Читать книгу Формула судьбы - Виктор Вячеславович Воропаев - Страница 4

Мне сейчас сложно вспомнить, что было после того, как я всё сказал своим друзьям, но я всё-таки попытаюсь.

Ещё минут десять после моей фразы Алексей смотрел на доску, не говоря ни слова. Я не знаю, что творилось в его сознании в тот момент, и что он себе представлял и выводил. Он не был поражён тем, что я ему сказал, а точнее, тем, что показал. Просто он как-то всё воспринял… Скажем, просто сильно. Меня это очень радовало, ведь я считал, что чем тише будет воспринята моя версия о судьбе, тем лучше.

Марина, как мне показалось, вообще ничего толком не поняла, она наверняка знала лишь то, что Алексей допустил ошибку, а мог смело меня обыграть.

– Не может быть! – почти шёпотом произнёс Алексей.

Я с улыбкой смотрел на друга, понимая, что он сейчас в таком состоянии из-за меня.

– Может. Доказано.

Алексей встал из-за стола и подошёл к умывальнику. В пустую чашку из-под кофе он набрал воды и залпом выпил её. Потом повторил процедуру.

– А если предположить, что я должен был так пойти, чтобы ты мне показал мой правильный ход. Иными словами, было предначертано то, что я вот так проиграю, а потом ты мне покажешь правильный ход, чтобы, к примеру, я больше не делал аналогичных ошибок в будущем.

Алексей говорил это, не поворачиваясь ко мне лицом, он всё также стоял, глядя на умывальник. Марина сидела возле меня и поглядывала то на меня, то на своего любимого.

– Ты вообще понял, что ты только что сказал?

– Не совсем, – согласился со мной Алексей.

Он снова набрал чашку воды и вернулся к нам за стол.

– Я бы мог промолчать и не говорить тебе ничего. Вот почему твоя версия является ложной. А то, что я тебе сказал, зависело лишь от меня. Я думал, говорить тебе это или нет. А вот то, что ты просто-напросто не увидел вполне логичного хода – это факт.

– Лёша, а ведь он прав, – неожиданно поддержала меня Марина.

– Предположим, что ты прав. Будущее зависит от нас самих – людей. Что это нам даёт?

– Всё! По этой версии можно творить чудеса. Можно отбросить все религии мира, потому что нам больше незачем просить помощи в поиске пути. Мы сами можем его находить, менять.

– Ты отказываешься от веры?

– Нет, нет, ты меня неправильно понял. Я не отказываюсь от религии, люди должны во что-то верить, я не стану никому этого запрещать. Я говорю, что судьбы можно менять, ими можно управлять, их можно исправлять.

– Что значит исправлять? Как?

– Вот поэтому я и пришёл сначала к тебе. К вам обоим, – уточнил я, когда Марина перевела свой взгляд с Лёши на меня.

Я пришёл к Алексею не только потому, что хотел на примере партии в шахматы доказать ему, что будущее можно менять. Это было лишь частью того, что я хотел сказать ему и Марине. На самом же деле суть моего прихода заключалась в несколько иных планах. Я знал, что если я обосную свою версию, и они мне поверят, то я получу немного больше, чем просто доказанную теорию. Дело в том, что я знал, как это доказать на практике, предполагал, что с их помощью я смогу это осуществить.

– Это не всё, что я доказал. Есть и ещё кое-что.

– Мы тебя внимательно слушаем, – сказала Марина.

– Понимаете, как бы вам это сказать, – я начал снова искать подходящие слова. Но не мог же я вот так просто сказать, что вся эта любовь, что сжигала их изнутри, не является такой на самом деле. Как я должен был сказать, что их отношения – это просто поворот судьбы, который можно было исправить, не выходя за рамки какого-то одного замкнутого круга?

– Мы тебя внимательно слушаем, – снова повторила Марина. – Говори всё, как есть.

– Я пытаюсь. Ладно, смотрите.

Я достал из внутреннего кармана пиджака маленький листок и ручку. Положил листок на стол, нарисовал на листке координатную плоскость, обозначил оси координат через «X» и «Y». Из точки «0» я провёл что-то вроде гиперболы, которая возвышалась по оси «Y» и удлинялась по оси «X». Потом от гиперболы⁸ я начал проводить все возможные линии по бокам.

– Что это? – спросил у меня Лёша.

– Это график нашей жизни, который изображён на декартовой плоскости⁹.

Марина поняла только слово «жизни», все остальные слова, которые были сказаны мной, являлись для неё какой-то абракадаброй.

Алексей взял в руки мой рисунок и начал его рассматривать. Я не знаю, что именно он хотел там увидеть, так как график был нарисован на скорую руку и довольно неясно – чертил без линейки.

– Смотрите, – сказал я, водя рукой по графику и всё комментируя. – Вот эта линия, похожая на гиперболу, является линией судьбы или даже жизни. Тут уже трактовка не так важна, именно для этой части рисунка. Все прямые, которые отображают отрезок от гиперболы до крайней точки, являются путями. Теми путями, которые выбираем мы с вами. Просто человек рождается и из точки «0», вот она, – сказал я, указывая на центр координат осей «Х» и «Y», – идёт по своему пути. Он может никуда не сворачивать и просто плыть по течению вперёд и вперёд, пока не наступит конец. В данном случае – это окончание гиперболы. Смерть. Но человек может сворачивать со своего пути и идти по линиям, которые пересекают гиперболу. Тут есть одна деталь: конец один – смерть. Как ни крути – мы всё равно к этому придём рано или поздно. Вот что значит судьба. Предрешено наверняка только одно – смерть! Можно привести пример не на фоне графика на декартовой плоскости, а с помощью дерева, его веток и даже корней.

Я замолчал, так как понимал, что на данный момент с моих друзей хватит. В это прекрасное весеннее утро я ворвался к ним с какими-то бешеными теориями и идеями, но понимал, что всё надо делать постепенно. А я так не умел. Я любил сразу высказать, что к чему, ибо я был таким.

– И что ты теперь собираешься делать? – спросил Алексей. – Какие у тебя дальнейшие планы?

Я взглянул на Лёшу. Вопрос прозвучал как-то очень ровно, без всяких интонаций. Было видно, что он с трудом говорил.

– Это ещё не всё. Есть ещё кое-что.

Марина улыбнулась. Алексей же наоборот, закатил глаза кверху:

– Что?

– Я вывел формулу судьбы благодаря этому графику с помощью переменной «t» и линии жизни «X» в степени «n».

Ребята снова переглянулись между собой.

– Зачем? Что тебе это даст?

– Понимаете… – я стал заходить издалека, – судьба – это такая штука…

Я задумался. Не знал, как им рассказать о том, что судьба у всех одна, она есть, и её можно увидеть. Ею можно управлять, и её можно изменять.

– Ты же только что доказал нам, что её не существует! – перебила меня Марина. – Как тебя теперь понимать?

– Я не говорил, что её нет. Я говорил, что ею можно управлять и что её можно изменять. Судьба существует. Но не у каждого человека, а… как бы у группы людей. Или, можно сказать, у поколения.

– Это как?

– Что вы знаете о мойрах?

– А какое это имеет отношения к данной ситуации?

– Что такое мойры? – спросил Алексей, который явно не очень увлекался мифами Древней Греции.

– Это три богини судьбы в греческой мифологии, – ответила за меня Марина. – Но я не понимаю, как они связаны с нашим миром, ведь это же миф.

– Родная, пойми… Греки – умный народ, и просто так они бы не стали выдумывать мойр. Наверное, их же что-то побудило это сделать.

Кому-то может показаться, что обращение к Марине словом «родная» было не совсем уместным хотя бы по той причине, что она – девушка Алексея. Но у меня и на этот счёт было своё объяснение, которое Лёша знал и в какой-то степени меня понимал. Просто мы были действительно родными друг для друга, независимо от того, кто с кем живёт или ещё что-то. Если родные – значит, родные, а то, что она девушка моего друга – уже второстепенно.

– И что с этого?

– Судьба есть. Я думаю, Атланты об этом узнали, и это очень не понравилось Зевсу. Но я сейчас не об этом. Я хочу вам сказать, что не может быть у каждого человека предначертанной судьбы. Причиной этого является то, что людей много, а богинь судьбы – только три.

– Интересная версия, – улыбнулась Марина, – никогда, если честно, не задумывалась над этим.

– Ну вот, теперь у тебя есть повод для размышления. Задумайся. Это ещё раз подтверждает то, что судьба не предначертана для каждого единолично. Но она всё же существует, к примеру, для какой-то группы людей. Я всё доказал на практике, вот, смотрите…

Я расставил все шахматные фигуры на свои места, таким образом образовалась новая партия. Но ходить я не стал.

– Эти шахматные фигуры находятся на своих первоначальных позициях. У белых и у чёрных по шестнадцать фигур. В сумме они дают тридцать две. Что это значит?

– Не знаю, – ответил мне Лёша.

– А я, кажется, знаю, – оборвала его Марина. – Ты хочешь сказать, что судьба для этих тридцати двух фигур одна?

– Именно это я и хочу сказать. Вот же вам явный пример – поле битвы! Много-много участников, и для них всё предрешено. Для определённого круга фигур.

– Что тебе это даёт? Какой вывод ты в этом видишь?

– Я вижу то, что ты, Лёша, – обратился я к нему, – также, как и ты, Марина, я, моя Валя, Талашов – все мы находимся на одной шахматной доске. Для всех нас судьба одна. Она может меняться по ходу каких-либо наших действий, но она не выйдет за рамки одной шахматной доски.

Алексей с Мариной снова улыбались мне, и я подумал, что это был знак согласия с тем, что я им сказал.

– Ты сказал, что «это ещё не всё». И что тебе нужна будет моя помощь.

– Да-да, – перебил я Лёшу, – нужна будет. Мне нужна будет помощь физика. Я кое-что хочу проверить.

– Проверить всё на практике?

– Фактически на практике я всё проверил. Поэтому я могу смело утверждать, что всё, что я вам только что сказал, является правдой. Однако, если мной уже выведена такая формула, построен график, доказана теория, то я просто обязан узнать, что физика думает по поводу петель времени.

– Ого-о-о! – протянул Лёша. – Я надеялся, что мы обойдём этот вопрос стороной.

– Почему? – спросила Марина.

– Потому что это очень опасно.

– Ты сталкивался с чем-то подобным?

– Да, я писал на эту тему дипломную работу. Всё гораздо сложнее, чем ты можешь себе представить.

– А поконкретнее?

– Саш, что ты хочешь услышать?

– Возможно ли вернуться в прошлое?

– Нет, конечно. Оно прошлое. Его нет. Чтобы вернуться назад, его нужно создать, записать как информацию на жёстком диске. Создать, так сказать, точку возврата или на компьютерном языке – точку восстановления. Это очень сложно, и пока что есть только теории по этому поводу. Никаких научных фактов, подтверждающих это, нет. А тебе это зачем?

– Их нет, потому что они засекречены, – я перевёл дыхание. – А нужны они мне для того, чтобы у меня была страховка, чтобы если что-то пойдёт не так, у меня было куда возвращаться. Шахматные фигурки я могу передвинуть, а вот жизнь – нет.

Я был у Лёши уже очень долго, где-то около трёх часов. За это время мы переговорили о многом, и я был ему очень благодарен за это. Но время шло, и мне пора было отправляться в путь.

– Сегодня приезжает Валя, – сказал я, – так что мне пора уезжать.

– Валя? Сюда? Зачем?

– Я её попросил.

– А Антон?

– Антон дома, в Харькове.

– Зачем она тебе, Саш?

– Потому что я люблю этого человека.

После моей фразы о любви Марина с Лёшей поцеловались, как бы показывая, что не только я могу любить.

– А их дочка?

Я медленно вздохнул:

– А что дочка? После развода она живёт с отцом.

– Саш, извини, конечно, но… ты разрушил жизнь. Женщина любила тебя, к тому же после развода прошло уже два года. Почему ты зовёшь её именно сейчас?

– Потому что именно сейчас она мне необходима.

Быстрым шагом я вышел из подъезда дома Алексея и направился к своей чёрной «девятке». Меня очень встревожило то, что Марина вспомнила о том, что я разрушил три жизни. Хотя я сам виноват – нечего было говорить, что сегодня прилетает Валя. Но я это сказал, так как ничего от своих друзей не таил.

Я открыл дверцу машины, сел, завёл мотор и рванул по двору на приличной скорости. Вскоре выехал на трассу и разогнался почти до максимума.

Мысли о Вале не выходили у меня из головы. Когда-то эта женщина меня оставила, предпочла свою первую любовь. Она не пускала меня в своё сердце, как бы сильно я этого не хотел. Она уехала в Харьков, когда я был, кажется, на четвёртом курсе Академии права, и я думал, что больше никогда её не увижу. Но, как часто бывает в нашей жизни, всё поменялось. Она бросила мужа, в чём я сильно винил себя. У них с Антоном была общая дочь, которая вынуждена жить с отцом. Я не смог выиграть дело о разводе, и её дочь мы не уберегли. Наверное, это и стало последней каплей, после чего я окончательно оставил работу с законом. В МВД я тоже долго не проработал…

Я поддерживал с Валей связь, но пригласить её обратно к себе в Одессу я так и не решался. Она знала, что я больше не тот Саша, который когда-то отстоял её честное имя в универсаме на улице Винницкой¹⁰. Она прекрасно понимала, что от прежнего меня больше ничего не осталось. Наверное, именно поэтому она так долго не решалась снова довериться мне в полной мере.

После окончания математического факультета я вновь стал с ней тесно общаться, хотя наша жизнь была в то время разрушена – разрушена по моей вине.

Свою личную жизнь я так и не устроил, а после тех ужасных смертей, что произошли в Академии права, я и вовсе не хотел ни с кем быть, не хотел никого любить. Возможно, у меня предвзятое отношение к событиям, а может, я просто такой по натуре.

Через пятнадцать минут езды я был около одного из мостов, которых в нашем городе довольно много. Под мостом проходила железная дорога. Я остановился перед самым въездом на мост и проверил свой диктофон. Кассета медленно крутилась, записывая все мои мысли и доводы, касающиеся расчётов и вычислений, а также разговор с Мариной и Алексеем. Я набрал хорошо знакомый мне номер телефона.

– Да, – услышал я голос Вали.

– Привет. Ты на месте?

– Да, Саш. Я только что прилетела. Сейчас выхожу из аэропорта. А ты где?

– На мосту. Ты на время смотрела?

– Да, знаю… Уже пора. Прости, рейс задержался. Я не смогу приехать вовремя.

– Уже и не сможешь. Время…

– Саш…

– Валя, давай не будем всё усложнять. Я тебе всё рассказал, ты согласилась мне помогать. За это я тебе благодарен. Всё, больше от тебя не требуется ничего.

– Ты всё записал?

– Да, конечно. Я и сейчас записываю. Кассету оставлю у въезда на мост, в маленьком отверстии в ограждении.

– Саш…

– Что? – спросил я, услышав, как у неё дрожит голос.

– Не делай этого! Прошу, не надо!

– Любимая, всё решено. Прости за то, что я всё испортил. Я просто любил…

– Не извиняйся, прошу, не надо. Ты делал всё правильно, ты шёл за голосом своего сердца. Я не хочу, чтобы ты умирал.

– Валя, – оборвал я её, глядя на часы в машине, – уже пора, – на часах было пятнадцать тридцать восемь. – Валя, пора заканчивать, мне ещё надо спрятать кассету.

– Я очень тебя люблю и буду любить в другой жизни, – сказала она мне впервые после нашего знакомства. Я слегка шарахнулся от такой фразы, хотя и был к ней готов.

– И я тебя. Больше всего на свете.

– Прошу, не надо!

– Валя… Я умираю. Моя болезнь неизлечима. Мы это много раз обсуждали. Только так я смогу доказать свою теорию об одной судьбе для группы людей. Иначе я просто умру, и от моей смерти никому не станет легче.

– Я хочу с тобой попрощаться, хочу тебя поцеловать и приласкать.

– Время, – я посмотрел на часы, уже совсем не оставалось времени. – Прощай. Увидимся в другой жизни.

Я нажал красную кнопку отбоя и бросил телефон на сиденье справа от себя. Потом быстро вышел из автомобиля и спрятал кассету для Вали. Вернувшись, я сел обратно в машину, пристегнул ремень.

Я дал газу и чуть ли не взлетел вверх по мосту. Разогнавшись до 175 км/ч, я резко свернул влево. Разбив ограждение моста, мой автомобиль рухнул вниз. Я потерял сознание и не почувствовал, как чёрная «девятка» рухнула на рельсы, разбившись всмятку. Прошло ещё пару минут, прежде чем она взорвалась. Но в это время я был уже мёртв…