Читать книгу Дом у воды - Виктория Волкова, Виктория Борисовна Волкова - Страница 3

Ночью поднялась метель. И Гаранин даже сквозь сон чувствовал, как холодный воздух скользит по лицу. За окном завывал ветер, которому вторил звериный вой. Тихий и зловещий. Где-то совсем рядом.

«Проклятые твари», – мысленно выругался Арсений, вспоминая прошлую зиму, когда вездесущие волки порвали Бимку, его любимого пса.

Гаранин поморщился, смахивая застарелую горечь. Сел на кровати, прислушался. За окном стояла тихая морозная ночь, никакой метели. А вой приближался, словно кольцо хищников сжималось вокруг его дома. Явно не ветер, хотя в зимовке чувствовался морозный воздух, вползающий в комнату с утробным, низким гулом, будто и двери ему не помеха. Арсений печенкой ощутил неладное и аж подскочил с постели. Светы рядом не оказалось. Лялька, призванная греть его кости днем и ночью, куда-то запропастилась, наплевав на договор. Гаранин босиком выскочил из зимовки и остолбенел. Через распахнутую входную дверь в сени живо струился снег. Уже по углам намело. Ругаясь последними словами, Арсений сунул ноги в валенки и, как был в одних трусах, скатился вниз. На крыльце, завернувшись в его старый тулуп, сидела Света и беззвучно рыдала.

– Твою мать! – заорал Гаранин. – Что творишь, чертова кукла?!

Он подхватил ее сначала за шиворот, потом на руки и, несмотря на сопротивление втащив в дом, захлопнул дверь. На миг увидел блеснувшие неподалеку два желтых сверкающих в темноте глаза. Волк, твою мать! У самой изгороди! Или показалось…

– Ты что творишь, дура? – рыкнул, сдирая полушубок с девчонки и затаскивая в зимовку. – Если самой жизни не жалко, о других бы подумала…

Она ошеломленно глянула на него и хрипло бросила:

– Что так тебя напугало, мальчик? Темноты боишься?

– Волки, твою мать! Понимаешь?

– В-в-волки? К-к-какие? – заикаясь, пролепетала Света.

– Серые, твою мать, – ругнулся Гаранин. – Четыре лапы, хвост и большие зубы. Клац-клац, – Гаранин издевательски пощелкал зубами, словно девчонка была слабоумная. – Помнишь сказку про Красную шапочку?

– Она не про это, – криво усмехнулась Света, отворачиваясь.

– Я с тобой сейчас не о сказочках разговариваю, поняла? – Арсений схватил ее за плечи и принялся трусить, развернув к себе. – Тут лес. Понимаешь? Дикие места! Живность водится всякая! Хищников полно! Нужно соблюдать меры безопасности! – кричал он во все горло, нависая над ней, переставвстряхивать. Лишь огромные лапы сдавливали худые плечи.

– Не ори на меня, – Света передернула плечами, скидывая его руки. Не получилось. – Не дави на меня, – попросила чуть слышно. И Гаранину почудились стальные нотки в ее голосе. Он демонстративно убрал ладони и так же тихо поинтересовался:

– Ты хоть понимаешь, что чуть не погубила нас?

– Прости, не подумала, – шепотом призналась она, опуская голову. Арсению хватило доли минуты, чтобы поднять подбородок гостьи и заглянуть в глаза, полные слез.

– Я чем-то обидел тебя? – осведомился угрюмо. Бабских слез ему тут только не хватало.

«Лучше отвезу в Зарецк, – мысленно решил он. – Мне лялька нужна для радости. А выяснять отношения мне и так есть с кем. Народ четыре года в очереди стоит. Первая, конечно, Полина…» – поморщился Гаранин, не желая вдаваться в воспоминания о жене, и уставился на Свету, тощеньким кулачком утиравшую глаза.

– Что тебя на улицу понесло, милая? – хмыкнул он, смахиваяс ее скулы одинокую слезинку. – Решила воспаление легких схлопотать?

– Я же тулуп надела, – пробормотала она, игнорируя первый вопрос.

– Тулуп, – фыркнул он. – Вся душа нараспашку. А тут лекарств нет. Даже дурацкого тетрациклина не сыщешь, – предупредил Гаранин, сильно покривив душой. На дне аптечки лежали ампулы новейшего французского антибиотика фирмы «Анвильфармасьон», но переводить сильнодействующее лекарство из-за глупости ляльки Арсению Гаранину не хотелось. Мало ли кому из местных понадобится…

Но Света даже внимания не обратила на его нравоучения.

– Рожденный быть повешенным, да не утопнет, – отмахнулась она и как ни в чем не бывало собралась лечь в кровать.

– Иди сюда, – поманил ее Арсений, подойдя к окну. – Только свет выключи.

– Там парочка под окном целуется? – усмехнулась она и, обув наполовину чуни, выданные хозяином дома, поспешила к нему.

– Гляди, – ткнул пальцем в окно Гаранин. – Видишь желтые огоньки?

– Прямо около забора? – уточнила Света.

– Да, два около забора, а еще четыре подальше. Видишь?

– Что это?

– Волки, мадам, – пробурчал недовольно Арсений. – Около забора вожак, а чуть дальше остальные. Если б я вовремя не проснулся, устроили б они тебе последний день Помпеи. А потом и мне…

Света уставилась на него огромными медово-янтарными глазищами, словно силилась понять, что он ей пытается объяснить.

– Знаешь, что такое Помпеи? – снисходительно поинтересовался Гаранин.

Она моргнула и, снова уставившись на него, невинно осведомилась:

– Стадион?

Арсений расхохотался в голос, не желая себя сдерживать. Сквозь слезы улыбнулась и гостья.

– Давай спать, – протянула она. – А то потом до самого утра не заснем.

– Сейчас светает поздно. До десяти можно смело дрыхнуть. Да и потом тоже. Делать-то все равно нечего. Метель начинается. Со двора выходить опасно. Так заметет, что потом обратной дороги не найдешь. Сделаешь только шаг в сторону, уже обратно не вернешься. Если не волки, так генерал Мороз постарается.

– Я поняла, – пробурчала Света и юркнула в постель, желая поскорее избавиться от нотаций.

– Если с головой не дружишь, я тебя быстренько в цивилизацию отправлю.

– К утру заметет, потом передумаешь, – хмыкнула она, поворачиваясь к стене.

– Тогда ты должна постараться, чтобы я смог забыть сегодняшний инцидент.

– Ага, – отмахнулась она. – Завтра постараюсь. Теперь спи. Нужно уметь оставаться один на один со своими страхами.

– А ты, оказывается, психолог, – насмешливо пробурчал он.

Но Света не удостоила его ответом. Тонкий палец прошелся по гладкой лакированной доске, гостья вздохнула тяжело и лишь пробормотала:

– Спокойной ночи.

– Спи, моя радость, усни, – пробурчал Гаранин и притянул к себе глупую ляльку. Разомлев в объятиях хозяина дома, гостья успокоилась.

Намного позже, оказавшись в кольце теплых рук Гаранина, она мысленно хмыкнула, снова представив удивленные глаза Джина, когда он услышал ее ответ про Помпеи. Сознание моментально перенесло в жаркое итальянское утро. Она снова с группой девчонок из лицея брела по песчаным дорожкам и вполуха слушала экскурсовода. Зато во все глаза разглядывала высокого блондина в белых отглаженных брюках и в такой же поло. Парень о чем-то смеялся с друзьями и украдкой косился в ее сторону.

– Знаешь, кто это? – зашептала на ухо Марго, самая близкая подруга. – Это сам Люсьен де Гралье!

– А-а, – разочарованно протянула Света, понимая, что ей не удастся даже поговорить с этим красавчиком, чьи фотки украшали журналы с модной одеждой, сыном самой Николь де Гралье, легендарной модели прошлого, обожаемой Сен-Лораном и Ральфом Лореном. Она прекрасно помнила, как, сделав умное лицо, попробовала внимательно слушать гида, хотя античный город и его раскопки ее интересовали меньше всего. Но потом увлеклась и уже видела крупный торговый порт, людей, спешащих по своим делам, и детей, играющих неподалеку. Никто ничего не подозревал, когда содрогнулась земля и кипящая лава понеслась вниз, раз и навсегда превращая в пепел все живое на сотни километров вокруг. Света вздрогнула и чуть было не споткнулась о камень, когда сильная рука подхватила ее.

– Осторожнее, мадемуазель, – улыбнулся парень во все тридцать два зуба. Да и она сама растянула губы в улыбке.

– Люсьен де Гралье, – представился он, будто она не знала!

– Лана де Анвиль, – кивнула Света.

– Мы вечером с друзьями собираемся прогуляться по ночному Неаполю, не хотите составить компанию?

Она растерялась, боясь выдать свой восторг. Но Люсьен воспринял ее паузу иначе.

– Мы приличные молодые люди, и с нами вы будете в полной безопасности, – предупредил он и, смущаясь, добавил: – Хотите, я попрошу свою маму присоединиться к нам?

– Я была бы счастлива познакомиться со знаменитой Николь де Гралье, – бесхитростно призналась Света.

– Вот так всегда, – хохотнул Люсьен. – И почему всем девушкам больше интересна моя мать, чем я сам?

И конечно, их случайная встреча не осталась незамеченной. Девчонки наперебой просили познакомить с любым из друзей Люсьена и тут же умоляли взять автограф у самой Николь. Сколько потом вспоминала Света, будущая свекровь с первого раза отнеслась к ней благосклонно. Немножко с юмором, больше с любопытством она наблюдала за своим взрослым сыном двадцати пяти лет и тоненькой выпускницей лицея, только-только справившей свой семнадцатый день рождения. После Неаполя они пару раз встречались в Париже, куда Света вернулась по просьбе матери. Арман выбивал для своего производства новые госзаказы и целыми днями пропадал в Елисейском дворце, а в свободное время помогал Пахомову открыть русский ресторан на Монмартре. Поэтому приходилось вдвоем с маман бродить по магазинам и засиживаться в кафе, любуясь неспешной жизнью парижских улиц. Они даже умудрились заглянуть в Орсе на выставку. А там случайно столкнулись с Николь, участвовавшей в какой-то съемке, проходившей в одном из залов музея. Мадам Гралье радостно поздоровалась со Светой и ее матерью, а потом, приобняв девочку за плечи, представила сухопарому седому старику в черных перчатках и квадратных очках. Ральф – я вас умоляю – Лорен!

– Откуда ты знаешь Гралье? – только и смогла вымолвить удивленная мать, когда они возвращались домой на машине вместе с заехавшими за ними Арманом и дядей Витей Пахомовым. Света путано попыталась объяснить, но, оказывается, Люсьен уже пообедал с ее отчимом и, заявив о серьезных намерениях, испросил разрешение ухаживать. Это в наше время, когда люди живут годами и не регистрируют брак хотя бы в мэрии?! Когда женщина может родить ребенка для себя! Люсьен де Гралье, словно на рыцарском турнире, выбрал ее прекрасной дамой и кинулся в бой за ее благосклонность.

– Ты хочешь его? – беспардонно осведомился Арман, вытянув длинные ноги в синих брючинах. Света уставилась на него вытаращенными глазами. Он вообще в своем уме?

– Конечно, хочу! – крикнула она. – Я люблю его!

– Ну-ну, спиногрыз, – миролюбиво заметил крестный, а Арман, усмехнувшись криво, пробормотал что-то про главные инвестиции в жизни женщины.

Люсьен ухаживал красиво, а через месяц сделал предложение. Света помнила, как вернулась в лицей с болтающимся на безымянном пальце кольцом и как директриса потребовала его снять и спрятать в сейф.

– Два карата, – недовольно просипела она. Пришлось подчиниться. Люсьен, конечно, расстроился, но купил в первой попавшейся ювелирной лавке кольцо с искусственным сапфиром и торжественно вручил ей прямо на улице.

Тогда казалось, что счастье бесконечно и никакой Везувий не сможет разрушить его. Света тяжело вздохнула, пытаясь отогнать начавшие подступать кошмары, когда увесистая ладонь Гаранина легла ей на грудь.

– Не бойся, не выгоню, – пробормотал он, наваливаясь. – Только ты больше не делай глупостей.

– Инструктаж проведи, – хмыкнула она.

– Это теперь так называется, – хохотнул он. – Сейчас проведу. – И полез целоваться.

Немногим позже, откатившись от задремавшего Гаранина, Света снова уставилась в потолок, пытаясь хоть немного привести мысли в порядок. Но настроение заметно улучшилось. Наверное, доктор Секс постарался. Да и вопли Джина отогнали грустные воспоминания. Как же одно слово может поменять настроение.

А вот с вечера уснуть так и не удалось, ныли все кости и суставы с правой стороны. Может, натрудила, пока шагала на лыжах к этой богом забытой избушке, а может, как объясняла психолог, приставленная к ней сразу после гибели Люсьена, до сих пор беспокоит травма, связанная с потерей отца.

«Ага, просто беспокоит, блин! – про себя ощерилась Света. – Это же обычное дело! Еще в девять часов утра папа, молодой и красивый, подвез ее к школе, по пути подшучивая над ее тягой к любовным романам, а уже через полтора часа его нашли лежащим в собственном кабинете с простреленной головой. Пройдет со временем, правда? – про себя обратилась она к психологу, высокой худой даме с вечно коротким ежиком волос и пронзительными васильковыми глазами. – Конечно, стоит только попросить прощения и сказать слова любви», – ерничала мысленно Света, а потом печально подумала, что никто и никогда не заменит ей Иштвана Цагерта, пусть не родного по крови, но самого лучшего в мире отца. В тот момент она почувствовала, как задыхается рядом с храпящим Арсением и, нацепив старые стоптанные чуни, выскочила из зимовки. Надев по дороге тулуп Гаранина, Света отворила легковесный засов и, выйдя на крыльцо, остолбенела от увиденной красоты. По низкому черному небу, цеплявшемуся за верхушки деревьев, плавали огромные звезды. И казалось, весь Млечный Путь расположился в пределах вытянутой руки. Стоило только дотронуться до звезды. Ночное небо, усыпанное сверкающими огнями, ошеломило ее. Лишило дара речи. Оставалось только любоваться звездной дорогой, проложенной в небе создателем. И верить, исключительно верить, что там, среди звезд, плавают души отца и мужа.

Засмотревшись на мерцающие блики, она задумалась об Иштване Цагерте, воспитавшем ее, как родную. Стараясь не думать о муже – воспоминания о Люсьене еще бередили незатянувшуюся рану, вызывая каждый раз паническую атаку.

«Не смей, – велела она себе. – Здесь антидепрессантов нет. Один свежий воздух и доктор Секс, – Света усмехнулась мысленно, придумав смешное прозвище Гаранину. – Так называемый эффект попутчика. Только в койке. Никто никому ничего не должен. Никто не вникает в жизнь другого. Прекрасное сосуществование, обреченное на скорый конец».

Она укуталась поплотнее в овчинный тулуп и решила при первой возможности вернуться к сыну. У матери Мишка плюс трое малышей от Армана. Конечно, никто голый и босый по лавкам не бегает, и сама мама, красивая и стройная в свои пятьдесят, выглядит настоящей графиней, под стать своему противному мужу. Света поморщилась, вспоминая об Армане, но тут же пресекла свои подростковые претензии. Именно отчим сейчас занимается ее проблемами. И только он и его вездесущие адвокаты смогут отстоять права вдовы и сына Люсьена де Гралье. Могущество Армана де Анвиля ненамного смиряло ее со скоропалительным браком матери. Но отношения после нового замужества и рождения детей между матерью и старшей дочерью ухудшились. Была ли это банальная обида? Наверное. За себя, за любимого папочку, Света не знала, да и разбираться не хотела. Что толку ковырять в душе лыжной палкой! Конечно, до сих пор в ее голове не могло уложиться, как мама через восемь месяцев после гибели папы умудрилась вновь выскочить замуж? Как вообще посмела глядеть в сторону других мужиков? Ведь они с папой жили дружно и, казалось, что это и есть самая настоящая любовь, когда папа обожал, а мама позволяла себя любить. И хотя Арман – шикарный мужчина, от одного взгляда на которого сносило башню у многих женщин, Света Цагерт до сих пор обижалась на мать и даже не собиралась вникать в ее аргументы.

«Да и что она скажет? Как объяснит?» – мысленно отмахнулась она, пытаясь представить рядом отца. Самого красивого мужчину на планете.

Длинное худое лицо словно выплыло из небытия. И Света уже не видела сверкающих звезд на ночном небе, а только глядела на любимый нос с горбинкой и копну зачесанных назад черных волос.

«Папа… папочка», – заныла она, понимая, как соскучилась. И в ту же минуту осознание полной безнадежности увидеться вновь всколыхнуло давнее горе. А от него, как рикошетом, поднялась боль недавней утраты.

«Перестань, – сама себя одернула Света. – Что толку от слез? – И снова повторила как мантру: – Нужно возвращаться…»

«Не высовывайся, Светланка, – будто услышала она знакомый голос. – Сейчас не время. Побереги себя, дочка!»

Света, довольно усмехнувшись, вытерла слезы и снова уставилась на небо, молясь о двух заблудших душах и прося для них место в раю.

Она так замечталась, глядя на расплывающиеся в глазах огоньки, что не заметила, как сзади раздались шаги и сильная мужская рука сдернула ее с крыльца за воротник тулупа.