Читать книгу Земля последней надежды – 2. Время рыжего петуха. Всеслав Чародей 2.2 - Виктор Некрас - Страница 8

Зима.

Хотя какая там пока что зима – грудень на дворе. А только на осенние Деды навалился мороз, а сразу после того густо, хлопьями, повалил снег, укрывая озябшую закаменелую от мороза землю. Загудели в вершинах деревьев тяжёлые ветры, затянули снежной пеленой лесные просеки да поляны, наметая сугробы и снеговые шапки на соснах и ёлках.

Мело пять дней.

Мело так, что не видно было белого света.

И стихло так же внезапно, как и началось – бывалые люди, старики ждали, что после того, как водится в грудень по осени падёт оттепель, но снег лежал и не думал таять. Морозило так, словно стоял уже не грудень и не студень даже, а сам просинец.

«Не к добру это, – шептались старики. – Быть большой войне, быть большому разорению.

Но в такое верят только умудрённые жизнью старики, те, кто повидал многое, страдовал в полях и сражался на ратях.

Молодое сердце не верит в худшее.

Снег весело свистел под лыжами.

Невзор скользил по зимнему лесу, топча новую лыжню и не забывая то и дело сторожко оглядываться по сторонам – как же без того. Хотя, впрочем, озирался он больше по въевшейся в кровь привычке – шнырявший опричь по кустам Серый никого не подпустил бы к своему хозяину и другу.

Вот и сейчас пёс вынырнул из-за густого чапыжника, весело глянул на хозяина, глухо гавкнул – лаять Серый почти не умел. Невзор подкатился к псу, присел, запустил пальцы в густую тёплую шерсть.

И что бы я без тебя делал? – подумал с прихлынувшей вдруг благодарностью. Трудный и долгий путь показался бы ему ещё труднее и дольше без Серого, который охранял и грел его на ночёвках.

– Что там, Серый? – пёс беспокоился, то и дело оглядываясь. – Что там, пёсик?

Серый чуть взвизгнул, радостный от того, что хозяин его понял. Вырвался из рук Невзора, отскочил в сторону, вильнул косматым хвостом, словно приглашая его за собой.

– Нашёл что-то? – Невзор усмехнулся. – Ну пошли посмотрим.

Идти пришлось недолго – Серый выскочил на опушку бора и остановился, приподняв лапу и беззвучно показывая белые клыки, способные одним махом перекусить руку взрослого мужика. Остановился и Незвор, разглядывая пустую поляну.

Странная это была поляна – что-то тут было не так… Невзор даже не мог понять – что именно. Из высоких сугробов подымались столбы дыма – казалось, тут живут люди. Не в домах, а в каких-то норах…

– И куда это меня занесло? – ворчал Невзор недовольно себе под нос, завязывая ремешок на лыже и исподлобья поглядывая на дымящиеся сугробы.

И впрямь – за полгода обучения в войском доме в эти края ему забираться ещё не доводилось, и если бы не испытание, то вряд ли он набрёл бы и на эту вёску.

Да и откуда она вообще взялась? Невзор готов был поклясться, что ещё в позапрошлом году, когда они с отцом где-то в этих местах охотились, здесь не стояло ни одного дома, не подымалось ни одного дыма…

А может это и не дома?

И не вёска совсем?

Может, нечисть какая живёт?

Невзора невольно пронзило страхом – всё же таки деды миновали, а до Корочуна долго, нечисти самый разгул, да и нежити – тоже… хотя… дымы ведь, а дыма без огня, известно не бывает… а нечисть и нежить от огня бежит…

Да и Серый бы тогда сюда не сунулся ни в коем разе!

Невзор с досадой плюнул в снег, так ничего и не решив, выпрямился и вгляделся пристальнее – напрямик или обойти?

Больше седмицы тому, сразу после того, как стихла метель, словно того и дожидался (хотя в иное время никакая метель альбо мороз не могли помешать Старым дать трудное задание своим ученикам – должно быть, всё-таки чего-то иного выжидали Старые) Наставник Ясь сказал четверым новикам – Невзору и ещё троим таким же молоденьким:

– Возьмёте лыжи и пойдёте на четыре стороны. У каждого будет бересто, на котором показано, как найти оставленные мной ухоронки. Что в ухоронках – не скажу, поймёте сами, как найдёте. Возьмёте то, что спрятано и принесёте сюда, в войский дом. Сроку вам – десять дней. Кто прибежит первым – того на седмицу домой отпущу.

– А… – заикнулся кто-то.

– А кто не поспеет – понял Старый, – тому после две седмицы на поварне репу чистить да котлы отмывать…

– А… – не унимался любопытный новик.

– А кто вовсе ухоронку не сыщет, – отрубил Наставник Ясь, – так тот лучше пусть сразу домой ворочается, таким раззявам здесь делать нечего!

Новики поняли урок и повесили носы.

Кому куда идти – конались по ратовищу копья. Невзору выпало идти на север. Бересто привело его к самой литовской меже, где в дубовом дупле он и сыскал Ясеву ухоронку – мечевую подвеску в виде наконечника стрелы. Но искал слишком долго, и теперь время поджимало – боялся не поспеть до назначенного срока. Потому и срезал крюк через болота и неведомый дотоле лес.

Срезал, называется…

Решась, наконец, Невзор снова сплюнул на снег, для чего-то внимательно проследил, как замерзает свернувшаяся шариком слюна, сильно оттолкнулся ратовищем короткого копья и заскользил по пологому длинному склону к дымящимся сугробам.

И уже на ходу понял, ЧТО странного в этой вёске.

Тишина. Она была почти полной.

Не лаяли псы, всего раз замычала корова, не ржали кони.

Тихо было среди этих сугробов.

Невзор выкатился к крайнему сугробу и остановился, упираясь ратовищем в снег. Ожидал непонятно чего.

Серый вдруг насторожился и снова беззвучно оскалился. Чуть скрипнула дверь и из-за ближнего сугроба возникла – не вышла, а именно возникла, словно блазень-призрак – молоденькая девушка, почти девчонка. Увидела Невзора и замерла, не отрывая глаз.

Мальчишка замер тоже. А Серый вдруг улёгся на снег и спрятал морду меж лап – стало быть, и беспокоиться нечего.

Девчонка была хороша. Узорная бледно-зелёная рубаха, крашеная плауном, с красно-золотистой вышивкой, клетчатая понёва, овчинный полушубок нараспашку, шапка с бобровой опушкой… Круто выгнутые густые брови, пронзительные серые глаза, тонкий прямой нос и – длинная коса из-под шапки.

Несколько мгновений они глядели друг на друга, потом девчонка спросила:

– А ты кто такой?

– А ты? – не остался в долгу Невзор.

– Я первая спросила! – девчонка топнула ногой, хмуря брови – видно было, что она не в духе. – Отвечай, блазень!

– Я – блазень? – Невзор не знал, смеяться ему или злиться.

– А кто же?! – ворчливо бросила девчонка. – Может быть, я?!

– А чего же? – новик усмехнулся. – Я в позапрошлом году здесь с отцом проходил, никакой вёски не было…

Казалось, она готова засмеяться… но тут же это предчувствие куда-то сгинуло – девчонка нахмурилась ещё больше, теперь казалось, что она вот-вот заплачет, словно слова Невзора что-то ей напомнили. Что-то страшное.

– А ты за оберег подержись, – враждебно посоветовала девчонка. – Глядишь, глаза-то и разуются, тогда и увидишь кое-что…

Невзор невольно взялся за серебряный оберег на груди – громовой цветок в круге.

– И выматериться не забудь, – бросила девчонка.

Да она же просто смеётся над ним! Невзор грозно засопел и двинулся вперёд, она отскочила мало не на сажень назад, но убегать не стала – прыжок её плавно перелился в какое-то более грозное движение – и вот она уже как дикая кошка ждёт его нападения, чтобы вцепиться ему в глаза…

И ведь вцепится, пожалуй… и неведомо, за кем тут будет верх…

Серый открыл глаза и насторожил уши, но голову с лап не поднял, словно говоря – чего на пустом месте беспокоиться?

Невзор озадаченно остановился – хорош он будет, если увидят, как он дерётся с девчонкой…

– Да брось ты, – сказал он неуверенно…

Она, наконец, улыбнулась, но как-то неуверенно, словно её много и жестоко обижали… и теперь она боится верить людям… возможно, так оно и было.

– Меня Невзором зовут, – сказал он, всё ещё колеблясь, говорить ли правду иль всё же поостеречься. – Говорят ещё, будто я – сын гридня Несмеяна…

– А здесь чего делаешь? – всё ещё недоверчиво спросила девчонка. Она опустила руки, и тут только Невзор заметил, что из её кулака торчит длинное лёзо чуть изогнутого ножа.

Ого! А пчёлка-то с жалом!

Зато уж точно не нежить – куда нежитижелезное оружие в руках удержать?

– Иду, – фыркнул он. – Мне к Нарочи надо.

Несколько мгновений девчонка разглядывала Невзора, потом решительным движением спрятала нож. Видимо, поверила. Серый опять закрыл глаза, уши пса снова обвисли.

– Меня Красой звать… говорят, я была дочкой Неклюда-огнищанина…

Невзор вмиг ухватил главное.

– Была?! – вырвалось у него. В следующий миг мальчишка прикусил язык, но было поздно – лицо девчонки скривилось. Но миг – и она справилась с собой.

– Была – кивнула она почти спокойно, и голос её почти не дрожал… – Потому как нет его больше…

Новик закусил губу.

– Сбеги мы, – добавила девчонка. – От Плескова…

Невзор молчал. Вспомнились рассказы отца про то, как провожал в эти вот самые края плесковских сбегов, как на Нарочи поселились… мог бы и раньше вспомнить, память-то не вовсе дырявая. Вот небось на том самом берегу отец с Витко братались, кровь смешивали два года тому. Так вот кто эта девчонка!

Вспомнилась тишина в вёске. Что, неужто за два года ни в едином доме ни единого пса не появилось? Странные какие-то…

– Ладно, – бросила Краса, опустив голову… – Ты на меня не сердись, Невзоре? Есть хочешь, небось?

И когда это вой отказывался от еды? И Невзор, хоть и не вой ещё, а тут же ощутил, как у него бурчит и тянет в животе, и вспомнил, что в заплечном мешке осталась только горбушка зачерствелого хлеба и ломоть копчёного сала, а бежать ещё весь день.

Но просить еду у сбегов, которые сами с хлеба на квас перебиваются… Совесть не дозволяла.

– Погоди немножко, – кивнула Краса, правильно всё поняв. Крутнулась на месте, взметнув подолом понёвы и полами полушубка, и снова скрылась за сугробом.

Ждать пришлось недолго. Не успел бы Невзор сосчитать до двадцати, как она снова появилась:

– Вот, держи, – в руках у новика вдруг оказался ещё тёплый пирог, вкусно пахнущий печёной рыбой. – А то может, зайдёшь… передохнёшь мал час?

Несколько мгновений он и вправду думал – а то зайти? Но время поджимало…

– Нет, – мотнул он головой, жуя пирог. – Спешить надо…

Разломил пирог пополам, протянул половину Серому. Пёс оскалил страшные клыки, Краса ойкнула и попятилась. Но Серый только весело ухмыльнулся широко раскрытой пастью и осторожно взял пирог из руки хозяина.

Невзор откусил кусок, прожевал. Краса торопливо протянула ему глиняную чашу с дымящимся горячим сбитнем… Глотнул… сбитень дымящейся волной прокатился по жилам, заставил каждый сустав заиграть и напрячься… теперь и бежать будет легче.

– А вы где тут живёте-то? – спросил он, чтобы не молчать, и снова откусил кусок. – Я сначала думал – в норах, что ли?

– В землянках, – грустно ответила девчонка. – Человек по двадцать в каждой…

– Хм, – сказал новик, чуть было не подавясь. Вообще-то они в войском доме тоже спали все вповалку в одной горнице, и только Старые жили в отдельном доме в два яруса. Да ещё в другом доме, длинном, по самый князёк засыпанном землёй – шептались, что первый наставник здесь был из урманских земель, вот он построил такой дом, на свой, северный, лад – жили семеро воев, помогающих Старым в наставлениях. Только одно дело – два десятка молодых парней, почти что и мальчишек ещё… а другое – несколько взрослых семей… хоть даже и родня друг другу… родовичи.

– Вас так много? – удивился он. – Отец говорил – всего десятка с два.

– Отец? – Краса непонимающе подняла бровь, и Невзор аж залюбовался – на диво хороша была девка. И впрямь – краса.

Длинная, в мужскую руку толщиной, золотая коса ниже пояса падает из-под тёплой суконной шапки. А васильковые глаза – словно небо в яркий июльский день. Округлое лицо с жёсткими скулами, светлая кожа и густые брови, серьёзный взгляд из-под длинных ресниц и гибкое тело под серой суконной свитой. Тонкий прямой нос с лёгкими и тонкими вырезными крыльями над полными тёмно-вишнёвыми губами.

Всё, брат, – молча сказал себе Невзор, – всё, пропал ты. Пропал вовзят. Он теперь точно знал, то ему жизнь – не в жизнь без неё.

– Эээй! – засмеялась (видно было, что в отвычку ей смеяться) Краса. – Ты онемел, что ли?

– Онемел, – признался Невзор.

– Отец-то твой при чём, спрашиваю?

– Так он вас сюда и провожал два года тому, – быстро пояснил Невзор, вспомнив, наконец про то, что ему надо спешить. – Несмеян-гридень, помнишь, может?

Краса только покачала головой, невестимо с чего отводя глаза, словно вспомнив что-то неприятное.

– К нам после ещё три ватаги сбегов прибилось, таких же, как мы, – пояснила она нехотя. Заметив что-то в поведении Невзора, спросила прямо. – Спешишь, что ли?

– Спешу, – вздохнул он и пояснил. – Служба.

Поспешно дожевал остатки пирога, допил сбитень.

– Воля богов да будет над этой кровлей, – сказал он, кланяясь. – И тебе благо дарю, дева Краса…

Она невольно покраснела – такими словами с ней ещё никто и никогда не говорил. Сварливость и неприязнь в её взгляде таяли на глазах.

– Уходишь? – спросила она чуть ли не с грустью.

– Надо, – коротко ответил Невзор. – Но я ещё ворочусь, будь уверена…

– Да уж, верю! – бросила она вдруг всё тем же сварливым голосом. Словно скурату ласковую сбросила. Словно он её обидел чем…

Новик коротко усмехнулся…

– Будь здорова, славница! – бросил он, уже не обращая внимание на сварливость девчонки – теперь-то он знал, что это всё – не настоящее. Оттолкнулся ратовищем и заскользил по снегу. На бегу оборотился – Краса всё ещё смотрела ему вслед – махнул рукой, и скрылся за стеной закуржавелого чапыжника.

Краса долго ещё смотрела вслед насмешливому и немногословному мальчишке. И только когда он пропал за чапыжником, когда он уже не мог её видеть, махнула ему вслед рукой. Поворотилась и пошла обратно к скрытому под снегом жилью.

Оттуда, из отворившейся в сугробе двери, уже глядело любопытное лицо Улыбы.

– Кто это был? – спросила она, глядя вслед мальчишке и щурясь от блестящего на солнце снега.

– Да так… никто, – задумчиво ответила Краса. – Человек прохожий.

– Э, Красушка, да ты ведь улыбаешься, – вдруг рассмеялась Улыба. Вестимо, сама-то она улыбнуться никогда не откладывала, потому Улыбой и прозвали. – Ай, Краса!..

А Краса и впрямь улыбалась – не впервой ли за эти два года, что миновали с разорения вёски «мстиславичами». От чего улыбалась – и сама не ведала.