, я здесь,

засыпай… и в небо шепчет

хлеб насущный даждь нам днесь

Посидит ещё немножко,

улыбнётся и взгрустнёт,

а потом, прикрыв окошко,

в уголочке прикорнёт.

Телу хватает и чёрствого хлеба

Но что прикажете делать с душой?

Александр Радковский

Падают в вечность минуты,

в зеркале белая прядь.

Сыты, одеты, обуты —

что же ещё горевать?

Чертят ночами кометы

свой непонятный чертёж.

Сыты, обуты, одеты —

что ж нам ещё невтерпёж?

Что ж мы в разнос и на вынос

душу, что в теле еси?

Господи, благослови нас,

благослови и спаси.

Господи, за благостыни

благодарю, но прости,

сколько ещё по пустыне

нам до свободы брести —

той, что пропитана болью,

той, что рубаху с плеча,

что перекатною голью

плачет за жизнь богача?

Боже, ты сам себе сыном,

духом святым и отцом.

Как мне не хлебом единым

жить не глупцом, не слепцом?

Мокнет слезами подушка.

Гаснет в полёте звезда.

Чёрного хлеба горбушка

и дождевая вода.

2016—2017