Читать книгу 15 минут - Виктория Мальцева - Страница 9

7 лет назад

Host totemo

Be still my heart   Peter Bradley Adams

В конце октября студенты, как всегда, воодушевлены приближением главного для них в году праздника – Хеллоуина. Старшие курсы привлекают младшие, преподаватели следят за порядком и пристойностью запланированных мероприятий, а главное – соблюдением «сухого» режима. В тот год выбор администрации в числе многих относительно молодых преподавателей пал и на меня тоже.

Студенты задумали костюмированный бал, танцы, конкурсы, угощения традиционными сладостями. Несмотря на мою склонность избегать больших скоплений публики, удовольствие от участия оказалось грандиознейшим, вклад учащихся дизайнерских факультетов превратил праздник в сказку: ходящие бутылки с ромом, покойники с торчащими из их голов топорами, мёртвые невесты, зомби, оборотни, покалеченные инопланетяне, ну и для разбавления всей этой нечисти забавные персонажи из полюбившихся мультфильмов или комедий.

Ко мне подходит лошадь в плаще – натуральная силиконовая голова глазеет на меня небольшой прорезью в пасти:

– Можно пригласить Вас на танец?

Я хлопаю глазами, как школьница. Танцевать с лошадью? Но голос знаком.

Лошадь вынимает руку из-под плаща и отрывает себе голову. И вместо этой головы появляется Ансель, подозрительно сверкая глазами и едва заметно улыбаясь. Он снимает свою накидку, а я в растерянности. Если бы это был просто студент, один из десятков практически безликих для меня парней, я бы давно согласилась. Но Ансель…

Он не даёт моей нерешительности нарушить свои планы: хватает за запястье и нетерпеливо тянет на себя. В этом жесте я впервые встречаюсь с основной и ведущей чертой его характера – мужской напористостью. Прежде чем я успеваю хоть что-нибудь сообразить, его требовательные руки уже вжаты в мою талию. Ансель не делает ничего неприемлемого, не совершает ни единого жеста, который можно было бы назвать вызывающим, он с ювелирной точностью дозирует настойчивость и наглость в довольно сдержанный стиль своего поведения.

Мои ладони на его плечах:  мне нравится ощущать мышцы под тканью его футболки, тепло, исходящее от его тела, и даже запах туалетной воды, которой, в общем-то, запрещено пользоваться на территории колледжа.

– Посмотри, – тычу в направлении входной двери своим почему-то кажущимся в это мгновение миниатюрным пальцем. – Твоя девушка пришла.

Ансель резко оборачивается, но его ладони будто прилипли к моей талии. Девушка, которую, как я теперь знаю, зовут Анна-Лея, замечает нас практически сразу и смотрит широко распахнутыми глазами, не отводя их и даже не моргая. В какое-то мгновение мне кажется, что она сейчас разбежится и со всей силы залепит Анселю пощечину, а может быть и две.

Но она не двигается, стоит на месте, как вкопанная, а Ансель разворачивается ко мне и прижимает ладони ещё плотнее.

– Это не моя девушка, – сообщает.

– Я видела вас вместе… – и вот тут  из меня едва ли не вылетает «в приемной у врача», но я вовремя соображаю верное завершение мысли, – в колледже.

– Мы расстались, – его руки перемещаются с талии на мою спину, захватив, таким образом, ещё одну территорию.

«Завоеватель» – формулирую подходящее определение.

– Зря, – говорю. – Вы хорошо смотрелись вместе.

Ансель резко подаётся назад, чтобы иметь возможность видеть моё лицо:

– Вы всерьёз считаете, что это имеет хоть какое-нибудь значение?

– Иногда замечаешь, что люди даже внешне принадлежат друг другу: их объединяют общие черты, повадки, привычки… они как две детали одного рисунка – убери любой, и никогда не узнаешь, какой была задумка создателя.

Loreen Ocean away

– Вы верите в то, что для каждого человека божественным планом предусмотрена единственная пара?

– Хотелось бы в это верить.

– Почему?

Я не знаю, что ему ответить, потому что никогда раньше не размышляла на эту тему, и сама толком не понимаю, во что верю.

– Есть в этом что-то… успокаивающее, наверное, – ищу объяснение. – Хаос пугает. Страшно думать, что твой главный в жизни выбор – случайность. Что разойдись вы однажды в той самой точке пространства и времени, и вот уже каждую ночь рядом с тобой засыпает совершенно другой человек.

Взгляд Анселя прикован к моей руке. А на ней кольцо.

– Вы замужем… – констатирует.

– Конечно, – отвечаю.

– Конечно? – в его глазах искреннее и какое-то даже глубинное разочарование.

– В моём возрасте любая нормальная женщина давно уже замужем.

Ансель сводит брови и, ослабив свою, ставшую для меня уже привычной хватку, заявляет:

– Я хочу сказать Вам две вещи, Виктория. Первая: картинка бессмысленна, если в ней нет души. У пары тоже может быть душа, вы не думали?

– Нет. Какая вторая?

– Вторая: каждый человек имеет право на второй шанс. Третий. Пятый. Двадцать пятый. Не разменивайте счастье на порядок и стабильность. Если Бог существует, то им задумано гораздо больше того, что получают смертные. Мы игнорируем возможности, теряем себя, становимся затворниками собственной слепоты или нерешительности.

Музыка сменяется на быструю, и Ансель медленно, словно принуждая себя, убирает руки. Место на моей талии, где лежали его тёплые ладони, неприятно обдаёт холодом и… пустотой.

Выхожу с танцпола, ищу глазами какое-нибудь укромное место, где меньше людей и шума, а мысли заняты рассуждением на тему, почему молодёжь всегда думает резвее и мудрёнее, чем предыдущие поколения? Что читает этот парень, если способен выдавать подобные мысли в двадцать лет?

Мне удаётся найти относительный покой у окна в дальнем конце зала, я сажусь на пол и долго смотрю на вечерний Ванкувер. Люблю панорамные виды, а кто их не любит? Они словно замедляют вечно торопящееся время, предлагая остановиться на миг и оглядеться по сторонам, прожить хотя бы этот крошечный отрезок жизни, а не пролететь его, как все прочие.

– Ясный вечер в октябре – какая редкая удача!

От неожиданности я вздрагиваю и, обернувшись, обнаруживаю за спиной, в каком-то полуметре от себя, всё того же персонажа. Он стоит, засунув руки в карманы и глядя вовсе не на закат.

– Простите, не хотел пугать… Виктория… – произносит не тихо, не громко, а словно пробует моё имя на вкус.

Его голос, не грубый, не мягкий… просто сильный, имеет странное на меня воздействие, подозрительно напоминающее паралитическое. Он незаметно подчиняет себе мой мозг, запрещая ему думать о важных серьезных вещах, подселяя постыдные мысли.

– Ты когда-нибудь была на крыше этого здания? – спрашивает, гипнотизируя взглядом.

А тут есть крыша? А где мы, вообще? А кто я и кто ты?