Читать книгу Дом у воды - Виктория Волкова, Виктория Борисовна Волкова - Страница 10

Дмитрий Николаевич Молотков, в миру известный как Михеич, засиживаться в гостях у Гаранина не стал. Сразу после короткого чаепития оседлал вездеход и умчался на дальний холм к людям другой расы. Недолгой дорогой он размышлял, что делать дальше. И слепому видно, что Сеня поплыл и мало что соображает. И эта так называемая «жена» до боли в печени похожа на Беса. А он-то дурак подумал, что «дочка» – это типа зазноба какая, но увидев хозяйку в доме Арсения понял, что родство с командиром прослеживается невооруженным глазом. Взгляд, улыбка, манера двигаться. Если бы Ваня Бессараб вдруг оказался женщиной, то именно такой. Красивой и решительной, слегка надменной.

«Интересно на мамашу посмотреть», – хмыкнул Михеич и тут же мысленно хлопнул себя по лбу. Самому видеть не приходилось, а вот давние соратники Бессараба старались обойти эту тему стороной, лишь изредка по пьяной лавочке вспоминая неимоверно красивую невесту Ивана Григорьевича, вышедшую замуж за какого-то хмыря-авантюриста. Михеич нервно дал по газам, на скорости входя в поворот и объезжая огромную корягу, загораживающую половину дороги, внезапно понял, что когда-то давно, еще в Югославии, видел мельком фотку роковой блондиночки. Холодная стерва – подумал он тогда. И сейчас, когда в соседней деревне обосновалось великовозрастное дитя любви и ненависти, нужно держать ухо востро и наблюдать.

«Какой наблюдать, – поморщился он про себя. – Глаз не спускать! Видимо, Иван Григорьевич так и остался верен первой любви и, несмотря на все неприятности, до сих пор печется о дочери и грозится в случае чего лично приехать и оторвать за ненадобностью голову и другие части тела. Уж кто-кто, а Молот точно знал, что в бешенстве Бес способен на многое и лучше его не злить понапрасну, а уж за свою кровиночку единственную всех порвет, Рэмбо хренов.

Михеич подъехал к большому современному дому, года три назад сложенному из бруса, и остановился около калитки, огляделся по сторонам. Озеро и вся округа лежали как на ладони. Черные избы и деревья на белом фоне – фантастический пейзаж. Лишь на закате солнце окрасит монохромный мир золотыми лучами, добавив волшебства и сказки в привычную картину. Хотя…

– Тьфу, как старик раскис, – сам на себя рассердился Михеич и тут же остановился как вкопанный. Именно отсюда хорошо просматривалось Гречишкино и единственный жилой дом в деревне.

– А вон и сам Арсений отправился дрова рубить, – присвистнул Михеич, наблюдая, как из хаты выскочил Гаранин и побежал к дровяному сараю. Понимая, что хозяева большого дома заждались, Михеич, постучавшись, шагнул в сени.

На просторной кухне встроенный стол занял все место вдоль широкого окна. На дубовой столешнице стояли два ноутбука и две чашки чая. И сами хозяева сидели рядом, развалившись в больших офисных креслах.

Естественно, никто из них не походил на геев. Так… глупая шуточка, пущенная Гараниным. Еще поплатится, коли мужики прознают. Михеич перевел взгляд с одной плотной фигуры на другую. Крепко сбитые ребята с наглыми лицами и отмороженными глазами. Двое из ларца, одинаковы с лица.

Менты или бандиты. Вернее второе. Небось прячутся здесь от врагов или конкурентов. Михеич протянул пакет одному из них, а сам принялся снимать толстый пуховик и разматывать шарф.

– Что в мире делается, Дмитрий Николаевич? – добродушно поинтересовался Игорь Бойко, а Сергей Середа, подхватившись, принялся доставать из современной духовки запеканку и заваривать чай.

– Все как обычно, – доложил гость, вдыхая аппетитный запах. Михеичу даже почудился аромат вишни. Хотя откуда тут вишня?

– Сегодня пек, – заявил Серега, выставляя блюдо с запеканкой на стол. – Творожный пирог с вишней.

– А-а-а, – только и сумел вымолвить Михеич, и пока не съел три куска, не проронил ни слова.

– Ты ж вроде только у Сени чаевничал, – хмыкнул добродушно Игорь.

– Я там не рассиживался, – жуя пробурчал Михеич. – Терпеть не могу, когда голуби шизокрылые рядом тискаются.

– Так жена-а приехала, – хохотнул Сергей и полюбопытствовал: – Как она тебе? Красивая?

– А то нам издалека не разобрать, – поддержал Игорь и заржал во все горло.

– Очень красивая, – печально согласился Михеич и добавил серьезно: – И девка хорошая. А Гаранин психованный, еще руку на нее поднимет…

– Тебе-то что? – криво усмехнулся Середа. – Подумаешь…

– Вам, ребята, с бугра виднее. Если чего, за девку заступитесь и мне дайте знать. Уж за мной-то не заржавеет.

– Запал, что ли? – подивился Бойко. – Вроде Катерина у тебя женщина достойная…

– Не-а, – мотнул головой Михеич. – Какой там запал? Девка эта мне в дочки годится, – замотал он головой, а про себя подумал, что коли не ему, так Бесу. Но вслух говорить ничего не стал. Не те люди, не то время.

– Просто Дергайкины – они все психованные. Вот дед Сенькин мог ни с чего драку затеять. Я и беспокоюсь. Девчонка-то не местная, всех тонкостей не знает.

– А почему Гаранин – Дергайкин? – изумился Серега.

– Так у нас, у местных, у всех по две фамилии. Одна семейная, а вторая – по деревне. Вот я, например, Молотков, а по деревне – Михеев. А Гаранины – Дергайкины, а Надька из Курыгино – по паспорту Ивашова, а по деревне – Соболева, а Назаров, наш участковый…

– Ладно, мы поняли, – отмахнулся Игорь. – По деревне – значит в честь той деревни, откуда родом.

– Не всегда. Необъяснимо это…

– Прикольно, – хмыкнул Серега и кивнул в сторону пирога. – Съешь еще кусочек, Дмитрий Николаевич. А когда Михеич аккуратно переложил в блюдце румяную выпечку, заметил лениво:

– Вон участковому нашему меньше повезло. У нас даже печенье закончилось. Пришлось его курагой и изюмом угощать.

– А что там с расследованием? – вскинулся Михеич. – Ничего он вам не рассказывал?

– Говорит, Москва к себе дело забирает. Замерший пряник служил в МВД. Вот его руководство и хочет самолично разобраться в случившемся.

– Да-а, – протянул Михеич. – Выходит, жмурик с Кобыльего до высоких чинов дослужился, а ума не нажил…

Хозяева расхохотались. Разговор плавно перешел на новый заказ. Середа с Бойко долго рядили, сколько им нужно крупы и сахара, а когда Михеич откланялся и понесся по склону вниз, Серега плюхнулся в свое кресло и невзначай бросил: