Читать книгу Вероятностный мир - Виталий Бурик - Страница 4

Сознаюсь тебе, всегда не любил верлибры.

Близится Новый Год, и это не странно.

Чинность, спускаясь с небес, починяет крыши,

чтобы было тепло, чтобы не занесло, чтобы было, как надо.

Против порядка восстать

и в будильник кинуть подушкой,

встать спозаранку, по новому снегу топать,

встретить того, кого надо, и непременно сегодня,

может быть это тот самый, по-настоящему нужный…

Дотронуться до руки любимой – разве не чудо?

Под Рождество и не такое может случиться.

Смотрим в глаза – интересная там передача,

озвучить рассказом, что в эту зиму нам снится…

…это как в долгой поездке на пересадке —

кинешь взгляд на пейзаж, окруживший поезд.

Он здесь останется – ты повезёшь его дальше,

разве не чудо – теперь полустанков двое…

Жар отоплений центральных

пригрел изнуренное сердце,

муркает кот созвучно моим мотивам.

Грёзы жонглируют: дом, Новый Год, апельсины,

Бродский-поэт, и где-то на периферии,

ты, если ты не против моих иллюзий.

Можешь думать, что хочешь,

но, знаешь ли, я не об этом…

Это в танцах-романсах без визави невозможно.

Летом, таким беспардонно-щебечущим летом,

часто грущу о зимнем, холодном, беззвёздном

небе, слишком открытом, чтоб выйти хотелось из дому,

в форточку глянуть – и то наглотаться до одури воли…

Точь-в-точь как сегодня, где хочется остановиться,

подмять под себя пространство,

осмотреться на поле боя

площадью не более стёганого одеяла…

Сам-свой, руки-ноги на месте, душа болеет,

пусть её кутает-лечит лоскут отстёгнутый неба,

под Новый год, когда небо так слишком открыто.

Открыто и мне и тебе,

убегать не пытайся.

Хворый быт. Аспирин и простуда.

Хочется легким быть, как капроновый чулок.

О поэте вдруг думается, уехавшем в Петербург отсюда,

стихи писавшем про мышку, лук и чаёк.

Да мало ли что там, о чем думать, не всё ли

равно, когда день, проснулся, а уже – два часа,

в сени солнце лезет, как купчина в сани,

с рожей разгоряченной по морозному дню прокатиться.

Декабрь. Ленивые мысли ползают в голове.

А пусть их ползают – лишь бы не плакали.

Капля по капле – разливаюсь по прошлогодней листве

невоплощенных замыслов. Воплотить!

А надо ли?…

Об одиночестве написать, что ли? Скучно об этом,

не лучше ли о несбыточном чем-то?

Не дожидаясь праздника весны, из клетки здравого смысла

на волю, в болото грез, выпускаю музу, как ленивого бегемота.

Нужно спать. День – к концу, голова – к подушке.

Будут сны, не хуже похода в кино.

Эх, завести бы часы с кукушкой!

Она бы всё рассуждала про время, выглядывая в окно…

Как мало снега, много холодов…

В назначенные временем часы

Вливаемся, отчаянно оставив

Мысль о свободе. С севера и с юга

Придут ветра, шепнув нам о прощании,

Которое уже забыть не нам…

В нём жизни больше,

Чем в грядущих встречах,

Ведь время лечит только понарошку,

Дорожку ли засыпав новым снегом,

Залив ли до краёв нам водкой память…

Но жизнь уже никак не излечить.

Она случилась с нами, вот так случай…

Она течёт по жилам тех деревьев,

Плоды которых, терпкие отныне,

Срывать не нам…

Для нас они – отрава.

Мы отравились бывшим сладким ядом

Задолго до крещенских холодов.

Она случилась, втиснув нас во время,

Как в ложе оголтелого Прокруста,

И без голов оставив очень многих,

Желающих над временем подняться.

Желающих идти своей дорогой

Сочувственно оставила без ног…

Она случилась… Так чего ж бояться?

Пугаться ли нам стоит фотоснимка,

Что на столе под треснувшим стеклом?

Чему там улыбается девчонка?

О чём на миг задумался,

Во взгляде стараясь спрятать

Хитрый огонёк?

Случилась жизнь. Случайно, словно в кости

Играет кто—то очень одарённый,

Поднаторевший лишь в одном искусстве —

Разбрасывать случайные дары…

Случайно, от рожденья и до смерти,

В бессилии и волеизъявлении,

В пороке или святости, в движении

От цели к безрассудству созерцанья

Мы плавимся, как воск в огне желаний.

Из жерла времени лишь памятью о жизни,

Однажды так случайно бывшей с нами,

Мы выльемся на чистый белый лист…