Читать книгу Границы безумия - Виктория Селман - Страница 20

– Оливковым маслом? – удивилась я. – Но зачем?

Может, наш Протыкатель – шеф-повар или фанат здорового образа жизни? Кем бы он ни был, масло, видимо, имеет для него особое значение.

Подпись серийного убийцы – некая печать, которую он оставляет на трупах. Не ради банального самоутверждения: маньяк психологически не может поступить иначе. Без этого он просто не получит удовольствия от своих действий. Или, как говорил наш любимый Тед Банди[11], не сумеет кайфануть.

Почерк убийцы со временем меняется. Эволюционирует и его подпись. Некрофилы, например, с каждым разом наносят жертве больше увечий. Однако в целом сама форма подписи остается неизменной. Для преступника она критически важна, профайлеру же помогает понять, что творится у маньяка в голове.

Видимо, для Протыкателя оливковое масло на жертве имеет принципиальное значение. Но с какой целью он их поливает? И что это может о нем сказать?

– Не знаем. Вся надежда только на тебя, – признался Фэлкон. – Мы будем очень рады, если ты присоединишься к команде. Ты – лучший аналитик-профайлер из всех, что у нас есть, и как никто другой разбираешься в психологии серийных убийц. Ну что, ты с нами?

В голову пришла одна мысль. Я ведь совсем недавно еле-еле выбралась из глубокой бездны. Если буду участвовать в расследовании, придется опрашивать скорбящих родственников. Видеть их боль, их горе… Не скачусь ли я обратно в черную дыру? Стоит ли так рисковать?

Взгляд невольно упал на фоторамку на столе у Фэлкона. С фотографии улыбалась его жена: кудрявая брюнетка с ямочками на щеках и крохотным золотым крестиком на шее вроде того, что носила католичка из поезда.

«Это он сделал. Ты должна кому-то рассказать».

Я обещала себе, что докопаюсь до истины и выясню, в чем заключалось ее предсмертное желание. Помощи ребят из Скотленд-Ярда я не ждала, но, будучи здесь, наверняка сдвину дело с мертвой точки. Я получу доступ ко всем возможным базам данных. Не говоря уж о том, что поспособствую поимке самого прославленного серийного убийцы наших дней.

Старший инспектор, видимо, почуял мои сомнения и решил надавить.

– Дело серьезное. Оно вызовет огромный общественный резонанс. От нас наверняка будут требовать немедленных результатов. Думать некогда, в любой момент могут появиться новые жертвы. Скажи, что ты с нами, и я представлю тебя команде.

– Буду рада помочь, – с улыбкой выпалила я, пока не успела одуматься.

– Отлично. – Фэлкон пожал мне руку. – Что ж, пойдем знакомиться?

Мы вернулись к лифтам, спустились на пятый этаж и прошли в другое крыло, очутившись в большом зале, битком набитом людьми. Повсюду висели белые доски; со всех сторон трезвонили телефоны. Главный оперативный штаб.

В дальнем углу я разглядела Пэдди Динвитти – веселого ирландца, который одно время работал вместе с Дунканом, гоняя с ним на па́ру наркоторговцев и прочую шваль.

Пэдди перехватил мой взгляд, поднял руку и ухмыльнулся. Кроме него здесь были и другие ребята, служившие в свое время с Дунканом. Я улыбнулась. Хорошо, что в команде есть знакомые лица.

– Зиба, это инспектор Найджел Фингерлинг. – Фэлкон хлопнул по плечу мужчину с короткой стрижкой и тонкими губами. У того нервно дергалась щека. – Он вчера тоже был в разбившемся поезде. А еще он чемпион по судоку и имеет черный пояс по джиу-джитсу. Найджел, это Зиба Маккензи. Ее муж был из наших. Она – первоклассный психолог-криминалист, профайлер. Помогла раскрыть несколько весьма заковыристых дел.

Фэлкон подтолкнул меня вперед, при этом покровительственно придерживая за спину.

Я спрятала улыбку. Ни к чему обращаться со мной, словно с безутешной вдовой, которая чуть что срывается в слезы. На моей прежней работе это я доводила людей до истерики.

– Рада встрече, – сказала я, протягивая Найджелу Фингерлингу руку.

Отчего-то он выглядел до ужаса знакомым. Было такое чувство, будто я где-то его встречала. Если не в коридорах Скотленд-Ярда, значит, на вокзале или в поезде… Хотя, наверное, просто разыгралось воображение. Мне ведь сказали, что вчера мы были в одном месте. Сила внушения и все такое.

Фингерлинг вяло пожал мне руку, а сам полез в карман за мобильником. Тот зажужжал уже в третий раз с тех пор, как мы вошли в помещение.

Он посмотрел на экран, и на лбу у него залегла глубокая складка. Признак разочарования. Видимо, новости не очень. Он быстро заморгал и поправил галстук. Фингерлинг единственный из собравшихся носил этот предмет одежды, притом завязывал его под самое горло.

– Ладно, дальше знакомьтесь сами, – объявил старший инспектор, пригладил торчащий бочкой живот и захромал к выходу.

Да, у него однозначно разыгралась подагра.

Не дойдя до дверей, Фэлкон вдруг остановился.

– Мак, нам надо разобраться с этим делом как можно скорее. Не хватало еще паники среди граждан, когда те узнают, что по улицам разгуливает серийный маньяк. Пусть люди верят, что мы держим ситуацию под контролем. И что вот-вот его поймаем. Буквально в считаные дни.

– Принято к исполнению.

Он шутливо отсалютовал мне и вышел из комнаты.

– Итак, значит, вы профайлер? – с усмешкой спросил Найджел Фингерлинг, поправляя причудливую авторучку, торчащую из нагрудного кармана; по рубашке расплывалось чернильное пятно. – Что ж, проверим. О чем я сейчас думаю?

Он посмотрел мне в глаза, потом его взгляд невольно скользнул ниже, на грудь. Я скрестила руки и отступила на шаг.

– Воспитание не позволяет мне отвечать на подобные вопросы. Но если в двух словах, то о том, чему никогда не бывать.

Наверное, стоило бы сопроводить свою реплику улыбкой, однако я не смогла.

– А «профайлинг» не слишком ли громкое слово для всяческих догадок и предположений? Уж простите, миссис Маккензи, но я не верю, будто вы сумеете сделать хоть какой-нибудь мало-мальски значимый вывод, основываясь на этих ваших… как их называют? «Невербальных символах»? Нет, боюсь, для меня это чересчур сложно.

Щеки вспыхнули, и отнюдь не от смущения. Я стиснула кулаки, подбоченилась, отошла еще на шаг и окинула собеседника взглядом.

– Вы носите облегающие рубашки, чтобы подчеркнуть мускулатуру, и наверняка тесные плавки – похвалиться достоинством. Однако беда в том, что ваши представления о моде, как и отношение к женщинам, устарели лет на десять. И то, и другое объясняет, почему вас бросили. На руке у вас татуировка, но часть букв удалена – судя по рубцам, совсем недавно. Видимо, имя вашей бывшей девушки. Вы каждый вечер тренируетесь в спортзале, потому что в школе вас нещадно травили. Вы были очень тощим; теперь нарастили мышцы, но тонкие запястья вас выдают. Ваш «Таг Хойер»[12] – подделка. Зеленый циферблат потускнел, а на ремешке пятна ржавчины. Но для вас дорогие брендовые часы – это часть статуса. Как и галстук, запонки и отутюженная рубашка – они выдают, как важно для вас поддерживать видимость успешного человека. Вопрос лишь в том, почему вы так стремитесь кому-то что-то доказывать. Возможно, это подскажут ваши руки? Кожа на ладонях потрескалась, пальцы в заусенцах… Морозов сейчас нет – значит, либо у вас запущенная форма экземы, либо вы слишком часто моете руки. И то, и другое – симптомы затяжного стресса. Видимо, у вас есть какой-то секрет, которого вы стыдитесь. И вы боитесь, что коллеги его узнают. Так в чем дело, детектив? У вас что, в столе тайник с порнографией? Или ношеные трусики в кармане? А может, что похуже?..

Все смотрели на нас и покатывались со смеху – за исключением Найджела Фингерлинга. Тот стоял красный как рак.

Только что он сомневался в моей профпригодности. Теперь же попросту меня ненавидел.