Читать книгу Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник) - Виктор Топоров - Страница 12

[12]

Покупка кота в мешке у нас любимая национальная забава. Особенности которой, заметил бы кинорежиссер, заключаются в тотальной отрешенности от степени алкогольного опьянения: на трезвую голову кота в мешке покупают с таким же молодеческим гиком, как на пьяную.

Конституция принимается не глядя, война на собственной территории начинается без объявления и ведется с зажмуренными глазами, баксы на рубли обмениваются не в пункте, а в ближайшей темной подворотне, поют под фанеру, королеву красоты назначают еще до начала конкурса и даже литературные премии – пошла такая мода – присуждают по никем не читанной рукописи. Феминистки объявляют себя солдатскими матерями, гомосексуалисты – победоносными мачо, одесские босяки – долларовыми миллиардерами, пацаны – меценатами, обиралы – либералами, менты – ментами; самое занятное в том, что на все эти приколы мы более или менее единодушно покупаемся. Пик распродажи котов в мешке приходится, понятно, на предвыборный период. Результаты же неизменно посрамляют самые эсхатологические ожидания политологов.

В 1996 году я взял на себя труд изучить программы претендентов на должность президента всея Руси (без Малой и Белой). А изучив, проголосовал за Мартина Шаккума. Сходить с ума приходится в одиночку. Мудрый всенародный выбор пал тогда на Бориса Николаевича Ельцина. Программа которого, если кто забыл, сводилась к двум пунктам: а) я начальник – ты дурак (впрочем, то же самое прописано и в принятой уже к тому времени Конституции); б) я хозяин своего слова: хочу – даю, хочу – забираю. Одним из первых не указов даже, а распоряжений кремлевской администрации был упразднен «телефон доверия». Телефон упразднен, а доверие… Доверия никто не испытывал и раньше, голосуя за кота в мешке. Кот оказался старым, больным, облезлым и чересчур пристрастившимся к валерьянке. Беда, однако, заключалась в другом: он категорически отказывался ловить мышей, предпочитая работать с документами. Пенять было некому, да и не на что – ведь еще недавно тот же кот, только на телеэкране, лихо отплясывал джигу.

На губернаторских выборах, правда, картина несколько иная. Примерно в половине случаев жулику, уже посаженному на кормление, удается, мобилизовав финансовые, административные и информационные ресурсы, усидеть в кресле. А в другой половине мы покупаем кота в мешке. Так бездарно привилегиями Юрьева дня не распоряжались даже в XVI веке – иначе бы эти привилегии не отменили.

Будь у нас образована федеральная Партия кота в мешке, она, бесспорно, победила бы на любых выборах. Недавний успех «Медведя» – яркое тому подтверждение. Здесь кот был зашит в мешок наглухо, лишь три личины намалеваны углем по мешковине. Плюс надпись: «Не кантовать. Путин». И двадцать три процента голосов. Кому? Как? За какие заслуги? Под какую программу? Какая разница!

Успех «Медведя» – главное доказательство потенциала могущества Партии кота в мешке, но далеко не единственное.

Вот второй сенсационный победитель – Союз правых сил. Головки из мешка торчат маленькие, а мешок весьма поместительный. Там и раздобревший, но по-прежнему злобный Чубайс, и не отощавший Гайдар, и кого там только нет. Мышей ловить не будут, но не потому, что обленились. Просто наловчились таскать сметану прямо из холодильника.

Ну хорошо, а Кириенко-то мы видели? Немцова видели? Хакамаду видели? Так куда, спрашивается, смотрели? Каким местом думали? Программу им написал марксист, а они и не заметили. Да и при чем тут прописанная, пропечатанная и торжественно врученная тогдашнему премьер-министру (теперь он и. о. президента) программа? Программа у них на самом деле такая: у «Медведя» на круг в мозгу одна извилина, с ним никакой каши, кроме тупого «одобрямса», не сваришь; в подлинную власть, во власть исполнительную, Путин хочешь не хочешь призовет нас. А Чубайс постоит на стреме… Осталось уговорить дочку Ротшильда. И ведь не исключено, уговорят.

Тем более что «Медведь» и впрямь не Спиноза. В председатели думской фракции выдвинули петербуржца Грызлова. Главный умник, должно быть. Работая руководителем предвыборного штаба кандидата в губернаторы Ленинградской области, Грызлов вывел его на почетное седьмое место в списке из восьми кандидатов. В других заслугах перед страной не замечен.

Два мешка, одинаковых по величине, мы и приобрели за одну цену. Мешки маленькие, а голова из каждого торчит огромная. Коты – по меньшей мере головы – тут знакомые. Раньше они отличались друг от дружки разительно: одна голова принадлежала Забияке, а другая – Мурлыке. Теперь Забияка все чаще сбивается на мурлыканье, а Мурлыка через час то шипит, то просится к сметане из холодильника. Вопрос, говорит, о том, не стать ли мне премьер-министром при президенте Путине, можно рассмотреть. Забияка тоже хочет в премьер-министры, но и на должность, временно освобожденную Павлом Павловичем Бородиным, согласен.

Синусоиду успехов и неудач партии Жириновского связывают, как правило, с люмпенизацией электората, но это не подтверждается. Те пять, семь, а то и тринадцать процентов, что собирает вождь ЛДПР, свидетельствуют не об уровне электоральной поддержки: скорее уж каждый из нас на пять, семь, тринадцать процентов (в разном настроении) Жириновский. И последний бросок на юг, и в особенности последний вагон на север кажутся нам (в обозначенных выше рамках) не самым худшим решением проблемы. И всегдашняя готовность сговориться с реальной властью (а вернее, конечно, отдаться ей и попробовать словить кайф) нам не чужда тоже. Чего Забияке не хватает и никогда не хватит – так это респектабельности. Мышей ловить не будет по определению. Покупают его в мешке для декору и не без надежды на некоторое веселье, которое Забияка может привнести в дом.

При практически равных с Забиякой успехах дела у Мурлыки идут куда хуже. Мурлыку удалось всучить традиционно стойкому «яблочному» избирателю явно в последний раз. После того как он проиграл все теледебаты, потеряв при этом лицо. А ведь умение витиевато мурлыкать его до сих пор отличало и выручало – за это его и любили. То, что мыши за пятьсот дней не ловятся, все знали заранее.

Главный конек «Яблока» – нравственная политика. Но и нравственная политика в наших условиях – это кот в мешке. Единственное нравственное отличие «Яблока» от тех же правых заключается вот в чем: ведущих представителей СПС нужно сажать без суда и следствия по самому факту их пребывания в исполнительной власти, по роду деятельности на руководящих постах и по результатам этой деятельности, тогда как «яблочников» сажать пока не за что, потому что оказаться в исполнительной власти и совершить преступления им не довелось. Запредельное ханжество Мурлыки и его ближайших приспешников проявляется каждый раз, когда наступает пора решающих голосований. Явлинский, напомню, вовсю изобличает правительство Примакова в коррупции, а вот связка Волошин – Аксененко ни возражений, ни подозрений не вызвала. Ханжески прозвучал и совет о перемирии в Чечне, что стало особенно очевидно на Рождество, когда такое перемирие вздумали было провести в жизнь. И тем не менее на мешке написано «Нравственная политика», из мешка торчит голова Мурлыки, и для преодоления пятипроцентного барьера этого оказывается достаточно.

Казалось бы, КПРФ котом в мешке назвать трудно. Кого-кого, а уж коммунистов отечественного розлива мы знаем. Но это не совсем так. Голова Зюганова венчает собой тело самых загадочных очертаний, тело кота, разумеется, но кота-мутанта. Тело пребывает в мешке, а мешок своей формой пугает и отталкивает одних в той же мере, в какой притягивает и интригует других. Отсюда вечная перекройка мешка: то перед нами КПРФ, то Фронт патриотических сил, то блок «За победу», то еще что-нибудь. Загадочны и намерения коммунистов: собираются ли они и впрямь все поделить, а может быть, удовлетворятся номенклатурной рассадкой по хлебным местечкам, рассорятся с Западом окончательно или, наоборот, задружат с ним с невиданной даже в раннеельцинские времена силой? Они утверждают, будто являются системной оппозицией, но это как раз вранье: системная оппозиция существует лишь там, где возможен законный переход власти от одних сил к другим, а у нас-то как раз такое невозможно. У нас власть удерживают любыми путями, а если уж передают, то своему человечку, а значит, системная оппозиция отдыхает. Она – в лице КПРФ – действительно отдыхает, едва дело доходит до мало-мальски серьезного противостояния. Поэтому, голосуя за коммунистов, мы в очередной раз покупаем кота в мешке. То ли в багрово-красном мешке, то ли в бледно-розовом – зависит это не от продавцов, а от того, как у каждого из нас устроено зрение.

Шестой и последний победитель думских выборов – двухголовый блок Примакова с Лужковым – как раз мешковинным маскарадом побрезговал, за что, строго говоря, и поплатился. Совсем недавно кто-то из лидеров деморализованного блока возопил: смотрите-ка, Путин в программной статье, опубликованной в «Независимой газете», просто-напросто переписал нашу, овээровскую программу!.. Переписал, разумеется. Так вольно вам было ее столь тщательно разрабатывать и громогласно формулировать? Или о тактике перехвата ничего не слышали? Да, Примакову удалось еще на посту премьер-министра консолидировать общество по формуле «консенсус минус единица» (а единицей остаются «семья» и примыкающие к ней олигархи), из этой консолидации сама собой вытекала программа простых, понятных, а главное, посильных действий, но вот вылезать из мешка ему до поры до времени явно не следовало. Вылез, тут-то на него и спустили всех собак. А программу – ну да, перехватили, так ведь не для того же, чтобы реализовывать. У нас 38 снайперов в новую командировку собрались, кремлевского завхоза меняют, двух президентов кормить надо – какие уж тут программы! Разве что на словах – так ведь брань на вороту не виснет. Показательна была сама ситуация: выпростал тело из мешка – получи сполна! И вдвойне показательно заявление Путина о грядущих президентских выборах: надо, чтобы они были честными, и никакой войны компроматов, хватит, наигрались! То есть насчет честности выборов у нас и так сомнений оставаться не могло, а отказ от воины компроматов означает вот что: вас грязью заляпали так, что не отмоетесь, а меня не смейте! Уж лучше я останусь… котом в мешке.

Владимир Путин, конечно, главный кот в мешке электорального сезона: его прошлое темно, настоящее фиктивно, будущее загадочно, намерения высказываются в такой форме, что их в любой момент можно развернуть в любую сторону, не говоря уж о том, чтобы от них просто-напросто отказаться. Три подхода к проблеме Чечни – санитарный кордон по административной границе, укрепленный рубеж на берегу Терека, «мочилово» в Грозном, в горных пещерах и комфортабельных сортирах – единственный пока, но достаточный пример того, как придерживается озвученных намерений и. о. президента. Из путинского прошлого всплывают разрозненные и противоречивые факты: то ли самбист, то ли дзюдоист, то ли мастер спорта, то ли кандидат в мастера. Пятнадцать лет резидентуры в ГДР (а что это за штука – резидентура в ГДР?) и переход на ничтожную должность помощника проректора ЛГУ по работе с иностранцами – это карьерный взлет или карьерный тупик? Служба у Собчака, на Собчака, под Собчаком в питерской мэрии – депутатское расследование, вовремя закончившееся осенью 1993 года разгоном Петросовета. Работа во главе кремлевского КРУ – и первый символический жест: передача подследственному (и собственному бывшему начальнику) Собчаку материалов заведенного на того дела (свидетельство Павла Вощаного). Но, с другой стороны, верность «сюзерену»: в Кремле, похоже, именно эту верность и оценили. Дальнейший карьерный взлет – и свержение прокурора Скуратова, смерть генерала Рохлина (зять генерала практически обвинил Путина в организации убийства), взрывы в Москве и в других городах, неожиданно (насколько неожиданно?) обернувшиеся салютом свежеиспеченному премьер-министру.

Я далек от мысли обвинять Путина в чем-либо из вышеперечисленного – у меня для этого нет информации. Как нет ее ни у кого другого из представителей обыкновенного электората. Подчеркнуть уместно другое – все эти обвинения, обоснованные или нет, не расследуются и по большому счету даже не обсуждаются. Прошлое Путина – кот в мешке, главный кот в мешке, поэтому он и превратился в суперстар.

Официальный (извлеченный из мешка) послужной список Путина малоутешителен. Как пошутил экс-премьер-министр Сергей Степашин: «Президент поблагодарил меня за хорошую работу и отправил в отставку». С Путиным же дело обстояло ровным счетом наоборот: все, за что он брался в открытую, заканчивалось провалом и венчалось очередным повышением. Работая в Петербурге, Путин возглавил три избирательных штаба: Движения в поддержку демократических реформ в 1993 году (движение не преодолело пятипроцентного барьера), НДР в 1995 году (НДР получило по Петербургу одно место, и его нынешний министр здравоохранения уступил супруге мэра Людмиле Нарусовой) и Собчака в 1996 году (очевидный фаворит губернаторских выборов Собчак проиграл малоизвестному на тот момент Владимиру Яковлеву). Решая проблему Скуратова, Путин не смог решить ее ни окончательно, ни мало-мальски пристойно: ночной вызов зампрокурора Москвы в Кремль дорогого стоит, хочется верить, что показания «ночных бабочек» обошлись дешевле. Наконец, но не в последнюю очередь: формальным поводом замены Степашина на Путина стало чеченское вторжение в Дагестан. Если кто и проспал это вторжение, то, разумеется, ФСБ. Назначение начальника ФСБ премьер-министром в этой ситуации выглядело по меньшей мере странно. Так это и воспринималось тогда, но как стремительно позабылось!

Организаторы взрывов не найдены. Война в Чечне идет «от забора до обеда». Внешняя изоляция страны нарастает. Рубль забыли «опустить» осенью по внутриполитическим соображениям, и поэтому весной он обвалился. В криминальной столице не прекращаются политические убийства. Партия кота в мешке с именем Путина на устах практически выигрывает думские выборы, популярность премьера зашкаливает, президент Ельцин (о котором известно, что из Кремля его вынесут только ногами вперед) добровольно уступает незадачливому премьеру ядерный чемоданчик. Творческая интеллигенция рукоплещет. Что, блин, происходит?

Но еще поразительнее – и показательнее – другое. Непредсказуемое прошлое кота в мешке по имени Путин меркнет перед непредсказуемостью его будущего. «Путин – это наше все» – так озаглавила статью профессиональная питерская правозащитница и антифашистка Нина Катерли. «Путин подобно Сталину вышел из недр еврейской власти, чтобы разгромить ее», – изрек Александр Проханов. Свои резоны надеяться есть и у той, и у другого, но и свои резоны трепетать тоже. Однако не трепещут – надеются. Обеими руками голосуют за кота в мешке.

Путин и сам, похоже, не определился, даже в мелочах.

Путин опирается на питерских профессионалов, они же младореформаторы, они же, если кто забыл, «писатели»? Путин опирается на действующих и отставных (хотя отставными они, как известно, не бывают) чекистов? Путин опирается на олигархов или на военно-промышленный комплекс? А хрен его знает. Он обещает навести порядок – но что за порядок? Какими средствами? Да и наведет ли? В Чечне у него застопорилось, а большая облава на Лужкова еще не разгорелась. Каково будущее Ельцина? Почетный президент? Ну, двух президентов страна, как в старом анекдоте, определенно не прокормит. Подследственный? Указ о гарантиях не стоит бумаги, на которой он написан, а цена честного слова Путина нам неизвестна. Ну ладно Ельцин, а что будет со страной?

Правда, и самого Ельцина мы покупали, как кота в мешке. Причем даже не во второй раз, когда нам показывали разухабистую телекартинку с неутомимым плясуном, а в первый, когда горбачевская власть победоносного своего оппонента не раз из мешка вытаскивала и нам с того же телеэкрана демонстрировала. А мы зажмуривались: мы уже сделали свой выбор, мы прикипели сердцем, нам полюбился кот в мешке.

Конечно, у Ельцина была программа. Борьба с привилегиями, это раз. Такие реформы, чтобы всем жилось лучше, это два. Берите суверенитета, сколько сможете, это три. И межрегиональная депутатская группа. Участники которой разочаровывались один за другим по мере того, как их вышибали из власти и сбрасывали с палубы в реку, а разочаровавшись, садилась за мемуары, после чего их разочаровывали еще сильнее. Но с программой все стало ясно, самое позднее, когда власть начала причмокивать и обмахиваться ваучером, а все же сбили волну народного гнева, напишут в учебниках, этим самым ваучером ценой в две «Волги», означавшим односторонний разрыв государством контракта с обществом. Вот, кстати, еще один классический пример продажи кота в мешке – нам всучили мешок с ваучером, внушив, будто в мешке на самом деле находятся две престижные на тот момент автомашины.

Конечно, все изложенное выше представляет собой пессимистический взгляд на вещи. Потому что имеется и оптимистический, А заключается он вот в чем: всякий раз, покупая кота в мешке, мы интуитивно делаем правильный выбор по хорошо заученному принципу меньшего из двух зол. Потому что власть каждый раз делает нам предложение, от которого невозможно отказаться, потому что ставит вопрос по-бандитски: «Жизнь или кошелек?» – но чтобы это не выглядело и не воспринималось (со стороны) элементарным разбоем, отбирая у нас кошелек, но сохраняя нам жизнь, вручает в качестве компенсации кота в мешке. Да ведь и впрямь страшно представить, что было бы, не проголосуй мы в декабре 1993 года за никем не читанную и нелепую Конституцию, в июне 1996-го – за Ельцина, в марте 2000-го – за Путина. Хотя именно последний выбор все же представляется мне, в отличие от подавляющего большинства рассуждающих нынче на эту тему, в высшей степени гадательным.