Читать книгу Исследователи - Виталий Коновалов - Страница 8

Я вернулся в Дубну, город, в котором прожил почти пятнадцать самых насыщенных лет своей жизни, ровно через четверть века после первого приезда, день в день, минута в минуту – на той же самой утренней электричке. Прошел тем же маршрутом – от станции к гостинице, и уже подходя к ступенькам, загляделся на идущую мне навстречу женщину – молодую, около тридцати, рыжую, высокую, яркую… Поравнявшись со мной, она радостно улыбнулась, сказала «Здравствуйте, Виталюрич» и упорхнула, не дожидаясь моего ответа…

Виталюрич… одна из страниц моей биографии, которая до сих пор вызывает у меня чувство неловкости, беспомощности и стыда, ибо нельзя идти туда, не имея искры Божией. Школа.

Когда-то я был школьным «физиком». Целый год. Всего тридцатилетним, но, по мнению моих учениц, уже стареньким… Тем более, я тогда бороду отрастил. Для солидности и авторитету. Правда, не помогло. Мое, не самое легкое, имя-отчество было сокращено до одного слова, которое, заодно, стало и моим прозвищем.

Впрочем, с шестым классом вообще никаких проблем не было. Знай, пересказывай своими словами старый добрый учебник Перышкина. Главное, не увлечься и не начать интегралы на доске писать.

Восьмой класс тоже, в общем, терпимо. Они еще сами не просекли, что в жизни происходит, и в одном месте все еще продолжает играть детство, лишь иногда устраивая странные выверты. Например, подскажет бросить за шиворот девочке впереди муху и посмотреть, что получится. На уроке физики, а то. Это ж эксперимент же. Результат им не понравился: я отправил визжащую девочку в туалет вытряхивать муху, а потом выгнал двух пацанов с урока. Она им в коридоре и вломила – у нее было преимущество в весовой категории.

Еще с ними была история на конкурсе чтецов. Тут надо сказать, что я в те времена был более или менее популярным поэтом в масштабах этого небольшого наукограда. Поэзия приносила денег еще меньше, чем наука, поэтому, собственно, я и оказался в школе. Она была частной и в ней хоть что-то платили. Главное, регулярно.

Так вот, конкурс. Чтиц, в основном. С настоящим поэтом в жюри. Девочка одна выучила стихотворение любимого учителя и прочитала «с выражением», преданно глядя ему, ну то есть мне, в глаза.

Вот это:

Одиннадцать лет девочке, на минуточку… Ну или двенадцать. Смеяться этика учителя не позволяет. Сказать «Пупкина, ты что, дура?» – вообще непедагогично… Учительница литературы потом смотрела на мою фалломорфировавшую рожу, хохотала до слез и клялась, что про засаду не знала… Вряд ли.

Но адом восьмидесятого уровня был одиннадцатый класс. десять человек, разделенных на две группы: теx, кому надо будет сдавать физику при поступлении, и тех, кому не надо. Никого не удивляет, что разделение совпало с таковым по половому признаку? То есть имелось четверо мальчиков, которые рыли землю пять часов в неделю, и шесть девиц шестнадцати-семнадцати лет от роду, которых два часа в неделю мне приходилось грузить какой-то совершенной для них непонятностью… Я был молод, не так давно разведен, периодически одинок и совершенно не представлял, что такое девушка в пубертате (ну не считать же, в самом деле, опытом – общение с одноклассницами за тринадцать лет до того). Поэтому в класс зашел смело, совершенно не догадываясь, что иду в клетку с львицами… В голову шибанул запах адской смеси прогестерона с эстерогеном и не самым дорогим парфюмом, в глазах поплыл туман, а я нашел в себе силы сказать: «Здравствуйте, я ваш новый учитель физики. Меня зовут…»

Через два часа, когда львицы уже лениво догрызали окровавленные останки моего самообладания, прозвенел, наконец, звонок и положил конец моим мучениям. Они вышли, радостно щебеча, а я открыл окно и высунул голову на январский ветер…

Зато теперь я Знаю. Если вдруг вас начнут соблазнять гурии, т.е., прокурорского возраста девственницы в боевом макияже, коротких юбках и расстегнутых до третьей пуговицы блузках, стреляя глазами, поправляя колготки и лямочки на лифчиках, то, чтобы они сгинули, нужно сказать заклинание. Вот оно: «Девушки, откройте задачник Рымкевичей, страница 39, задача 164»…

И вот одна из них только что прошла мимо меня. Ей столько же, сколько мне было тогда. Эй, кто тут старенький, а?