Читать книгу Любовница на Рождество - Виктория Александер - Страница 6

– И куда мы отправляемся сегодня вечером? – Фордем Синклер прислонился к косяку открытой двери гостиной внизу лестницы. В руке он держал бокал с бренди. Он окинул взглядом Себастьяна. – И в вечернем фраке.

– Как и ты. Хотя, осмелюсь заметить, мой фрак сидит на мне лучше, – ответил Себастьян, поправляя манжеты.

– Ты англичанин. – Синклер сделал глоток бренди. – Вы, англичане, обречены с рождения быть чопорными и скучными и к тому же носить неудобную одежду. – Он обвел взглядом холл. – И живете в домах, где гуляют сквозняки.

– Позволь заметить, что это твой дом, а не мой.

Синклер пожал плечами:

– Не я его выбирал.

Дом Синклера, который он любезно делил с Себастьяном, когда один из них или оба были в Лондоне, принадлежал его семье, но находился в его распоряжении. Синклер был сыном американского железнодорожного магната и младшей дочери графа Маршема и при этом считал себя стопроцентным американцем. Он, так же как и Себастьян, не отличался любовью к обязательным родственным визитам. Это и еще сходство их характеров и страсть к экзотическим местам привело к тому, что они стали партнерами по приключениям и путешествиям, а за шесть лет знакомства превратились в близких друзей.

– Сегодня от отца пришла телеграмма, из которой я понял, что обязан представлять семью на скучнейшем приеме в американском посольстве…

– Обязан?

– Это была просьба, высказанная в такой форме, что сомнений в моем присутствии у него нет. – Синклер поднял бокал. – Я готовлюсь к этому испытанию.

Хотя Синклер и был наследником огромных состояний с обеих сторон семьи, он не более чем Себастьян отличался родственными чувствами. И это тоже у друзей было общим.

– Может, удастся развлечься.

– Надеюсь. Так или иначе… – Вдруг его осенило. – Послушай, ты же уже одет для вечера. Почему бы тебе не пойти со мной? Для моральной поддержки своего ближайшего друга.

– Прости, старина. Я иду в театр. – Себастьян подошел к зеркалу в холле и стал себя придирчиво разглядывать. – С вечером в театре ничто не сравнится. Советую посетить.

– Я пробовал. – Синклер повертел в руке бокал с бренди и с любопытством взглянул на Себастьяна. – Хотя я не большой любитель театра, но сегодня с большим удовольствием пошел бы на самую скучную пьесу, чем на блестящий прием в посольстве.

Себастьян, не обращая на него внимания, продолжал изучать себя в зеркале.

– У меня галстук не перекосился?

– Нет. – Синклер прищурился. – Это что, твой план доказать семье, что ты изменился?

– Синклер, я просто иду в театр, – холодно заметил Себастьян, поправляя галстук. Оба приятеля предпочитали более свободную одежду, чем накрахмаленные воротнички и белые галстуки, необходимые для официальных случаев. – Посещение театра едва ли является признаком респектабельности.

– Как посмотреть. Что дают?

– Кажется, опера, – подумав, ответил Себастьян. – А может, Шекспир. Я не помню.

– А, тогда понятно.

– Вот, вспомнил. «Школа злословия»[4]. Это название пьесы. – Себастьян, глядя в зеркало, встретился глазами с приятелем. – Что тебе понятно?

– Я задал не тот вопрос. Вопрос не о том, что ты собираешься смотреть, а, скорее, с кем?

Себастьян улыбнулся:

– А сейчас галстук завязан ровно?

– Нет. Перевяжи заново. – Синклер тоже улыбнулся. – И кто она?

– Она – леди Смитсон. – Себастьян сердито дернул галстук, выдохнул и принялся снова завязывать. Этот чертов узел его доконает!

– Леди Смитсон? Новое знакомство?

– Она была на моей лекции, – рассеянно ответил Себастьян, поглощенный куском шелка, который упрямо не хотел ровно завязываться на шее. – У нее потрясающие рыжие волосы и восхитительно сверкающие темно-карие глаза.

Синклер ухмыльнулся:

– Теперь я понимаю.

– Это совсем не то, что ты подумал, – резко оборвал его Себастьян.

– Что «не то»?

– Вероника – подруга моей кузины, а не обычная поклонница.

– Той самой добропорядочной кузины? – недоуменно сдвинул брови Синклер.

– Да, подруга Порции. – Себастьян внимательно вгляделся в заново повязанный галстук. Возможно, некоторая небрежность в узле даже к лучшему – он же должен оправдать свою репутацию.

– Наконец-то туман рассеялся, – сказал Синклер.

– И тебе все стало ясно?

– Прозрачно, как хрусталь, мой друг.

Себастьян повернулся к нему.

– В таком случае будь добр и скажи мне, что за глубокое откровение тебя посетило?

– Ты хочешь, чтобы твоя семья считала тебя респектабельным и ответственным. Поэтому ты демонстрируешь им определенные символы благонадежности.

– Да ну? – Слова друга развеселили Себастьяна. – А я и не подозревал, что ты такой мудрый. – Он скрестил руки на груди. – И что это за символы?

Синклер кружил по холлу подобно большому коту, который охотится за добычей.

– А как еще ты назовешь роскошный дом в деревне, который ты купил? Как он, кстати, называется?

– Грейвилл-Холл. Дом большой, но не роскошный. Когда-то он таким был и, надеюсь, снова им станет. Потребуется много вложений.

– Ты ведь купил его за хорошую цену?

– Практически за ничтожную.

Синклер усмехнулся:

– Чем не ответственное поведение? Поторговался и заключил выгодную сделку. Вот тебе и символ.

Себастьян расхохотался:

– Это нелепо, но очень занятно. Продолжай, будь добр.

– Следующий символ: ты намерен сократить свои путешествия в обозримом будущем. – И с печальным видом покачал головой. – И еще: ты собираешься писать не только о своих приключениях, но и о выдуманных для тех людей, которые слишком трусливы, чтобы отважиться на собственное.

– Позволю себе уточнить: ты же не станешь лишать тех, кто не обладает твоей стойкостью или удачливостью, испытать прелесть от приключений, выдуманные они или нет.

– О, значит, это благотворительное начинание?

– Ничего подобного. Я рассчитываю, что это будет более прибыльным делом, чем мои предыдущие книги.

– И таким способом ты сможешь вкладывать деньги в свой разваливающийся дом в деревне.

– Угадал.

– Это… – Синклер выдержал театральную паузу и поднял бокал, – самое точное определение ответственного человека.

Себастьян усмехнулся:

– Тогда мой план удается.

– Добавь к этому приятельницу добропорядочной кузины – с тобой под руку, – и твои братья не смогут возразить против получения тобой наследства.

Себастьян покачал головой:

– Мое наследство никак не связано с Вероникой.

– Так уж никак! Не говори мне, что после респектабельного дома и заслуживающей уважения профессии писателя художественных книг мысль о добропорядочной жене не приходила тебе в голову.

– Допускаю, что приходила.

Синклер застонал.

– Но, – быстро уточнил Себастьян, – у меня нет намерения жениться лишь ради наследства или уважения братьев. И из того, что я знаю о ней, Веронику никак не назовешь добропорядочной. По крайней мере не во всех отношениях. И я пока что не решил, хочу я на ней жениться или нет.

– Значит, Вероника? – Брови у Синклера полезли на лоб.

– Да, так ее зовут.

Синклер смерил его изучающим взглядом и произнес, тщательно подбирая слова:

– Я сейчас скажу тебе то, что никак не предполагал сказать.

Разговор приобретал серьезную окраску. Себастьян повернулся к приятелю.

– И что это такое?

– Когда мы играем в карты и ты блефуешь, то есть сказанное тобой не является полной правдой, то у тебя слегка подергивается щека. Я давно это заметил.

– Почему ты мне никогда не говорил об этом?

Синклер хмыкнул:

– С какой стати?

Себастьян сощурился.

– В таком случае ты обязан мне кое-какими выигрышами. Ты их получил, оказывается, за мой счет.

– Тебе следует быть мне благодарным за то, что я ни с кем не поделился своим открытием. Что касается моих выигрышей, то это бремя вины я готов вынести. А сейчас я тебе это сказал лишь потому, что у тебя снова дергается щека.

– Абсолютный бред.

– Одно из двух: либо ты не полностью правдив в том, что используешь эту женщину, чтобы получить одобрение семьи, либо ты уже решил жениться на ней. – Синклер с задумчивым видом потягивал бренди. – Интересно, кому ты врешь, мне или себе.

– Я тебе уже сказал, что брак – это не шаг для получения наследства. Что касается брака с Вероникой… – Он старательно выбирал слова. – Видишь ли, за прошедшие годы было много случаев – и мы с тобой их не раз обсуждали, – когда мы полагались исключительно на интуицию – на шестое чувство, если хочешь, – и оно нас ни разу не подвело.

– И что? – Синклер подозрительно взглянул на Себастьяна.

– И теперь та же интуиция говорит мне, что если я не разделю свою жизнь с этой женщиной, то пожалею. Так что вполне возможно, что я принял решение. Звучит как безумие, не так ли?

– По меньшей мере. Ты едва с ней знаком.

– Думаю, что брак позволит мне узнать ее намного лучше.

Синклер, не веря своим ушам, уставился на Себастьяна:

– Чувствую, что ты твердо решил.

– Да, твердо.

– Ты влюблен в нее?

– Вероятно. Почти. Я не знаю. Не знаю, поскольку был не в состоянии ни о чем думать, кроме как о ней, с первой же нашей встречи. – Он недоуменно покачал головой. – Я никогда раньше ничего подобного не испытывал.

– Никогда?

– Во всяком случае, не помню.

– Даже с дочкой французского посла в Каире?

– Нет.

– Или с той очаровательной вдовушкой в Алжире?

– Господи, нет, конечно.

– Или с…

– Нет, – оборвал его Себастьян. – Никогда и ни с кем.

– Как интересно. – Синклер смерил его долгим внимательным взглядом и поднял бокал. – Тогда желаю удачи.

– Вероятно, удача мне понадобится. Вероника Смитсон может стать самым большим испытанием в моей жизни. – Он доверительно посмотрел на друга. – И, думаю, самым грандиозным приключением.

Возможно, никакого приключения не будет вообще, если эта чертова особа не появится.

Себастьян с трудом сдержался, чтобы не вскочить на ноги и не выглянуть в коридор за отдельной ложей, заказанной им на сегодняшний вечер. Он заставил себя сидеть в кресле и с безразличным видом рассматривать ряды партера. Но Вероника ведь не сказала, что придет в театр. Правда, она не вернула билеты, которые он отослал ей вчера домой. Два билета, разумеется. Он поморщился. Компания ее тетки его не радовала, но чтобы избежать ненужных пересудов – это лучший вариант.

Странно, он никогда прежде не задумывался о приличиях. Но ведь и жениться он раньше не собирался. Синклер прав – он не до конца искренен. Любовь это или нет, но он совершенно определенно чувствовал, что стоит на краю очень глубокой пропасти. Нелепо, конечно, что его с такой быстротой охватило это чувство. Он всегда думал, что любовь будет расти постепенно, а не набрасываться на человека со скоростью и внезапностью голодного тигра. Он не в силах выбросить Веронику из головы. Он ни за что не признается в этом Синклеру или кому-либо еще, но в своем воображении уже видел себя с ней. Не сегодня и не завтра, а спустя двадцать лет. Тридцать лет. В конце их совместной жизни.

Разум призывал его не строить столь поспешных планов. Но интуиция, на которую он всегда полагался, которой доверял, говорила ему, что он прав. Наверное, он сумасшедший. А что, если это неизбежно? Он никогда прежде не влюблялся и не испытывал ничего подобного, поэтому как ему знать, плохо это или очень, очень хорошо?

И если это хорошо и правильно, то следует вести себя прилично. В конце концов, джентльмен не позволяет себе излишних вольностей с женщиной, на которой хочет жениться.

– Вы сомневались, что я приду? – раздался голос у него за спиной.

Он скрыл довольную улыбку и встал.

– Ни на одну минуту.

Она приподняла бровь, не веря ему.

– Ну хорошо, признаю – сомневался. – Он рассмеялся. – Возможно, был момент, может, два, когда меня посетили сомнения.

– Я не уверена, радоваться мне или огорчаться.

– Почему?

– Вы произвели на меня впечатление человека, который в высшей степени уверен во всем.

– Да, я уверен во всем. – Он взял ее руку и поднес к губам, глядя прямо в глаза. – За исключением, возможно, вас.

– О, вот это меня радует. Как восхитительно. – Она улыбнулась. – У вас это на редкость хорошо получается.

Сквозь перчатку он ощущал тепло ее руки, а запах духов приятно щекотал ноздри. Едва уловимая смесь манящих пряностей и экзотических цветов не только напомнила ему рынки загадочного Востока, где ему довелось побывать, но и вызвала в воображении другие места, которые он никогда не посещал. Например, спрятанные от чужих глаз гаремы, где царила чувственность.

– Так что я хорошо делаю?

– Целуете мою руку и при этом смотрите прямо в глаза. – Она говорила легко и беспечно, а глаза пылали жаром. – Это весьма действенно. Однако, – она убрала руку, – это выглядит чересчур… отрепетированно.

– Но тем не менее это действует.

– О да.

Он сдержанно, но довольно улыбнулся:

– Даже на вас?

– Господи, Себастьян. – Она склонила голову набок, внимательно глядя на него. – Я женщина и поэтому подвержена тем же желаниям, что и другие женщины. – Она прошла к креслу, одному из двух, которые он заблаговременно отодвинул от края ложи.

– А где ваша милая тетушка? Она к нам присоединится? – спросил Себастьян, не видя мисс Брамхолл.

Вероника недовольно сдвинула брови.

– Я буду весьма вам признательна, если вы воздержитесь от употребления слова «милая» таким тоном.

– Каким?

– Словно это проклятие, а не комплимент.

Он засмеялся:

– Я употребил его из самых лучших побуждений.

– Большинство людей имеют в виду совсем другое, когда упоминают тетю Лотте. – Она покачала головой. – Мы встретили ее знакомых в фойе, и она задержалась с ними поболтать.

– К моему огромному сожалению, – сказал Себастьян, а про себя подумал, не дергается ли у него щека.

– Но она, несомненно, вскоре придет. Она очень ответственно относится к своей роли компаньонки.

– Да? Я и не предполагал, что ее могут волновать подобные вещи.

Вероника задумчиво на него посмотрела и вздохнула.

– На самом деле нет. Не всегда. Однако раз уж вы специально ее пригласили и прислали билет, она чувствует себя обязанной появиться. – Тут Вероника посмотрела ему в глаза. – Я пыталась ее разубедить. Говорила, что ей совершенно незачем приходить, но она настояла, сказав, что не хочет показаться невоспитанной по отношению к вам, поскольку вы проявили такое внимание.

Себастьян уставился на Веронику:

– Выходит, не было необходимости ее приглашать?

– Я произвожу впечатление женщины, которой требуется компаньонка?

– Нет, – ответил он, подумав, что для соблюдения приличий компаньонка не помешает.

– Вам следует иметь это в виду, – сказала она, села в кресло и расправила юбки.

– Значит, мы с вами пока что одни? – Он сел рядом.

– Едва ли. – Она огляделась. – Мы среди сотен людей.

Он удержался и не стал указывать на очевидное: занавески с двух сторон отдельной ложи и кресла, отодвинутые как можно дальше от перил, отлично скрывают их от взоров публики.

– Еще одно разочарование. Мне очень нравится быть с вами наедине.

– Мы гуляли с вами одни в парке, – напомнила она. – Конечно, если не считать Генри.

– Но существует огромная разница между прогулкой в парке средь бела дня и темной нишей ложи. Кто знает, какое скандальное поведение кроется внутри?

– Действительно, кто знает? – Она смерила его оценивающим взглядом. – А вы, Себастьян, намерены вести себя скандальным образом?

Он кивнул:

– Несомненно.

Она улыбнулась:

– Это хорошо.

– Хорошо?

– С чего бы мне приходить сюда, если не затем, чтобы позволить себе скандальное поведение? – Она наклонилась вперед и оглядела другие ложи. – Поскольку эту пьесу я уже видела.

– Почему же вы мне не сказали?

– Зачем?

– Мы посмотрели бы что-нибудь еще. – Говоря по правде, он выбирал театр, а не пьесу. Он бывал в Театре принца Уэльского раньше и хорошо знал, какие возможности скрывают отдельные ложи в этом театре.

– Мы оба с вами здесь не из-за пьесы. – Она бросила на него вопросительный взгляд. – Не так ли?

Он немного смутился.

– Ну, я не думал…

– Себастьян, будьте же честны – вы на самом деле жаждали посмотреть «Школу злословия»?

– Я высокого мнения о постановках этого театра, – не отступал он, – и…

Она рассмеялась.

– Что ж, признаюсь, – он наклонился к ней поближе, – театр – это просто способ провести с вами время, узнать вас получше в подходящей обстановке.

Ее взгляд переместился на его губы, затем обратно – на глаза.

– Вы собираетесь меня поцеловать?

– Собираюсь.

– Сейчас? – Она приоткрыла губы.

– Нет, не сейчас. – Он откинулся на спинку кресла. – Мне кажется, что для скандального поведения освещение должно быть более приглушенным.

– Я разочарована. – Она с грустным видом покачала головой. – Я думала, что вас не волнуют приличия.

– Сам не знаю, что на меня нашло.

Она вздохнула.

– Мне следовало этого ожидать. Вы – известная личность, и, несомненно, ваше появление заметили. Учитывая вашу репутацию, моего присутствия рядом с вами вполне достаточно, чтобы я стала объектом сплетен. Как я уже сказала, мне следовало этого ожидать. А то, что вы пригласили мою тетю на роль компаньонки, подтверждает это. Вы, Себастьян Хэдли-Эттуотер, безо всякого сомнения, джентльмен.

– Я разбиваю еще одну иллюзию?

– Вообще-то я довольна. – Она снова пристально на него посмотрела. – Я предпочитаю угодить в скандал с джентльменом, человеком чести. Так все заканчивается намного удачнее.

– Предупреждаю вас сразу – я интересуюсь не окончанием, а началом. Нашим. – Он помолчал и, как бы между прочим, спросил: – А вы попадали в скандалы со многими джентльменами?

Ее это явно рассмешило.

– Вы обвиняете меня в том, что я прямодушна?

– Мы с вами превосходная пара.

– Разве Порция не рассказала вам обо мне все? В особенности о скандалах.

– Порция на редкость деликатна. – Себастьян, конечно, расспрашивал кузину, но она сообщила ему лишь то, что и так было известно о Веронике.

– Ерунда, – хмыкнула Вероника. – Порция не в состоянии хранить секреты.

– Вероятно, она думала, что вы сами расскажете мне о своем прошлом.

– Почти нечего рассказывать. Меня всегда больше интересует настоящее, а не вчерашний день. Однако… – Она мило улыбнулась. – Мне пришло в голову после нашей прошлой встречи, что, в то время как я узнала о вас очень многое, мы едва говорили обо мне.

– Приношу свои извинения. Как невнимательно с моей стороны.

– Я так не считаю. – Вероника жестом отвела его извинения. – Это не ваша вина. Я сама не дала вам возможности спросить меня о чем-то значимом, да и вообще ни о чем. – И сверкнула улыбкой.

– Все равно я должен был хотя бы спросить вас, видели вы пьесу или нет.

– К чему об этом сейчас говорить? Но все-таки есть кое-что, что вам следует обо мне знать. – Она извлекла из перчатки сложенный листок. – Я составила список.

– Неужели? – засмеялся он. – Какая предусмотрительность.

– Ненавижу попусту терять время. – Она взглянула на записку. – Прежде всего меня никогда не волновало то, что я – предмет пересудов, если они относительно правдивы.

Он кивнул:

– Замечательно. Продолжайте.

– У меня есть материальные возможности делать то, что я хочу, и большей частью я так и поступаю. Хотя я не озабочена чрезмерным соблюдением приличий, но демонстративно их не попираю.

– Весьма разумно.

– Да. Я разумная и не вижу нужды скрывать свой ум.

– И незачем.

– Больше всего я люблю хороший спор.

Он усмехнулся:

– Это я заметил.

– Конечно, если только предмет спора не роскошная шляпа.

– И это я тоже заметил.

– Я рассчитываю на то, чтобы мое мнение уважалось. – Она слегка сощурилась. – Даже когда мнения не совпадают.

– Понимаю.

Она просверлила его взглядом.

– Я не верю в сожаления.

– И я тоже.

– Я ценю свою независимость и свободу.

– Это вполне понятно.

– Я бы хотела, чтобы моей эпитафией стало: «Она никогда не была скучной».

Он засмеялся.

– Запомню. – Он посмотрел на листок. – Это все?

– Пока все. – Она сложила записку. – Если только вы не хотите еще что-нибудь узнать.

– Многое, но ничего из этого там не указано. – Он выдернул у нее из руки записку, смял и отбросил в сторону. – У меня имеется собственный список.

Она засмеялась:

– О! Слушаю вас.

– Я знаю, как загораются ваши глаза, когда вам весело. – Он наклонился ближе. – Я хочу увидеть их в пылу страсти.

– Хотите? – Красивые карие глаза выразительно на него смотрели, и она не отстранилась.

– Я хочу ощутить ваши губы на своих губах. – Он понизил голос. – И ощутить, как ваше дыхание смешивается с моим дыханием.

– На самом деле? – Темные глаза весело блестели.

– Да. – Он наклонился еще ближе. – Я хочу почувствовать шелковистую кожу, когда ваша обнаженная нога обвивается вокруг моей ноги.

– Моя… – выдохнула она, и губы у нее сложились в едва заметную улыбку.

– Я хочу услышать, как бьется ваше сердце, когда вы прижметесь к моей груди.

– Господи… – Было похоже, что ей трудно дышать.

– Я хочу почувствовать вашу грудь под своей ладонью, изгиб вашего бедра…

– Себастьян… – Теперь она наклонилась к нему.

– Я хочу узнать, блестят ли ваши волосы подобно темному золоту, когда рассыпаются по моей подушке ранним утром.

– Утром? – Она заглянула ему в глаза. – Я всегда любила утро.

Их взгляды встретились, его губы почти вплотную приблизились к ее губам – на расстояние вздоха.

– Я хочу узнать, что это такое, когда вы выкрикиваете мое имя, прижимаясь ко мне в страстных муках.

– О… Боже мой…

– Я хочу узнать… – его губы шептали прямо ей в рот, – как вы выглядите, когда…

Дверь в коридор раскрылась, и Себастьян вскочил. Черт! Вероника шумно выдохнула.

– Вот вы где. – В ложу быстро вошла мисс Брамхолл. – Я боялась пропустить начало. Никогда не следует пропускать начальные реплики, даже если уже видел пьесу. Первые фразы определяют всю постановку.

– Мисс Брамхолл. – Себастьян подошел к ней и взял ее руку. – Как приятно снова вас видеть.

– Не скрою, я была удивлена, получив ваше приглашение, сэр Себастьян. – Мисс Брамхолл внимательно взглянула на племянницу. – Хотя была этому рада.

– Я в восторге от того, что вы смогли прийти, – галантно произнес Себастьян.

– Я думала, что ты останешься со своими знакомыми, тетя Лотте. – Вероника безмятежно улыбнулась ей, чем восхитила Себастьяна. Какая женщина! Он прекрасно понимал, что Вероника не менее его взволнована вопросами, но выглядела абсолютно спокойной. А у него почти дрожали руки.

Мисс Брамхолл уселась в кресло, с которого поднялся он.

– Теперь, сэр Себастьян, расскажите мне о банкете в Клубе путешественников. Он устраивается только для мужчин – членов клуба?

– Насколько мне известно, многие джентльмены придут с женами. – Стоило этим словам сорваться с его губ, как он понял, какую совершил ошибку.

– Хм, – фыркнула мисс Брамхолл. – Единственная возможность женщинам попасть в это святилище – это посещать публичные лекции или выйти замуж за одного за старых дураков, которые руководят этим заведением.

– Тебе не следует называть сэра Хьюго старым дураком, – заметила Вероника.

– Почему нет? – Мисс Брамхолл сдвинула брови. – Он и есть старый дурак.

– Тем не менее тебе не стоит восстанавливать его против себя. – Вероника взглянула на Себастьяна. – Вы согласны?

– И да и нет, – осторожно ответил он. Тетя Вероники могла бы стать его союзницей, если вдруг понадобится. – С одной стороны, я согласен с леди Смитсон в том, что непрекращающиеся нападки на сэра Хьюго не расположат его к вам.

Мисс Брамхолл подозрительно на него взглянула, а он продолжал:

– Однако вопрос в том, на самом ли деле сэр Хьюго старый дурак. – Себастьян засмеялся. – Я слышал, как его обзывали намного хуже.

Мисс Брамхолл просияла.

– К тому же поскольку его здесь нет и он не слышит, как его называют старым дураком, то не вижу причин, почему мисс Брамхолл должна держать при себе свое мнение. – Он улыбнулся пожилой леди. – Даю вам слово – от меня он не услышит вашего мнения о нем.

– Это едва ли имеет значение. – Мисс Брамхолл пожала плечами, но было ясно, что слова Себастьяна ее успокоили. – Он прекрасно знает, что́ я о нем думаю.

– Неплохо сказано, сэр Себастьян. – Вероника улыбнулась ему. – Действительно неплохо.

Мисс Брамхолл бросила взгляд на племянницу, потом снова посмотрела на Себастьяна.

– Вы сознаете, что, приглашая нас, особенно меня, вы поступаете опрометчиво?

– Не знаю, зачем он вообще тебя пригласил. Компаньонка мне не нужна, – заявила Вероника.

– Я могу приглашать того, кого пожелаю, – в свою очередь, заявил Себастьян.

– Но это может поставить вас в неловкое положение, – предупредила мисс Брамхолл.

– Наоборот, – улыбнулся Себастьян. – Я предвкушаю очень интересный вечер.

Вероника подавила вздох.

– Ну что ж, посмотрим. – Мисс Брамхолл довольно засмеялась. – Благодарю вас, сэр Себастьян. Я с нетерпением этого жду.

– И мы тоже, – сказала Вероника.

Свет в зале погас.

– Это кресло стоит слишком далеко, – заявила тетя Лотте и встала. – Сэр Себастьян, не будете ли столь добры… – Он любезно передвинул кресло ближе к перилам. Тетя Лотте посмотрела на Веронику: – А ты не хочешь подвинуться вперед? Оттуда, где ты сидишь, не видно сцены.

– Мне вполне здесь удобно. Я все вижу.

– Как хочешь. – Мисс Брамхолл села и сделала знак Себастьяну сесть с ней рядом. А вот этого он совсем не хотел. Он посмотрел поочередно то на одну, то на другую даму, сдался и подвинул свое кресло к креслу тети Лотте. – Но не рассчитывай, что сэр Себастьян или я будем объяснять тебе то, что ты пропустишь.

– Нет, конечно. – Вероника прикрыла рот ладонью, чтобы скрыть усмешку.

Себастьян бросил на нее умоляющий взгляд. Их глаза встретились – ее глаза смеялись.

– Наверное, ты права. – Вероника встала и, не дожидаясь, пока он ей поможет, передвинула свое кресло вперед и села… по другую сторону от тети. – О, конечно, так видно намного лучше. Правда, сэр Себастьян?

Ему ничего не оставалось, как улыбнуться и сказать:

– Да, прекрасно видно.

– Тихо, вы оба, – шикнула на них мисс Брамхолл. – Представление начинается. О, я обожаю комедии.

– Мы все их любим, тетя Лотте, – засмеялась Вероника. – Разве нет? – и посмотрела на Себастьяна.