Читать книгу По следу диверсанта. За час до рассвета - Виталий Александрович Луговой - Страница 2

Молдавская ССР

Май 1941-го года

Тот солнечный июньский день я помнил так, как будто он был вчера. Даже по прошествии стольких лет и всего того, что выпало на мои плечи, и плечи тысяч таких же пацанов каким был я, тот день отчетливо врезался в мою память. В тот день еще не было этой страшной войны, которая перечеркнула судьбы миллионов советских граждан. Тогда ничего не напоминало мне о том, что в 160-ти километрах от меня, у самой границы стоит большая ударная группировка немецко-румынских войск, только и ждущая приказа ударить по Молдавии. В тот день у нас, двадцатилетних пацанов еще была надежда на то, что не будет никакой войны, а впереди нас будет ждать большая взрослая жизнь. У меня было отличное настроение, мне присвоили очередное воинское звание младшего сержанта и дали двое суток увольнительных. За два дня до этого, в мой крайний наряд на границе, я задержал вооруженного лазутчика с сопредельной территории. Граница между Молдавией и Румынией проходила по самому центру небольшой реки Прут, мы знали, что за нами с той стороны пристально наблюдают, знали кто наблюдает и даже видели их. Да они особо и не скрывались. Немцы. Офицер и два солдата, иногда пятеро солдат. Стоят на песчаном пригорке и наблюдают. Как видят нас, улыбаются, руками машут: «– Привет мол Иван, ты друг, я друг, стрелять нихт, нихт крик!» – и прочие подковырки. Они прекрасно знали, что у нас был приказ ни в коем случае не стрелять в ту сторону и не поддаваться на провокации и постоянно этим пользовались. Однажды целый взвод на берег высыпал и давай плескаться, а мы сидим в секрете и наблюдаем за этой вакханалией, не дай бог, кто на середину заплывет. Как тогда быть? Это нарушение границы, а на предупреждения они не реагируют, только стрелять, а выстрелишь – спровоцируешь, с тебя потом свое же начальство голову снимет, приказ ведь. Так вот и охраняли мы границу, они нас провоцируют, а мы молча наблюдаем за ними и нарушителей ловим, которых их разведка подсылает. Местные румыны – крестьяне, из них лазутчики как из меня балерина, не шибко они рвались помогать своим немецким хозяевам, потому что немцы их и за людей не считали. Таких лазутчиков много было, всех изловили, а некоторые сами приходили в комендатуры. Но тот ходок был совершенно другим, тогда я этого не понимал, но сейчас могу с полной уверенностью сказать, что это был не простой крестьянин, а хорошо обученный и подготовленный диверсант. И не стоять бы мне на этом месте, если бы он действительно захотел уйти от моего преследования, он сдался специально, позволил мне поймать его. А его немецкие друзья с сопредельной территории наблюдали за нашими забегами в бинокли. Это случилось перед самым рассветом, они хорошо подгадали время, когда бдительность максимально снижается и в сон клонит все сильнее. Нас было трое: я, мой друг Сашка Соколов и сержант Дима Нечипоренко. Он то первый и увидел нарушителя, диверсант переплывал реку настолько тихо, что до наших ушей не донесся ни единый всплеск, в то время как румын было слышно еще издалека. Зачем они послали их к нам? Совсем скоро я узнаю ответ на этот вопрос. Они хотели посмотреть, как будут действовать пограничники в случае столкновения с реальными вооруженными диверсантами, а не с обычными крестьянами. Наш секрет располагался вдали от любопытных глаз немецких наблюдателей, он был хорошо замаскирован внешне, и с обеих сторон его окружала высокая густая ива. До уха Нечипоренко донесся еле слышный всплеск воды, где-нибудь в другом месте, никто бы не обратил на это никакого внимания. Но только не на границе. Реку переплыли два человека, в гражданской одежде и бесшумно выбрались на берег. Мы видели их отчетливо и уже были готовы броситься на перехват.

– Ребята, к нам гости! – сержант толкнул дремавшего Соколова и перебрался чуть ближе к дереву. Солнце еще не совсем выбралось на небосвод, но неприятелей вышедших на наш берег уже было очень хорошо видно.

– Что?! Кто?! – Александр встрепенулся и протер слипающиеся глаза – Где?

– На берегу, чуть левее от нас. – я тоже заметил их и ждал приказ сержанта.

Это было не первое мое задержание, я прекрасно знал, как нужно было действовать и был готов. Осенью мой срок службы подходил к концу, полтора года я прослужил тут на границе, а до этого год в учебке. Чем ближе становилась осень, тем дальше от границы были мои мысли, мне все чаще снилась родная Полтавщина, мой дом и конечно мама. Я все чаще задумывался о том, какая будет жизнь дальше, после всего этого. Тут бывало и такое, что ребятам уже отслужившим свой срок, приходилось оставаться на заставе дольше положенного, потому что пополнение не успевало прибывать.

– Как только начнут движение вяжем их, Луговой ты бери того с мешком, я второго, Сокол ты прикрываешь – распорядился сержант, Александр кивнул и нацелил винтовку в нарушителей.

– Как думаешь, кто это? – спросил Нечипоренко.

– Не могу знать, товарищ сержант – я думал, что это были очередные румыны, пробравшиеся на нашу территорию как уже бывало ни раз – крестьяне опять шастают.

– Нет, Юра, это не крестьяне – Соколов толкнул меня в плече и указал на того, кто был с мешком – смотри.

Один из нарушителей, тот, кого я должен был задержать, что-то коротко сказав второму, вдруг достал из-за пояса какой-то предмет. Это была легенда гражданской войны, никогда раньше мне не доводилось его видеть воочую – немецкий пистолет Маузер. Мы переглянулись. На моем веку, это был третий случай вооруженного перехода границы, в основном нам попадались контрабандисты, но эти двое не были похожи на них.

– Оружие! – воскликнул Соколов.

– Вижу – ответил сержант – Юра, возьми мой автомат, давай свою винтовку, второй скорее всего тоже вооружен, с ним я и так справлюсь.

– А если это провокация? – спросил я Диму, мне еще не верилось, что совсем скоро грянет настоящая война.

– Они пересекли границу, тем более с оружием. Действуем согласно инструкции, Соколов прикрывай.

Нечипоренко встал и выскочил из секрета, я последовал за ним.

– Всем стоять! Вы нарушили государственную границу Союза Советских Социалистических Республик, бросить оружие и лечь на землю! – закричал сержант.

Здоровяк увидев нас вдруг резко выхватил Маузер и выстрелил в нашу сторону, пуля опасно просвистела в миллиметрах от моего уха, у меня перехватило дыхание, это был первый случай на границе, когда в меня стреляли.

– Бросай оружие, иначе откроем огонь на поражение! – повторил Нечипоренко и выстрелил в воздух.

Они бросились в рассыпную. Здоровяк побежал в направлении Кагула, а второй в сторону нашего запасного аэродрома. Если бы они побежали обратно в реку, а наши пули улетели за ее середину, возможно, мы бы спровоцировали нападение немцев раньше, но тогда мы не думали об этом.

– Луговой хватай его, я за вторым! – приказал сержант и бросился на перерез бегелецу.

– Есть! – я побежал за здоровяком.

Он был в хорошей физической форме, не смотря на то, что весь берег был покрыт песком, а кое-где и галькой, по которой было неудобно бежать, нарушитель стремительно отдалялся от меня.

– Стоять! – кричал я вслед беглецу – Стой, стрелять буду!

Бандит вдруг резко обернулся и выстрелил в меня, я успел пригнуться, меня не задело. Он сбавил темп и нырнул под прикрытие дерева, от туда ему будет удобно стрелять по мне, а вот у меня никаких укрытий не было. Прозвучал второй выстрел, я бросился ничком на гальку и открыл ответный огонь, мне было плохо видно врага, поэтому я старался стрелять на вспышки его Маузера. Он выстрелил еще четыре раза и с каждым выстрелом пули ложились все ближе ко мне, я постоянно перекатывался с места на место, стреляя короткими очередями и все ближе подползая к нему. У него оставалось три патрона в магазине, нужно быть аккуратней, я не хотел, что бы табличка с моим именем украсила наше кладбище, на котором покоились убитые при выполнении служебного долга пограничники. Прозвучал еще один выстрел, нарушитель высунулся из-за дерева, что бы посмотреть – не убил ли он меня, а я только этого и выжидал. Мой палец плавно выжал спусковой крючок, автомат дернулся, толкнув меня в плечо и выпустил четыре пули. Очередь попала в ноги неприятеля, тот с воплем упал на землю. Еще два патрона, еще ничего не кончено. Я встал, нацелился на вопящее от боли тело и быстрым шагом подбежал к нему, отфутболив в сторону его оружие. Это действительно был Маузер. Замечательное оружие. Передо мной лежал, корчась от боли и с перекошенным от злобы лицом человек, он не был похож ни на одного румына, которых я задерживал до этого. На вид ему было 35–40 лет, крепкого телосложения на висках проглядывалась седина, густые усы и военная выправка.

– Сука большевистская! – простонал он. – Тебе еще отольется за это… ммм…

– Вставай, отбегался! – я нацелился ему в грудь.

– Скоро ты побежишь, а если не побежишь – то сдохнешь на этом самом месте, уж попомни мои слова.

– Да, и кто же меня тут уложит, ты что – ли? У тебя была такая возможность.

– О-о, братец, ты себе даже не представляешь, что тебя ждет и твоих дружков!

– Вставай, рожа белогвардейская, будешь следователю сказки рассказывать!

Я схватил его за ворот и поставил на ноги. Его рана сильно кровоточила, наверное я прострелил ему артерию. Нужно будет наложить повязку и срочно вызывать дежурную группу, иначе истечет кровью и помрет. Когда я вел его к дороге, до моего уха донесся свист. Я оглянулся и увидел на берегу, на румынской территории немца, того самого, который пристально следил за нами последние месяцы. Он опустил бинокль, улыбнулся и похлопал в ладоши. «Гуд, Иван. Зер гуд». Вот сволочь, была бы моя воля, я бы стер эту нахальную улыбку с его лица, но тогда… тогда было другое время – мирное. Я кивнул ему в ответ и направился дальше. Сержанту повезло меньше чем мне, второй нарушитель оказался проворнее и успел подстрелить Диму. Его ладонь была перевязана, а сам сержант выл от боли. Диверсант отстрелил ему указательный палец на правой руке, но Нечипоренко еще повезло, целился ведь неприятель грудь, а попал по винтовке. Выстрел Сокола оказался точнее, второй нарушитель лежал рядом с простреленной головой. Александр сидел рядом с трупом и косился на него. Вид у бойца был не важный, он первый раз в своей жизни убил человека. Пусть даже врага. Он был чернее тучи, а спустя пять минут побежал блевать в кусты. До этого дня мне тоже приходилось стрелять в людей, но я старался бить по конечностям, и мне даже думать не хотелось, а какого это – убить человека?

– Ничего, ничего, братишка – Нечипоренко кривясь от боли пытался приободрить пограничника – это нормально. Так всегда бывает первый раз. Не держи в себе – это страх из тебя выходит.

Александр вскочил и снова помчался в кусты.

Через полчаса приехал наряд с заставы, нарушителей увезли в Кагул, а нас сменили. Утром, перед строем, начальник заставы объявил нам троим благодарность. А к наступающему первомаю, обещал представить к очередному воинскому званию меня и Сашку. Так и случилось, нам и нескольким бойцам моей заставы дали увольнительные на двое суток. Старшина Илонов отправлялся в Кишинев по каким-то его делам по обеспечению, а мы с Саньком напросились с ним, обещая помочь в загрузке машины. Последний раз, я был в Кишиневе полтора года назад, когда нас только привезли в Молдавию после учебки и мы ждали распределения. Город совсем не изменился, мы целый день гуляли, кушали мороженное, наблюдали за обычной гражданской жизнью. И конечно за местными девками. Им были интересны два симпатичных пограничника, но мы так и не смогли познакомиться ни с кем. Под вечер зашли в кинотеатр. Там показывали кинофильм «Веселые ребята», на который меня в дом культуры однажды потащила сестра Валька. Я сразу вспомнил ее и наши прогулки в родном Кременчюге. Как там моя Валюшка? Наверное уже жениха себе нашла или вся в учебе? Эх, вернемся в часть, напишу домой письмо.

Когда фильм закончился, мы вышли из дома культуры и пошли бродить по городу. Сапоги начищены, красные звезды на зеленых фуражках блестят, мы счастливые, бравые вояки пограничники.

– Эй, Юрок, а пойдем на танцы? – вдруг предложил Сашок.

– Да на какие танцы, я танцую как валенок! – рассмеялся я, меня много раз до армии пытались затащить на танцы, но я всегда отказывался.

– Товарищ младший сержант! – Соколов сделал шаг вперед, развернулся ко мне лицом и перегородил дорогу – разрешите обратиться? – и расплылся в улыбке.

– Разрешаю, товарищ младший сержант! – ответил я, еле сдерживая смех.

– Разрешите пригласить вас на танцы?

– Вот послал мне Бог дружка-дуралея! – мы оба рассмеялись, думаю со стороны мы казались двумя идиотами, но у нас было прекрасное настроение, а впереди еще сутки отпускных.

– Смотрю ты уже пришел в себя после того случая? – спросил я друга.

– Знаешь, он мне две ночи подряд снился – ответил Сокол – а потом как старуха отшептала. Гад ведь он был, Диму ранил, мог и убить. Так с чего я должен жалеть эту паскуду? – мне нечего было ответить на это, я молча кивнул.

– Ладно, пошли, балерина, может хоть с девчонками познакомимся, а то ты мне уже порядком надоел!

– Ой, что-то мы засиделись братцы, не пора ли нам разгуляться! – пропел Сокол и ускорил шаг.

Я буду не честен, если скажу, что мне там совсем не понравилось. И местные девушки были тут совсем не причем. Мне еще никогда не доводилось слышать настолько красивое исполнение известного в Союзе вальса. На не большой площадке, почти в центре Кишинева, по вечерам устраивали танцы. Туда приходило много молодых людей, но кроме нас, там не было ни одного военного. Пожилой аккордеонист, закончив какую-то неизвестную мне молдавскую мелодию, начал исполнять «Дунайские волны» и готов поклясться, что это было лучшее исполнение, которое я когда либо слышал. Придя на танцплощадку, Александр сразу направился в гущу людей и уволок с собой красивую девушку, закружившись с ней в танце. У меня тогда не было особого желания танцевать, потому что я совершенно не умел это делать и честно скажу – не хотел позориться. Красивая мелодия разнеслась далеко за пределы танцплощадки, приятно радуя слух. Так прошло около двух часов, ко мне несколько раз подходили молоденькие молдаванки и хотели пригласить на танец, но я вежливо отказывался, а мой неугомонный друг все кружился и кружился. Мне бы его энергию. Счастливый человек, что сказать. Но потом случилось то, что частенько случается в таких местах, когда приходишь впервые на танцы в незнакомом месте.

– Эй, москалик! – Соколова кто-то схватил за плечо и оттолкнул от девушки.

– Чего тебе надо?! – Александр обернулся и увидел троих парней и по выражениям их «приветливых» лиц, от этой встречи не стоило ожидать ничего хорошего – совсем охренели!

– Ты зачем сюда приперся, к чужим дивчинам клеется?! Сейчас мы тебя проучим! – самый ретивый из троицы бросился с кулаками на бойца, но Александр был не робкого десятка, он умело блокировал удар и перебросил парня через себя.

– Ах ты сучонок! – два его друга бросились на Сокола, вот теперь ему точно нужна помощь.

– Лёнька, остановись, что ты делаешь! – взвизгнула девушка, с которой танцевал мой друг.

– Молчи, Родика! С тобой позже разберусь! – упавший парень поднялся и вытер кулаком кровь с разбитой губы.

Я растолкал толпу и вышел к нападавшим. Они не видели меня и были заняты избиванием Сашки, он как мог отбивался от них, все таки нас пограничников хорошо готовили к рукопашным схваткам, но численный перевес был не на его стороне.

– Эй, козлы! Втроем-то на одного не честно – я снял фуражку и приготовился к драке – не против, если я уравняю шансы?!

– А, еще один краснопузый! Тоже к сестре моей клеешься? Ну сейчас мы вас убивать будем – тот, кого партнерша Сокола назвала Лёнкой, обернулся ко мне и достал из сапога нож.

– Не советую. – я покачал головой.

– А что? В штаны нассал, служивый? – злобно усмехнулся задира.

– За тебя переживаю!

– На, держи! – он сделал два размашистых выпада, мне не составило труда уклониться, народ сразу расступился, ситуация начала накалятся.

– Сокол ты как? – прокричал я другу, он сумел одолеть одного противника и повалил его на пол.

– Порядок, Юрок! – он посмотрел на меня, все его лицо было красное, а из носа текла кровь – я сейчас!

На меня бросился дружок Лёньки, он попытался ударить меня кулаком в скулу, но я поднырнул под его руку и нанес два удара – в живот, а когда он свернулся – локтем по темечку. Лёнька снова атаковал меня ножом, я уклонялся от его ударов, а когда он чуть подустал размахивать им, я перехватил его руку, вывернул ее и резко дернул. Раздался противный хруст ломающейся кости, парень дико заорал и выронил нож.

– Нужно было послушать меня. – я подобрал его нож и сунул в свой сапог, ко мне подошел Сашка, он был весь побитый.

– А-а-а-ай! Суки! Ублюдки краснопузые – кричал задира – больно, как больно, курва!

Вдруг где-то за домом послышался свисток, вот так подлянка, нам только патруля тут не хватало, я схватил Сокола за шкирку, подобрал свою фуражку и мы пустились на утек.

– Răpcigă răpănoasă! Я еще поквитаюсь с вами, твари! – донеслось нам вслед.

Мы бежали долго и сами не знали куда. Дом сменялся домом, а улица улицей, отбежав достаточно далеко от танцплощадки, мы остановились и перевели дыхание. Время уже перевалило далеко за полночь, к утру нас будет ждать старшина Илонов на складе, мы должны выполнить свое обещание и загрузить ему грузовик. Но как появиться перед его суровыми очами с такими разбитыми мордами? Можно будет сразу забыть про увольнительные до конца службы. У меня-то еще ничего, а вот Соколу хорошо портрет подправили, ему бы хоть кровь с лица смыть и к носу холодное приложить.

– Ну что, танцор твою мать! – я был зол на него – Натанцевался всласть?!

– Да ладно тебе – Сашка сплюнул кровавую слюну и потрогал сломанный нос – давненько так не махались!

– Как со старшиной теперь разговаривать? Он нам устроит веселую службу, обещали ведь без выкрутасов, – спросил я у Сокола, получить нагоняй от Илонова мне совершенно не хотелось.

– А ты-то что переживаешь? Это из-за меня все случилось, я и пойду с повинной. – улыбнулся друг.

– Ишь ты, какое благородство! – мне было совсем не смешно – ладно, двинули до склада, вместе гуляли, так огребать тоже будем вместе.

Пока доковыляли в другой конец города, уже совсем рассвело. Старшины еще не было на месте, поэтому мы уселись возле заборчика, под огромным тополем и принялись его ждать. Илонов появился спустя час, коротко кивнув нам на проходной, сразу направился к завхозу, получать новое обмундирование. Через несколько минут, получив соответствующие документы, старшина вышел и направился к нам, и с каждым его шагом, сердце мое колотилось все чаще… сейчас начнется.

– Божечки-кошечки! – Илонов остановился перед нами и с прищуром начал осматривать – вы только гляньте на этих красавцев! Вот она гордость нашей Рабоче Крестьянской Красной Армии! И где же это вы так споткнулись-то друзья мои ситные?

– Так мы это, товарищ старшина… – я пытался на ходу придумать правдоподобную отговорку, но в моей голове была одна каша.

– Молчать! – оборвал старшина – Что с рожами, я спрашиваю?

– Мы… это – у Соколова видимо тоже не было никаких идей – мы…

– Ну-у-у-у? – нависал над нами Илонов – давай-давай рожай, что «мы…»?

– Мы… подверглись нападению… местного деклассированного, контрреволюционного элемента – выдавил из себя Александр.

– Ты смотри, какие мы слова знаем! – воскликнул старшина, – элемента говоришь?!

Далее последовала долгая и утомительная воспитательная речь Илонова, о том, что мы позорим Красную Армию перед местными жителями своими выходками. О том, что красноармеец не имеет права поддаваться на подобного рода провокации, обязан всегда держать себя в руках и подавать пример другим… и что не гоже пропускать столько ударов по лицу.

– Это тебя касается, Соколов! – старшина ткнул пальцем в разбитый нос Сашка.

– Их больше было, товарищ старшина… – ответил друг.

– Соколов! – прикрикнул Илонов.

– Виноват, товарищ старшина, исправлюсь! – опустил глаза Соколов.

– Вот что мне с вами теперь делать? Я же вас за честное слово с собой взял, а теперь перед ротным объясняться, почему у вас морды такие красивые – причитал старшина.

– Может скажем, что на складе покалечились? – спросил я.

– На складе? И каким же образом? Может мешок с исподнями вас бедолаг зашиб? – усмехнулся Илонов.

Александр заулыбался, но после пристального и строго взгляда старшины, улыбка моментально слетела с его лица и Сокол снова стал хмурым.

– Ладно, раздолбаи – старшина подошел к кузову и открыл борт – загружайте имущество и отбываем согласно графику!

– Есть!!! – ответили мы хором и поспешили выполнять распоряжение.

Почему этот день настолько врезался мне в память, даже спустя столько лет? Возможно потому, что этот день был последним, спокойным и обыденным днем, какими были все дни до войны. В этот день мы в последний раз спокойно гуляли по городу и над нашими головами не летали волны бомбардировщиков, а из каждого окна по нам не палили из пулеметов. Каждый встреченный нами человек был обычным советским гражданином, рабочим, служащим или студентом и не было среди них ни шпионов, ни предателей, ни агентов немецкой разведки. Они все были живы, все были по своему счастливы. А до войны оставалось меньше месяца.