Читать книгу Пояс верности - Виктор Рябинин - Страница 3

Семён Аркадьевич Суходол был прирождённым рыбаком. Даже родиться умудрился возле большой реки. Поэтому, сколько себя помнил, с удочкой и пешнёй не расставался. И в зной, и в холод, лишь только выпадала свободная минута, сразу на водоём, благо всю жизнь вблизи воды обретался. Бывало, чуть свет, а жена:

– Сёма! Сегодня воскресенье, к маме в гости пойдём, а то давно не были.

Глядь-поглядь, а мужа и след простыл. Уже на первой зорьке в одних трусах опарыша на крючок насаживает, либо лунку во льду колупает, хоть и в треухе, но посиневши от холода, если погоду не угадал. Однако, нельзя сказать, что мужик и вовсе без рыбы домой приходил. А если и так, то всегда существенное оправдание. То ветер низовой, то живец квёлый, а то и вовсе рыбнадзор, если орудия лова поверх закона о нересте. Так ведь и уха каждый день приедается до отворота, как и тот же карась в сметане. Но рыбалка – это как запой. С головой бухнешься, так не скоро опамятуешься. Бывало, жена, Наталья Фёдоровна:

– Сиди дома! Смотреть на рыбу нету сил, не то, что чистить. Кот из избы убегает, когда от твоих сапог болотиной потянет. Животное не выдерживает однотонного рациона. А у человека от рыбного фосфора мозги светиться начинают и от большого ума мяса требуют. Охотой, что ли, занялся бы.

– Какая охота? – справедливо возражал рыбак.– Баранов целый загон, а ты гонишь беззащитного зайца стрелять. Ведь и ружья нету, а тут блесны целый подсумок.

Да и как дома усидишь, если друзья по улову в авантюру увлекают по незаконному рейду в соседнее рыбное хозяйство? Там самодельного паука из мелкой сетки в пруд запихни, и черпай себе карася да карпа до посильного рюкзака или облавы. Тут уж как повезёт. Правда, и ранее ловили не раз, но ведь для этого и берёшь с собой чуть ли не ящик разнокалиберного пойла. А если и случается приключение на зад, а ноги не унесли, то, бывает, и выпьешь совместно со сторожами. Кто же откажется от угощения, если ты уже возле рыбхоза примелькался, с каждым из ребят в крутом знакомстве, а рыбы в пруду немеряно? Вот от милиции, это да, это удирать приходится без задних ног до самого леска, где транспорт спрятан, побросавши по дороге не то что улов, но и телогрейку с сапогами. И не раз убегали, ведь старый-то рыбак все пути отхода наизусть знает, а правоохранитель лишь по схемам. Так что Семён Аркадьевич не то что под суд, но даже и под штраф не попадал. Да ведь и не так часто на рыбацкие рейды соглашался! Куда милее с удочкой на знакомом бережку с теми же товарищами стаканчик другой без суеты пропустить. А если нервы пощекотать захотел, так для этой нужды другая забава: рыбацкие соревнования два раза в год. Зимой и летом в урочный час рыболов-спортсмен в такой азарт впадает, что будет почище городского казино или подпольных боёв без правил. Семён Аркадьевич в спортивном рыболовстве не раз участвовал. Два раза даже побеждал, когда с лункой либо с прикормкой угадывал. Вот тогда тебе почёт на весь район покруче, чем штангисту или стометровщику. Там они на виду друг с другом соревнуются, а тут в одиночку с удачей противоборствуешь. Тут сразу узнаешь, кто баловень судьбы, а кто птица без полёта. Здесь и тренировки ни к чему, и всем известный допинг под запрет не попадает. Вот и выходит, что рыболов-спортсмен – это высшее достижение человеческого развития. Жаль, что победы в памяти людской недолго хранятся! Вот бы такая рыбалка, чтобы сохранилась на долгий срок, как легенда, как песня или про тёщу анекдот с лихим концом. Чтоб жена рыбаком гордилась, а недруги завидовали твоему рассказу. Да и чтобы сам не уставал рассказывать про свою удаль.

А тут и близкий друг Семёна Аркадьевича, можно сказать, что соратник и сосед с самого детства, Мирон Захарович Стародубов масла в огонь подливает:

– Семён, – говорит как-то на тихой рыбалке, – что-то мы с тобой засиделись на одном месте. Чуть ли не штаны протёрли на этом берегу. Рыба, поди, нас уже в лицо знает.

– Так сменим место вниз по течению, если хочешь, – отвечает Семён другу.– Но с другой стороны, здесь нам самое то. И дом рядом, и магазин под боком, если что.

– Я о другом толкую, – говорит мечтательно Захарович Аркадьевичу.– Совсем о противоположном. А не съездить ли нам за какую-нибудь границу, чтоб в виде туристов развеяться иноземной рыбалкой. Как, например, японцы на Курилах?

– А ты почём знаешь о таких тонкостях? – удивился Семён.

– Так по телевизору показывают то японцев на Сахалине, то шведов в Карелии, то китайцев на Амуре. Как гости приезжают, и не только поесть-попить, но и культурно порыбачить, как экологически чистые туристы.

Семён не понял про чистых туристов, но спросил:

– А местная власть их с наших рыбных месторождений разве не прогоняет?

– Наоборот приветствует, как дополнительный доход в местный бюджет, – важно разъяснил Мирон Захарович непонятливому товарищу.

– А ведь и правда, – вдруг с жаром поддержал друга Семён Аркадьевич, – чем мы-то хуже? Не всё же на Чудском озере псов-рыцарей вспоминать да промышлять подлещиком вперемежку с окуньком. Пора и нам, – будто бы сказал тогда в горячке Аркадьевич, – пора и нам обживать дальние рыбацкие края и чужие охотничьи угодья! Тем более, что мы с тобой выездные куда захотим и до запретных списков очередь ещё не дошла. Вот только куда бы нам завернуть, чтобы и улов, и надолго соседям запомниться?

– Так я уже и место подобрал по телевизору, – как будто бы воскликнул тогда на радостях Мирон Захарович.– Давай махнём в Южную Америку на озеро Титикака.

– Куда? – уже по-настоящему удивился Семён, давно позабывший все детские ругательства.

– На Титикаку, – серьёзно повторил друг Мирон.– Озеро знатное, знаменитое форелью, местами судоходное, но главное – никто из наших там отродясь не бывал. Мы надолго первыми будем.

– А нельзя ли с другим именем водоём подобрать, чтоб не так уши резало? Возьми какой-нибудь Балатон или Иссык, к примеру, Куль, – засомневался Семён.

– То-то и оно, что нельзя. Тут ведь не только рыба, тут одно названье навек запомнится даже малолеткам. И ведь рядом с нашими фамилиями. Какова задумка? – Мирон Захарович аж засветился от важности.

– Мысль хорошая, – подумав, одобрил Семён Аркадьевич, – но как туда добираться будем?

– Очень просто, – стал доходчиво и умно разъяснять Мирон Захарович, – где надо, самолётом, а далее с пересадкой на другие виды транспорта. Я уже и маршрут рассчитал с учётом коэффициента времени.

– Ну, если так, – стал поддаваться внушению Семён Аркадьевич, – если так-то, тогда да!

– А как иначе? – завеселился друг.– Во-первых, нам все завидовать будут, когда назад с богатым уловом вернёмся, а во-вторых, если пенсии на билеты не хватит, то родня с ног собьётся, но поможет, раз такое государственное дело открываем. Экотуризм в два конца.

– Это как?

– Мы на Титикаку, а оттуда к нам на Чудское, в ответку южные американцы нагрянут.

– Выходит, оправдаем поездку?

– Не только при своих останемся, но и наладим продажу местных сувениров в виде воблы и тараньки.

– То есть, мы за форелью, а к нам за плотвой?

– Не только рыбой, но и новыми технологиями лова меняться будем.

– А мы как директора с контрольным пакетом?

– Это само собой, пойдём собираться в дорогу.

– А куда полетим-то? Америка большая.

– В Боливию, друг мой, в Боливию, – твёрдо ответил Мирон Захарович, сматывая удочки.

Этот радикальный разговор двух рыболовов состоялся по весне, а уже осенью друзья уверенно шли по лётному полю к самолёту, чтобы начать свой путь к озеру Титикака. Однако, со своею снастью путешественников в самолёт не пустили, во избежание травмирования органов зрения других пассажиров. Поэтому, пока летательный аппарат заправлялся керосином и осматривался техническим службами аэродрома на предмет готовности к полёту, друзья в ближайшем к полю ларьке купили складные удочки, которые хотя и были удобнее бамбуковых, но стоили не дёшево, тем самым пробив брешь в бюджете путешественников и едва оставив деньги на обратный билет. Да что там деньги, когда эта зарубежная валюта для заядлого рыбака как мёртвому припарки, если он сызмальства самозабвенный патриот?

Перелёт от насиженных родных мест до столицы Боливии города Ла-Пас проходил в беспамятстве от свежих впечатлений, то есть в сладких рассуждениях о предстоящей рыбалке на фореля, то ли на берегах Тити, если повезёт, то ли Каки, если не очень, и в воспоминаниях о родных ершах Чудского озера. Так в приватных разговорах и долетели до Южной Америки с относительным комфортом при обходительных стюардессах. А вот до озера добирались на перекладных, так как местного языка не знали, а на английском и вовсе не говорили.

Только Семён Аркадьевич попробует язык сломать тем, что в ушах завязло от внуков:

– Хав, – мол, – вдую ду?

А в ответ от туземцев тишина. И лишь Мирон Захарович по-книжному:

– Ес, ай вдуй!

Спасибо, местные индейцы племени уру хоть иностранного ни в зуб ногой, ни пальцем во что пониже, но дорогу на Титикаку руками показывают. Видать, Семён Аркадьевич с Мироном Захаровичам не первые на озеро нацеливались. А вот когда путешественники пообносились, то местное население и вовсе стало проявлять к ним интернациональное понимание, не только показывая нужное направление, но и принялись подвозить туристов на местной конной тяге за умеренную плату. Вот так и добрались до берега в камышах. Может и не Титикаки, но озера как озера, с водой и рыбаками по берегам. Да ведь и спешить с определением некуда. Небось, не по часам ко станку, если человек на бескрайней пенсии жирует.

Шалашик из кокосового лапника сообразили, червяков в джунглях поднакопали, опарыша по захожим местам насобирали и сразу на рыбалку. Основательно взялись, безо всякого спора и разогрева. Да и чем душу порадуешь, если запас вышел, а в какой стороне сельпо не знаешь? Принялись за дело.

– Ловись, рыбка, – поплевав на наживку, закинул удочку Семён Аркадьевич.

– Большая, пребольшая, – добавил Мирон Захарович, но плевать в незнакомом месте постеснялся.

Ловили долго. Считай, весь белый день, но всё по мелочи. То есть, много, но непонятного значения, так что использовать в пищу поостереглись. Медицина далеко, а с другой стороны, один бинт на двоих. Госпитализацию не предполагали с самого начала. Вот тут-то в первый раз и заскучали. Пожалели, что далеко отчалили от родных берегов, соблазнившись чужой форелью. Ночевали у берега, как попало, под пение нелетающей поганки и трели лягухи-свистуна. Это уже потом про живой мир Боливии узнали, а по первости оторопь брала от звука незнакомой природы.

На другой день с рыбой та же оказия. Одна пересортица, а форели нет и в помине. Лишь на третий Мирон Захарович вспомнил:

– А не взяться ли нам за блесну, Семён Аркадьевич? Зря что ли целую коробку этого добра через все кордоны пёрли? Ведь у нас не только самоделки! Есть и заводские «поппер» с «воблером». Выбирай что хочешь на любой рыбий вкус. Может это как раз то, что здешней форели надобно.

Два дня ловили на яркие железки и ничего стоящего не поймали. Зато на блескучую наживку приманили местного туземного жителя. Да так приворожили, что заезжему рыбаку и шага лишнего не ступить. Сначала голозадая ребятня доходчиво выклянчивала позолоченную наживку, а потом и вовсе взрослое население. Но эти уже как бы с угрозой подступали. Ты, мол, нам блесну вместе с удочкой, а мы тебе за это ничего не сделаем. Однако, рыболовы каменно стояли на своём и ни на какие уговоры не поддавались. До той самой поры стояли неприступно, пока кто-то из местных не предложил слегка выпить за встречу и по-ихнему туземному обычаю выкурить трубку мира. Но слегка не получилось, потому что местная водка кокороко оказалась куда крепче нашего первака, считай, под сотню градусов, если в европейском измерении. Однако, Семён Аркадьевич и Мирон Захарович эту разницу сдюжили и пили не разбавляя. Местные-то с чаем пополам, а гости, если и запивали, то в полглотка, чем вызывали неподдельный восторг у краснокожих. Так вот и сдружились, на неделю с обеих сторон рыбалку забросили, понимали друг друга с полуслова, словно дальние родственники доколумбовой эры или кунаки с предгорий Анд.

Беседовали дня два обо всём без разбору, а под конец недели дорогие гости наконец поняли, что форель в здешних местах хорошо ловится лишь по ночам и только на варёную кукурузу, так что червяки, опарыши, кузнечики и блесна тут были ни при чём. То есть, и у рыбы бывают отличительные вкусовые пристрастия на разных концах земли. Такое вот естествознание вышло, что век учись, но до дна не достигнешь.

И вот, когда Семён Аркадьевич и Мирон Захарович превзошли местную науку рыболовства, только тогда и началась настоящая охота на форель. Рыба пошла и косяком, и поштучно, только успевай сушить да вялить родне в подарок. Совместно с местными жителями ловили. Гости на кукурузу, а аборигены по привычке чуть ли не голой рукой сноровку показывали. А что? Рыбы всем хватало. И на закуску под забористую кокороку, и на засол хозяйкам по вигвамам. Однако, вскорости форель пошла то ли на нерест, то ли в глубину, и рыбный сезон пошёл на убыль. А куда больше-то заготавливать? И так два чемодана подарками набили. И не только вяленой-сушёной, но даже и продуктом местного копчения. Словом, загляденье, а не рыба, голова к голове! Какое тут равнение щурёнку или тому же снетку с Чудского либо Псковского? Никакого примера даже близко!

До самолёта Семён Аркадьевич и Мирон Захарович добрались без приключений. Новые друзья помогли не только паковать чемоданы, не только указали ближайшую дорогу до аэропорта, но даже помогли с транспортом всего за полцены, так как о полной у них понятия не было. Билеты взяли без очереди, как знатные туристы, но в самолёт с чемоданами не пустили. Таможенники такой санитарный кордон установили, что даже удочки пришлось отдать, как стратегический объект национального значения. Так и летели до дому порожняком и с горьким осадком на сердце. Хорошо провожающие надоумили прихватить в дорогу кокороки в грелке. А то, хоть за борт прыгай от тоски и похмелюги. Так и полетели без памяти, как, собственно, и прилетели. Молодцы, что открытки с Титикаки в виде индейского подарка в карманах сохранились, а то бы дома никто рыбакам не поверил. Ни про титю, ни про каку, ни даже про форель, хотя эту рыбину соседи не только в магазине видели, но и на зуб пробовали.

А с другой стороны, как это не поверить, если ты рыбак либо охотник? Ты в понимании откажешь, так и тебе на слово никто не поверит! А если профессионал положительно выскажется о другом профессионале, то любой прислушается к его мнению. Ведь каждый рыбак-охотник когда-никогда на берег пудового сома вытаскивал либо на медведя с рогатиной ходил. То-то и оно, что надо знать, кому про свой подвиг в цветах и песнях рассказывать, а кому лишь намекнуть со знанием дела.

Конечно, есть завистники, которые не верят в чужую удачу и от постороннего везения нос воротят. Сами опытным путём проверить боятся, но чужому слову доверять не спешат. Но в основном это беременные женщины и дети несмышлёного возраста. Так как остальной контингент местного населения истинного добытчика не обижает, хотя и не очень-то прислушивается. Есть, конечно, и среди половозрелых мужчин недоброжелатели, но это, как правило, случайные свидетели телепостановок о рыбаках далёких рек Амазонии и охотников с отрогов Килиманджаро. Да мало ли чего покажут или напишут кругосветные очевидцы? Для романтической души малоимущего соседа всегда найдётся отдушина в виде преданий собственной головы.