Читать книгу К.А.Т.А.Р.С.И.С. Год первый - Виктор Юрьевич Савинов - Страница 5

Волк затаился в ельнике у дороги, поджидая пищу. Хоть и редко, но одиночки проходили. Неделю назад лобастому удалось полакомился…Вот и опять запах человека. Шерсть на загривке стала дыбом, но к пище примешивался запах железа. Того, который смертельно бьет издалека. Тогда добыча становится охотником. Поэтому волк, поскуливая от досады и голода, отполз подальше в лес. Страшен человек.

Артем шел по дороге в Орел. Проходя через деревни, насмотрелся всякого: сожженные дома, объеденные собаками трупы людей, животных. В одной деревушке, на входе, еще издали увидел троих повешенных. Кого и за что – не суть дела. Такое место Артем предпочел обойти.

Кое-где стояли брошенные машины, начинающие покрываться ржавчиной. Это те, кого Вспышка застала в дороге. В одной из них за закрытыми стеклами были трупы. И сладковатый запах мертвечины отгонял мародеров от «братской» могилы лучше всяких табу. До поры.

За брошенной деревней недалеко от Орла, Артем решил перекусить и сошел в ельник у дороги. Уже расположился на пеньке, как вдруг увидел между деревьями стоящую машину. По расцветке сразу стало понятно, что это – инкассаторы. Была такая профессия до Вспышки – перевозить деньги. Теперь же бумажки ничего не стоили. Совсем. Разве что печь растапливать.

Вообще-то – смешно. Перед Артемом стоял символ сытой, обеспеченной жизни. В прошлом. Не раз и не два, но почти каждый, живущий в России от зарплаты до зарплаты не раз думал: «Вот мне бы содержимое этой машины!». Хватило бы на всю жизнь! Теперь этот предмет мечтаний стоял вот так запросто, посредине посадки. Что называется – бери не хочу.

Артем все же решил осмотреть УАЗик. На удивление дверь отделения, где хранились деньги, была не заперта. Осторожно приоткрыв дверь, он увидел пол, заваленный купюрами. Наверное, валялось миллионов пять – не меньше. В прошлом – и квартира, и на время обеспеченная жизнь, и отдых за границей…Да, мало ли еще чего. Теперь – просто бумага. Кстати, не совсем подходящая, даже в известном всем смысле.

Артем на мгновение даже представил себе рожи бывших «хозяев» жизни. И что теперь распределять? Что «пилить» то, господа? Что вы теперь можете, и кому нужны? Даже семье своей, если она была. И на чем держалось ваше могущество? На разноцветных «фантиках»?

Не обращая внимания на бумажный хлам, Артем осмотрел отсеки – ничего интересного. Повезло в кабине. Под сиденьем водителя лежала аптечка. Вот это – находка! Но больше всего поразило то, что под аптечкой лежал пистолет ПМ. «Макаров». С одной обоймой на восемь патронов.

Что произошло на дороге – Артема не интересовало. Наплевать на все и на всех. В нем вдруг проснулся инстинкт первобытного собирателя. А применительно к новому времени – страсть мародера. Что нашел – твое. Ох, как затягивает дармовщинка! Учитель хотел, было уже уйти, но что-то удерживало. Решил пройтись еще раз вокруг. Только расширил круг поиска. И не ошибся. Метрах в десяти, на полянке среди молодых елок, лежали останки двух тел. Как раз посередине между ними – порванный мешок с долларами. Причина трагедии понятна, а детали Артема и не интересовали. Бумажки, просто бумажки, а жизней человеческих, как и не бывало. Ясно, просто и дико. Больше здесь делать было нечего. Человек сжирает человека. Как всегда. Ничего нового. Артем и сам готов стрелять в любого, кто станет на пути. Не задумываясь. Пнув ногой американские символы, Артем вернулся на дорогу. Путь впереди – не близкий.

Подойдя к окраине города, Глебов вовремя увидел заставу. Не в смысле пропускной системы или охраны. Застава мародеров, грабивших всех подряд. Он свернул в посадку и решил обойти банду. Только упустил учитель, что мародеры нынче грамотные. Биноклем разжились. И увидели они его уже давно – просто поджидали своего часа.

Понимая, что добыча пытается ускользнуть из рук, пустили наперерез погоню из трех мужичков. У этих троих было главное преимущество – они местные. Так что нагнали Артема на удивление быстро. Чтобы не тратить время решили просто убить. О чем говорили топоры и вилы в руках. Когда оставалось до Артема метров пятьдесят, они молча рванулись к нему в решительном броске. Учитель ударил из двух стволов. Да, позабыл, что обрез точностью не отличается. Так что – молоко. Пропали два патрона.

Но «огнестрел» в руках жертвы мигом превратил его в охотника. Мужички просто бросили свои железки и тут же исчезли в ближайших развалинах. Чтобы лишний раз не искушать судьбу, Артем припустил бегом, прорываясь к центру города.

Пару раз его пытались остановить, но, видя в руках оружие – растворялись среди хаоса домов. Почти возле самого центра, где стояло высокое здание гостиницы, по Артему несколько раз стреляли. Благо, что стрелки попались неважнецкие. Лежать бы учителю на дороге. А так – пули прошли выше.

Дальше Артем пробирался крадучись, пока не наткнулся в каком – то дворе на стаю собак. Самым глупым было бы бежать сразу. Поэтому он отходил не спеша, постоянно оглядываясь. Стая пошла следом. Выжидая момент для атаки. А потом собаки отстали.

Артем уже вздохнул облегченно, но почти тут же вляпался – за поворотом дороги улицу перегораживала баррикада. Из-за которой- просто полетели камни. Даже стрелять не стали. Глебов попятился и нырнул в брошенный дом. Как ему сначала показалось.

Он услышал детский голос, потом звук падающего тела. Решил подняться на звуки – сложно терпеть, когда бьют ребенка. Артем осторожно выглянул из-за угла. Ребенок то был невредим, а вот человек в военной форме недвижимо лежал на полу. Возле него стояли мужчина и женщина. В руках «мамаши» был нож, а «папик» опирался на увесистую дубину. Ребенок мечтательно произнес:

– А варить когда будем?

– Разделаем и сварим. Получишь свою долю, змееныш. Как и договорено.

За время, прошедшее после Вспышки все стало иным. Первыми изменились люди. Все ж – вершина природы, соображает быстро. До декабря хватало и злых, и подлых, и коварных; но много было добрых, отзывчивых, честных…К весне двадцатого года Хаос был не только в природе и экономике. Хаос воцарился в людских душах.

Как всегда – находились индивидуумы, которым бардак явно не нравился. Кипучие натуры принимались наводить порядок. Естественно, что не в одиночку. Собирали вокруг себя единомышленников, сочувствующих, прихлебателей, авантюристов. Уговорами, убеждениями, а то и силой. Затем свиты формировали, обтесывали самих «королей» и стали возникать сообщества. Проще говоря – банды.

Иногда они называли себя коммунами, но это реже. Чаще по названию территории. А тут уж простор для фантазий распахнут настежь. Орел, после непродолжительных столкновений поделили. Самые влиятельными оказались Монастырка, Орлик, Завод, Микрорайон. Чужих вытеснили быстро. После нескольких погромов. Они ушли, но как говорится – обещали вернуться.

Оставались еще разного рода индивидуумы – точнее отморозки – беспредельщики. Эти убивали, грабили вне зависимости от территорий и принадлежностей к бандам. Просто хотели выжить, и нашли для себя именно такой выход. Попадались и каннибалы. Впрочем, таковыми они себя не считали. Особь хотела кушать и съедала другую особь. Ту, что слабее. Все, как у животных. Или у людей.

Вот именно на беспредельщиков Дезертир и напоролся. Не приди он вовремя в себя – пошел бы в котел за милую душу. Когда его ударили, майор выключился, но, падая, он ударился еще раз и пришел в себя. Только виду подавать не стал. Самосохранение подсказало выход – притвориться и осмотреться. Последнее, в переносном смысле конечно, так как глаз Дезертир не открывал.

«Добытчик» с дубиной и был, судя по повелительному тону, самым главным. Женщина и мальчик служили приманками. Для одних ребенок, для других – женщина. Психология!

Дезертир, живя на территории военного городка, слышал о подобном. Но сам столкнулся впервые. Могло оказаться и в последний раз, но за стеной раздался шум, и троица отвлеклась. Что майору и было надо.

Его не успели обыскать и забрать оружие. Автомат слетел с плеча и валялся неподалеку. Дотянуться рукой, попытаться выстрелить – на все надо время. А дадут ли его? Может, это сообщники подходят? Оставалась надежда на нож. Он то и не подвел.

Дезертир не стал убивать только мальчика – ребенок все-таки. Он просто посмотрел на него, и оборвыш заплакал. От испуга. Когда Дезертир, вытирая нож о тряпки убитых, отвернулся – мальчик исчез. Тихо и быстро.

В комнату вошел молодой парень.

– Я не с ними! – предупредил сразу.

В руках Дезертира уже привычно устроился автомат, направленный на нового персонажа.

– А мне почем знать?

– Я – бывший учитель. Иду в Москву, а потом в Новосибирск. К родственникам.

– А чему учил?

– В сельской школе. Историк.

– И ты точно собираешься дойти до Сибири?

– А почему бы и нет? Торопиться все равно некуда.

– Я – то же пробираюсь…Ну, пока до Москвы. А там видно будет.

– Давай вместе – у тебя автомат. У меня обрез. Вдвоем отбиться легче, если что.

– А почему я должен тебе верить?

– Ты и не верь, если не хочешь. Просто пошли вместе. Кстати, мальчишка сбежал. Как бы, не привел подмогу.

С умными людьми спорить сложно. Тем более, когда спорить не о чем: сам того же стал опасаться.

И не зря…

– Не приведет…– Дезертир не успел договорить, как шум возле дома привлек его внимание.

– Похоже, все – таки, привел – подвел черту Учитель.

Толпа человек двадцать, еда-то шла в общий котел, вознамерилась взять реванш. Вот только не просто это – переться дуриком на автомат. Одичавшие и умом и душой, если она осталась еще в этих телах, новоявленные каннибалы догадывались, что штурм в лоб повлечет за собой потери. Хотя, с другой стороны – потери тоже пища. Подсознание подсказывало, что и так хорошо, и эдак – неплохо.

После недолгого совещания самые отчаянные, или голодные, рванули вперед по лестнице. Остальные решили пойти в обход.

Дезертир сориентировался быстро: он прикрывает лестницу подъезда, а Учитель – проход по балконам. Там и обреза хватит.

– По людям сможешь стрелять? – только и спросил, рассказав «диспозицию».

– По детям – вряд ли. По «этим» – запросто.

– И славненько…

Первых двоих Дезертир смахнул короткой очередью. Тела остались на лестничной площадке между этажами. Напор, естественно, поостыл. Но тут со стороны балкона рявкнул обрез. Вой и ругань подтвердили, что Учитель не промазал. Ухнул еще выстрел – теперь стрелку предстоит перезарядка. Секунд двадцать-тридцать Учитель станет беззащитным. Противник должен этим воспользоваться. И точно – рванули вперед. Только вначале – со стороны Дезертира. Уже при поддержке пистолета. Стреляли из ТТ и больше для острастки – попасть сложно. Из-за спины тотчас грохнуло еще два выстрела. Учитель перезарядил удивительно быстро.

Дезертир метнулся к балкону – так и есть: Учитель, держа два патрона во рту, перезаряжает обрез, а к нему тянется пара мужиков и растрепанная бабенка неопределенного возраста. То, что раньше было женщиной, на удивление, не кричало, не визжало, а сосредоточено пыталось ткнуть кухонным ножом Учителя. Мужики размахивали топорами. И лежать бы бывшему школьному педагогу на бетоне с дыркой в теле, да нападавшие мешали сами себе – через балкон могли они перелезть только по очереди.

– В сторону! – Рявкнул Дезертир.

Учитель кувыркнулся вбок, освобождая сектор для стрельбы, и бывший майор одной длинной очередью срезал троих наповал. Без жалости.

Учитель успел встать на ноги и перезарядить обрез. Как раз вовремя- потому что в дверь со стороны подъезда ввалился подросток с пистолетом в руке. Перемещения автоматчика не остались не замеченными для нападавших в подъезде. Картечь в упор – страшная штука. Это учитель знал и раньше, но знать и видеть – разные вещи. От его выстрела у нападавшего снесло половину черепа, забрызгав кровью и мозгом стены. И все сразу закончилось. Нападавшие уразумели, что в любом случае пищи хватит. Не чужие –так свои пойдут в котел. Какая уж теперь разница.

Учитель тут же завладел ТТ. Жаль, что в запасе имелась всего одна обойма. Больше ничем разжиться не удалось. Ну, еще пара топоров – все ж сгодится.

И только тут Учитель вспомнил, что за поясом у него пистолет Макарова – ПМ и восемь патронов. И смех и грех. Хотя, теперь оружия больше – сгодится в дороге.

Из города вышли почти без приключений. Близилась ночь. Поэтому решили переночевать в поле. Чем от людей дальше, тем спокойней.

Небольшой костерок разожгли в овраге. Только тут и сообразил Учитель, что место то знакомое. Вот сказал бы кому раньше – никто и не поверил бы. А тут –на тебе! В этот овраг он захаживал. Со своими учениками. Хотелось как-то заинтересовать детей предметом. Вот и вычитал историю о том, что в этом месте зарыт клад.

Место, надо сказать, и в правду – примечательное. Пришлось рассказать обо всем Дезертиру. Ночь длинная, а спать не хотелось. На Орловщине овраг называли «верхом». Вот это место и прозвали – «Гнилой верх». Это еще у Даля написано. Был в этом овраге, на границе Орловского и Мценского уездов, стан разбойничий. Ни проехать мимо, ни пройти. И столько душ невинных здесь погубили, что наказаны были лихие люди – заперты в пещере под землей. Навечно. Чтоб стеречь награбленное. По ночам горела в овраге свеча. Не человеком зажженная. Может – знак кому, а может – и за упокой душ погубленных. Теперь уж и не узнать. Только дурной славой стал пользоваться овраг. Крещеные люди за версту его обходили. Почему-то именно в нем повесилось несколько человек. Так что охотники за сокровищами, которые никогда не переводились, место это знали, но желающих рисковать мало находилось. Писал еще сам Даль, что орловскиe крестьянe знали день, когда можно взять часть сокровищ. Только один день в году. И взять – то, что сам унесешь. При этом – половину непременно отдать в церковь на поминание душ убиенных. Кто это условие не выполнял, того ждала кара: кого убивали, а кто и сам себя лишал жизни.

Попытки были, но, как правило, совсем не удачные. Плохо, очень плохо все заканчивалось для любителей поживы. Впрок, как гласила народная молва, никому ничего не пошло. Заговоренный клад, короче говоря. Хотя, по нынешним временам…кому нужны сокровища? Есть золото, бриллианты не будешь. Защититься ими – то же не возможно. Так, пережитки прошлых эпох.

Дезертир слушал молча. Не перебивая. Прошлые страсти ему были безразличны – нынешних проблем хватало. Но, за разговором проще коротать время. Точнее – слушать, поскольку говорил один Учитель. Артема такая «беседа» вполне устраивала: и время идет, и отвлечься можно от реальности. Пусть и на время. Пару раз он обращал внимание на слушателя. Дезертир внешне очень смахивал на матерого волка. Как сжатая до нельзя пружина. Готов в любую секунду огрызнуться огнем. По кому угодно. Может, и по собеседнику. Таковы настали времена.

Артем не заметил, как задремал. Просто «провалился» в сон. Бородатый мужик с окровавленной косой убирал созревший хлеб. Потом свежее мясо, не понятно к чему. И в конце – концов – мужик с косой повернул свое лицо к Артему, стоящему у края пшеничного поля. Бывшего учителя обдало нечеловеческим холодом: вместо лица у жнеца был окровавленный череп.

Учитель отшатнулся и тут же проснулся. Дезертир как сидел на одном месте, так и не сменил позы за несколько часов. Автомат так же был в руке. Единственная перемена, которую заметил Артем – сдвинутый вниз флажок предохранителя. На автоматическую стрельбу. Угли костра почти погасли. Утренний холод проникал под одежду, невольно заставляя, ежится.

– Не спал? – поинтересовался Артем.

– Отдохнул.

– Тут такой бред приснился,…Бабушка сказала бы – к покойникам.

– Во снах – покойники оживают, в жизни я такого не встречал.

Артем еще поймал себя на мысли, что пока он спал – Иван запросто мог его прирезать. Из-за чего угодно. Может, просто так. А, ведь не сделал…

Дальше – все делали молча. Перекусили, попили кипятку и в путь.

…Судя по всему – толпа оголодавших горожан сбилась стихийно. Просто кто-то где-то слышал, что у коммунаров есть еда. Значит, нужно убить и забрать. Все стало просто. Впереди, подбадривая себя и толпу криками, шел вожак. Или заводила. Как уж кому понравится. Хотя, и то и другое будет правильно. Он вел голодных за собой, он же и подбадривал сомневающихся. А сомневаться было от чего. Если у кого-то есть еда, то он ее просто так не отдаст. Будет драка. Кто уцелеет – «того и тапочки». Надеялись на численное превосходство, как сами думали, и на пару берданок. Больше, конечно, на ружья.

Вот ружье в руках вожака Калуга и заметил. Решение пришло моментально. Благоразумно отступить к деревне. Если и достанется, то больше всего, и в первую очередь, отрадинским. «Серп» стоял от трассы дальше. Мужики, повинуясь команде, на удивление быстро ретировались, увлекая за собой Кулибина. Самые прыткие бросились бегом – предупредить остальных.

На этот случай возле бывшего правления висел рельс. Деревня собралась почти моментально. Долго объяснять не пришлось и две озверевшие волны схлестнулись в драке. Хлопали ружья, мелькали лопаты, вилы, топоры, косы. Коммунары бились за свое. Пусть и награбленное, отчасти, но за свое. Мценские просто хотели есть. Чувство собственника оказалось сильнее – оставив на поле боя десятка полтора трупов, нападавшие с позором ретировались, оставив на произвол судьбы пяток раненных. Судьба к которым благосклонной не оказалась – без лишних разговоров пленных повесили на отвоеванном обратно блок – посту. Другим пусть наукой послужат. Только потом пошли хоронить своих убитых. Шесть могил появилось на сельском кладбище. Ну, чем не повод употребить самогона – и победу отметить, и проводить убитых. А раненные – повезет, так и выживут.

Кулибин, как и все принимал участие в драке. Отбивался колом. Повезло, как сам считал: никого не убил и в живых остался. Шишка и пара царапин – не в счет.

Все чувствовали себя героями сражения. Взахлеб делились впечатлениями, перебивая друг друга. Как-то исподволь, и с молчаливого общего согласия, число поверженного противника увеличилось сначала на пару десятков. Часа через три – счет перевалил за сотню. Побеждать, так уж побеждать! А пара разграбленных и сожженных домов Отрады не шла в счет. Нечего селиться отдельно от общества. В прошлые годы вам было хорошо! Раз с автобуса и дома. В Свободный Серп приходилось тащить сумки минут десять. Это еще по сухой дороге. За былые удобства и расплата. А что? Все по- честному!

Кулибин, раз такое дело, решил переночевать дома, а уж на завтра снова попытать удачи. Забыл Самоделкин, что удачу пытать не надо. Ее требуется лелеять, холить и беречь. Но Кулибин слов таких не знал. Может, и слышал – в прошлой жизни. Только где она, прошлая жизнь?