Читать книгу Психиатрия - Виталий Анатольевич Жмуров - Страница 26

1. Мышление (нус, логос, чистый разум, софия, способность мыслить) в развитом его состоянии есть особый вид познавательной активности индивида, позволяющий выявлять субстанциональные свойства явлений действительности, устанавливать существующие между ними связи и отношения, рассуждать, используя понятия, умозаключения и логику, а также преодолевать многие проблемы. Мышление, как и другие психические процессы, не есть нечто сугубо идеальное. Его функционирование неразрывно связано с деятельностью головного мозга. Но не в том смысле, что мысли являются материальными или вещественными. Информация потому и является третьей сущностью, что не обладая ни массой, ни энергией, даёт человеку возможность превращать и то, и другое в объекты, явления и события действительности. Не следует понимать мышление и так, будто оно есть лишь побочный спутник нейропсихологических процессов.

Мышление суть опосредованная форма умственной деятельности – первичная информация о чём-либо происходящем поступает в него только по каналам органов чувств. Оно связано и с другими психологическими структурами. Например, с памятью, в которой хранится информация о прошлом, в том числе о самом мышлении и его программах; с сознанием, которое обеспечивает системность мышления. С личностью, которая ориентирует умственные процессы в том или ином направлении. Чувственное познание, как известно, может функционировать и помимо сознания, представляя мир в потоке ощущений, наглядных и мысленных образов. Но за этой красочной, изменчивой и обманчивой чувственной картиной индивид, благодаря своему сознанию, способен распознавать нечто регулярное, закономерное, незыблемое. В этом смысле мышление есть также отвлечённая и осознанная форма познавательной активности. По словам мудреца, всё видимое временно и преходяще, вечно же только невидимое.

Установить, когда человек впервые осознал факт собственного мышления, невозможно, в историческом плане это произошло сравнительно недавно. Ещё персонажи Гомера разговаривают так, будто не подозревают, что у них есть всего лишь идеи или мысли о находящейся где-то в стороне от них действительности, – очень похоже на то, что герои Эллады вполне отождествляют действительность с тем, что они о ней думают. Как и дети.

Понятие о мышлении появляется, вероятно, лишь в эпоху античности – Анаксагор объявляет мышление первоначалом мирового порядка. Платон ставит эту мысль в основу своей философии. Он полагал, что мир вещей является воплощением мира неизменных и абсолютных в своём совершенстве идей. Аристотель первым делает попытку изучить систему правил мышления, описывает умозключения (силлогизмы). С того времени возникают идеи о правильном и неправильном течении процессов мышления, а само оно становится объектом разностороннего изучения, в том числе в плане содержательно-генетической логики (Зиновьев А. А., 1922–2007).

Благодаря мышлению индивид получает возможность целенаправленно изменять мир и тем самым самого себя. Он создаёт новую, надприродную действительность, в том числе культуру самого мышления. Мышление в этом смысле представляет собой коллективный феномен, итог длительной исторической умственной практики человеческого сообщества. Индивидуальное мышление есть в основном результат усвоения субъектом опыта умственной деятельности всего человечества. Роль врождённых факторов сводится к способности индивида усваивать этот опыт. Оснований ожидать, что по генам удастся определить врождённые качества мышления и ум индивида, а тем более узнать, каким он будет в будущем, утопично.

Неверно думать о мышлении как отдельной функции, что делают, в частности, некоторые психологи-когнитивисты. Невозможно научиться «мыслить позитивно» в мечте избавиться от всех проблем, в том числе от депрессии, страха или тревоги. Ситуация выглядит иначе, а именно: важно мыслить адекватно и реально воспринимать проблемы, порождающие упомянутые переживания. Старая японская пословица гласит: старайся преодолевать проблемы, а не чувство вины.

Мышление индивида интегрировано в структуры его личности, оно развивается и функционирует как подчинённая инстанция и является всего лишь скромной частью целого, далеко выходящего за пределы отдельно взятого человека. Не мышление решает, что нужно знать или что делать человеку в какой-то ситуации, такие решения принимает и осуществляет он сам, используя собственное мышление в качестве инструмента достижения целей, которые он сам же себе ставит. Но верно и другое: индивид мыслит лишь в границах возможностей имеющихся у него на данный момент когнитивных структур и одним своим желанием или только усилием воли никак не может стать вдруг умнее самого себя.

2. Операции мышления. Мышление, как процесс, протекает в виде операций или умственных действий информацией о различных событиях, как реальных, так и воображаемых. Такими операциями являются анализ, сравнение, обобщение, абстрагирование, синтез и конкретизация. В реальном процессе мышления эти операции взаимозависимы и неразделимы.

1) Анализ (греч. analysis – разложение, расчленение) – мысленное или физическое расчленение объекта, ситуации, явления на составляющие его элементы с целью дальнейшего изучения последних. Так, анализ позволяет установить, что болезнь проявляется определёнными симптомами, возникает по тем или иным причинам, определённых условиях, что она протекает по разным сценариям, угрожает трудоспособности пациента, его здоровью, жизни и др. Улавливая речь, индивид в потоке звуков выделяет вначале фонемы, иначе он не смог бы воспринимать слова и фразы. Утрата фонематического слуха приводит, как было сказано, в развитию сенсорной афазии. Когда ребёнок разбирает игрушку на части, он выполняет операцию анализа. Чувственное восприятие уже устроено аналитически. Аналитический ум может различать такие тонкие аспекты изучаемого, что по разрешающей способности он вполне может сравниться с электронным микроскопом.

2) Сравнение – выявление признаков сходства и различия между ними между объектами. Так, сравнение пациентов с одной и той же патологией устанавливает, что они не только в чём-то одинаковы, но что между ними существуют и важные отличия. Если учесть только последние, то понятно, что «болезней не существует, есть только больные». В основе концепции антинозологизма лежит обычно абсолютизация различий и игнорирование признаков общности, которые свойственны болезням. Сравнение людей с одинаковым характером, как правило, показывает, что во всём остальном они могут быть совершенно разными людьми. Абсолютизация черт сходства характера способно повлечь игнорирование различий в личностных качествах. Примат характерологии есть, таким образом, триумф деперсонификации. Исследование личности показывает, что одно и то же качество в контексте индивидуальности часто имеет разное, а порой противоположное значение. Всё познаётся в сравнении – эта мысль верна, правда, в той степени, в какой абсолютные показатели сами по себе не имеют значения.

3) Обобщение – выявление признаков, идентичных для разных объектов и явлений. На основе таких признаков составляют однородные группы объектов. Таким образом создаются классификации каких-то явлений, событий, предметов: «растения», «планеты», «пациенты», «преступники» и т. д. Название того или иного класса объектов является для него обобщающим термином. Обобщение есть также процесс формирования суждения или решения, которое с одинаковым успехом применимо ко всей категории однородных объектов. Обобщение в науке – это любое широкое положение, которое справедливо для множества единичных наблюдений. Верно или ошибочно выделяются обобщающие признаки, зависит от того, насколько конструктивно выполняется затем операция абстрагирования.

4) Абстрагирование (от лат. abstrahere – отвлекать) – выделение существенных в том или ином отношении свойств предметов или явлений. Врач скорой помощи, приезжая на вызов, в первую очередь выявляет признаки болезни угрожающие жизни пациента, и отвлекается от других, второстепенных; судебному психиатру необходимо сосредоточиться на симптомах, которые свидетельствуют о невменяемости или недееспособности подэкспертного. В науке абстрагирование позволяет индивиду фокусировать внимание прежде всего на том, что недостаточно изучено, неизвестно, упущено. Способность увидеть пробелы знания и отвлечься от привычного восприятия является относительно редкой. Абстрагирование в широком смысле есть отвлечение от наглядных, вещественных свойств предметов и явлений. Абстрагирование представлено уже в чувственном познании: воспринимая один объект, индивид как бы отвлекается от других. При всей важности, оно таит опасность отрыва от действительности и риск получить пустые, умозрительные построения, хотя в логическом плане мышление может быть и безупречным. Логично, но неверно – эта ситуация, увы, не редкость. Средневековые схоласты долго и бесплодно спорили о том, есть ли у крота глаза, полагая, что истину можно познать путём рассуждений, минуя опыт. Истина всегда конкретна и есть один путь её познания – это обращение к реальности, путь опыта, который, по словам Конфуция, самый горький.

5) Синтез (греч. synthesis – соединение, сочетание, составление) – объединение разных аспектов знания об объекте или явлении в целостную структуру, познание целого в единстве и взаимной связи его частей. Гегель считает, что синтез характеризует высшую ступень познания, – в нём воссоединяются даже самые противоречивые знания и мнения. Свобода мысли – это право на собственную точку зрения, право каждого на свою правду, синтез – это всегда необходимость, а для многих и обязанность искать одну-единственную истину. В повседневной умственной деятельности синтез осуществляется путём применения индивидом усвоенных им ранее когнитивных схем – стандартных или ставших привычными способов объединения разнородных впечатлений. Ж. Пиаже определяет этот процесс термином ассимиляция – включением нового предмета или новой ситуации в совокупность предметов или в другую ситуацию, для которых уже существует некая схема. Ребёнок, например, у которого уже есть схема для восприятия птиц, впервые увидев самолёт, примет его за птицу и будет так думать до тех пор, пока у него не появится когнитивная схема для восприятия летательных аппаратов.

Но, по Мефистофелю, в том, что известно, пользы нет, одно неведомое нужно. Поиск новых теорий или когнитивных схем – это творческий, мучительный и в то же время чреватый высокой вероятностью ошибок процесс. Возникающие при этом заблуждения основаны обычно на том, что впечатления о реальности соединяются посредством неадекватных когнитивных структур. Процесс формирования новых когнитивных структур и дезактуализации устаревших с трудом поддаётся сознательному контролю и требует огромных усилий, отчего заблуждения и предрассудки чрезвычайно стойки. Сам же этот процесс расширения знания есть, по терминологии Ж. Пиаже, аккомодация, то есть модификация старых ментальных схем с целью овладения новыми объектами и ситуациями. Неспособность создавать новые, более адекватные когнитивные схемы и доминирование прежних, не пригодных к меняющимся обстоятельствам лежит в основе дефекта интеллекта. Некритичное использование прежних ментальных схем угрожает повторениием тех же ошибок. Конфуций заметил, что обучение без размышлений бесполезно, размышление без знаний опасно.

Распад когнитивных структур в результате патологического процесса влечёт трагические последствия – деменцию. Так, при синдроме Корсакова пациент, получая все впечатления и помня о прошлом, теряет способность объединять их в целостное понимание происходящего: он пытается заново творить мир и самого себя. В то же время, располагая адекватными когнитивными схемами, индивид сохраняет способность понять картину мира даже по отдельным, разрозненным впечатлениям. Зная, например, что некий индивид трудолюбив, нетрудно пополнить его облик такими качествами, как честность, ответственность, компетентность, обязательность.

6) Конкретизация (лат. concretus – густой, сгущённый, уплотнённый) – рассмотрение объекта во всём многообразии его связей и отношений. Эта операция противоположна абстрагированию и формально, и по существу, а именно потому, что от теории индивид должен перейти к знанию практическому. Благодаря данной операции он действует, решает насущные задачи в реальном мире. «Теория, мой друг, суха, а древо жизни зеленеет» – говорит Мефистофель о бесполезности одних только знаний. Можно располагать энциклопедической эрудицией и при этом оставаться совершенно беспомощным в повседневной жизни. Если в такой ситуации индивид склонен порассуждать, то его рассуждения станут пустыми, непригодными. Так, крупный специалист по психологии говорит, что он не понимает поведения собственного ребёнка, не знает, что ему следует делать. В ходе конкретизации отвлечённое знание помогает понять, кроме того, новое значение уже известных фактов, а также увидеть, где или каким образом их можно обнаружить. Проблемы конкретизации свойственны, по-видимому, немалому числу людей, не имеющим практического опыта. Отсюда указывают, что «чужую беду руками разведу». Способность к конкретизации – чрезвычайно важная характеристика ума. Если она не развита или изначально нет таких данных, серьёзное образование само по себе станет пустой тратой времени и сил либо сыграет злую роль.

3. Основные формы мысли. Отвлечённое и связанное с речью мышление совершается в понятиях, суждениях и умозаключениях.

1) Понятие – мысленное представление свойств, качеств, объектов и явлений с помощью речи. Существуют очень разные понятия, это зависит от того, какие именно свойства или объекты имеются в виду. Могут быть выделены, в частности, конкретные, собирательные, общие и абстрактные понятия. Конкретное или наглядно-образное понятие – это мысленное представление конкретного объекта или явления: ветер, стол, берёза, книга и т. п. При этом подразумевается некое единичное явление или совершенно определённый предмет. Такие понятия образуются путём соединения некоторого числа наглядных признаков этого предмета или явления. Собирательное понятие есть мысленное представление какой-то естественной группы объектов или явлений. Это, к примеру, гроза, лес, город, деревня, страна. Такие понятия составляются путём перечисления предметов и явлений, образующих некое натуральное множество. Общее понятие есть мысленное представление однородной в каком-то отношении группы объектов или явлений: стол (имеются в виду все предметы со свойствами стола), стул, машина, дерево, работа и т. п. Общие понятия образуются путём соединения признаков, одинаковых для соответствующего класса предметов, ситуаций или явлений. Абстрактное понятие есть мысленное представление как бы неконкретных свойств и качеств объектов или явлений. Это, к примеру, цвет, вещество, энергия, труд. Абстрактные понятия определяются различными способами, но при этом обязательно подчёркивается природа, функциональное назначение соответствующего свойства или качества.

Другой подход состоит в выделении простых и сложных понятий. Простые понятия образуются мысленным представлением какого-то одного свойства предмета или явления. Например, это синий, круглый, высокий и т. д. Сложные понятия составляются из нескольких признаков. В конъюнктивных понятиях это по меньшей мере два признака, в дизъюнктивных – одно из двух или более признаков (например, красное или круглое), в соотносительных – вся совокупность признаков, связей и отношений.

Различают содержание и объём понятия. Содержание понятия – это совокупность отражённых в нём свойств объекта. Объём понятия – это множество объектов, которым принадлежат такие свойства. При этом чем больше содержание понятия, тем меньше его объём и наоборот – закон обратного их отношения. Объёмы понятий могут быть тождественными, частично совпадающими, объём одного понятия может быть включён в состав другого и, наконец, разные, противоположные понятия могут входить в состав другого, более широкого. Например, «галлюцинация есть один из видов нарушения восприятия» и «галлюцинация – мнимый наглядный образ» есть тождественные по содержанию понятия. «Зрительная галлюцинация» и «слуховая галлюцинация» есть частично совпадающие понятия. Все виды галлюцинаций входят в состав понятия «психотическое расстройство». Такие противоположные понятия, как «мания» и «депрессия», включены в понятие «аффективное расстройство». Объём и содержание множества даже научных понятий не имеют чётких определений, это неизбежно влечёт ошибки суждения.

2) Суждение – мысль об объекте, явлении, ситуации, включающая констатацию того или иного признака либо отсутствие такового. Таким свойством может быть что угодно, начиная от наглядного признака и заканчивая абстрактным. Например, обладает ли явление А качеством причинности по отношению к явлению С. Иными словами, это любое утверждение, которое, согласно формальной логике, может быть только истинным или ложным. Адекватность суждений означает способность называть вещи своими именами. Существуют разные типы суждений. Эмпирические суждения таковы, что их истинность установливется опытным путём. Например, правомерность суждения «Джон агрессивен» можно выяснить путём контроля за субъектом суждения. Формальные суждения индивид признаёт ложными или истинными на основе имеющегося личного, в том числе исследовательского опыта. Например, К. Лоренц считает верным суждение «человек – самое агрессивное животное». Если таким суждениям придают качество аксиомы, то индивид, выводя из них определённые логические следствия, неизбежно станет приписывать любому человеку это качество. В социальной психологии это называется атрибуцией враждебности (лат. atributum – приписанное, данное). Суждения могут быть основаны на теоретическом знании, на интуиции, иметь другие источники, в том числе и нередко болезненные. Чем сильнее оторваны суждения от наглядности, тем более вероятно, что они окажутся неточными либо ложными.

Суждения могут быть для индивида не только истинными или ложными, его оценка содержания суждения бывает иной модальности. Например, это оценка утверждения с позиции имеющегося знания: «мне это известно из того, что я читал». Индивид тем самым говорит, что его мнение не претендует на абсолютную истину, оно основано только на том, как он что-то прочитал. Соответственно этому он и выразит своё суждение. Например, он скажет так: «Я не согласен с автором этой книги в том, что история с Чингисханом выдумана от начала до конца». Оценка собственного суждения может выражать отношение убеждённости («я в этом убеждён»), отношение сомнения («я этом не уверен»), отношение веры («я в это не верю»). Могут быть и такие оценки собственного суждения: «это необходимо», «это адекватно», «это разрешено», «это хорошо», «это допустимо», «это вероятно», «это полезно» и др.

Упомянутые здесь и подобные им оценки содержания суждения называют логическими предикатами. Способность суждения, по Э. Канту, особенно отчётливо проявляется в готовности индивида «применить свой рассудок» к конкретным обстоятельствам. Чем более дифференцированной и точной является система оценок суждения индивида и чем шире круг объектов и ситуаций, о которых индивид может судить, тем более развита его способность суждения. Если он, например, подменяет оценку истинности оценкой целесообразности или адекватности, он ошибается, так как полезное в том или ином отношении отнюдь не всегда бывает верным. Очень важно в плане оценки способности к суждению индивида сознание им того, что он не готов судить о том, что ему малоизвестно или непонятно. Умного человека отличает от умственно отсталого сознание ограниченности своего знания.

3) Умозаключение – новое знание, извлекаемое из уже принятых суждений, или логический вывод из имеющихся посылок. Способность к умозаключениям есть способность рассуждать, мыслить самостоятельно. В логике Аристотеля, в частности, различаются индуктивные и дедуктивные силлогизмы (умозаключения). В индуктивных умозаключениях из двух или более частных посылок делается один общий вывод. Например: медь – металл, медь электропроводна; следовательно, все металлы электропроводны. Обобщающие умозаключения могут быть и ошибочными. Например: чугун – металл, чугун при нагревании уменьшается в объёме; следовательно, все металлы при нагревании уменьшаются в объёме. Адекватная будто бы логика не гарантирует того, что обобщающие выводы всегда верны.

Дедуктивные умозаключения образуют частный вывод, основанный на общей и частной посылках. Например: все люди ошибаются, Пётр – человек; следовательно, ошибается и Пётр. Такие конкретные умозаключения также могут быть ложными. Например: все сыры жёлтого цвета, Луна жёлтого цвета; следовательно, Луна состоит из сыра. Ложным является и классический силлогизм, принятый за образец правильного мышления: «Все люди смертны, Сократ – человек; следовательно Сократ смертен». Этот конкретный, как и подобные ему, вывод на самом деле вводит в заблуждение: Сократа давно уже нет, ему не может угрожать вторая смерть. Ошибка состоит тут в том, что к посылке «Сократ – человек» незаметно добавили ещё одну, ложную – «Сократ жив до сих пор».

В целом же все умозаключения образуют два класса: дедуктивные и вероятностные. Дедуктивные силлогизмы строятся по правилам, гарантирующим получение истинности заключения при истинности посылок. Все остальные умозаключения являются вероятностными. В реальной умственной практике умозаключения часто бывают представлены в неполной, энтимемантической форме (греч. in thimos – в уме), то есть некоторые посылки как бы только подразумеваются, они остаются незамеченными, отчего случаются ошибки.

4. Стадии развития мышления. Характеризуют последовательность становления индивидуальной умственной деятельности (Немов, 1990). Различают четыре стадии развития мышления. В схематическом изложении они таковы.

1) Наглядно-действенное мышление или сенсомоторное мышление – мышление в виде сложных координированных движений (сидение, стояние, ходьба, произношение звуков речи и др.), а также посредством неких простейших действий с предметами в поле зрения. Такие движения и действия осуществляются в рамках врождённой исследовательской активности, с их помощью изучаются собственное тело и внешняя среда. Ребёнок может, например, дотянуться до предмета, потрогать его, схватить, зажать в руке, оттолкнуть или отбросить от себя, потрясти его, поднести ко рту и т. д. Это, по Л. С. Выготскому, доречевое мышление – оно осуществляется у детей в возрасте до 2–2,5 лет. Аналогичным, как считают, является мышление у высших приматов. Сам термин «мышление» кажется здесь несколько неудачным, поскольку собственно мыслей у ребёнка ещё нет.

В сенсомоторных актах можно усмотреть прототипы будущих мысленных операций. Если, например, ребёнок что-то ломает, это может быть прообраз анализа; когда он складывает нечто в одно место – обобщения, предпочитает что-то, – абстрагирования, составляя из них фигуру – синтеза, а выбирая одну из двух похожих – сравнения. Он осваивает эти операции, прилагает к этому невольные усилия. Так, мальчик в возрасте 20 месяцев, сердится, если ему не может попасть внутрь игрушечной машины. Согласно Bruner (1956), ничто не может быть включено в мысль, не пройдя сначала через чувства и особенно через двигательную активность, направленную на внешний мир.

Всё внутреннее было когда-то внешним, указывает и Л. С. Выготский. Благодаря сенсомоторному мышлению развивается способность координировать разные двигательные акты и формировать сложные двигательные навыки. Такие, к примеру, как приседание, бег, прыжки, лазание, плавание, езда на велосипеде, катание на коньках и лыжах, бросание и ловля предметов и т. д. Высот своего развития сенсомоторное мышление достигает у спортсменов и эквилибристов.

Одновременно формируются и первые операции предметного мышления – способность адекватно манипулировать предметами. Ребёнок научается, в частности, самостоятельно есть с помощью ложки, пить из кружки, он может щёлкать выключателем, брать в руки и класть обратно книжку, катать игрушечный автомобиль, чиркать о коробок спичкой, держать карандаш, он может пробовать достать палкой закатившуюся под диван игрушку или веником мести пол и др.

Наглядно-действенное мышление, свойственное ребёнку, при определённых обстоятельствах активируется и у взрослого человека. Например, когда он изучает незнакомый ему предмет. Он трогает его, поглаживает, поворачивает в разные стороны, пытается разделить на части и т. п. В историческом плане это мышление человека, пассивно приспосабливающегося к условиям существования. Например, жившего в пещере, так как строить жилище он научился всего 6 тысяч лет назад, или питающегося тем, что найдёт в лесу.

Существует, вероятно, возможность регрессии мышления на сенсомоторный уровень. Нечто подобное наблюдается у пациентов с навязчивостями, кататонией, которые трогают, поглаживают или хватают предметы или истерической астазии – абазии, когда пациенты не могут стоять и ходить. И т. д. Остановка развития умственной деятельности на сенсомоторной стадии фактически тождественна идиотии.

2) Наглядно-образное мышление (конкретное мышление, предметное мышление) или ручное мышление (по И. П. Павлову), а согласно Ж. Пиаже, предоперационная стадия мышления, – мышление посредством операций с наглядными образами или, точнее, в виде целесообразных действий с различными предметами. Этот вид мышления формируется у детей в возрасте от 2–2,5 до 4–5,5 лет и является, как полагают, первый этап интериоризации действий. Иными словами, действия с предметами основаны на определённых когнитивных схемах – ребёнок как бы знает назначение предметов и что с ними он может делать. Это уже речевое или символическое мышление, так как наглядные образы и действия с предметами имеют названия, а это начало понятия, мысли. Тем не менее ребёнок не отделяет ещё мысль об объекте и сам этот объект, и они для него слиты воедино. Ребёнок думает на этой стадии преимущественно вслух, его внутренняя речь в доджной мере не развита. Любопытно, что уже в столь юном возрасте дети осознают, что их внутренний мир недоступен восприятию извне.

В этом возрасте познавательная потребность наиболее интенсивна, ребёнок хочет знать решительно всё. Он совершает и умственные операции. Например, безошибочно выполняет операцию сравнения, связанные с воспринятыми объектами. Если ребёнка попросит выполнить в уме сравнение: «Петя выше Васи, но ниже Коли. Кто из них самый высокий?», то этим заданием самостоятельно он не справится. Но когда он видит этих мальчиков хотя бы на картинке, то мгновенно решает задачу. Он способен и обобщать, то есть составлять группы из предметов или их изображений, руководствуясь при этом их внешними признаками, такими как цвет, величина. Он может справиться с заданием на исключение лишнего, т. е. на абстрагирование, но и здесь он предпочитает опираться на свой сенсорный опыт и т. д. Возникают первые суждения о наглядных свойствах предметов, но говорить о собственно логике пока, видимо, нет оснований, – свои суждения ребёнок соединяет по правилам смежности и подобия.

Основными принципами предметного мышления являются эгоцентризм, синкретизм и очевидность, так как умственные процессы привязаны к восприятию. Ребёнок, видимо, уже осознаёт, что он умеет думать, он понимает также, что думают и другие люди, но считает при этом, что окружающие думают, как и он сам, видеть и оценивать себя со стороны он ещё не может. Наблюдения показывают, однако, что с ребёнком 3–4 лет можно поговорить не только о том, что он воспринимает в данный момент. Это значит, что он способен продуцировать не только наглядные, но и мысленные образы, каких у него к этому возрасту становится достаточно много, а стало быть, и фантазировать, хотя произвольно контролировать течение своих идей он не научился. Мысленные образы возникают при этом как по ассоциации друг с другом, так и по ассоциации с наглядными образами.

Увидев, например, лошадь, ребёнок вспоминает что-то другое, что ранее сочеталось с восприятием лошади, либо вспоминает о ней, наблюдая что-то связанное с нею. Мысленные образы возникают как бы спонтанно – они сами собой, без усилий с его стороны всплывают в сознании. Их яркость достигает при этом степени эйдетизма. Представления снабжены столь отчётливыми свойствами наглядности и объективности, что дети не всегда различают свои фантазии с реальностью. Иными словами мышление, указывает Е. Блейлер, становится аутистическим – детей увлекают сказки, возникают первые сновидения, они много фантазируют (это «золотой период детской лжи»), а пациентам свойственно патологическое фантазирование, в частности, игровые перевоплощения.

В малознакомой ситуации наглядно-образное мышление актуализируется и у взрослого индивида. Ему не остаётся порой ничего иного, как сравнивать между собой текущие впечатления и пытаться понять их значение, действовать путём проб и ощибок. В дальнейшем оно совершенствуется и принимает более зрелую форму практического мышления. Существуют профессии, в которых индивиду приходится «думать руками». У него поистине «золотые руки», он может делать, действовать, а не размышлять и разговаривать. Считается, что практическое мышление свойственно представителям т. н. операторных профессий – руководителям, менеджерам, мастеровым людям, которым приходится работать в ситуации «здесь и теперь».

В историческом плане ручное мышление достигает высокого развития у кроманьонца, сочетаясь при этом с архаическим мышлением. Человек не только пассивно приспосабливается к среде обитания, как его предшественники, он способен изменять её в своих интересах. Например, обрабатывает камень, производит огонь, орудия труда, простые виды оружия, одежды, строит жилище. Великие открытия первобытного человека как бы подняты им с земли, буквально из-под ног, они как бы природны. Трудно, он тем не менее их сделал, так как скован наглядными впечатлениями, вынужден действовать, в основном, в ситуации настоящего. Иными словами, способность прогнозировать и планировать будущее, как и анализировать прошлое, ему свойственна лишь в зачаточной степени. Существует возможность задержки развития умственной деятельности на данной стадии мышления. Она, вероятно, тождественна имбецильности, и соответственно его регрессии при кататонии и деменции.

3) Образное мышление, или, по Ж. Пиаже, стадия конкретных операций, – мышление посредством операций с мысленными образами или, что примерно одно и то же, с конкретными и собирательными понятиями, тогда как общие и особенно отвлечённые понятия представлены в нём расплывчато. Это мышление также связано с речью, оно является словесно-образным. Данный вид мышления доминирует у детей от 4–5 до 8–12 лет. Выражение «доминирует» означает только то, ум ребёнка решительно вторгается в те области действительности, которые ранее были ему недоступны. Все операции мышления с доступными понятиями выполняются достаточно успешно. Не скованное наглядными образами мышление позволяет разделять признаки предметов и свободно оперировать ими.

Так, ребёнок способен понять, что форма и количество вещества не связаны одно с другим, а масса объекта не зависит от материала, из которого он состоит. Дети справляются с заданиями типа «что тяжелее, 2 кг пуха или 2 кг свинца?». Возникают представления о времени, пространстве и скорости, о том, что их можно измерить. В значительной степени преодолевается эгоцентризм мышления. Появляются интерес к чтению, восприятию познавательных теле- и радиопрограмм, обсуждению различных проблем, включая собственные. Становится возможным развитие чувства юмора: смешным кажется нечто неожиданное, связанное со свободным комбинированием мысленных образов.

В этом возрасте ребёнок устанавливает преимущественно ситуационные связи между объектами и явлениями. Он не всегда ещё разграничивает реальное и воображаемое, желаемое и действительное. Мышление в значительной степени является эмоциональным, но, в отличие от аутистического, оно не выходит за пределы реального опыта. Ребёнок уже чётко различает наглядные и мысленные образы, а свои мечты и фантазии – от представлений действительности. В реальной умственной практике ребёнок опирается на структуры практического мышления, но в воображении способен покидать пределы действительности, его фантазии сохраняют визуализированный характер.

Преобладание образного мышления свойственно современному человеку. Именно оно актуализируется в обстоятельствах, порождающих эмоции, и поэтому слишком часто люди поддаются последним. В историческом плане образное мышление стало доминирующим сравнительно недавно. Оно дало человеку возможность приручать животных, развивать сельское хозяйство и промышленное производство, строить дома, писать книги и музыку, создать письменность и изобразительное искусство и в итоге создать совершенно новую, отличную от природной среду обитания. Так, он научился приручать животных, строить дома, считать и писать не более 6–9 тыс. лет до н. э. Благодаря образному мышлению человек вырвался из плена текущих обстоятельств, получил возможность прогнозировать и планировать будущее, помнить прошлое и использовать опыт предыдущих поколений и своих современников.

Вершиной развития образного мышления является художественное мышление. Оно представляет действительность в виде эмоционально насыщенных образов, аллегорий, метафор. В своём мышлении художник руководствуется силой творческого воображения, он, по словам Л. С. Выготского, следует «логике художественного образа». Л. С. Выготский приводит в пример А. С. Пушкина, который во время написания поэмы «Евгений Онегин» однажды сказал своему приятелю: «Представь, какую штуку удрала со мной Татьяна, она замуж вышла. Этого я никак не ожидал от неё». Именно следуя художественной логике, писатель или художник может совершить открытие, по своей прозорливости превосходящее порой научное. По общему признанию, описания внутреннего мира у своих персонажей в Ф. М. Достоевским по глубине и реалистичности превосходят всё, что делали самые известные психологи и спустя десятилетия после него. Р. Декарту принадлежат такие слова: «Многим может показаться удивительным, что великие мысли чаще встречаются в произведениях поэтов, чем в трудах философов… зародыши знания… философы культивируют… с помощью разума, поэты же разжигают… посредством воображения».

4) Концептуальное мышление (словесно-логическое, абстрактное, теоретическое, понятийное, отвлечённое), по Ж. Пиаже, стадия формальных операций – мышление посредством логических операций с идеями и понятиями разного типа, включая общие и отвлечённые. Формируется и становится преобладающим в возрасте от 11–12 до 14–15 лет и далее. Мыслительные операции на этой стадии могут совершаться без опоры на конкретику, наглядность и с минимальным участием субъективных, искажающих движение мысли факторов. В логическом плане предпочтение отдаётся каузальным отношениям, поскольку мышление мотивировано поиском закономерностей. Этот вид мышления развивается и далее по мере того, как расширяется сфера деятельности индивида и его понятий. Отвлечённое мышление не гарантирует безошибочности его результатов. Более того, вероятность ошибок возрастает, если индивид отрывается от почвы реальности и практики. Благодаря концептуальному мышлению человек создал науку и получил возможность всё более целенаправленно и осознанно влиять на природную и социальную действительность. Кроме того, он сумел существенно преобразовать и предшествующие виды мышления.

По ходу развития мышления на каждой предыдущей стадии формируются основы следующей. Его стадии не сменяются так, будто во вторник мышление было образным, а в среду оно превратилось в понятийное. Указанные генетические виды мышления не вытесняют и не сменяют друг друга, они существуют в сознании как бы бок о бок, включаясь в зависимости от того, какие проблемы у человека возникают. Другими словами, если индивид в данной конкретной ситуации предпочитает использовать ручное или практическое мышление, это не значит, что у него не сформированы более зрелые когнитивные структуры. Многие выдающиеся исследователи были в то же время не менее искусными умельцами в ремёслах. Следует заметить, что указанные виды мышления обладают относительной самостоятельностью. Это связана, вероятно, с разделением труда в обществе. Дефицит какого-то вида мышления у одного индивида вполне может компенсировать какой-то другой. Действительно, теоретическое мышление индивида может быть развито более чем образное или практическое. Встречаются гениальные учёные, которые в быту совершенно беспомощны, не умеют, к примеру, починить кран, не могут освоить компьютер и работают «по старинке» – предпочитают делать расчёты с помощью бумаги и карандаша. Вместе с тем в целом мышление каждой предшествующей стадии с появлением более зрелой последующей преображается и совершенствуется.

При психических расстройствах в первую очередь страдают более поздно развившиеся структуры мышления, а наступающая регрессия умственной деятельности повторяет генетические стадии его развития в обратном порядке.

5. Формы мышления. Как упоминалось, индивид может отрываться от реальности в силу разных причин: влияния эмоций, желаний, из-за психического расстройства, неспособности разграничивать воображаемое и действительное или потому, что не готов принять иную точку зрения. Тем самым могут быть разграничены разные формы мышления. Они описывались ранее многими исследователями в плане исторического, социального и индивидуального интеллектуального развития. Эти формы мышления отличаются определённой умственной установкой и по их программе совершаются мыслительные операции.

Коротко представим следующее.

1. Реалистическое мышление – умственная деятельность, ориентированная на познание как природной, так и социальной действительности. В последнем случае имеется в виду социальное мышление. Основными принципами реалистического мышления считают следующие.

1) Принцип реальности – указывает на то, что индивид руководствуется в своём мышлении исключительно объективными ценностями и, по возможности, стремится свести к минимуму влияние субъективных факторов (своих желаний, предпочтений, ожиданий). Из всех таких ценностей на первое место он ставит конечное знание – истину: «Платон мне друг, но истина дороже». В соответствии с этим индивид ничего не принимает на веру, как бы ни хотелось это ему самому, не поддаётся мнению большинства и авторитетов. Ему нужны только твёрдые доказательства того, что речь идёт именно об истине. Истина, полагает он, есть одна на всех, она не подвержена конъюнктуре, интересам пользы, выгоды, морали или красоты, в природе и в обществе нет безнравственных, неэстетичных, выгодных или бесполезных закономерностей. Она, по его мнению, самоценна: «Истина светит сама для себя».

2) Принцип каузальности: всякое явление действительности, в том числе психическое, имеет свои естественные причины. Это не то же самое, что принцип линейного детерминизма З. Фрейда, согласно которому в человеке всё предопределено потребностями его организма, а психологу остаётся, в сущности, только понять настоящее индивида или что ждёт его впереди. Аналитическая терапия преследует, в сущности, одну цель – облегчить или сделать менее болезненной актуализацию энергии инстинкта. Каузальность не означает, что существует лишь одна причина какого-то явления. Обычно причин разного порядка бывает несколько, поэтому каждое явление становится вероятностным.

3) Принцип достоверности, он гласит: ни одно положение не может быть принято во внимание, пока оно не будет доказано практическими действиями, а в некоторых случаях – и точностью прогнозов. Всё, что не проходит горнило такой проверки, не может быть признано истинным.

Реалистическое мышление может быть представлено на разных его уровнях: от ручного до концептуального. К сказанному можно, пожалуй, добавить, что индивиду с реалистической установкой мышления свойственна весьма развитая критическая способность, его главный враг – всякое отступление от действительности. Отсюда как бы напрямую вытекает чувство ответственности индивида за свои суждения и действия, а в конечном итоге и по большому счёту – ответственность за судьбы природы и общества, за будущее, а также опасение, что люди в силу своего антропоцентризма слишком уж рано решили, что именно они являются хозяевами положения в этом мире. Изучать, полагает реалист, нужно решительно всё, что неизвестно, запретных или постыдных проблем для него не существует. Но это правило имеет одно исключение: есть вещи, которые лучше не знать и не делать, пока люди и общество ещё не готовы к адекватному их восприятию. Знания – сила, но знанию нужен разум. Реалист убеждён и в том, что ещё не пришла пора считать, будто можно безошибочно просчитать все последствия социального вмешательства в природные и общественные процессы, он рассматривает волюнтаризм как непростительную ввольность. «Не вреди» – он разделяет эту мысль Гиппократа.

Указанное о реалистического мышления в разной степени свойственны мышлению большинства людей. Сравнительно немногие из них, однако, придерживаются этих норм более или менее твёрдо и на протяжении значительной части своей жизни. Эта категория людей представляет большой интерес не только для психологии, но и психопатологии. Потому, гипотетически, что, во-первых, их психопатология может существенно отличаться от таковой среднестатистического человека, а во-вторых, и по той причине, что отношение к психическому расстройству у реалистов может быть иным в силу высокого уровня развития критической способности. Иными словами, анозогнозия у реалистов должна быть много реже и сопутствовать лишь тяжёлой степени психического расстройства. Наиболее развитой формой реалистического мышления является научное мышление.

2. Социальное мышление – мышление, ориентированное на познание социальной действительности, то есть людей и социальных ситуаций. Рассматривается здесь как одна из сторон реалистического мышления, поэтому далее мы кратко представим доминирующую научную позицию западных социальных психологов. Как выглядит социальное мышление в рамках иных форм мышления, сказать сложно, такого рода исследований, повидимому, не ведётся. Очевидно, впрочем, что индивид с архаическим мышлением иначе воспринимает людей и общество, чем индивид с эгоцентрическим или аутистическим мышлением. Итак, современные представления о социальном мышлении таковы (Аронсон, Уилсон, Эйкерт, 2002).

Существует два главных мотива социального мышления: 1) стремление быть «точным», то есть объективным и в то же время потребность «воспринимать себя хорошо», то есть иметь позитивную самооценку. Предполагается, что последняя потребность является преобладающей, иначе человека ожидают «катастрофические последствия» в плане самоуважения; 2) индивид реагирует не на объект или ситуацию как таковые, а на то, как он их себе представляет. «Змея ли подползает к человеку или он только так думает, в обоих случаях он поведёт себя одинаковым образом», – так формулирует это А. Адлер. Субъективная вероятность события или его интерпретация индивидом определяется термином конструал; 3) социальное влияние на мысли, чувства и действия индивида обычно является более значимым, нежели индивидуальные детерминанты его мышления и поведения; 4) восприятие и интерпретация социальной информации реализуются посредством соответствующих когнитивных структур, в первую очередь процессов автоматического мышления. По этой причине то, что первым приходит в голову индивиду, кажется ему наиболее верным и значимым, даже если это нечто ошибочное. Данный феномен получил название эвристика доступности. Те же мысли, которые возникают позже и с трудом, оцениваются им как скорее сомнительные и менее значимые – эффект новизны; 5) люди стараются не думать о том, что им неприятно, то есть стремятся подавлять неприятные мысли. Предполагается, что вытеснение последних осуществляет особый механизм мышления, который включает два процесса. Первый, мониторинговый процесс отслеживает появление мыслей, готовых проникнуть в сознание. Второй, операционный процесс, получая сигнал о появлении неприятных мыслей, немедленно реагирует на это тем, что переключает внимание на что-то другое, более привлекательное. Само же сознательное стремление не думать о плохом может иметь обратный результат. В известном опыте «не думать о хромой обезьяне» часто получается так, что мысли об обезьяне не только не исчезают, напротив, они принимают навязчивый характер. Возможно, поэтому, хотя бы отчасти, борьба пациентов с навязчивыми явлениями последние только усиливает; 6) люди стремятся трактовать социальные события и ситуации в угоду своей позитивной самооценке. Это явление получило название бенэффектанс.

Со своей стороны отметим, во-первых, что люди, о которых говорится, в большинстве своём не готовы мыслить реалистически, поэтому основывать на наблюдениях за ними некие общие выводы, не следует. Во-вторых, социальное влияние вряд ли является одинаковым на людей с разным характером. Очевидно, к примеру, что индивиды с аутистическими или паранойяльными характеристиками не так уж легко и близко к себе принимают социальное влияние. К тому же лица с негативной самооценкой иначе воспринимают как позитивное, так и негативное отношение к себе со стороны окружающих. В-третьих, и это главное, авторы явно склонны деперсонифицировать людей, то есть недооценивать фактор индивидуальности в социальном взаимодействии. Отметим также, что авторы излагают как твёрдо доказанный факт всего лишь предположение о существовании неосознаваемых мыслей, но индивид их будто бы не замечает. Основными методами в социальном мышлении являются следующие.

1) Оценка внешности (красота, одежда, украшения и т. д.). Внешне красивый индивид большинству людей в начале знакомства кажется привлекательным и автоматически наделяется позитивными внутренними качествами – эффект внешности. Это первое и нередко ошибочное впечатление может оставаться неизменным длительное время – эффект сохранения. Известно, что антисоциальные психопаты нередко обладают красивой внешностью. Индустрия красоты у женщин ныне так развита, что многие мужчины пали её жертвами. Столь же обманчивыми могут быть впечатления от одежды и украшений, чем не без успеха пользуются жулики. Татуировки, вошедшие в моду, могут указывать на то, что их обладатель является конформистом либо истериком; татуировки с криминальным содержанием нередко свидетельствуют, что перед нами антисоциальный психопат с уголовным прошлым. Некрасивый человек, напротив, невольно наделяется негативными внутренними качествами. Сократу, например, в глаза говорили, что он, должно быть, ужасный человек, с чем он сам, впрочем, покорно соглашался. Неопрятность, запущенность нередко ассоциируются с представлением о психическом нездоровье, социальной деградации, депрессии, низком социальном статусе.

2) Длительное изучение индивида – «чтобы узнать человека, нужно съесть пуд соли» – наблюдать за ним около пяти лет. Метод сложный, не слишком популярный, но и он не гарантирует успеха хотя бы потому, что за это время меняются и наблюдатель, и объект его исследования.

3) Наблюдение за невербальным поведением. Может быть ценным источником сведений об эмоциональном состоянии индивида.

4) Наблюдение за индивидом в разных социальных ситуациях. Обычно наблюдению доступно внешнее поведение индивида, и при этом мало что бывает известно о том, как лично он воспринимает ту или иную ситуацию. Отсюда возникает распространённое стремление объяснять его поведение личностными качествами, а не влиянием ситуации, – фундаментальная ошибка атрибуции.

5) Тенденция оценивать личностные качества индивида, опираясь на собственный недавний опыт, – прайминг (англ. to prime – предшествовать, управлять). Прайминг касается не только социального восприятия. Описан, в частности, случай, когда рядовой врач, а не авторительные специалисты, установил диагноз чрезвычайно редкой болезни. Выяснилось, что незадолго перед тем он прочёл случайно попавшее ему на глаза описание этой болезни.

6) Восприятие других людей существенным образом зависит от имплицитных личностных теорий, согласно которым определённым образом группируются качества личности. Такие теории позволяют реконструировать личность индивида по одному-двум внешним признакам. Индивид, включённый в какую-то группу, невольно наделяется определёнными личностными качествами. Например, полному человеку приписываются такие качества, как добродушие, весёлость, потребность вкусно поесть и т. д. С этим, по крайней мере, отчасти связаны модные течения на внешнюю атрибутику: причёски, одежду и т. д. Люди моды хотят возместить недостающие им внутренние качества изменениями внешности, некоторые из них даже думают, что им вполне это удаётся.

7) Восприятие других людей с позиций собственной групповой идентичности. «Другие» – это часто «плохие», они «хуже, чем мы», они враждебны, не заслуживают ни уважения, ни снисхождения. «Свои», напротив, всегда «лучше», с ними надо считаться, они могут «защитить» и т. п. Во многом поэтому, например, вспыхивают ожесточённые драки между спортивными фанатами. Когда СМИ объективно информируют о чём-либо, игнорируя групповые предпочтения, то могут оказаться под огнём критики с обеих сторон, – феномен враждебных СМИ.

8) На восприятие других людей влияют и такие факторы: эффект нахождения в поле зрения – индивиду обычно больше нравятся люди, с которыми он чаще встречается («с глаз долой – из сердца вон»); эффект близости – чаще вызывают симпатию люди, с которыми постоянно приходится взаимодействовать; положение в социальной иерархии – более высокими качествами личности наделяются люди, занимающие более высокое положение в обществе – «место красит человека». Свергнутый с пьедестала человек немедленно лишается прежних достоинств.

Методы восприятия социальных ситуаций также бывают разными.

1) тщательный анализ таких ситуаций является наиболее эффективным, но редко используемым людьми в их повседневной практике; 2) информационное социальное влияние. Конформист обычно желает знать мнение большинства и присоединяется к нему, нонконформист – мнение меньшинства и разделяет его. Реальное положение дел нередко мало интересует как того, так и другого; 3) влияние поведения большинства. Индивид, не располагая конкретной информацией, вывод о происходящем может делать, смотря по тому, как ведёт себя большинство людей: «раз все бегут, значит, существует какая-то опасность». В массовой драке в «Тихом Доне» у М. А. Шолохова, например, казаки на вопрос, за что они бьют людей, отвечают: «Об этом передние знают». Поведение индивида в толпе часто определяется примером большинства, а не какими-то индивидуальными и осознанными факторами; 4) ориентация на мнение эксперта. Ориентация на это мнение может быть связана с уверенностью индивида в том, что эксперт по своему положению должен что-то знать лучше других, что бы там последний ни говорил на самом деле; 5) ориентация на мнение официального авторитета. Начальству, как считает индивид, виднее, что происходит, хотя бы на самом деле оно выражало некий клановый интерес; 6. ориентация на мнение «своих». Индивид заранее присоединяется к какому-то мнению, исходя из своей принадлежности к какой-то группе людей; 7) влияние личного опыта. Имеется в виду влияние воспоминаний, которые легче других воспроизводятся в памяти.

Всё вышесказанное о социальном мышлении в значительной степени справедливо, вероятно, и для ряда психиатрических пациентов. В какой-то степени это объясняет, например, природу госпитализма, когда длительная госпитализация влечёт привыкание к обстановке отделения и растущее отчуждение от условий нормальной жизни. Также, вероятно, это делает более понятными факты зависимости пациента от врача, которые психоаналитики объясняют, как известно, с позиции теории трансфера. Может быть, это несколько проясняет природу болезненной привязанности подростков к группе сверстников. Возможно, что у пациентов существуют такие феномены социального восприятия, которые представляют диагностический интерес или требуют медико-психологической коррекции. Можно предположить также, что психические нарушения, в частности расстройства эмоций, мотивации, существенно искажают процессы социального мышления, создавая тем самым определённые проблемы в межличностных контактах пациентов. Проблема эта, однако, систематически не изучена.

Зрелая модель социального мышления в основных своих проявлениях идентична, по-видимому, реалистическому мышлению, её характеризуют те же принципы мышления: каузальность, объективность, достоверность и ответственность.

3. Аутистическое мышление – «мышление, которое определяется лишь желаниями» (Райкрофт, 1995). Это полная противоположность реалистическому мышлению. Впервые описано Е. Блейлером (1911). Е. Блейлер отмечает следующие признаки аутистического мышления:

1) «алогичное мышление», при котором отсутствуют не только логика, но и вообще какие бы то ни было регулярные правила движения мысли. При этом мысли находятся в грубом противоречии как с действительностью, так и между собой: «Самые противоречивые желания могут существовать наряду друг с другом и получать даже выражение в одних и тех же аутистических мыслях: быть опять ребёнком, чтобы простодушно наслаждаться жизнью, и быть в то же время зрелым человеком, желания которого направлены на большую работоспособность, на важное положение в обществе; жить бесконечно долго и заменить одновременно это жалкое существование нирваной; обладать любимой женщиной и сохранить вместе с тем для себя свободу действий…» При этом индивид полностью игнорирует и пространственные, и временные отношения: аутизм «перемешивает бесцеремонно настоящее, прошедшее и будущее. В нём живут ещё стремления, ликвидированные для сознания десятки лет тому назад; воспоминания, которые давно уже стали недоступными реалистическому мышлению, используются им как недавние, может быть, им даже отдаётся предпочтение, так как они меньше наталкиваются на противоречие с актуальностью»;

2) «кататимное мышление», то есть мышление образное, неконтролируемое, грёзоподобное, направляемое исключительно желаниями и опасениями индивида, совершенно не считающегося с реальностью (греч. katathymos – упадок духа). Содержание мысленных образов при этом таково, что оно воспринимается индивидом как вполне отвечающее его потребностям, в чём бы они ни состояли: «Цель достигается благодаря тому, что для ассоциаций, соответствующих стремлению, прокладывается путь, ассоциации же, противоречащие стремлению, тормозятся, то есть благодаря механизму, зависящему, как нам известно, от влияния аффектов»;

3) символический характер мышления – из всего содержания понятия как бы выхватывается лишь малая и далеко не самая существенная его часть, но именно она и представляет это понятие: «Аутизм пользуется первым попавшимся материалом мыслей, даже ошибочным, …он постоянно оперирует с недостаточно продуманными понятиями и ставит на место одного понятия другое, имеющее при объективном рассмотрении лишь второстепенные общие компоненты с первым, так что идеи выражаются в самых рискованных символах». Эта символика, указывает Е. Блейлер, «повсюду отличается невероятным однообразием, от человека к человеку, из века в век, от сновидения вплоть до душевной болезни и до мифологии… Одни и те же комплексы всегда дают повод к символике, и средства для их выражения всегда одинаковы… Символы, известные нам из очень древних сказаний, мы вновь находим в бредовых построениях наших шизофреников»;

4) утрата способности отличать воображаемое от реального. Проявляется, во-первых, тем, что индивид не испытывает ни малейшего побуждения к тому, чтобы удостовериться в своей правоте, как-то повлиять на реальность, чтобы привести её в соответствие с аутистическими представлениями. Во-вторых, механизмы аутистического мышления создают удовольствие от удовлетворения желания самым непосредственным образом: «Тот, кто удовольствуется аутистическим путём, имеет меньше оснований или вовсе не имеет оснований, чтобы действовать».

Е. Блейлер подчёркивает «прирождённый» и «юный» в филогенетическом плане характер аутистического мышления. Это мышление присоединяется к реалистическому к тому времени, когда создаются более сложные и точные понятия, и с тех пор развивается вместе с ним. Оно, по его мнению, берёт начало в возрасте детей до 3–4 лет, когда оно начинает продуцировать мысленные образы. Вместе с тем аутистическое мышление не изолировано от реалистического: «Между аутистическим и обычным мышлением не существует резкой границы, так как в обычное мышление легко проникают аутистические, то есть аффективные элементы». Аналогами аутистического мышления в норме являются сновидения, мечты, фантазии, возникающие в состояниях утраты сознательного контроля умственной деятельности. Аутистическое мышление проявляется, таким образом, индивидуально-психологическими феноменами, до известной степени неподвластными социальным и сознательным влияниям. В той мере, в какой справедливо последнее утверждение, представляется спорным мнение о том, что мифология суть порождение аутистического мышления. Создание мифов мотивировано стремлением объяснить причины всего существующего, потребностью в мировоззрении, а не заменой последнего плодами воображения. Аутистическое мышление с самого начала является образным, у него не существует ни предшественников, ни наследников.

4. Палеомышление (пралогическое, архаическое, первобытное, оккультное, магическое, дологическое мышление) – форма мышления первобытного человека, сложившаяся, как показывают исследования этнографов, в эпоху палеолита, то есть начиная с Кроманьона и кончая примерно 10-м тысячелетием до н. э. F.Klix (1980) указывает, что наиболее примечательными особенностями архаического мышления являются тотемизм, магия, культ и мифы, вера в демонов и потусторонние силы. Это мышление, по его мнению, основано на регистрации связей, непосредственно выступающих в восприятии, хотя в его глубинах заложено имплицитное предположение, что «за всеми событиями стоят их причины, все события детерминированы». Автор как бы указывает, что палеомышление – особая разновидностью наглядно-действенного мышления с зачатками каузального мышления. В отличие от аутистического пралогическое мышление обращено к реальности. Между обеими формами мышления есть, правда, черты сходства, особенно касающиеся символизма и мифологии.

Тем не менее архаическое мышление имеет определённые и достаточно жёсткие правила движения мысли, напоминающие логику – пралогику. В известной степени это мышление является каузальным – первобытный человек был уверен, что за всем происходящим стоят какие-то причины, и он искал их и пытался влиять на них с тем, чтобы контролировать проиходящее. Вероятно, поэтому Д. Фрезер считает его предшественником научного мышления и полной противоположностью религиозного мышления: «Великий поворот от магии к религии ознаменовал собой переход к иной форме мышления – религиозной».

Основу пралогической мыслительной структуры составляют закон подобия и закон партиципации (Фрезер, 1980).

Оба эти закона вытекают из веры в существование духов, активностью которых, убеждён древний человек, так или иначе можно управлять. Он, философ, уже понимает, что в действительности существует два совершенно разных мира: один мир является видимым, материальным, а другой – неосязаемым, духовным, наполненным живительными и могущественными силами. Древный мыслитель явно предвосхищает дуализм картезианства и идёт дальше, полагая, что оба эти мира находятся в постоянном взаимодействии: духи или души управляют вещественным миром, но, в свою очередь, сами могут зависеть от него и их власть над ним отнюдь не безгранична.

Формирование культуры палеомышления, несомненно, стало в своё время выдающимся достижением, по своему значению не уступающим таким великим открытиям, как изобретение костра, колеса, орудий труда. Судя по древним мифам, первобытный человек направился к высотам отвлечённого мышления, он обладает способностью к живому воображению, создаёт теории происхождения жизни, человека, природы, о чём и современный человек знает ненамного больше.

Между тем понять «дикаря» и что-то выяснить у него европейцу, указывает Л. Леви-Брюль, очень трудно. Понятия пралогического мышления часто причудливы и неясны, нить рассуждений лишена логического стержня, она не имеет цели и непредсказуема, мысль не завершается должными выводами, а язык, под стать мышлению, кажется столь же загадочным, так как в нем нет грамматических структур, способных передать каузальные и иные отношения. Это мышление предпочитает отношения смежности, но одновременно с тем оно является и практическим, протекая в одно и то же время в двух плоскостях, – действиях с предметамии и действиями со словами. Этим мышление и речь «дикаря» напоминают разорванность шизофреника, который способен к практическим действиям, но его шизофазия совершенно непонятна. Термин «дикарь» явно неуместен, эта проблема, которая относится к тем, кто его использует. Достаточно вспомнить, что именно «дикарь» заложил основы цивилизации.

Закон подобия гласит: любое явление может быть вызвано путём его имитации. Подражая какому-то явлению, можно, следовательно, побудить действовать или парализовать дух этого явления. Так, чтобы вылечить пациента, нужно придать его внешнему облику здоровый вид либо выполнить определённые действия, способные изгнать дух болезни. Бесплодной женщине достаточно имитировать роды, чтобы сбылась её надежда стать матерью. Покорить врага можно имитацией его гибели, например, вонзанием ядовитой стрелы в его изображение. И т. п.

Иными словами, аналогия, отношение подобия в архаическом мышлении приравнивается к отношению тождества и наоборот, идентичные объекты с незначительным отличием могут восприниматься как совершенно разные. Ложные отождествления и столь же ложные деидентификации вообще свойственны палеомышлению. Так, первобытный человек может вполне отождествить себя с другим живым существом и даже с неодушевлённым предметом. С этим связана его вера в тотемы (термин означает «его род»), то есть объекты, являющиеся как бы родоначальниками и покровителями рода. Если на тело человека нанести татуировку или сменить его имя, то изменится и сам этот человек, он становится совсем другим.

Фома Фомич из повести Ф. М. Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели» вынуждает Егора Ильича сбрить бакенбарды, рассуждая так: бакенбарды делают Егора Ильича похожим на француза, и этом состоит причина отсутствия у него патриотических чувств. Такова же символика пралогического мышления: какая-то часть может полностью подменить значение целого. В клиническом плане это соответствует бреду постоянного превращения, бреду особого значения, бреду двойников. Ложная идентификация порождает не только мнимое узнавание. Она изменяет и отношение индивида к объекту. В психоанализе это называют переносом (трансфером), но это всего лишь констатация, а не объяснение. В психопатологии, гипотетически, переход чувства с одного объекта на другой суть усиление естественного явления, обусловленное, скорее всего, активацией структур палеомышления.

Изображение тотема или его подобия способны, в свою очередь, оберегать от беды или приносить удачу, счастье. Так возникает вера в сверхъестественные свойства амулетов (оберегов) и талисманов. Объект и его изображение для первобытного человека есть одно и то же, а сновидение или мысленный образ чего-то есть такая же реальность, как и нечто, существующее в действительности. С этим связана вера в реализм сновидений: считается, что душа во время сна путешествует, всё видит и потом возвращается обратно. Если измазать спящего или перенести его тело в другое место, душа его не узнает либо не найдёт, и он умрёт.

Идея свободной души лежит в основе веры в ясновидение и яснослышание, в метемпсихоз или переселение душ, в перерождение после смерти, в одержимость и вдохновение, в спиритизм, а также веры в телепатию, поскольку первобытный человек допускает возможность непосредственного общения с душами других людей, включая умерших. Гомеопатия определённо связана с законом партиципации: подобное лечится подобным, но только в малой его дозе. Современные гомеопаты наряду с приёмами магии используют следующий закон палеомышления, согласно которому свойства лекарственного препарата переходят на воду, в которой он растворён, а вода, это уже их собственное открытие, обладает способностью запоминать эти свойства.

Закон партиципации (сопричастия, контактности) утверждает, что свойства одного объекта переходят на другой при их соприкосновении, а воздействие на первый объект распространяется на другой, находящийся или ранее находившийся в контакте с первым. Достаточно, например, украсить головной убор перьями сокола, чтобы обрести зоркое зрение, а если иметь при себе зуб или коготь тигра, можно приобрести ловкость и бесстрашие этого зверя. Эта уверенность в обладании нужными качествами наверняка придавала первобытному человеку чувство силы и уверенности в себе, столь необходимое ему для выживания.

Закон сопричастия применим к самым разным ситуациям. Он, например, имеет силу по отношению к отдельным частям тела, к выделениям организма, к имени человека, его тени, оставленным на земле следам. Нельзя, например, оставлять на всеобщее обозрение остатки пищи, волосы, экскременты, ведь колдовство над ними может навредить их хозяину. Вождю племени нельзя есть в присутствии другого человека, недобрым взглядом можно отравить пищу. Воздействие на тень человека может распространиться на него самого. Стоит проткнуть эту тень стрелой или копьём, и её обладатель умрёт. И он действительно умрёт, если узнает об «убийстве», он свято в это верит. Это «смерть вуду», она наступает в течение трёх суток, спасти умирающего способен только колдун, врач не поможет.

Первобытный человек трепетно относится к своему имени. Его имя, считает он, обладает всеми его качествами, а свойство имени, заключённое в значении слова, переходит на него самого. У кафров, свидетельствует Д. Фрезер, существовал такой способ исправления правонарушителя: его имя следовало отваривать в настое целебных трав. Оно громко произносилось над котлом, который тут же закрывался крышкой и стоял на огне в течение трёх суток. Нравственное возрождение было обеспечено, даже если сам он ничего не знал о попытке его исправить.

С законом сопричастия связан весьма распространённый способ рассуждения по принципу post hoc ergo propter hoc – после этого – значит вследствие этого. Одно явление порождает любое другое, которое следует непосредственно за ним. Одна и та же причина может повлечь, следовательно, самые разные следствия, и одно и то же следствие может иметь очень разные причины. Иными словами, собственно каузальные связи подменяются в палеомышлении отношениями смежности, а правила логики уступают место принципу очевидности. Этот способ суждений лежит в основе многочисленных суеверий: веры в приметы, ворожбу, прорицание и др. Достаточно совпадения каких-то двух событий, как первое из них становится приметой, указывающей на возможность появления второго. Иногда первое событие само по себе как бы не имеет силы, важнее другое – как оно называется. Так, женщина видит во сне кровь. Она знает, что скоро её навестит кто-то из её «кровных родственников». Если приснились яйца, «значит, кто-то явится».

Вера в ворожбу и прорицание также обусловлена склонностью палеоиндивида связывать одно с другим не зависящие друг от друга явления, если они эмоционально значимы, даже разделённые длительными интервалами времени. Астрология, родившаяся в глубокой древности, фактом своего появления, безусловно, обязана данному способу рассуждения. В данном случае действенным началом являются форма или название созвездия. Сами звёзды, считают психологи, оказывают на человека такое же влияние, как и он на них. И т. д. С помощью магических действий, в том числе речевых и мысленных (заклинаний), древний человек овладел духами. Он искренне в это верил. Как и тому, что духи также должны были верить в силу его колдовских приёмов.

Все приёмы магии распадаются на две группы: одна базируется на законе подобия, другая – на законе партиципации. Кроме того, различают белую магию, она имеет дело с добрыми духами (целительство, заговоры от болезни, кровотечения, прерывание нежелательной беременности и т. п.), и чёрную магию, когда чародеи, чаще это ведьмы, сотрудничают со злыми, дьявольскими силами (порча, сглаз, отворот, приворот и др.). В средневековой Европе повсюду пылали костры, на которых их сжигали. Последний костёр, на котором сгорела ведьма, погас лишь в конце 18 в.

Субкультура палеомышления сохранились до настоящего времени, более того, она обрела второе дыхание. Возникло множество других суеверий, которые, как и должно быть, стали наукообразными. В частности, вера в телекинез, телепортацию, биоэнерготерапию, диагностика болезней по фотографии, иридодиагностика, определение места нахождения человека по его фотографии и др. Любопытно, что образование и просвещение вовсе не воспрепятствовали рецидиву палеомышления, как если бы суеверия обрели прочный иммунитет к научному знанию. Во всяком случае, палеомышление оказалось способным существовать бок о бок и с научным знанием.

5. Религиозное мышление. В историческом плане возникло позднее палеомышления и окончательно оформилось незадолго до наступления нашей эры в рамках монотеистических религиозных учений. Мистическое восприятие мира разделилось. Одно направление развивалось в рамках палеомышления, второе – религии. При всём внешнем сходстве эти две формы мышления во многом являются полярными.

1. Религиозное мышление отрицает принцип каузальности и в этом смысле является антиподом как пралогического, так и научного мышления. На место естественных причин существующего религиозное мышление ставит божественное провидение. Грубо говоря, не природа вещей, а сам Господь, сказав «да будет свет», установил величину скорости света. Научные открытие в этом смысле расцениваются как святотатство, если они противоречат божественным установлениям.

Римско-католическая церковь реабилитировала Г. Галилея, одного из основателей точного естествознания спустя более 300 лет после его смерти, в 1971 году. Однако папа Бенедикт XVI, этот «отсталый теолог», в 1990 году поддержал приговор инквизиции от 1630 г. – Г. Галилей посягнул на принятую церковью картину мира. Спустя 17 лет после заявления папы православный патриарх православия Алексий II, выступая с позиций креационизма, с гневом обрушился на теорию происхождения «человека от обезьяны». Он потребовал от сторонников теории Ч. Дарвина «не навязывать свою точку зрения», в том числе и в школе.

2. Религиозное мышление не мотивировано такими ценностями, как знание и контроль процессов реального мира, чем озабочены и дикарь, и учёный. Другими словами, такое мышление не может быть практическим. Интеллектуальные ресурсы иерархов церкви расходуются, скорее, на то, чтобы защищать принятые тысячелетия назад догматы своего учения и индоктринировать верующих людей. Этим занимаются все религии мира. При этом разные вероучения сильно различаются в артикуляции догматов, хотя Бог в них вроде бы один и это он является автором некоторых священных текстов.

Особенность религиозного мышления заключается также в том, что оно окончательно порывает с анимизмом палеомышления. Хотя факт психики у других живых существ отрицается, но животным отказано в том, что у них есть душа. Признаётся, что люди в психологическом плане индивидуальны, но утверждается, что душа у всех одинакова, ибо Господь создал человека по образу своему и подобию.

В ряду ценностей бытия религиозное мышление на первое место ставит духовные, в том числе нравственные ценности. Главная духовная ценность – вера в саму религиозную веру. Наивный антропоцентризм палеомышления сменяется при этом жёстким теоцентризмом, в связи с чем существует убеждение, что есть лишь одна универсальная система нравственных ценностей и одинаковая у всех людей совесть, поскольку её источником является Бог. Понятие о совести в религиозном учении буквально следует священным текстам, но находится в очевидном противоречии с той реальностью, в которой формируется нравственное сознание.

Индивиду реального мира трудно понять, за что он должен любить своих врагов или подставить вторую щеку, если его ударили по первой. Это позиция мазохизма, она приветствует насилие со стороны властной элиты. Также она поощряет жестокость ко всем, кто сопротивляется этому насилию. Православие в России оправдывало царизм, осуждало коммунизм, а зарубежная православная церковь в годы Второй мировой войны сотрудничало с нацизмом. Гитлер и Гиммлер в католической Польше и поныне являются почётными гражданами Гданьска. Ксёндзы полагают что убитых фашистами 8 млн поляков маловато для того, чтобы поколебать устои божественной справедливости. Ватикан как бы не замечает того, что в недрах Запада зреет новый нацистский интернационал – ударная сила мирового капитала.

3. В религиозном мышлении отсутствует мотивация что-то изменить в реальной жизни человека и общества, оно призывает лишь мириться с существующим положением вещей, осуждая не то что активные действия, но даже мирные формы социального протеста угнетённой части населения. Трудно освободиться от подозрения клира в том, что он заинтересован в обнищании населения, своей социальной базы, а также в том, что он осознанно поддерживает антисоциальную власть. Англиканский священник Ч. Кингслин во времена К. М. Маркса говорил: «Библия для народа, как доза опиума для больного – выступает в качестве спасения, умиротворения, снятия боли». По некоторым данным, православная церковь является светским образованиям, она не выполняет божественных заповедей и нуждается в том, чтобы уплачивать налоги. То же следует сказать и в отношении других религий.

4. Религиозное мышление малокритично, оно не замечает своих противоречий. Если колдун племени не оправдывает надежд своих соплеменников, те имеют право его съесть или просто убить. Учёный должен семь раз отмерить, прежде чем один раз сказать, что он сумел открыть. Верующему вообще не нужны доказательства правоты вероучения, оно непреложная истина ad finem saeculorum – до скончания веков.

5. Движение мысли в любом из вариантов религиозного мышления в большей или меньшей степени ограничено определёнными догмами, преступать которые индивид не имеет права – это кощунство. Он скован презумпцией достоверности священных текстов. Адепт веры должен, например, принимать за абсолютную истину истории о свершённых святыми чудесах, полагать, будто служители культа являются доверенными лицами Бога, что молитвы каким-то образом восходят непосредственно к Богу, а тот на них так или иначе реагирует. Он должен молиться, чтобы было так, как нужно Богу. Как говорил И. С. Тургенев, всякая молитва к следующему: Великий Боже, сделай так, чтобы дважды два – не было четыре.

И что бы ни случилось в жизни – удача, рождение ребёнка, эпидемия СПИДа, атомная бомбардировка или захватническая война, – всё наполнено высшим смыслом, ибо есть проявление верховной мудрости Всевышнего. Разумеется, верующего индивида никто не принуждает принимать догматы религии, он будто бы свободен в своём выборе, но на самом деле речь должна идти не о конституционной свободе совести, последняя является лишь благовидным, «демократическим» прикрытием религиозной индоктринации.

Теоретически, религиозные убеждения, как личное дело, не мешают заниматься наукой, искусством, любым другим делом или, как иногда утверждают, этому способствуют. Да, это так, но лишь в той степени, в какой верующий человек способен примирить религиозное мышление с реалистическим, постоянно пребывая тем самым в состоянии раздвоенного сознания. Как он, вполне образованный индивид, может примириться с экзорцизмом, на сеансы которого в православный храм сегодня приводят школьников? Религиозное мышление сплошь и рядом уживается также с палеомышлением, отчего верующие много чаще, чем атеисты, становятся суеверными, спасаются от порчи и сглаза, ищут помощи у прорицателей, целителей и т. п. Нередкое недовольство догматами официальной религии, которые не помогают индивиду в личном его горе, является благодатной почвой, на которой спекулируют тоталитарные культы – верующий человек одни догмы пытается преодолевать с помощью других, ещё более деструктивных и бессмысленных.

Атеистическую или, точнее, реалистическую позицию разделяют между тем многие учёные. Приведём лишь мнение А. А. Зиновьева о роли религии в современной России (2007): «Если народ живёт хорошо, он не нуждается в религии и церкви. Если церковь процветает, значит, народ нищает. Церковь поддерживают искусственно, чтобы оболванивать нищий народ. Удерживать людей от размышлений о сути происходящего, от протестов, от бунта. Я со многим могу примириться, только не с возрождением дореволюционных мерзостей. Я готов большевикам простить все их прегрешения только за одно то, что они избавили народ от религиозного мракобесия».

6. Эгоцентрическое мышление. Эгоцентризм в повседневном его понимании есть крайняя степень индивидуализма и эгоизма. Исследователи относятся к нему иначе.

Так, Ж. Пиаже (1962) использует это понятие с целью «определить изначальную неспособность децентрировать, менять данную познавательную перспективу». «Познавательный эгоцентризм, – указывает он, – опирается на недостаточное отдифференцирование своей точки зрения от других возможных».

В научном плане, считает Ж. Пиаже, «требуются века, чтобы избавить нас от систематических ошибок, от иллюзий, вызванных непосредственной точкой зрения, противоположной «децентрированному» систематическому мышлению. И это освобождение далеко не полно и теперь». Геоцентрическая система Птолемея возникла и держалась исключительно на эгоцентризме, и сегодня до 40 % обывателей считает, что Солнце вращается вокруг Земли. «Однако процесс такого же рода, – продолжает Ж. Пиаже, – может быть обнаружен и у маленьких детей… Моё описание развития понятия «брат» показывает, что ребёнку, который имеет брата, требуется усилие, чтобы понять, что его брат тоже имеет брата, что это понятие предполагает взаимное отношение, а не абсолютную «собственность».

Познавательный эгоцентризм в той или иной степени свойственен едва ли не всем. Если он, входя в помещение, говорит, что тут «жарко» или «холодно», он демонстрирует свой эгоцентризм, не уточняя, что холодно или жарко ему, а не кому-то другому. Или, соглашаясь с кем-то, скажет «правильно», «верно», а не «я с этим согласен» или «я думаю так же». Он предпочитает категорические и оценочные суждения, как бы говоря от имени всех либо зная их мнение по тому или иному поводу. Проявления познавательного эгоцентризма таковы.

1) Индивид полагает, что другие люди представляют себе значение чего-либо точно так же, как он сам. Он одобряет некое суждение не потому, что оно истинно, а потому, что совпадает с его собственным.

2) Индивид уверен, что другие люди видят в происходящем тот же смысл, что и он. Другими словами, он приписывает окружающим собственные эмоции и чувства. Если он, к примеру, чем-то недоволен, то, полагает он, другие люди разделяют его возмущение. Иная реакция его удивляет или возмущает, смириться с нею он не желает.

3) Познавательный эгоцентризм побуждает приписывать другим людям собственные мотивы поведения. Такой индивид полагает, что люди скрывают подлинные мотивы поведения, если говорят о каких-то других. Поэтому бывает не в меру подозрительным, недоверчивым и обычно склонен искать у окружающих негативные мотивы поведения.

4) Отсутствует способность видеть себя со стороны, глазами других людей, с позиции объективного наблюдателя. В старой персидской истории 10 дураков, переплыв реку, стали считаться, не утонул ли кто из них. У каждого получалось, что кто-то один из них утонул. Оказалось, что утонул тот, кто считал, – посчитать себя он забывал. Это означает также, что эгоцентризму изначально не свойственная рефлексия. Ребёнок поглощён, в основном, внешними впечатлениями. Он не замечает своего неадекватного поведения и не способен его контролировать. Неспособность замечать собственную дефицитарность обычно сочетается со склонностью преувеличивать дефицитарность кого-то другого. Библейская притча о бревне в собственном глазу есть, собственно, история об эгоцентризме.

О том же говорит феномен справедливого мира: индивид полагает, что каждый заслуживает того, что имеет. Бедняк таков из-за своей лености, больной – из-за легкомысленного отношения к здоровью и т. п. Собственное несчастье кажется незаслуженным, несправедливым – «я не такой, как другие, глупые и бездарные».

5) Самооценка отождествляется с оценкой себя со стороны. Если индивиду свойственно чувство неполноценности, он уверен, что точно также его оценивавают окружающие. Сосредоточенный на своём своём физическом недостатке индивид переживает его так, будто окружающие недовольны его внешностью и склонны за это его осуждать. Если же он гордится или любуется собой, то полагает, что точно также его оценивают и окружающие. Женщине с причёской, которая ей нравится, кажется, что все прохожие на улице любуются ею. Но если она страдает от бородавки на носу, то уверена, что она производит отталкивающее впечатление на окружающих. Иными словами, эгоцентризм лежит в основе сенситивных идей отношения.

6) Уверенность, что собственное понимание чего-либо является единственно верным. Индивид не способен встать на точку зрения другого человека, в его сознании не существует конкуренции идей. Отсюда неадекватная убеждённость в своей правоте, самовлюблённость, повышенная самооценка и избыточность притязаний, а также неподатливость к переубеждению, ригидность, нетерпимость и неспособность понять, что есть кто-то другой, кто умнее индивида. Дети, начиная с 2–3 лет, становятся упрямыми, настаивают на своём и уверены, что правы они, а не взрослые. М. Твен рассказывает, что до 16 лет его родители были «глупы», но затем они стали «быстро умнеть». Эгоцентризм является, следовательно, психологической основой формирования сверхценных образований.

7) Тенденция индивида приписывать другим живым существам собственные чувства, мысли, мотивы. Ему кажется, что собака, например, «всё понимает», «сострадает», «хранит верность и предана» своему хозяину. «Чем лучше я знаю людей, тем больше мне нравятся собаки», – говорит он. С этим может быть связана особая любовь к животным, являющаяся в сущности продолжением любви к самому себе.

8) Познавательный эгоцентризм обычно имеет следствием эгоцентризм нравственный, то есть тенденциозные представления о долге, чести и справедливости – все эти понятия искажаются в угоду собственному Я. Если при аутизме страдает принцип реальности, то при эгоцентризме, по словам Ж. Пиаже, нарушен принцип социальности. Отсюда проблемы в сфере межличностных отношений, эгоцентризм, по словам Ж. Пиаже, отличает нарушение принципа социальности.

К проявлениям познавательного эгоцентризма у детей Ж. Пиаже относит также синкретизм, феномен несогласованности объёма и содержания понятий, отсутствие представлений о сохранении количества и феномен трансдукции. Синкретизм (от греч. synkretismos – соединение, объединение) – это слитность, нерасчленённость впечатлений, представлений. Ребёнок не разделяет, например, такие свойства объекта, как его цвет, размер и массу, он оперирует всеми одновременно. Кроме того, он склонен объединять разные впечатления в одно. Так, если на одно изображение накладывается другое, то они сливаются в единое целое. Синкретизм не есть ещё собственно синтез, вероятно, он является лишь прообразом последнего.

Отсутствие представлений о сохранении количества проявляется тем, что ребёнок не разделяет впечатлений о количестве вещества и занимаемом им объёме. Например, если воду из широкого стакана перелить в узкий, то ребёнок думает, что в последнем стакане её стало больше, так как уровень воды в нём повышается.

Феномен несогласованности объёма и содержания понятий характеризуется подменой объёма понятия содержанием последнего, так как содержание понятия является для ребёнка чем-то более наглядным и осязаемым. Так, на вопрос, чего на рисунке больше, физических тел или живых существ – изображены 2 камня, 3 ведра, 7 собак и 2 лошади, – ребёнок обычно отвечает, что живых существ больше. Аналогичными могут быть ответы взрослых людей в условиях дефицита времени.

Феномен трансдукции проявляется смешением случайных признаков с существенными, поскольку первые характеризуются большей наглядностью. Дети, к примеру, могут считать солнце живым на том основании, что оно передвигается.

М. В. Осорина (2000) описала также феномен непонимания несоответствия размеров, при котором дети не принимают во внимание несоразмерность величины объектов. Так, дети могут бояться, что в туалете их смоет в унитаз.

В психоанализе эгоцентрическое мышление иногда отождествляется с солипсизмом (от лат. solus – единственный и ipse – сам) или нарциссизмом (от имени Нарцисс в древнегреческой мифологии, юноши, который влюбился в своё отражение в воде), то есть «со стремлением считать себя точкой отсчёта» (Райкрофт, 1995). «Открытие того, – указывает автор, – что данный индивид – не единственный камушек на берегу и что мир не был создан лишь для него, влечёт за собой утрату нарциссизма». Иными словами, познавательный эгоцентризм преодолевается по мере расширения познавательных возможностей и при переходе от наглядно-образного мышления к образному и далее к понятийному.

7. Контролируемое мышление – мышление осознанное, преднамеренное, оно требует усилий индивида. Обычно включается в ситуациях, когда предстоит решать серьёзные задачи и ответственность за ошибки резко повышается. Это свойство дисциплинированного ума зрелой личности.

8. Автоматическое мышление – неосознанное, непреднамеренное, непроизвольное и не требующее усилий мышление. Это как бы привычка думать тем или иным образом, доминирование когнитивных стереотипов. Таких, к примеру, как «бедные люди глупы и ленивы», «блондинки сексуальны», «молодость глупа» и т. п. Люди в большинстве своём инфицированы такими и подобными информационными вирусами, порождаемые последними мысли и действия они склонны объяснять развитой у них интуицией, чаще всего они не отдают себе отчёта в том, что заставляет их то и дело ошибаться.

Иллюстрации. 1. Описан феномен господства ошибок, состоит он в уверенности индивида в том, что он был «прав с самого начала». Учитель, заведомо убеждённый в том, что мальчики способнее девочек в математике, незаметно для себя облегчает мальчикам достижение успеха и препятствует в этом девочкам. Затем этот «факт» он выдаёт как доказательство изначальной своей правоты. В психологии это называю механизмом самореализующегося пророчества. Лекарственный препарат, в эффективности которого врач заведомо уверен, помогает пациенту «лучше», нежели тот, по отношению к которому есть предубеждение. Аналогичное явление свойственно и пациентам, которые тем или иным образом ориентированы к лекарству – плацебо-эффект (лат. placebo – нравлюсь).

2. Эффект ореола – склонность индивида придавать наибольшее значению своему первому впечатлению о человеке. Сказанное не означает, разумеется, что у автоматического мышления нет преимуществ. Его роль зависит от того, насколько индивид способен контролировать процессы своего мышления.

Отношения между указанными формами мышления остаются малоизученными. В любом случае эти отношения не могут быть выражены в терминах субординации. Так, затрагивая вопрос о соотношении словесно-логического и архаического мышления, Л. Леви-Брюль (1934) указывает: «Не существует двух форм мышления у человечества, одной пралогической и другой логической, отделённых одна от другой глухой стеной, а есть лишь различные мыслительные структуры, которые существуют в одном и том же обществе и часто – быть может, всегда – в одном и том же сознании».

Сходную мысль высказывает Е. Блейлер: «Существуют степени аутистического мышления и переходы к реалистическому мышлению, однако лишь в том смысле, что в ходе мыслей аутистические и реалистические понятия и ассоциации могут встречаться в количественно-различных отношениях». Определённо можно, пожалуй, говорить лишь о том, что ориентация индивидуального мышления весьма изменчива и от одной формы мышления человек, по обстоятельствам, способен переходить к любой другой.

Сказанное не следует понимать как автономию мышления. Понятно, что мыслит не психологическая структура, а человек, личность. Очень разные и даже несовместимые тенденции в мышлении указывают на диссоциацию личности, распад её на отдельные и функционирующие как бы самостоятельно фрагменты или субличности, из которых какая-то одна является обычно доминирующей.