Читать книгу Мысли Авангарда. Сборник рассказов - Виктор Владимирович Чернышов - Страница 6

Наши интересы формируются в раннем возрасте из множества факторов, и у каждого человека это происходит более или менее уникально.

Вот и жизнь Карла, главного героя этого рассказа, сложилась так, что основным его интересом была живопись. То ли виды Праги девятнадцатого века, то ли картины в его доме, так любимые отцом, то ли расположение звезд на небе сделали Карла увлеченным этим видом искусства с ранних лет. Но талантом художника наш герой не обладал. Не было у него ни техники, ни особого взгляда, ни идей, которыми должен обладать живописец. Поэтому как художник Карл состояться не мог. Но он недолго мучился и, выпросив у отца денег, открыл свою картинную галерею в центре Праги рядом с собором святого Витте. Таким образом, Карл удовлетворил свою любовь к живописи, а заодно сколотил неплохое состояние. Сами по себе галереи не особо прибыльны, но, если не гнушаться покупкой краденых картин, выдавать репродукции за оригиналы и проворачивать иные грязные дела в сфере искусства, это приносит свои плоды весьма быстро. В целом, Карл был человеком довольно гнусным. Жадность, жестокость и полное пренебрежение чужими чувствами и желаниями были спутниками Карла по жизни. Идя к какой-то своей цели, он мог ограбить, похитить, покалечить и даже убить любого.

Однажды в высоких кругах Праги пошли слухи о глухонемом юноше, рисующем превосходные картины. Его родители тоже были художниками, но весьма заурядными. Жила семья в бедном районе на окраине города. Их картины продавались плохо, жила семья бедно, и родители готовили юношу стать портным, желая ему лучшей доли, чем выпала им. А в прошлую зиму оба родителя захворали и перед весной легли в могилу. Юноша впал в отчаяние, голодал, стал затворником. Из-за нехватки денег он, наконец, решил попробовать себя на поприще живописи, и не зря. Молва о юноше пошла в кругах художников и коллекционеров, кажется, сразу после того, как парень взял кисть в руки. Техники сначала ему не хватало, но зато по глубине картин, идеям, той силе, которые были заложены, казалось, в простые произведения, мог позавидовать любой уважаемый художник.

Но немота и глухота были не единственными недугами юноши. Можно было сказать, что голова у парня была занята непонятными мыслями, как в народе говорят: он «был не в себе». Замкнутый, опасающийся всего, никому не доверяющий, молодой человек мог долго сидеть на одном месте и смотреть в пустоту. А после смерти родных и вовсе перестал выходить из дома, поэтому картины забирал его единственный друг и продавал их той галерее, которая даст больше денег. Друг был олицетворением добра. Он еще с ранних лет был единственным из всей уличной детворы, кто возился со странным соседом, и со временем научился находить с ним общий язык. Он никогда не обманывал художника, был честным связующим звеном между автором и внешним миром.

Но Карл, не желающий конкуренции других частных галерей, выследил, где живут парни. Через три дня в реке Влтаве нашли тело молодого человека, друга художника. Относить картины в галерею стало некому. Но зачем их туда нести, если хозяин галереи может сам приходить за ними? Карл пришел к юноше и стал объяснять, что его друг был обманщиком, выдавал картины за свои и продавал их гораздо дороже, чем это было на самом деле. А когда его в этом уличили, он уехал в другой город. Глухонемой юноша из всего, что пытался объяснить Карл, понял одно: картины теперь будет забирать этот человек. Деваться было некуда, как-то надо было выживать. Вскоре Карл начал сколачивать состояние на картинах бедного парня, принося ему взамен самую скромную еду.

Помимо любви к живописи у Карла сложился интерес к мистике всякого рода и различным силам, невидимым человеческому взору. Причем, не самым добрым и приветливым силам. Будет яснее, если сказать, что он был сатанистом. Карл уже не помнил, как и когда это увлечение пришло к нему, но оно явно имело место быть в его жизни очень давно. Как любой уважающий себя сатанист Карл прекрасно знал про Гигантский кодекс. Это был древний рукописный свод, написанный на латыни и заслуженно нареченный библией дьявола. Его писал монах бенедиктинского монастыря на протяжении 27-ми лет. Книга содержала в себе всё то, что имел Бенедиктинский орден к тому времени в своих литературных накоплениях, а именно: различного рода священные писания, истории, трактаты и многое другое. Но больше всего в этом фолианте Карла интересовало нечто, что должно было удовлетворить его интерес и к сатанизму, и к живописи одновременно. В книге был портрет дьявола. Если верить легенде, дьявол являлся монаху в дни написания библии, и тот изобразил его величество на пергаменте кодекса. Карл захотел увидеть книгу, как только узнал о ней. И когда статус и состояние Карла достигли уровня, достаточного для этого, он воспользовался своими возможностями.

Получив доступ к книге, Карл ожидал увидеть на изображении нечто великое, могучее, ужасное, но рисунок оказался полным разочарованием. Это была совершенно нелепая и пренебрежительная иллюстрация. Она оскорбила Карла как сатаниста. В тот же вечер Карл пообещал себе, что у него будет такое изображение дьявола, на которое захотят посмотреть тысячи людей, и увиденное их не разочарует.

В октябре того же года Карл пришел к юноше. Он пытался объяснить малограмотному художнику, кто такой дьявол и как его нужно нарисовать, но молодой человек не понимал, чего от него хотят. Тогда Карл написал все, что сам знал о дьяволе, и принес к художнику свои записи. Не без труда осилив их, юноша согласился написать картину, попросив три месяца на эту работу. Карл поверил ему и успокоился, ожидая результата.

Ровно в срок Карл пришел к ветхому дому на окраине Праги, где жил художник. Погода была ужасной. Уже три дня лил дождь, три дня тучи не показывали ни толики солнца. Карл постучал в хлипкую дверь, но никто не отзывался. Прождав под холодным дождем около десяти минут, периодически стучась в дом, Карл понял, что дело неладно, и выбил дверь в дом юноши. То, что Карл увидел, сначала напугало, а потом восхитило его. Дом слабо освещал десяток свечей. Кругом был беспорядок: мебель разбита, везде валялись осколки бутылок, по полу были разбросаны предметы быта. Все картины, некогда висевшие в комнате – законченные и только начатые – были разорваны в клочья. Сам художник лежал на полу, истекая кровью. На его шее были видны две раны. Они были удивительно свежими, но не это сейчас интересовало Карла больше всего. Рядом с телом юноши в центре комнаты на мольберте стояла единственная целая картина. Самая важная картина… Самая великая картина… На ней был изображен Он, Дьявол, собственной персоной. Не жалкий библейский монстр, как в Гигантском кодексе, а Он в человеческом обличии. На темно-красном фоне… В черном балахоне. Темные длинные волосы, бледная кожа и жуткий пугающий взгляд… Несмотря на человеческую внешность, его вытянутое лицо выражало что-то звериное, дикое, необузданное, первозданное. Картина отличалась от всех предыдущих работ мастера четкостью, натурализмом, детальностью. Это был совершенно другой уровень. Последний уровень… Хотелось смотреть на холст, удивляться, радоваться, но было страшно. На лице дьявола была самодовольная улыбка, будто говорившая о том, что нет во тьме существа величественнее, чем он. Карлу не верилось, что это рисунок: казалось, это окно в преисподнюю, открытое бедным юношей.

Карл, опьяненный происходящим, машинально закрыл дверь и прошел к картине поближе, чтобы рассмотреть её. Он уже передумал оставлять картину себе, уже видя увеличение своего богатства, которое сможет достичь, выручив средства от продажи этой картины. Подумать только! Портрет дьявола, нарисовав который, художник оказался истерзанным до смерти неведомыми силами! Портрет дьявола, стоящий жизни! Об этой картине будут ходить легенды! Все коллекционеры мира будут охотиться за ней, вороша черные рынки столетия вперед. Да что столетия: тысячелетия!

Карл, как завороженный, смотрел в глаза Люцифера, пока не начал замечать, что с картиной что-то не так. В ней чего-то не хватало, она была будто не закончена. Карл начал видеть явные изъяны в ней. Вдруг он четко понял, что и как нужно исправить. Понял, что исправления эти он должен делать ничем иным, как кровью юноши, которую нужно взять прямо из ран на шее. Карл без промедления поддался своему порыву, и дело пошло. Карл заметил, как в нем появляется тот самый талант, который он так давно пытался найти в себе. Он приходил в восторг от того, что картина преобразовывается и приближается к идеалу. Карл, как обезумевший, кричал и радовался происходящему, нанося все новые и новые штрихи. Это была величайшая картина, законченная кровью художника, который её начал.

Карл потерял счет времени, когда вдруг понял, что картина идеальна, завершена. Больше ничего нельзя ни добавить, ни отнять. Ни единого штриха. Ни единого мазка. Все так, как должно быть. Как предначертано быть.

Карл, довольный и уставший, с приятными мыслями лег на старую кровать, стоявшую в углу, и стал засыпать под шум дождя и грома, которые бушевали за окном.

Разбудил Карла запах дрянного кофе. Он открыл глаза, и сердце его заколотилось, кажется, в сотню раз сильнее прежнего. На прикроватном столике, который был сломан пару часов назад, стояла чашка, от которой шел пар. Комната была наполнена светом. Везде был порядок. Все картины висели на своих местах. А юноша, целый и невредимый, стоял у картины и писал её.

В голове Карла всё помутилось. Он не понимал происходящего. «Как так? Неужели это был сон? Просто сон?» – спрашивал себя Карл, не желая верить своим глазам и чувствам.

Юноша повернулся к гостю и с приветственной улыбкой указал ему на чашку горячего кофе. Карл натянуто улыбнулся в ответ и кивнул, а юноша продолжил работу. Удивление и непонимание сменились яростью, когда Карл разглядел картину, над которой сейчас работал художник. Он увидел, что на холсте совсем не тот шедевр, который оставил перед сном, даже совсем не ту картину, которую он увидел, войдя в дом, а копию той уродливой иллюстрации из Гигантского кодекса. То самое никчемное изображение такого прекрасного и великого. Карлу начало чудиться, что над ним насмехаются, его просто обманывают, над ним издеваются! Юноша не мог видеть книгу дьявола сам! Он не мог случайно повторить то изображение! Книгу кто-то принес ему. Но кто? Как? Карл всё четче понимал, что картина, впервые написанная им самим, пропала вместе с теми деньгами, которые она сулила ему. Злоба переполнила Карла. Рука, кажется, сама потянулась к деревянной кисти, лежавшей на тумбочке рядом с постелью. Покрепче обхватив кисть, он стал медленно приближаться к юноше. Подойдя на расстояние вытянутой руки, он с диким криком воткнул кисть юноше в шею, затем вытащил её и снова быстро вонзил. Художник, упав рядом с мольбертом, бился в предсмертной агонии, пытаясь закрыть руками раны. Подобно рыбе в аквариуме, он шевелил губами, пытаясь что-то сказать своему убийце перед смертью, но тщетно. Немая сцена продолжалась примерно полминуты, пока душа не покинула тело юноши. Глаза его уже застыли, а кровь продолжала медленно вытекать из раны, образуя лужу на полу. Но на этом ярость Карла не была утолена: он начал ломать мебель, рвать картины, бить посуду, разбрасывать вещи юноши по дому. Карл предавался этому безумию, пока в какой – то момент не понял, что он уже был здесь. Он понял, что всё было так же, как вчера, когда приходил к юноше. Или пришел к нему вчера?.. Или сегодня?.. Или во сне, или… Не важно! Всё было на тех же местах. Всё было так же, как и до его сна. Кроме картины. Он подумал, что сможет снова вернуть её, потому что почувствовал вожделенное годами вдохновение. Подойдя к мольберту, начал снова писать прямо поверх того нелепого изображения, точь-в-точь повторяющего иллюстрацию из Гигантского кодекса. Было очень сложно. Если прошлый раз Карл лишь доделывал картину, то сейчас он писал её с нуля. Но что-то давало ему силы, что-то свыше придавало ему умения и знания.

Как говорилось ранее, юноша жил в бедном районе. Тут все друг друга знали и помогали в случае беды. Рядом с юношей жил давно отслуживший своё офицер, который, услышав крики из соседнего дома, сначала не придал им значения. Но через некоторое время вспомнил, что парень, которого он знал с детства, немой и кричать не мог! Сосед, недолго думая, оделся и пошел проведать, что случилось в том доме, захватив на всякий случай своё охотничье ружьё.

К моменту, когда бывалый офицер пришел к порогу ветхого жилища юноши, Карл закончил теперь уже сугубо свою картину. Он был счастлив и уже обдумывал цену, которую потребует за эту картину с покупателей. Он стоял напротив мольберта и, погруженный в свои грезы, не замечая и ничего не слыша вокруг себя, любовался существом, которое глядело, кажется, прямо ему в глаза.

Но приятные, самозабвенные мечты Карла оборвала пуля, вошедшая в его мягкую спину чуть ниже сердца. Пуля прошла на вылет, обдав брызгами алой крови лицо Люцифера, неподвижно смотревшее с холста, привнеся тем самым последние штрихи в картину. Карл, ничего не понимая, рухнул на пол и еще несколько секунд пытался понять, что же с ним произошло… Через полминуты его жизнь угасла.

Дело об убийстве юного художника и хозяина галереи было закрыто в тот же вечер, ибо следователю в нем было всё ясно, и наказывать некого. Будь Карл примерным человеком, возможно, старика – бывшего офицера и засудили бы, но все было иначе. И в убийстве его никто не винил. Правда, поначалу этому бывалому офицеру не хотели верить, потому что какое-то время после расследования случая, он всех уверял, что дьявол, забрызганный кровью, громко смеялся после произошедшего. Но потом старик отрекся от своих слов.

Следователь, хоть и был далек от мира живописи, но понимал, что картина с такой предысторией будет стоить дорого, поэтому забрал её к себе домой, планируя продать в ближайшее время. Но этому не было суждено сбыться. Известия о картине во всех подробностях быстро распространились в кругах коллекционеров. Следующей ночью в доме следователя раздались крики. В неравной смертельной схватке хранитель правопорядка проиграл трем грабителям. Правда, двух из них потом нашли: оба были задушены ночью в небольшом трактире в нескольких часах езды от города.

Говорят, что за картиной еще долго тянулся кровавый след. Говорят, что картина и сегодня часто всплывает на черных рынках, с каждым разом повышаясь в цене.

А может, и не говорят… А может, и не всплывает… А может, этой картины никогда и не было, и эта история – чистый вымысел…

Старым языком об старой проблеме в новом обществе.

Образы и концепцию подсказал Ницше.

Этот рассказ также существует в формате муволита (см стр. 33)