Читать книгу Тлен - Виктория Королёва - Страница 6

Во дворе цеха сквозняк. Дворик внутренний, и вроде как «для своих», но ветер тут… совсем не друг – находит щели, как начальство – твою жопу.

Стою, прижавшись спиной к кирпичной стене. Пальцы дрожат от холода, но пока не добью до конца, не сдвинусь с места. На ботинках – корка грязного снега, справа гудит, что-то скрежещет, падает, кто-то смеётся и одновременно матерится. Живая промышленная романтика, твою мать.

Затягиваюсь, пытаюсь попасть в лёгкие, чтобы замедлить внутренний галоп, но тело всё равно не слушается. Пепел падает на перчатку. Нервно стряхиваю, но пепел всё равно летит на меня.

Прекрасно, блин.

Прикрываю глаза, полностью выдыхая. Я устала думать, но не думать ещё хуже получается. Всё по кругу! Идёшь – думаешь, спишь – снится, отмахиваешься – липнет.

Мы не знали этого посёлка, не знали даже, сколько их там, понадеялись на чью‑то честность и, в общем, ни хера не знали! Макс весь вечер кругами бегал, а я уже мысленно расписала себе хорошую и безбедную жизнь. В итоге всё это обернулось одной сплошной задницей.

И с Кариной теперь в лоскуты. Мы поругались прямо тут, на работе, в понедельник. В меня полетела сумка, а следом подруга заорала:

– Ты охуела, да?! Ты нас бросила, стерва! Ты ваще понимаешь, что ты сделала?!

Стою, смотрю и не понимаю к чему такая реакция.

– Ты чё, упала?

Озираюсь по сторонам. В курилке народа тьма, все сразу притихли, прислушиваются позабыв о чём трындели. Шикардос просто. Приходится схватить Карину за локоть и оттащить за угол, чтобы нас тут не полоскали. Подружка может быть эксцентричной дурой, а я себя веду по-другому на работе.

– Совсем долбанулась? Ты чё, орёшь?! – наезжаю.

Отпихивает меня, глаза огромные, вся трясётся, буквально подпрыгивает на месте. Мне сейчас плевать на её характерец – у меня и уже может быть.

– Ты просто свалила! – орёт. – Мы тебя искали? Ты как крыса сбежала! – тыкает в меня пальцем.

– Хватит орать, – срываюсь на злое шипение. – Где я вас кинула? Ты башкой своей соображай, все слушают.

Карина с шумом выдыхает и, понизив голос, начинает вываливать на меня целое ведро претензий:

– Где ты была? Мы проснулись, а тебя нет. Я думала ты там где-то забурилась, а оказывается – свалила! Светка как дура по всему дому носится начала и орать во всю глотку. Я думала она ёбнулась, а ни тебя, ни Насти нет… – Карина глотает воздух. – В итоге эта дура побежала по дворам, как ебанутая. Я за ней! В тапках, блядь, по снегу! Эту ненормальную ещё хрен догонишь!

Ничего себе… Я утром чувствовала себя размазанной, а Светка глаза вытаращила и побежала. Впрочем, чему я удивляюсь, она с перепоя и не только такое может…

– Я нашлась, как видишь.

Карину передёргивает.

– Да что ты, блять! – выплёвывает. – Чё то ты не там нашлась, где надо было. Мы свои жопы на морозе протрусили, а потом менты приехали. – и взрывается окончательно. – Полиция, нахер! С сиреной, сука!

Хмурюсь, смотря на подругу. Полиция то тут при чём?

– Нас забрали, как малолеток каких‑то! – машет рукой в сторону улицы. – В машину пихнули и в отдел! Как шалав по вызову!

– Почему?

– Я ебу?! – огрызается, но всё-таки выдыхает и говорит более-менее нормально. – Спрашивали про этих придурков: что было, кто, сколько человек!

Твою мать… У меня есть ощущение, что пахнет жареным. Да что там пахнет – воняет уже. Карина вытаскивает сигарету из пачки, но та падет на землю, от чего подруга психует ещё больше – втаптывает её в мокрый асфальт и втягивает следующую.

– Они ещё подрались Эти… ихние, Славу задели чем‑то, я хрен знает чем, кто кого толкнул… Они сцепились! Бутылки, жрачка – всё нахрен полетело. – подруга прищуривается и окатив меня призрением выдаёт: – Сука ты, подружка.

Хмурюсь, ввинтить ей за оскорбление – единственное, что хочется по-настоящему, но прошло несколько дней, а меня до сих пор немного потряхивает. Как вспомню – так спазмом.

– И что они хотели? Просто спрашивали про пацанов?

Фыркает, чиркая зажигалкой.

– Опросили, записали, пальчики скатали и отправили. А я, между прочим, не стала говорить, что ты с нами была.

На спасибо не хватает сил, поэтому спрашиваю дальше:

– А Настя где?

– В пизде! – снова огрызается. – Понятия не имею! Мы со Светкой встали, а её нет и этих всех нет.

Так… уточнять, в каком состоянии они проснулись, не рискую. Мне, в общем, не особо хочется выяснять это дело. И особенно про себя говорить…

Карина добивает:

– Ты нас предала. Ты поняла? – тычет в меня пальцем. – Мне срать! Но ты взяла и съебалась, кинула нас как последняя крыса. Забирай свои шмотки и отъебись, подружка херова.

Морщусь, вспоминая по всем фронтам ужасный понедельник. Смену отстояла на морально волевых, ещё и Катя докопалась: «А вы чё поругались? А почему, а для чего?». Карина тогда разразилась последними матами и ушла, а я осталась стоять, чувствуя, как всё тело покрывается изморосью.

Скольжу взглядом по вывеске «ТекТекстиль», выпуская дым в серое небо.

Предала. Красивая такая ярлычка. Липкая… тошнотворная, если не сказать больше.

Я же не вылезла в окно и не уехала с первой попавшейся машиной, хихикая. О-о-о, нет! Меня понесло непонятно куда и зачем… сквозь сугробы, заре, блин, навстречу. Как я не уснула где-то там, до сих пор непонятно!

Карина, Светка, Настя, молодой пацан лапающий меня за все доступные, Слава с его зубодробящим взглядом, Костик, да тот же Макс… они грёбаные винтики в моей шатающейся вселенной. Не просто шатающей… уже откровенно разваливающейся!

Тушу окурок о край урны.

Никто не сказал: «Так, стоп, с Яной что‑то не то», никто не вызвал такси, не дотащил меня до двери, не остался рядом, никто, нахер! Они тусили дальше, а потом утром обнаружили, что меня нет. И это я их теперь «бросила»? Может слегка наоборот, не?

Может, я и правда свалила, но я, чёрт, совсем ни бом‑бом в тот момент была! Подружки хреновы – зажимались там с мужиками, а что со мной – к фигам. Между прочим, мы с восьмого класса дружим, в один колледж поступали, я ночевала у неё, когда дома через одно место шло… Пришли года, и дружба вылилась в какое-то дерьмо.

Я всё утро думала только о том, как бы дожить до своего подъезда. Так что, эта сказка про то, что я одна такая сука, а остальные – святые мученицы, уже не канает. Они тоже там были, тоже видели, как меня вырубает и никому, кроме меня самой, до меня толком не было дела. Хороши подружайки.

Под ногами противно снег хрустит, когда я смещаюсь ближе к углу, прячась от ветра. От моей куртки воняет табаком и машинным маслом. От той ночи уже не воняет – время делает своё, стирает запахи, оставляя только привкус.

Пришла тут, сорвалась на меня, родная душенька, блин.

Возвращаюсь в цех, безрадостно думая о том, что тут сжирается время. Буквально испаряется. Твою мать, тут можно жизнь положить… или утопить – кому как нравится.

Вешаю куртку, закатываю рукава, смотря вглубь помещения. Лента тянется, ткацкие агрегаты долбят ритм: писк, щёлк, тх-х-х и снова по кругу. Воздух сухой, тяжёлый, с примесью пыли от ткани.

Моё место – третий станок от окна. Пока иду по пути киваю кому‑то из девчонок. Они что‑то орут, но слова тонут в общем гуле, отдающим в мою голову набатом.

Господи, когда же это уже закончится.

– Чё ты, как привидение, Янь? – кричит Иришка с соседнего станка.

Машу рукой: мол, потом. Она закатывает глаза и возвращается к своим рычагам. Поболтать мне точно никуда не упёрлось.

Втыкаю сигнальную верёвку, проверяю нить. Руками делаю всё, что надо: подтянуть, прижать, включить. Станок оживает, трясётся, как старый автобус. Всё так сильно знакомо и вместе с тем… чужеродно до безумия. Тело работает само, голову к этому процессу почти не привлекаю. Голова занята другим. Сквозь бесячий гул, всплывают другие звуки: смех, дорога сквозь сугробы, холод, мурашки, высокий забор…

Смахиваю выбившуюся прядь с лица.

О моём позоре никто не должен знать.

Я не расскажу.

В воскресенье, из тех денег, что мне дали, я купила куртку и восстановила симку. Хорошо, что не стала телефон покупать. Иначе пришлось бы запариться с возвратом. Но он вернулся, а я в понедельник, после смены сидела в очереди между бабкой с опухшей ногой и мамашей с сопливым ребёнком. На стене – плакаты про профилактику ВИЧ, гепатита, ЗППП, про презервативы и «безопасный секс». Я смотрела на это всё и думала: да хоть обвешайся ты презервативами, как новогодней гирляндой – если ты в полуотключке – не поможет, блять!

В кабинете врач даже не подняла на меня глаз.

– Жалобы?

«Жалобы…» – мне хотелось смеяться. Что ей сказать? «Меня, возможно, трахали какие‑то неизвестные мудозвоны, в неизвестном доме, пока я ничего толком не соображала, и теперь я хочу узнать, что они мне оставили на память?».

Так, наверное, было честнее так и сказать, но… я выдавила нейтральное: «хочу провериться». Она кивнула, выписала направление и отправила.