Читать книгу Винтаж и рисунки на тему любви. «Ты так хотел, как я боялась. Интим. Безвиз. Ревю», «Сварщик и сольфеджио. Эротическая драма с элементами продакт-плейсмента» - Виолетта Лосева - Страница 11

Оля не видела ничего страшного в своих новых отношениях с шефом. Всю жизнь, сколько она себя помнила, ей всегда нужны были деньги, но, видно, вней самой чего-то не хватало, что позволяло бы выуживать их у мужчин, которые за ней ухаживали. Или мужчины за свои деньги и подарки хотели поучить от нее то, чего она дать не могла, или у нее самой не хватало ума и изобретательности, чтобы получать от них блага жизни, но… факт оставался фактом: из всех мужчин, с которыми она «дошла до конца», по-настоящему ее волновал только Олег. И его неожиданное равнодушие к ней научило ее многому. Она понимала, что потеряла его навсегда, что он к ней не вернется, и старалась как можно скорее вычеркнуть его из своих воспоминаний.

Так было проще – ничего не чувствовать, не мучиться, не страдать.

Дмитрий Николаевич, как и Олег, был старше ее, и намного. Но если Олег, хоть в минуты близости давал ей понять, что ему нужна только она, то Дмитрий Николаевич не притворялся: он использовал ее для своих удовольствий, считая, что платит сполна.

С первого дня их, скажем так, неслужебных отношений, Оля поняла, что, будь на ее месте любая другая девушка, он вел бы тебя точно так же. Он никого не обманывал, он честно платил за свои удовольствия, и (как думала Оля), попадись ему на глаза какая-нибудь наивная дурочка, которая делала бы круглые глаза и возмущалась в ожидании настоящей любви, он просто не стал бы иметь с ней дела.

«Опытная» Оля считала, что он вел себя честно по отношению к ней. Дмитрий Николаевич ничего не обещал, а у нее хватало сообразительности не строить иллюзий. Он захотел прожить свои последние «золотые» денечки, ни в чем себе не отказывая. Пятидесятилетняя жена, конечно же, не могла проявлять столько прыткости в постели, на постоянную любовницу у него не было времени, случайные женщины удовлетворения не приносили, а Оля была всегда под рукой – можно было не выкраивать время среди заполненного до предела дня. Стоило только выглянуть в приемную и позвать:

– Олечка, зайди ко мне.

Оля брала блокнот и ручку и никогда точно не знала, для чего ее зовут. Так было удобно. Сотрудники, как им казалось, ни о чем не догадывались. А если и догадывались, то удивлялись, скорее, не тому, что происходит, а тому, что это началось недавно. Многие подозревали об их отношениях и раньше.

Попросив кого-нибудь «присмотреть за телефоном», Оля заходила в кабинет шефа и вопросительно смотрела на него – что на этот раз? Письмо? Задание? Или секс?

Если речь шла о деле, Дмитрий Николаевич кивал ей на стул (на почтительном расстоянии от себя) и говорил то, что нужно по делу. Записав или запомнив все, Оля выходила из кабинета.

Если Дмитрий Николаевич был настроен на любовный лад, то она торопливо шептал ей:

– Давай сюда, быстренько. Зачем ты опять в этой юбке? Через час придет человек из министерства.

Оля пыталась закрыть верь кабинета изнутри на ключ, но Дмитрий Николаевич отрицательно качал головой.

– Не запирай. Запертая дверь вызывает больше подозрений. Кто-нибудь сунется, и начнутся разговоры.

– А если кто-нибудь сунется и увидит?

– Не увидит. Вот почему я тебе говорю: надевай удобную одежду.

– Может мне сюда халат принести?

– Не шути, я тебе серьезно говорю.

Глаза у Дмитрия Николаевича становились масляными, а интонации – схожими с интонациями человека, который сидит в ресторане и говорит: «О, как вкусно!». Лицо его во время секса становилось отрешенным и злым, и, едва закончив свое дело, он быстро одергивал юбку на Оле, а потом неторопливо застегивал свои брюки, шептал что-то типа «хорошо, молодец» (при это, Оля не была уверена к кому или к чему обращено это его «молодец»), и, берясь за трубку телефона, удовлетворенно кивал ей на дверь.

Оля быстро приводила себя в порядок и выходила из кабинета.

«Оказывается, можно и так, – думала она, садясь за свой стол, – главное – не ждать, что тебе дадут больше, чем ты рассчитывала».

Иногда их занятия сексом прерывал «важный» звонок, и тогда Дмитрий Николаевич находил занятие для ее рук и губ, брал трубку и нарочито равнодушным голосом говорил по телефону. Случалось и так, что после разговора ему было уже не до нее.

Если им приходилось оставаться в офисе вдвоем после рабочего дня, на Дмитрия Николаевича после секса нападала болтливость. После того, как Оля (уже почти профессионально) выполняла свою «работу», он, как будто ничего не было, начинал рассуждать о текущих делах, о планах, о предстоящей поездке в Болгарию, о том, как ему нравится Оля и как ему с ней повезло.

Часто случалось так, что у Дмитрия Николаевича не было времени приглашать ее в кабинет в течение дня, и тогда он в краткие промежутки между деловыми встречами, выходил из кабинета и… не замечал ее вообще. Оля понимала, что это тоже – одно из правил игры. Он мог прикрикнуть на нее, сделать резкое замечание – одним словом делал все точно также, как до их сближения.

Однажды он спросил:

– Ты сейчас живешь еще с кем-то, кроме меня?

– Ну что ты! – Удивилась Оля. Наедине она говорила с ним на «ты».

– Только не сочиняй, пожалуйста. Знай, я – не против.

– Да?

– Лишь бы это нам не мешало. Подрастешь, кое-чему научишься, выдадим тебя замуж.

Оля скривилась.

– А ты что будешь тогда делать?

– Буду искать другую. А, впрочем, твой муж нам помехой не будет. Будешь зарабатывать хорошо. А чем ты тут занимаешься в рабочее время, его не коснется.

– Ты уверен?

– А ты себе умного мужа выбирай. Чтобы не брал дурного в голову. Чтобы не ревновал. Ты уже многому научилась. Да и тебе самой это нравится. Я же вижу.

– Да?

– Конечно! Это же всегда видно, когда женщине нравится, а когда она повинность отбывает.

«Ох, какие мы самоуверенные и самовлюбленные», – подумала Оля, но вслух сказала:

– И что тебе видно?

– Видно, что я тебе нравлюсь. Что ты всегда готова прийти ко мне. Ты же это делаешь не только из-за денег, правда?

– Конечно, – сказала Оля, ласкаясь к нему, – я так к тебе привязалась! Не знаю, как я раньше жила без тебя.

– Только не сочиняй, – оборвал ее Дмитрий Николаевич, – Мне твои сказки не нужны. Только об одном тебя предупреждаю – ни с кем из наших не связывайся. Спи с кем хочешь и где хочешь, только не здесь. Узнаю – вылетишь с работы, да так, что тебя уже никуда вообще не возьмут.

– Да я и не собиралась.

– А я не буду ждать, пока ты соберешься. Поняла? Не хватало еще, чтобы эти пацаны мне вслед из-за тебя хихикали.

– Ну что ты?

– Заруби себе на носу. Узнаю – потеряешь все.

– Да никогда. Поверь. Мне никто не нужен, кроме тебя.

– Не болтай.

Дмитрий встал и подошел к окну.

– Я хочу еще одного секретаря взять. Девочку, чтобы тебе помогала.

– Зачем?

– Ну, когда ты занята со мной, приемная не работает. На звонки никто не отвечает. Попросишь кого-то, у них своих дел хватает. Пусть придет девчонка, выучит телефоны, будет чашки мыть.

– Не надо.

– Что такое?

– Я справляюсь.

– Я решил и мнения твоего не спрашиваю. Хочу тебя разгрузить. Я уже сказал ребятам, чтобы искали кого-то.

– Я прошу тебя, не надо.

Дмитрий Николаевич удивленно приподнял ее подбородок.

– Чего ты боишься?

– Вот еще! – Оля отвернулась, – Мне бояться нечего. Хочешь – бери. Только…

– Что? Говори конкретно.

– Ты сам говорил, что штат расширять не надо. Ты сам говорил, что случайных людей мы не берем. Только по рекомендации. Ты сам нас учил, что информация утекает быстрее, чем кадры.

– Я и не собираюсь брать кого-то с улицы. Я сказал ребятам, чтобы привели кого-то из знакомых.

– Тем более.

– Боишься, что будет твоей соперницей?

– Я соперниц не боюсь.

– Правильно. Я и не собираюсь брать умную, чтобы тебя вытесняла. Возьмем молоденькую, чтобы не побегушках у тебя была. Ты же занята постоянно! На меня посмотреть некогда.

– Ты и с ней будешь в кабинете тр*****?

– А это от тебя будет зависеть. Если будешь меня сильно любить – не буду. Я, кстати, хотел тебя спросить, почему ты сама никогда не начинаешь. Не предлагаешь. Мне иногда хочется, чтобы ты сама зашла в кабинет, проявила инициативу.

– Это чтобы была возможность мне отказать?

– Я – не садист.

– Слушай, я тебя прошу. Если наши отношения хоть что-то для тебя значат, не бери еще одного секретаря.

– Ревнуешь?

– Безумно ревную.

– Это хорошо, – Дмитрий Николаевич обнял ее за талию, – Я, милая, не хочу никаких сложностей. У меня и так проблем достаточно. Не нужно предъявлять на меня свои права. Их нет. Тебя никто не неволил. Я не в десять лет тебя совратил.

– Я знаю.

– Ну так что же еще? Мне жена таких сцен не устраивает.

– Ты это называешь сценой? Не видел ты, видно, сцен.

– И не собираюсь видеть, – повысил голос Дмитрий Николаевич, – Ну послушай, чего ты упрямишься? Если бы мне нужна была еще одна женщина, чтобы спать с ней, я бы нашел ее без проблем.

– Можно подумать, ты эту девчонку возьмешь, не глядя.

– Мы с тобой вместе на нее посмотрим, хорошо?

Внутренний голос подсказывал Оле, что нужно прекратить спор. Но что-то взыграло в ней, и она решила настаивать на своем.

– Я тебя прошу последний раз. Не делай этого. Ради меня. Ради себя. Ты же не любишь проблем?

– Это угроза?

– Предупреждение! Как только она выйдет на работу, в тот же день меня здесь не будет.

– Будешь!

– Нет, я уйду в тот же день.

– Я тебе трудовую книжку не отдам.

Оля рассмеялась.

– Я же тебе безразлична. Я же тебе только проблемы создаю. Уволь меня – возьми девочку, пусть она с тобой… Хочешь – на столе, хочешь – под столом.

– Ты будешь здесь пока я этого хочу.

Оля встала.

– Напрасно ты так думаешь.

– Если ты не хочешь нажить себе неприятностей – не делай резких движений.

– Я все сказала.

Оля встала, подхватила свою сумку и плащ, переложила бумаги на столе в надежде, что он ее остановит. Но Дмитрий Николаевич, изрядно обозленный, отвернулся от нее и стал кому-то звонить.

Во дворе офиса, проходя мимо машины шефа, возле которой возился личный водитель Дмитрия Николаевича, Оля услышала вопрос:

– Олечка, а шеф скоро освободится?

– Не знаю, – отмахнулась она.

– А тебя сегодня не подвозим?

– Я ножками дойду, – отмахнулась Оля и пошла к трамвайной остановке.

Как назло, ждать трамвая пришлось долго. Издалека она увидела, как вышел из здания Дмитрий Николаевич, сел в машину, кивнул водителю, чтобы трогался с места. Они проехали мимо остановки, не заметив Олю, и скрылись за углом.

На следующее утро Оля проснулась в плохом настроении. На лице возле носа вскочил неприятный прыщик (первый признак того, что скоро начнутся месячные, что ее, в принципе, обрадовало). Стараясь хорошо припудрить это место, она содрала его, и на щеке образовалось красное пятно. Кроме того, тушь попала в глаз, и в квартире не было электричества, чтобы погладить платье.

И все это прибавлялось к постоянным мыслям о работе. Она заявила вчера о своем уходе, не думая и не собираясь уходить – и от того, как она поведет себя сегодня, многое будет зависеть в будущем. Как бы там ни было, она – не проститутка, не подстилка для первого встречного… Зачем в офисе нужна еще одна молодая девчонка, которая может оказаться привлекательнее? Что это за прихоть шефа, когда она, Оля, по полдня сидит без дела? Он хочет платить еще одну зарплату, чтобы она была свободна какие-то 15 минут пару раз в неделю? Оля никогда бы этому не поверила.

«Все будет зависеть только от него, – думала она, подходя к офису, – Посмотрим, что он скажет».

Дмитрий Николаевич вошел в офис, когда Оля, уже сидя на своем рабочем месте, прихорашивалась, опять пытаясь запудрить красное пятно, разговаривала с Виктором.

– Доброе утро, – Дмитрий Николаевич кивнул ей, пожимая руку Виктору, – Как успехи?

Он вел себя, как обычно, посматривал на нее внимательно, словно вчерашней ссоры и не было. Оля тоже настороженно присматривалась к нему.

– Какая у нас Оля сегодня красивая, правда, Виктор? – спросил шеф, отрывая свой кабинет.

– Она у нас всегда красивая, – отозвался Виктор, подмигивая ей.

– Загляни ко мне, Олечка, пока нет звонков.

Оля взяла блокнот и прошла в кабинет, оставив дверь открытой. Дмитрий Николаевич, казалось, не заметил этого.

– Позвони на завод и спроси, готовы ли они дать цистерны. Поставщики сказали, что своих у них нет сейчас. Это первое. Второе: передай Дергачеву, что «процесс идет». Скажешь ключевую фразу: «с Орловским все утряслось», он поймет. После обеда набери мне Терещенко, а сейчас распечатай договор на покупку слябов. Все понятно?

– Да, – ответила Оля.

– Действуй!

Она вышла в приемную, ничего не понимая. Он согласился с ее доводами или считает, что его решение вообще не обсуждается и обжалованию не подлежит?

Ответ на свои вопросы она получила несколько минут спустя, когда, отыскивая в компьютере файл с договором, услышала, как Дмитрий Николаевич вышел из кабинета и спросил Виктора:

– Ну что, Виктор, нашел кого-то на место второго секретаря?

Сказано это было громко, явно в расчете на то, что она услышит.

– Нет еще, – ответил Виктор, – Никто в голову не приходит. Может, по газетам поискать?

– По газетам не надо. Не будем покупать кошек в мешке. Скажи всем ребятам, пусть приводят знакомых девочек, я буду подбирать. А то наша Оля очень сильно загружена.

Оля делала вид, что не слышит, нервно нажимая клавиши компьютера.

Виктор удивленно переводил взгляд с нее на шефа, не совсем понимая, что кроется за этим молчаливым диалогом. Вполне понятно, что шеф хочет взять новенькую – это его право. Почему Олю это волнует? Если даже правда то, что о них поговаривают, неужели Оле не все равно? А впрочем… каждый боится потерять источник своих доходов…

«Ничего, я отомщу тебе по-другому, – думала Оля, – Я не уйду. Это было бы глупо. Ты просто будешь бегать за мной, когда захочешь с кем-то переспать, а я скажу – нет. Пусть попробует выгнать – вся фирма узнает, как он со мной поступает. Воевать, так воевать».

– Ты не хочешь, чтобы он кого-то брал? – спросил Виктор, когда они остались одни.

– Да мне все равно, пусть делает, что хочет, – грустно вздохнула Оля.

– Не волнуйся, мы подыщем старую и некрасивую. Ты будешь ею командовать.

Оля улыбнулась.

– Мне все равно.

– Есть еще вариант: приведи кого-то из подруг. По крайней мере будешь знать, что от нее ожидать.

– Я подумаю.

– Это будет самое лучшее. Вам же придется работать в одной комнате.

– Наверное, ты прав, – не желая больше говорить об этом, Оля закончила разговор.

В середине дня наступило затишье. Все разошлись по своим делам. Оля подняла трубку внутреннего телефона.

– Можно мне выйти на полчаса?

– Нет.

– Я нужна вам сейчас?

– Зайди ко мне.

Когда она вошла, Дмитрий Николаевич обнял ее и стал торопливо расстегивать молнию на ее юбке. Оля отстранилась.

– Я не понял, в чем дело? – резко спросил он.

– Ты не понял? – переспросила она.

– Что еще за новости?

– Вы что-то хотели мне сказать, – Дмитрий Николаевич?

– Слушай, не валяй дурака, будь умницей.

– Я вас не понимаю, – Оля пожала плечами.

– Сейчас поймешь, – ответил шеф, закрывая дверь. Оля торопливо поправила одежду.

– Выпусти меня отсюда.

– Немного позже, – шеф резво повернулся к ней.

– Что ты собираешься делать? – Оля отодвинулась подальше.

– То же, что и обычно, – спокойно ответил он.

– А если я не хочу?

– Это не имеет значения.

– Я хочу отсюда выйти, ты понимаешь?

– А я хочу, чтобы ты была здесь.

– Я буду кричать.

– Нет, кричать ты не будешь.

Дмитрий подошел к ней, взял за руку и потянул к дивану. Оля вырвалась.

– Ты не можешь меня заставить.

– Я и не хочу заставлять. Тебе просто нужно понять: я делаю все, что считаю целесообразным. Сейчас я хочу, чтобы ты была со мной и не сопротивлялась. Когда я захочу, чтобы ты сопротивлялась, я тебе скажу.

– Нет.

– Ты же знаешь, что будет по-моему. Только тебе будет хуже.

– Нет.

– Олечка, – он ласково обнял ее, – Ну не сердись. Давай помиримся? Все же было так хорошо!

На какое-то мгновение она прижалась к нему в безумной мысли его раздразнить. Прижалась. Поцеловала. Погладила. Шеф потянулся поцеловать ее еще раз, но Оля отошла от него на несколько шагов, заправила блузку и сказала:

– А теперь я уйду. Открой дверь.

В эту минуту Оля впервые в жизни увидела, что такое настоящая ярость. Шеф схватил ее и бросил на диван. Он задыхался, и, хотя Оля понимала, что борьба была неравной, все равно пыталась сопротивляться.

– Отпусти меня, – крикнула она, впервые стараясь, чтобы ее услышал кто-нибудь в офисе.

– Не ори, – сквозь зубы прошипел он, – Никто сюда не войдет. Не дергайся.

Оля не могла сказать, сколько это продолжалось. Под конец она закрыла глаза, чтобы не видеть этого безумного лица и дергающегося тела.

Когда он встал тяжело дыша, на какой-то миг она почувствовала только облегчение от того, что можно пошевелиться, повернуть голову, вздохнуть, наконец. Сквозь слезы она видела, как Дмитрий Николаевич, приведя в порядок свои брюки, поднял ее юбку и колготки, бросил к ней на ноги и коротко приказал:

– Оденься.

Она с трудом встала, подошла к нему и залепила пощечину.

Шеф смотрел холодно и спокойно.

– Ударь еще раз, если тебе от этого легче.

Оля подошла к дивану, натянула на себя одежду, еще раз приблизилась к нему.