Читать книгу Загон - Виктория МаКо - Страница 5

Дина появилась гораздо раньше, не прошло и часа. Мы как раз собирались пить чай, когда раздался звонок в дверь. На пороге стояла моя подруга с бутылкой своего любимого джина «Биффитер».

– Вот это да! – воскликнул я, – А разве больным принято приносить крепкие спиртные напитки? Я думал, исключительно апельсины и цветы.

– Перебьешься! – Дина даже не улыбнулась. – А напиток не тебе, а мне.

– Та-а-ак, – протянул я, – Кажется, опять Доктор шалит.

– В точку! – лаконично заметила Дина, снимая туфли и надевая тапочки для гостей.

Она не стала задерживаться в прихожей и сразу прошла на кухню, а я неуклюже заковылял за ней.

– Привет, Катёна! – при виде моей дочери лицо Дины преобразилось, на губах заиграла улыбка, которая так была ей к лицу.

– Привет, Дина! – радостно откликнулась Катерина. – А мы чай как раз собирались пить. Будешь?

– Обязательно! И чай, и все остальное…

В присутствии моей дочери Дина никак не выдавала своего настроения, была весела, остроумна, рассказывала всякие истории и изрядно смешила и Катю и меня. То, что с ней что-то происходит, можно было увидеть лишь по глазам, которые, несмотря на весь ее смех и бесшабашность, оставались грустными. Я понял, что она ждет, когда Кате придет время укладываться спать, и тогда выплеснет на меня все свои переживания, как это бывало всегда. Но Катя не спешила удаляться, и, спустя какое-то время, мне пришлось ей намекнуть, что пора бы и «честь знать».

– Катёна, а ты все уроки сделала?

– Все, все. Ну, Дин, и что же было дальше?

Дина рассказывала об одной своей суеверной сотруднице, которая всегда сворачивала с пути, если ей перебегала дорогу черная кошка, была уверена в скорых неприятностях, если встречала кого-нибудь с пустыми ведрами, возвращаясь, всегда долго смотрелась в зеркало и т.д. и т.п.

– А я верю в волшебство, – вдруг совершенно серьезно сказала моя дочь.

– Ну, при чем тут волшебство, – возразила Дина, – Это обычные суеверия. Волшебство, – это Дед Мороз. В Деда Мороза ты веришь?

– В Деда Мороза – нет, но в другое волшебство верю.

– В какое другое? – не унималась моя подруга.

– Ну…, – Катя, казалось, замешкалась. – В другое.

– Ладно, – прервал я их странный спор, – пора умываться и спать! Уже поздно, давай, Катерина, а то завтра не встанешь!

Катя нехотя поднялась из-за стола и поплелась в ванную комнату.

Спустя четверть часа, поцеловав ребенка в щеку и заботливо подоткнув ей одеяло, я, наконец-то, вернулся на кухню и оказался с Диной один на один.

– Ну, теперь, давай, рассказывай!

– А, – махнула она рукой, – что тут рассказывать… Давай-ка я уберу со стола и нальем себе достойный напиток. И покрепче. А говорить, собственно, и не о чем. Просто моей «счастливой» семейной жизни пришел конец.

– Как это? – я был так изумлен, что, кажется, даже открыл рот.

– А вот так. Сегодня мне на телефон пришла эсэмэска от моего мужа. Только предназначена она была не мне. Он посылал ее своей любовнице, но отправил по ошибке мне.

Вот тебе раз! Я, конечно, знал, что Серега был тем еще ловеласом, но полагал, что он соблюдает определенную осторожность. Новость была совершенно неожиданной, и я взял тайм-аут, уставившись в окно. Динка уверенно перемещалась по кухне, вытаскивая стаканы и что-то выкладывая на тарелку. Да… несмотря на то, что напитки мы стали пить заграничные, издревле прижившаяся привычка закусывать пока еще сохранялась. И Бог с ним, что на Западе это посчиталось бы моветоном, мы в России и у нас свои заморочки! Поэтому, что может быть лучше соленых огурцов и ломтей аппетитной колбаски! Сформировав из попавшегося под руку съестного объемистую горку на тарелке и поместив ее в центр стола, Дина подвинула ко мне бутылку. Я налил два стакана джина. Придется и мне, инвалиду, быть на уровне, разговор предстоит не легкий.

– Дин, – попытался я успокоить подругу, – ну, может, ты ошибаешься? Ситуация-то абсурдна сама по себе. Ты у него спросила?

– А что тут спрашивать? В любом случае, ответ мне не понравится.

– Почему?

– Ну, потому что он либо скажет, что да, так и есть, он ошибся адресатом. И это убьет меня. Либо начнет юлить и говорить, что ничего не посылал, но то, что это явная ложь, будет даже и ежу понятно. Таких косяков у мобильной связи не бывает.

– Да перестань! Косяки бывают у всех, а у мобильной связи тем более. Это я тебе говорю, как опытный ай-пишник!– я попытался пошутить, но, глянув на нее, понял, что здесь это не прокатит.

– И что же теперь? – нерешительно спросил я.

– А что теперь? Разведусь. Мне же не впервой! Стану свободной, счастливой, одинокой женщиной, открытой для новой стрелы Амура!

– Дин! – я не унимался, считая своим долгом не дать затонуть их семейной лодке. Эта привычка вырабатывалась во мне с годами. Именно этого моя подруга всегда ждала от меня, и я никогда не разочаровывал её. – Послушай, ну, у твоего Сереги непростая работа, он хороший хирург, к тому же не простой, а пластический. Он всегда имеет дело с безумными истеричными дамочками, которые стремятся довести до идеала собственное обличие или хотят сохранить то, что от него осталось. Ты же сама хорошо знаешь, кто чаще всего прибегает к услугам пластических хирургов. Нервные жены богатых мужиков, молодость у которых уходит, а значит, вполне вероятно, что уйдет и муж. Они пытаются доказать самим себе, что еще не все потеряно, что у них еще сохранились их прежние чары, что они кому то еще могут нравиться. И испытывают это на Сереге. А он ведь врач! Он отчасти еще и психолог, может так нужно в данной конкретной ситуации.

– Стас, – Дина грустно улыбнулась. – Ты хороший друг. Даже очень хороший. Нет, ты даже больше, чем друг. Но сейчас ты пытаешься меня успокоить, хотя и сам не веришь в то, что говоришь. Ну, сознайся, что не веришь. И не смей мне врать!

К такому повороту событий я не был готов, я знал, что мне, во что бы то ни стало, нужно ее успокоить, приободрить, вернуть уверенность в себе, а уж как я это сделаю, – не так уж и важно! И ведь мне всегда это удавалось, она всегда давала себя уговорить. Но сегодня все шло не по сценарию. Мое замешательство она расценила, как ответ.

– Знаешь, – как-то отрешенно сказала она, – Мне надоело придумывать ему оправдания. Мне надоели эти, как ты их назвал, истеричные богатенькие дамочки, звонящие на мобильный моему мужу и днем и ночью. Мне надоело что-то додумывать, представлять, подозревать. Я становлюсь параноиком. Мне все надоело. Я вдруг поняла, что теряю себя, медленно разрушаю изнутри постоянными подозрениями. Я помимо своей воли начинаю в каждом звонке подозревать измену. Ведь, ладно бы это было в первый раз, но нет же! Его не изменить. Стас, если я не положу этому конец, меня просто не станет, я сама себя сожру. А я ведь еще молодая, умная, красивая женщина. Я хочу, чтобы меня любили и желали, а не рассеянно чмокали в нос перед сном и отворачивались к стене! Пусть это станет моим очередным разводом, но я знаю, что еще буду счастлива!

Дина произнесла свой монолог с нескрываемой горечью. Я влил в себя из стакана остатки джина, и к собственному удивлению меня вдруг, что называется, «понесло».

– Диночка! – отставив в сторону пустой стакан, выдохнул я, – вижу, ты настроена весьма решительно. Хорошо! Пусть так оно и есть! Но, раз уж дело так повернулось, то не позволишь ли ты мне стать первым в очереди?

– В смысле? – удивленно вскинув брови, вопросила Дина.

– Ну, в смысле, можешь ли разрешить мне стать первым, кто выпустит стрелу любви в твою сторону в попытке завоевать твое сердце. – Никогда не думал, что смогу говорить таким высоким слогом. – Отвечай откровенно, или другу не позволяется любить?

Выдал и сам себе удивился. Мало того, еще и смутился, как невинный отрок. Господи, да что за чушь я несу!

Воцарилось молчание, которое через некоторое время нарушила моя подруга.

– Стас, ты спятил? Что это зна… – и в этот момент её лицо озарило понимание. – О, Боже! – только и смогла вымолвить она.

– Дин, ты что, хочешь сказать, что все эти годы даже не догадывалась…? – я был поражен не меньше её.

И тут, вдруг, в прихожей что-то упало с гулким грохотом. Динка, как ошпаренная, подхватилась со своего стула и бросилась на звук, а я неуклюже привстал на костылях и, подобно страусу, вытянул шею, чтобы увидеть хоть краем глаза, что там такое стряслось. В коридоре стояла моя дочь, взлохмаченная, в пижаме, а рядом валялись осколки старинной греческой амфоры, которую родители еще в моем далеком детстве привезли из Греции. Ваза давно мне мешала, как-то не вписывалась в интерьер, я переставлял ее с места на место и пристроил в конечном итоге здесь, в углу коридора. Как видно, не ошибся.

– Катя, что ты здесь делаешь? – удивленно спросил я.

– Ничего, – со злостью ответила мне дочь и гордой походкой удалилась в свою комнату.

– О, Господи, Стас! – тревожным шепотом прошелестела Дина, – она что, все слышала?

– Откуда же мне знать, – пожал я плечами, – в скверной привычке подслушивать я ее не замечал.

– Ладно, я, пожалуй, пойду, уже поздно, – Дина начала судорожно натягивать плащ, и все никак не могла попасть в рукава. – Завтра поговорим. Давай, береги ногу, много не ходи, больше покоя, я тебе завтра позвоню.

Она тараторила без умолку, пока за ней не захлопнулись двери лифта и не позволила мне произнести ни слова. Господи, какой же я идиот! Ну, разве так я представлял себе этот долгожданный момент признания?! Сколько раз в своих мечтах я мысленно произносил ей такой потрясающий монолог, после которого она, опять же в моих мечтах, со слезами умиления и любви, падала в мои объятия! А что вышло? Я напугал ее! Брякнул про какого-то метателя стрелы, даже не дал ей времени отойти от предательства мужа. Идиот! А все Катька! Ну, что она там забыла, в этом коридоре.

Я проковылял в комнату дочери, она лежала под одеялом и не шевелилась, я склонился над ней и увидел, что ее глаза широко открыты и смотрят прямо на меня.

– Кать, – шепотом сказал я, – ну, в чем дело?

– Пап, – так же шепотом ответила она, – это правда?

– Что, правда?

– Ну… то, что ты… в общем, насчет Дины?

– Кать, послушай, – я разогнулся и, не зная, что и сказать, откашлялся. – Кать, ты еще маленькая, мы с тобой поговорим об этом как-нибудь потом, когда ты повзрослеешь.

Повисла гнетущая тишина. Я еще немного постоял, потом нерешительно пожелал дочери спокойной ночи и направился к двери. Уже закрывая ее я услышал голос Кати :

– Ненавижу твою Дину!

Я вернулся на кухню, налил в стакан немалую порцию джина и, ни с чем его не смешивая, залпом выпил до дна. Секунду поколебался, а затем повторил. Жаль, никакого эффекта от выпитого не последовало. Не было приятного затуманивания мозгов, шума в голове, тумана перед глазами. Знать, было суждено остаться в этот вечер абсолютно трезвым. Что оставалось делать? Я побрел в свою в комнату в надежде, что вот сейчас, как только завалюсь на кровать, так сразу же и усну, ну, а утром, глядишь, все и образуется. Хорошо бы, да только сна не было.

Я сел за письменный стол и рассеянно уставился на фотоснимок, стоящий передо мной. Катька в возрасте шести лет на ромашковом поле. Вся в окружении ромашек, сама как нежный цветок. Моя любимая фотография. Когда у нас еще была семья, мы выдумали собственную традицию. Ежегодно, летом, начиная с самого первого дня Катерининого рождения, мы втроем, садились в машину и уезжали за город. Искали приглянувшееся ромашковое поле. Татьяна и я, поочередно делали фотографии нашей любимой девочки среди настоящего моря этих ярких цветов. Потом выбирали лучший кадр и делали портрет в рамке. Таких снимков насчитывалось ровно шесть. Вот эта фотография была последней из «традиционной» серии. Дальше последовал развод и «наше общее» дело прекратило своё существование.

При взгляде на портрет Катерины, в моей голове отчетливо всплыл тот момент, когда я вдруг осознал, что наша тихая семейная жизнь с Татьяной пришла к своему логическому завершению.

Я вспомнил, как несколько лет назад, еще пребывая в узах брака, точно также сидел поздним вечером и разглядывал фотографии в семейном альбоме. Татьяна была в отъезде и мы с Катюшей ждали ее возвращения из Кёльна, где проходила крупнейшая выставка стоматологической техники. Ждали, ждали, и один из бойцов не дождался. Дабы уйти в тот нескончаемый вечер от унылого одиночества, я и ухватился за «эти воспоминания о прошлом», – за фотоальбом.

Я листал его, и сердце сжималось. Я вглядывался в наши юные лица, еще абсолютно не обремененные существованием в семейных узах. Я веселился в чебуречной на Сретенке с друзьями, Танюшка разжигала костер в лагере на Белом море. Мы вели отдельную, счастливую, ни к чему не обязывающую жизнь. А потом пошли снимки ее брата Кольки, моих друзей, её подруг, а вслед за тем фотографии нашей свадьбы. До меня вдруг дошло, что ничего до нашей свадьбы нас и не связывало. Свадьба, белое платье, недоуменно счастливые лица. Именно недоуменные! И только сейчас я понял почему. Все объяснялось просто, мы изначально не понимали, зачем связываем свои судьбы. Не было в этой связи ни интриги, ни смысла. Была только юношеская романтика. Истории не было. А вот Динка была со мной всегда. Была рядом на всех школьных тусовках, на институтских вечеринках, в походах и просто на прогулках по городу, а Тани не было… Только на свадьбе. Где же я взял этот фантом своей жизни? Где?

Беспредельная пустота поселилась в моём сердце после осознания этой простой истины. Зябкие мурашки пробежали по коже. А как же Катерина, плод семейного счастья и нашей любви? Нет, всё не так. Катерина, моя единственная дочь, – это божий дар. Мы просто играли в семью и брак, не строили далеко идущих планов, жили и жили, дружили и создавали иллюзию семьи. Вот за наши наивные чувства, нам и был послан дар Божий.

Катюшкины фотографии были бесподобны! Я даже не думал, что по прошествии стольких лет, могу умиляться этому крошечному «инопланетянину». Нам месяц, абсолютно лысая головка, на ней вычурная резиночка с бантом. Не знаю, как правильно называется сие украшение, но оно очень подходит к ее милой мордашке. Надо же одеть эту «игрушечную» куклу в платье. Действительная реальность уже не соответствует этим младенческим фотографиям. Катерина, реальный подарок судьбы, который с каждым годом приобретает лучшие очертания и исключительную разумность. Мне, конечно, как любящему отцу, простятся такие сравнения. И в тот момент просмотра фотографий я реально ощутил, что я нашёл и что потерял.

У меня есть прекрасная дочь, но я абсолютно лишен любви к женщине, которая мне её подарила.

Я рассматривал фотографии и чем больше смотрел, тем больше отдалялся от реальной Тани, осознавая бесконечную любовь к дочери и… понимая, что близким человеком, который постоянно присутствовал в моей жизни, была Динка. Вот мама у нее, конечно, с этой ЛьДиной отличилось. Слава Богу, что нам ума хватило, не исковеркать имя нашей дочки. Полный бред!

И правда, чем больше я вникал в историю собственной жизни, тем больше понимал, кто занимает в моем сердце особое место. Ну, дочь, – это неоспоримый факт. А Дина? Я действительно любил ее всю жизнь. Любил как друга. Как близкого человека. Как желанную женщину. Я всегда таил эти чувства в глубине своего сердца, и только что, в этом угрюмом одиночестве, в пустой квартире, где спит моя дочка, просматривая старые запылившиеся альбомы… понял, кто и насколько мне дорог.

Чувство приобретения и потери, удачи и неумения построить свой личный «песочный» замок переполняли моё сердце.

Чёрт дернул меня смотреть фотографии… и эта тишина.

В замочной скважине повернулся ключ. Наконец-то приехала Татьяна. Я положил фотоальбом на место и вышел ей навстречу. Я больше не хотел называть ее Танюшкой и расспрашивать о проведенном времени. Всё пережитое раньше, естественно кроме дочери, потеряло смысл. А, скорее всего – смысла и не было.

Татьяна уставшим голосом поздоровалась, без эмоций, без улыбок. Впрочем, как всегда отрешенно.

– Чего не спишь? Есть ли «cibus»1, – бросила она, скидывая обувь и устремляясь на кухню.

Может, я упал с Марса? Скорее всего, нет, но я не понимаю этого языка. Пожалуй, поеду к маме. Для оправдания выдумаю срочную работу.

Я сообщил Татьяне о своем отъезде, сказал, что не могу уснуть и посещу родные пенаты. Она не удивилась, не разозлилась и не расстроилась. Все было как всегда, пресно и скучно. Я получил одобрение, но с ироничными высказываниями в адрес моих родственников. Разнервничался и в два часа ночи поехал домой.

Приехав, достал из серванта бутылку «Хэннеси» и плеснул в бокал янтарной жидкости. Рюмка коньяка, и ты начинаешь воспринимать мир абсолютно по-другому, нежели твои оппоненты. Я не позиционирую пьянство, просто констатирую факт того, что люди перестают стесняться своих комплексов и начинают выплескивать наружу свои искренние мысли. Мысли эти отчасти непредсказуемы, даже в большинстве случаях. Вот вам пример:

Вы живете с человеком уже много лет, вы научились общаться с ним и не провоцировать ссоры, можете предполагать, как сложится разговор, когда вы захотите выяснить отношения, вы знаете его мнение о собственных друзьях и родственниках, НО, – это все вам лишь кажется. Вы считаете ваши мысли идеально правильными, но ваш спутник вдруг рушит все стереотипы в отношении построенной вами лично «теории относительности» к вашему общему окружению.

В общем, в очередной раз вас посещает разочарование, вы начинаете тихо ненавидеть всю эту недосказанность и непонятность, как человек старающийся преуспеть в рассудительности, вы пытаетесь, не провоцируя конфликта, разъяснить сложившуюся недоговоренность. Иллюзия – все же это завораживающе неадекватное представление о реальности жизни, преимущественно неосознанное и не поддающееся произвольной коррекции чувство. И что же? Как же дальше? Вот именно тогда-то ты и теряешь очередную грань собственного авторитета, и при этом твои чувства исключительно оголены. Как же «он», человек, с которым ты прожил столько лет, относится именно к тебе? Боготворит, – точно нет, любит или мило уважает, принимает твою доброту, существует рядом ради комфорта или принимает игру в семью по общепринятым канонам? Почему-то всё перечисленное абсолютно не вписывается в нарисованную собственным «Я» историю. Хочется всего и сразу, – как в сказке! Но ведь это только в сказке из лягушки возникает девица неписанной красоты.

Татьянин образ полностью вытеснен из моего сознания. Абсолютная пустота в душе. Одна картинка заменяется другой. Всплывает изображение Динки с её очаровательной улыбкой. Вот все и встало на свои места. Господи, какой же я все-таки идиот! Я же люблю её всю жизнь, и прячу эти чувства глубоко в своем сердце, маскируя тайну призрачным браком.

После этого вечера я и принял решение о разводе.

Утром наверняка придется как-то оправдываться перед Катёной. Все же стресс ребенок испытал изрядный. Отец признается в любви своей подруге, и Катерине это явно не понравилось. Она наверняка все еще видела нас с мамой вместе. Заглушая неприятные воспоминания, я все-таки уснул.

Проснулся лишь благодаря будильнику, который судорожно верещал у меня над ухом. Вставать было тяжело, алкоголь, нервное напряжение сделали свое дело. Заглушив скандальный призыв к пробуждению, я встал и поковылял в ванную. До подъема Катюшки оставалось еще полчаса, но проходя мимо кухни, я увидел дочь полностью одетую, сидящую напротив окна. К сердцу она прижимала свою куклу Вуду. Она как будто что-то шептала ей, но я ничего не слышал. Катя слишком тихо разговаривала с Бакой, да и сон еще не полностью отпустил меня.

– Катёна, доброе утро. Ты чего это поднялась так рано? – вопросил я удивленно. В практике моей дочери столь ранних самостоятельных подъемов не было никогда.

– Привет, пап. – ответила Катерина. – Нам с Бакой не спалось, мы решили встать и бодро встретить этот день. У нас с ним много планов.

Катерина говорила так, будто и не было вчерашней обиды. Не стал возвращаться к вечерним событиям и я. Не буди лихо, пока оно тихо. Наверное, Катюшка подумала и приняла решение, что ничего страшного в случившемся нет. Ведь она знает Динку с пелёнок и очень её любит. И вчерашний выкрик о ненависти был всего лишь проявлением неконтролируемых эмоций. Как же хорошо!

– Отлично Катюшка! Поделишься планами за завтраком? Я быстро умоюсь и присоединюсь к вам.

Умывшись холодной водой, я окончательно стряхнул сонную негу. Молодец Катя, мне не пришлось выкручиваться, и настроение стало просто прекрасным.

Я поспешил на кухню. Спешить, конечно, у меня не очень получалось. Одна моя нога и два металлических костыля никак не выстраивались в нужной комбинации. Все же две ноги взаимодействуют более гармонично. Времени прошло всего ничего, но я уже с растущим нетерпением поджидал того момента, когда смогу безболезненно наступить на сломанную ногу, все-таки меня не покидала уверенность, что я скорыми темпами иду на поправку.

Катя пересела в угол кухни, где было ее любимое место. Страшноватая кукла везде сопровождала её и сейчас примостилась на столе по левую руку дочки. Платок мой, повязанный на шее страшилища, уже изрядно замусолился, и я предложил Катерине его хотя бы немного освежить.

– Давай постираем одеяние твоего друга.

– Нет, не надо. Его все устраивает, – лаконично ответила мне дочь.

Катюшка была немногословна, и это озадачило меня.

– Отлично, вы не разрабатывали с ним, забыл как зовут твое страшилище, варианты завтрака?

– Он не страшилище, зовут его Бака. Он волшебное создание. Пап, пожалуйста, перестань его обижать.

Так, надо менять тему, а то с этой чёртовой игрушкой я опять доведу её до слёз.

– Так, о’кей, извини. Вы с Бакой еще не думали над тем, что вы хотите отведать на завтрак? Можно пожарить яичницу или омлет. Можно сделать бутерброды с паштетом. Сосиски и колбасу мы с тетей Диной вчера съели, – констатировал я состоявшийся факт.

Катины глаза на минуту вспыхнули. Промелькнула какая-то искорка негодования, и она посмотрела на Баку. Мгновение, – и все прошло. Ах, я, старый дурак, думать же надо о чем говоришь! Надо же было так забыться и ляпнуть Катюшке про Динку. Ох, как бы разобраться теперь с главными женщинами в моей жизни!

– Я буду омлет и бутерброд. Ты, пап, готовь омлет, а я буду делать бутерброды. Это у меня лучше получится. Я буду пить чай, и если тебя не затруднит, сделай Баке чашечку кофе, – дипломатично заявил мой ребенок.

На этот раз я абсолютно не сопротивлялся. Все же решил занять не провоцирующую позицию. Кофе Баке, да ради Бога. Что, убудет, что ли от меня или от кофе?

Только мы позавтракали, как раздался звонок домофона. Это Виктор приехал за Катериной, чтобы отвезти ее в школу. Я чмокнул дочь в щеку, пожелал доброго дня и пообещал хорошо себя вести.

Дверь захлопнулась, а я ощутил себя полным кретином, вновь и вновь переживая разговор с дочерью. Катюха была на высоте, а я опять дал маху. Буду рассчитывать на то, что школа ее полностью отвлечет.

День шел своим чередом. Я принял таблетки, посмотрел новости и решил засесть за работу, однако последняя выполнялась медленно и неохотно. Юридическая терминология контрактов совершенно не укладывалась в голове, в ней сидело только мое откровенное признание, которое я скоропалительно выложил Дине. А ведь Динка обещала мне позвонить, и я с нетерпением ждал этого звонка. Я даже старался не занимать телефон, спешно заканчивая разговоры с офисом. И, прежде всего, не преминул сказать, что на этой неделе обязательно выберусь туда, все равно ведь придется поехать на перевязку, так что можно будет соединить полезное с приятным, и тогда сформируем план работы на ближайшее время. Тяжкая травма ноги свалилась нежданно, и теперь многие дела приходилось перекраивать на скорую руку.

Раздался звонок.

– Алло.

– Привет герой-любовник. Как самочувствие? – пропела на другом конце трубки Дина. – У меня все нормально. Дома полная тишина. Как Катюшка?

– Ты знаешь, она у меня золото. Утро было замечательное. Мы мило позавтракали. Продолжения вчерашнего не последовало. Так, что все о'кей, – бодро ответил я. – Спасибо, что позвонила. Какие у тебя планы на вечер? Нет ли желания посетить нашу скромную обитель? Все же, я считаю, что нам надо завершить разговор. Извини за настойчивость.

– Стас. Ну, ты с ума, что ли сошел? Какой еще разговор? Тем более дома. Дома же Катюшка, ну, зачем травмировать ребенка, ты же видел вчера ее реакцию. Отложим нашу беседу до лучших времен, нам некуда спешить. Пусть страсти поулягутся.

– Дин, я ждал этого момента ни год и ни два. Раз уж мы начали этот разговор, давай, по крайней мере, его продолжим. Я не требую от тебя какого-то поспешного решения. Но мы обязательно должны с тобой поговорить. Насчет дома ты права, давай пересечемся вечером в центре. У тебя есть какие-нибудь пожелания? – Я был достаточно настойчив в своем намерении увидеть Дину вечером. Не хочу ничего откладывать, потому что и так ждал слишком долго. Катерина прекрасно проведет время с бабой Соней, старушка будет рада оказать мне помощь и пообщаться с ребенком. Закажу такси. Ну, не совсем же я калека, чтобы быть не в состоянии встретиться с любимой женщиной! Да и Катюша тоже отвлечётся, а то будет смотреть на мою кислую физиономию и вспоминать о случившемся.

– Стас, не надо спешить. Мы обязательно найдем время и пообщаемся. Куда ты со своими костылями собираешься? Сиди дома, налаживай отношения с дочерью. Вам всегда не хватает времени на общение, – пыталась вразумить меня Дина.

– Нет Дин, если ты сейчас откажешь мне, я сделаю определённые выводы, а они могут пагубно отразиться на моём самочувствии. Поверь, Катерина в порядке, она разумный человек и уже достаточно взрослая, чтобы адекватно принять ситуацию, – продолжал настаивать я. – Давай, на Сретенке, как в старые добрые временя? В чебуречную, конечно, не пойдем, но давай сходим в тот прекрасный ресторан «True Wishes». Там довольно уютно и нет отвлекающего шума. Я подъеду к восьми часам. Сжалься, Снежная Королева! – это был последний аргумент в моём арсенале. Я был уверен, что Динина крепость дрогнет.

– Ох, мошенник. Напомнил мне о прошлом. Хорошо. А ресторанчик-то специально с таким названием вспомнил, – «Истинные желания»? Хитрец! Договорились. В восемь на Сретенке. Только будь любезен, с Катей реши все по-человечески. Ежели будут изменения в программе, звони. Целую! – подвела она итоговую черту, а по моему телу побежала завораживающая нега.

Я дождался возвращения Катерины из школы. Она была весела, рассказывала о том, что они с классом в конце недели собираются в исторический музей, что в последнее время ей стала очень интересна история, что когда она вырастет, то обязательно станет археологом и будет ездить в далёкие и диковинные страны.

Меня такой великолепный настрой дочери крайне обрадовал. Видно было, что она отвлеклась в школе, и ее абсолютно ничего не тяготило. Она танцевала с Бакой, кружилась по комнате, вальсируя. Часов в семь я накормил ребенка ужином, сам же тактично отказался, объяснив, что мне надо срочно отбыть на пару часов.

– Чудо мое, я уеду ненадолго, а с тобой побудет баба Соня. Думаю, ты тоже можешь рассказать ей об историческом музее и своих планах, а мне надо срочно встретиться с тётей Диной, – спешно сказал я, впуская соседку. – Такси будет минут через десять, помоги своему хромоногому отцу обуть здоровую ногу.

На секунду выражение Катиного лица изменилось, правая скула маленького личика дёрнулась, однако, она очень быстро взяла себя в руки.

– Конечно папуля, давай я тебе помогу, – сказала она абсолютно спокойно. – Желаю хорошо провести вам время. Тёте Дине передавай привет.

– Спасибо милая, я очень тебя люблю. Пожалуйста, не скучай, твой треногий отец не заставит себя долго ждать.

Я аккуратно протиснулся в лифт, проехал пять этажей и с натугой преодолел преграду в виде лестничного пролета. Такси поджидало меня у подъезда.