Читать книгу Пасть: Пасть. Логово. Стая (сборник) - Виктор Точинов - Страница 36

1

Гена не ошибся. За час до полуночи снегопад прекратился, ветер разогнал тучи. Когда «запорожец», светя единственной фарой, подкатил к Шведскому замку, ночь напоминала декорацию к рождественской сказке – луна в россыпях подернутых легкой дымкой звезд.

Фонари разрывали мрак четырьмя лучами – он отступал, сгущался у стен, в углах и нишах.

Они неуверенно стояли в самом начале анфилады, ведущей к облюбованному залу и почему-то не решались пройти дальше. Вроде бы ничего тревожного – длинный ряд тускло-одинаковых пятен лунного света, падающего из оконных проемов, перемежался с густыми полосами тени – но было в их правильной и мрачной последовательности что-то такое… Не хотелось пересекать эти белесые пятна и уж совсем не хотелось входить в эту угольно-черную тень.

– Незачем тут плутать в темноте, – вполголоса сказал Гена. – Пошли вдоль наружной стены, там есть пролом – через него в зал и пролезем.

Заплутать в крепости было трудно, но они тут же с облегчением согласились. Даже у Ирки при виде ночного замка поубавилось романтического энтузиазма, а Наташа хоть сейчас была готова развернуться и отправиться обратно к Генке – по ее мнению, Миллениум можно прекрасно встретить и там…

…Знакомый зал выглядел не так зловеще – луна гораздо лучше освещала его обширное пространство, чем анфиладу тесных комнат. Когда добавился свет укрепленных в нишах и выемках фонарей, а из включенного телевизора понеслись бодрые припевки – тревога и неуверенность ушли, отступили за стены, забились в дальние углы казематов и затаились между зубцов башен. Но не исчезли…

Парни разворачивали в дальнем углу целую батарею китайских боеприпасов – ракеты, петарды, римские свечи. Девчонки накрывали импровизированный стол. Ирка вслух удивлялась: почему они здесь одни? Почему никто другой не пришел встретить новое тысячелетие в таком экзотичном местечке? Даже в Саблинских пещерах, уже уходя, они наткнулись на две компании, выбиравшиеся из дальних залов – тоже праздновали. Но аборигенам Павловска чужда романтика…

Наташа не отвечала, она не могла отделаться от прилипчивого наваждения – в замке они не одни. Совсем не одни. Подошедший Игорь словно прочитал ее мысли. Может, действительно прочитал – по встревоженному взгляду и побледневшему лицу. Хотя в смешанном свете луны и фонарей мертвенно-бледные лица были у всех.

– Знаете, как использовали при императоре Павле здешнее подземелье? – начал Игорек самым зловещим тоном. – Туда временами запирали юных проштрафившихся камер-пажей. На ночь. И однажды…

Он выдержал паузу. Прозвучала она гнетуще, но на самом деле Игорь просто не успел придумать окончание импровизированной пугалки.

– И однажды дежурный по крепости офицер забыл сказать сменщику, что в каземате сидят трое парнишек. Вспомнили только через два дня. Открыли дверь и… никого не нашли. Исчезли пажи, как в воздухе растаяли. Но с тех пор по ночам, в полнолуние…

Он замолчал. В Наташке закипала злость – нашел место и время для идиотских страшилок.

– Вот оно! Слушайте! – Игорь поднял руку.

Они вслушались. Ветер? Зимний ветер свистит в зубцах башен? Наташа передернулась. Не бывает такого ветра – негромкое завывание становится все жалобнее, звучит детским плачем, переливистым рыданием. И внезапно смолкает. Они молчали, затаив дыхание. А сверху снова поплыл стон невинно загубленных душ…

Закончивший с пиротехникой Генка грубо испортил Игорьку развлечение:

– Кончай сеять панику! Какие, к черту, замурованные пажи?! Обычные пивные бутылки с отбитыми донцами. А внутри кусок тонкой резины одним концом приклеен. От ветра подвывает замечательно. Мы сами пацанами те пугалки и ставили – лазали на башню и закрепляли в трещинах. Некоторые уцелели.

Он задрал голову, оценил высоту башни, будто впервые ее видел, и покачал головой:

– И как шеи-то не поломали? А то еще порой с банкой краски и кистью лазали – намалевать имя подружки. Кто выше напишет – у того, значит, и любовь крепче. Сейчас смешно…

Наташа, как днем у провала, взяла его за руку. И сразу успокоилась. Почти успокоилась…

2

Шампанское шипит в пластиковых стаканах. На крохотном экране крохотный президент обращается к своей огромной стране. Куранты. Генка, быстро выпив, отбегает к стене и проводит огоньком зажигалки по запальным фитилям. Грохот, огненные цветы в небе. Замок и его гости с каждой вспышкой окрашиваются в новый цвет. Красный. Желтый. Синий. Зеленый. Красный. Опять красный.

Красные стены.

Красный снег.

Красный отблеск глаз.

Ирка подпрыгивает и кричит, размахивая руками: «Миллениу-у-у-у-м!!!» Эхо вторит. Игорь торопливо разливает по второй. Генка смотрит в глаза Наташки и говорит, негромко и слегка удивленно: «Миллениум…» Она улыбается.

3

Огромная квартира – высокие потолки, гулкие комнаты. За столом женщина. Катя Колыванова. Она одна. Черное вечернее платье, макияж – но она никуда не идет. И никто не пришел к ней. На ее лице не совсем естественное спокойствие. Перед ней – бутылка шампанского и две фотографии. Улыбающийся мальчик лет десяти-одиннадцати в черной рамке. Мужчина с волевым лицом, с поперечной морщинкой на лбу – вокруг его снимка никакой рамки нет.

Телевизор выключен, кремлевских курантов она не слышит. Вместо них – зловещий бой старинных часов в углу. Двенадцать ударов. За окном крики, разноцветные ракеты чертят небо.

Катя наливает шампанское. В три бокала. Рука не дрожит.

4

Капитан встречает Миллениум в семейном кругу. Хотя теперь он не Капитан – появилась семья, другая работа. Другая фамилия. Новая служба много времени не отнимает. А увлечение у него одно. Прежнее.

У них с женой гостья, женщина с короткой стрижкой. Примерно его возраста – и лет на шесть-семь старше жены. Празднично накрытый стол. Женщины оживленно общаются – он расслабился в кресле и не прислушивается к разговору. На вид не прислушивается. Улыбается благодушно. Без оружия и униформы вид у Капитана самый мирный, но глаза те же – холодные и цепкие глаза убийцы. Но к его взгляду не присматриваются.

5

Тьма. Холод. Зверь лежит неподвижно, любое напряжение мышц отдается болью. Он нашел убежище и пробудет здесь до следующей ночи. О том, что сегодняшняя разделяет тысячелетия, зверь не знает. Он вообще давно ничего не знает, кроме самых простых вещей: голода, еще раз голода и дикого голода. Умеет он тоже немногое: убивать и не быть убитым. Жизнь его проста и по-своему гармонична. Зверь счастлив.

Непонятные звуки снаружи. Он поднимает голову. Громадная пасть приоткрывается.

6

Офицерское общежитие. Веселые голоса, выстрелы шампанского, девичий смех, разудалая песня под гитару. Сегодня можно все, сегодня комендант отдыхает. Миллениум! Руслан попал сюда сразу после операции – с корабля на бал. В той же униформе, на правом рукаве – кровавое пятно. Никто не удивляется – и не такое видали.

Недавно вернувшиеся ребята говорят о перестрелках и зачистках. Руслан молчалив, о его войне никому не расскажешь. Много пьет и присматривает себе девушку – их сегодня здесь много. Руслану хочется забыть обо всем. Хотя бы на эту ночь.

7

Старик в Тосно, встречает Миллениум с дочерью и зятем. Окружен заботой, отдающей легкой фальшью. Стол ломится от бутылок и закусок. Старику пить нельзя – слегка пригубливает шампанское. Чтобы новое тысячелетие было лучше минувшего. Хочется верить и он готов поверить. Поверить, что его мрачная эпопея закончилась сама собой – больше месяца на снегу нет знакомых следов, и не слышится в темноте проклятый вой.

Он вспоминает серую июньскую ночь, лапы с острыми когтями, вцепившиеся в край настила… Вспоминает убитого зверя – поднимающегося и уходящего. И не верит ничему.

8

Зал сверкает – люстры, хрусталь, звезды на груди и звезды на погонах. Мундиры. Вечерние платья – на дамах неопределимого возраста. Бомонд, военный бомонд. И не совсем военный.

Генерал мрачен. Вспоминает сегодняшний разговор, весьма неприятный. Открытым текстом ему дали понять, что игра чересчур затянулась. Груда ставок растет, а выигрыша нет и нет. Не пойманного объекта попреки не касались – мелочь, недостойная внимания небожителей. Десяток-другой трупов – невелика важность, от паленой водки гибнет больше…

Нет результатов, давно обещанных, – тех, которые можно превратить в миллионы и миллиарды. Перспективы и сроки отодвигаются, как мираж в пустыне. Это – самое главное и самое гнусное. На косматого хозяина ночи людям, прикрывающим спину Генералу, по большому счету наплевать. Не вышло в этом тысячелетии – закончат в следующем. Время есть.