Читать книгу Летний сад Петра Великого. Рассказ о прошлом и настоящем - Виктор Коренцвит - Страница 12

План Летнего сада Яна Розена

В истории Летнего сада 1716 год имеет особое значение: он завершает первый этап создания резиденции. Уже в конце этого года Леблон составил свой проект преобразования сада. Но не будем забегать вперед и посмотрим, каким был сад в преддверии грядущей переделки. В распоряжении исследователей имеются уникальные иконографические документы: план Летнего сада за подписью голландского садовника Яна Розена и две гравюры Алексея Зубова с изображением сада на «Панораме Петербурга» и отдельно на приложении к «Панораме», так называемой «Малой гравюре» с надписью «Летней дворецъ»¹. Т.Б. Дубяго датировала план Розена 1714–1716 гг. и считала его проектным². Т.Д. Козлова несколько расширила хронологические рамки: «Основываясь на планировке, созданной лично Петром, он (Розен) в 1713–1716 гг. разработал проект сада в стиле голландского барокко»³.

Чертежи не создаются в течение трех-четырех лет, так что есть необходимость уточнить датировку. На плане уже показаны Грот и Оранжерея, к строительству которых приступили в 1715 г. Но нет на чертеже галереи и люстгаузов, поставленных Микетти на берегу Невы осенью 1716 г. Нами обнаружен документ, из которого узнаем, что план создан в июне – начале июля 1716 г. ⁴

Я. Розен. Фиксационный план Летнего сада. Июнь-июль 1716 г.

«Государь Алексей Васильевич, – писал князь А.М. Черкасский кабинет-секретарю А.В. Макарову. – По писму вашему чертеж взял у Яна садовника и посылаю к вам, моему государю, а оного чертежа готово не было, затем умедлил через день почты, а питергофского саду чертеж еще неготов, когда будет готов, пришлю немедленно. Из Санкт-Петербурха. Июля 6 дня 1716 года»⁵. Оба чертежа выполнены специально к ожидавшемуся в августе приезду в Петербург Ж.-Б. Леблона. Последний, ознакомившись с проектом Петергофа Браунштейна, вернул его Петру I без комментариев: «Посылаю к вашему величеству план Петергофа, который мне вручен от гна Броунштейна»⁶.

В 1941 г. Т.Б. Дубяго написала проникновенные слова: «С грустью убеждаемся в том, что Летний сад был построен не по проекту Леблона. Подлинным автором и строителем Летнего сада мы должны признать не Леблона, а голландского садовника Яна Розена»⁷. Этот печальный вывод верен лишь наполовину. Леблон, как увидим, действительно, остался не у дел. Что касается Розена, то ему даже в голову не могло прийти заняться разработкой проекта Летнего сада. Ему ли не знать, что такой проект заказан знаменитому Леблону, специально для этого приглашенному из Франции на неслыханных условиях. К.В. Малиновский, согласившийся с тем, что план сделан в 1716 г., тем не менее считает его проектным: «В июне 1716 года исполнил первый проект Летнего сада, определивший его будущую структуру…»⁸ Если это первый проект, то какова же была «структура» сада до 1716 г.? И что же сделано по этому проекту и когда? Никаких доказательств, что подписанный Розеном чертеж Летнего сада является проектом, ни Т.Б. Дубяго, ни те, кто разделяет ее мнение, не привели⁹. Роль садовника в создании царской резиденции была гораздо скромнее. Если верить его начальнику, руководителю Садовой конторы Б.И. Неронову, со своими прямыми обязанностями он справлялся плохо. «По указу вашего црскаго величества повелено мне быть устроения вашего величества саду и смотреть в припасах», – пишет Неронов в 1715 г. и по сему случаю считает своим долгом донести до сведения государя, что садовник Ян Розен «разносил собою в разные домы» яблоки из Летнего сада. «А я ему во многие дни говаривал, чтоб соблюдены были, и о чем он мне с противностью ответствовал, что до плодов де тебе дела нет, и гдрь изволит того спросить с меня, а не тебя. Он же определенных; ему по указу учения недорослей и по сие число не учит, а цыркули и прочия принадлежащих к тому инструментов забрал, и на многие мои к нему докуки, чтоб оных учил, он мне ответствовал, что до того ж тебе дела нет, и в оном недорослей учении Гдрь спросит меня, а не тебя». Вызванный на допрос садовник заявил, что «тех слов не говаривал», и представил свои записи, в которых отмечено, например, что 6 августа он дал царице 30, а великому князю 6 яблок, и т. д. А вот «садовник русский Семен Лукьянов без ево приказу Гдрне царицы Прасковье Федоровне и светлейшему князю (А.Д. Меншикову)» какие-то яблоки давал. «А учеников, которые ему отданы, учит он зимою, однакож не многие из них прилежно, а силою их принудить мне не можно», – записал за Розеном его показания канцелярист¹⁰. Донос Неронова никаких последствий не имел. В расходной книге сохранилась запись, что 1 сентября 1717 г. «куплено 140 свечей к огороднику Яну Розану для учения садовникам чертежей»¹¹. В письме к А.Д. Меншикову из Амстердама 15 марта 1717 г. Петр I выразил недовольство работой Розена, у которого привезенные из Гданьска деревья «многия пропали, а которые сажал гданской садовник и те все целы… деревья, которые изо Гданска пришлютца, велите посадить и ведать их гданскому садовнику»¹². Исследователь Б.С. Макаров, изучив архивные документы, пришел к выводу, что получавший скромное жалование Розен «был одним из нескольких равных по положению иностранных садовых мастеров, работавших в Летнем саду». Главным садовником Летнего сада он стал в 1721 г., за полтора года до своей кончины¹³.

Скромный голландский садовник, вероятно, справлялся со своими прямыми обязанностями, раз продержался на должности столько лет. Руководил помощниками, обучал учеников. Вел учет сорванным яблокам, записывал в тетрадочку, кому, когда и сколько их роздал; и в любой момент мог представить в том отчет. Возможно, и подворовывал немного, но это обвинение оставим на совести его обвинителя. Вот и вся достоверная информация о рядовом голландском садовнике, которого Г.И. Зуев именует уже великим¹⁴.

Гравюра Алексея Зубова «Летний сад»

Своеобразной иллюстрацией к фиксационному плану Розена служит гравюра Зубова. «Следует отметить, – пишет Т.Б. Дубяго, – точное совпадение этого плана с известной гравюрой А. Зубова, изображающей Летний сад и выполненной в 1716–1717 г.»¹⁵ Однако полного совпадения как раз нет, и это обстоятельство помогает уточнить время создания документов.

На гравюре Зубова в середине сада на месте оранжереи показано какое-то большое здание и рядом, по другую сторону Главной аллеи, – еще одно, меньших размеров. На самом деле здесь в 1716 г. уже был Поперечный канал. Возможно, Зубов воспроизвел более ранний неосуществленный проект, но мог и просто допустить ошибку. Заметим, он неверно изобразил даже Летний дворец, фасад которого имеет не 8, а 9 окон на каждом этаже. Крыша черепичная, и на ней нет знаменитого флюгера с изображением всадника – Георгия Победоносца, поражающего змия.

Обратим внимание на постройки в западном углу сада, у Лебяжьей канавки. Маленький деревянный домик на самом берегу Невы – это государева мыльня. Странно, что такое непрезентабельное сооружение занимало столь ответственное место в ансамбле! С другой стороны, где ж и стоять бане, как не на берегу реки. Мыльня – самая старая постройка в саду; она сохранилась со времени первых царских хором. Удивительно, с какой дотошностью подошел Зубов к изображению деталей. Балюстрада невской набережной частично закрывает мыльню, но можно разглядеть, что у входа со стороны Невы есть высокое крыльцо с двускатной лестницей. Деревянный сруб стоит на высокой каменной подклети. Несомненно, аналогичный «погреб» в целях защиты от наводнений имели и деревянные хоромы, что стояли на месте Летнего дворца. Петр I любил свою мыльню; в камер-фурьерском журнале часто встречаются записи подобные этой: «Его величество был в мыльне, кушал дома и гуляли в огородах…»¹⁶

А.Ф. Зубов. Летний сад. 1716 г.

Царский «токарных дел механик» мастер К. Нартов вспоминал: «А как его величество любил мыльню, то указав на дворе его построить баню, нередко в оную с денщиками хаживал; для трения и паренья употреблял токарнаго ученика Левонтьева, который был мужик дюжий. Некогда Левонтьев поддал на каменку столь много, что его величество, будучи на верхнем полку, смеючись, закричал ему: „Слушай, Левонтьев, не зажарь нас живых, чтоб не сделали нас банными мучениками! Я, право, в числе их быть не хочу!“ „Не бось, государь, – отвечал парильщик, – нас старцы не любят“. „Ты отгадал, – сказал монарх, – однако не сделай из нас для них копченой ряпухи!“»¹⁷

Рядом с мыльней на берегу Лебяжьего канала показана одноэтажная деревянная постройка. В документах она упоминается как «светлица у мыльни». Ю.М. Овсянников предположил, что это «деревянный Второй Летний дворец, может, тот самый, что строил Угрюмов»¹⁸. Повторим, хоромы, что строил Угрюмов, были перенесены в Екатерингоф в 1711 г. Что касается «светлицы у мыльни», то нам встретилось ее упоминание лишь в одном архивном документе: «1719 г. августа в 18 день по указу великаго государя комиссару Антону Михайловичу Лихачеву, по получении сего отпустить тебе в дом царскаго величества для отбеливания холста в светлице у мыльни, мелу 3 пуда, клею мездроваго пуд, пива ведро»¹⁹. Возможно, в этой светлице Петр отдыхал после бани.

Уже на раннем этапе создания резиденции особое внимание было уделено парадному виду ансамбля со стороны Невы. В 1708 г. художник Федор Васильев получил приказ поставить на невской набережной по оси Главной аллеи деревянную колоннаду коринфского ордера. Талантливый самородок страдал известным несчастьем и временами уходил в запой. Р.В. Брюс 29 августа 1708 г. известил царя, что «Федор Васильев обезумел. Какому быть другому архитектору у строения галерей?»²⁰