Читать книгу Город мечты - Виталий Вавикин - Страница 6

Джим блуждал по ночным улицам города, желая просто немного побыть в одиночестве, подумать, собраться с мыслями. Разыгравшееся воображение заставляло его слышать несуществующие шаги, замечать движение теней, которого на самом деле нет.

– Залейте все водой, – недовольно ворчал Джим, чувствуя, как начинает ненавидеть стеклянный оазис.

В этом городе не было даже бездомных! Что бездомные – здесь не было бродячих кошек или собак! Они не могли выжить на улицах, где отсутствовали контейнеры для мусора и свалки, устроенные в темных подворотнях. Город Мечты был самым настоящим раем, куда можно попасть при жизни. Джим горько улыбнулся, думая о том, как, оказывается, легко попасть в рай. Нужно лишь заработать побольше денег и заплатить за место. Он нервно засмеялся, представляя, какими темпами подобные города строятся по всему миру. Скоро стеклянный рай войдет в каждый дом, и тогда он перестанет быть раем. Город Мечты станет просто городом, а люди придумают себе новую мечту, ради которой станут жить.

– Рано радуешься, – сиплый голос незнакомца, обработанный нейронным переводчиком, заставил Джима обернуться.

Перед ним стоял невысокий человек в длинном плаще. Капюшон скрывал его лицо, превращая в темное пятно.

– Простите, что вы сказали?

– Я сказал, рано радуешься, – незнакомец шагнул к Джиму, продолжая держать руки в карманах. – Твое время никогда не настанет. Слышишь? – он сделал еще один шаг.

Джим попятился, уперся спиной в стену.

– Что вам нужно?

– Твоя жизнь.

– Вы меня с кем-то спутали.

– Не пытайся обмануть меня! – незнакомец достал из кармана бритву.

– Клянусь, я не знаю, о чем вы говорите, – Джим пытался отвести взгляд от блестевшей стали, но не мог. – Я… Я недавно приехал в этот город. У меня жена и скоро родится ребенок, – он запинался, но продолжал говорить, потому что ему казалось, что стоит замолчать – и незнакомец пустит свою бритву в ход.

– Я все о тебе знаю. Не утруждай себя.

– Уверен, вы меня с кем-то путаете.

– Путаю? Нет. Разве можно с кем-то спутать эти глаза?

– Это всего лишь глаза.

– Конечно.

Незнакомец выбросил вперед руку. Острая сталь скользнула по щеке Джима.

– Черт, – незнакомец разочарованно смотрел на окровавленное лезвие. – Скажи, ты действительно чувствуешь боль или делаешь вид, что чувствуешь?

Сталь снова разрезала воздух. Острая боль обожгла Джиму плечо. Незнакомец выругался, разочарованный, что бритва во второй раз не достигла цели. Сейчас он хотел лишь одного – достать эти синие улыбающиеся глаза. Горло можно оставить на потом.

– Посмотри на меня! – требовал он, размахивая бритвой. Все новые и новые порезы покрывали тело Джима. – Покажи мне свои глаза, исчадье ада!

Упав на колени, Джим пытался отползти в сторону. Бритва рассекла кожу на его спине. Незнакомец что-то выкрикнул и неожиданно захрипел, забулькал, выплевывая свистящие звуки. Джим обернулся. Несостоявшийся убийца еще стоял на ногах. Его голова была запрокинута назад, а из перерезанного горла текла кровь и вырывался со свистом воздух. В руках он продолжал держать бритву. Даже когда его тело упало на землю и задергалось в предсмертных конвульсиях, бритва по-прежнему была зажата в ладони.

– Глаза целы? – спросил Джима еще один незнакомец. На его правой руке была кровь.

– Это… Это ты убил его? – Джим покосился на агонизирующее тело.

– Я? – на лице мужчины появилось неподдельное удивление. – С чего ты взял? Он раскаялся, что хотел убить тебя, и в приступе депрессии перерезал себе горло.

– Это не так, – Джим прижался спиной к стене и вытянул ноги – единственное, на что хватило сил.

– Ты мне не веришь? – продолжал издеваться незнакомец.

– Нет. И никто не поверит.

– Никто, говоришь? Гм! Пожалуй, ты прав. Признаю, моя вина. Но поверь, я хотел как лучше, – он пнул ногой агонизирующее тело. – Но, думаю, они не станут обвинять тебя. Ты защищался, ведь так?

– Это сделал ты, черт бы тебя побрал!

– Я? Боже упаси! Да меня вообще здесь не было, нет и никогда не будет. Этот ненормальный хотел убить тебя, искромсал всего, пытался вырезать твои глаза. Вот ты и убил его. В целях самообороны. Не умирать же самому!

– Это неправда! – Джим чувствовал, как у него начинает кружиться голова.

– Я тоже так думаю, – успокоил его незнакомец. – Этот тип перерезал себе горло – и дело с концом. Давай я помогу тебе подняться.

– Я никуда не пойду.

– Пойдешь, Джим. Хочешь ты того или нет, но пойдешь.

* * *

Аслан Дадоев проснулся от нестерпимой боли. Он закричал так неожиданно и так громко, что жена, разбуженная и все еще не успевшая стряхнуть с глаз остатки сна, закричала вместе с ним. Силовик рвал простыни, словно причина его страданий была в них.

– Боже мой, что это? – визжала жена, глядя на черные пятна, появляющиеся на постельном белье.

Кровь: теплая, густая. Она вытекала из ран на теле Аслана Дадоева. Тонкие порезы. Они появлялись словно из пустоты. Боль, кровь, страх. Дадоев зарычал. Жизнь смеялась над ним. Сейчас он не мог за нее даже бороться. Не видел своего противника. Не знал, чего тот хочет. Единственное, что он мог, – ждать, истекая кровью, и надеяться, что ни одна из полученных ран не окажется смертельной.

Его жена убежала из спальни. Она интегрировала наночип пять лет назад, но до сих пор не смогла привыкнуть к нейронному интерфейсу связи, предпочитая пользоваться обычными телефонами, ставшими давно анахронизмом. Впрочем, сейчас, продолжая кричать, она с трудом могла совладать с телефоном, трубка которого так и норовила выскочить из дрожащих рук – чего уж тут говорить о нейронной связи для вызова неотложки.

Упав на колени, Аслан Дадоев пытался выбраться из спальни, надеясь, что там, за дверью, где сквозь кровавую пелену, застлавшую глаза, он видит свет, его ждет освобождение от страданий.

– Боже мой! Боже мой! – причитала жена.

Когда приехала неотложка, Аслан Дадоев по-прежнему лежал в коридоре. Молодая медсестра вколола обезболивающее и наложила повязки. Некоторые раны пришлось зашивать.

– Как это случилось? – спросила она силовика, затягивая очередной узел.

Он не ответил: лежал стиснув зубы и смотрел в потолок. Медсестра решила, что у него болевой шок, и сделала еще один укол, пообещав, что это поможет заснуть. Закончив работу, она вышла из комнаты.

– Как такое могло случиться? – спросила медсестра жену Аслана Дадоева, невольно опуская глаза, желая посмотреть на ее руки.

– Я не знаю.

– Вам нужно сообщить об этом в полицию.

– Но в доме никого кроме нас не было!

– Послушайте! Кто-то изрезал вашего мужа бритвой, и я уверена, что это сделал не он сам!

– Бритвой? Я ничего не знаю. Мы спали, а потом он просто начал кричать…

– Вызовите полицию! – Медсестра тряхнула впавшую в истерику женщину за плечи. – Не заставляйте меня делать это. Сделайте это сами.

Лежа в спальне, Аслан Дадоев слушал их голоса, чувствуя, что засыпает. Медсестра обвиняла в случившемся его жену, но силовик знал, что причиной был Джим Отис. Похоже, их судьбы связаны между собой намного сильнее, чем он думал. Что ж, придется учесть это и впредь не допускать ошибок.

* * *

Джим смутно понимал, куда ведет его незнакомец. Полученные раны ныли, а от потери крови кружилась голова. Интегрированный наночип, анализируя состояние тела, то и дело выдавал информационные предупреждения о необходимости госпитализации, предлагая активировать резервный канал связи с неотложкой.

– Почему он напал на меня? – снова и снова спрашивал Джим, игнорируя сигналы наночипа.

Незнакомец не отвечал, лишь иногда позволял опираться на его плечо.

– Я дальше не пойду, – Джим решительно остановился. – Мне нужно в больницу, и если ты хочешь, чтобы между нами завязался разговор, то назови хотя бы свое имя.

– Значит, ты хочешь поговорить?

– Да.

– Здесь?

– Да.

– Что ж…

Незнакомец двигался слишком быстро, а Джим был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Лезвие ножа прижалось к горлу.

– Мне не нужны твои глаза, ублюдок.

– Что ты делаешь?!

– Перед тем, как я перережу тебе глотку, сделай одолжение, скажи, зачем ты убил моего брата?

– Я… никого… не убивал, – прошептал Джим, боясь проглотить скопившуюся в горле слюну, так как нож давил на горло слишком сильно.

– А доктор Харченко, сволочь? Чем он не угодил тебе? – незнакомец сплюнул себе под ноги.

– Харченко? – Джим вспомнил изуродованное лицо доктора, и желудок предательски сжался.

– Тише! – незнакомец предусмотрительно убрал нож от его горла. – Ты же не хочешь отправиться на тот свет раньше времени?

– Я не убивал Харченко, я хотел поговорить с ним.

– Не ври мне.

– Ты видел его труп?

– Зачем мне это?

– Затем, что ему спилили лицо. Ты думаешь, я бы смог это сделать?

– Ты прострелил моему брату голову!

– Это силовик застрелил твоего брата, и Харченко убил тоже он.

– Как оказался у Харченко ты?

– У моей жены сложная беременность. Ее доктор сказала, что помочь может только Харченко.

– Вот как?

– Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Мне нужно подумать. Что именно не так с твоей женой?

Джим облизнул пересохшие губы и начал рассказывать.

* * *

Лейтенант полиции Михаил Лобачевский остановил машину и сверил адрес. Навигация не подвела – он был в центре стеклянного города, в его сердце. Огромный, переливающийся в солнечных лучах небоскреб прятал свою вершину где-то среди облаков – настоящий офис для небожителей. Головной центр корпорации «Строительные технологии Маслакова». Здесь планировалась судьба всего города, а может быть, и мира.

Скоростной лифт поднимал Лобачевского на верхние этажи. Было слышно, как завывает ветер в шахтах. Еще несколько секунд – и двери откроются. Многие бы сейчас хотели оказаться на месте Лобачевского, и он, возможно, согласился бы поменяться с ними местами. Встреча с Елизаветой Викторовной Маслаковой не предвещала ничего хорошего для его карьеры. Стать марионеткой в руках сильных мира сего, появляться по щелчку пальцев, исполнять их прихоти – карьерный рост не стоил этого. Лобачевский слышал много историй о том, как Маслаковы брали под опеку тех или иных людей. Он знал – их выбор не случаен. Маслаковы выбирали самых лучших, молодых, тех, кто уже успел зарекомендовать себя, но еще не настолько окреп, чтобы отказать им.

– Лейтенант Лобачевский, – Елизавета Викторовна Маслакова поднялась из-за стола, чтобы поприветствовать его. – Я рада, что вы пришли.

– У меня был выбор?

– Нет, – она без стеснения разглядывала его, сравнивая с фотографией, доступной в справочной службе нейронных сетей.

– В таком случае чем обязан?

– Моя дочь, лейтенант, – Маслакова выдержала паузу. – Она ждет ребенка. Надеюсь, вам не нужно объяснять, насколько негативно сказывается волнение на беременных женщинах?

– Не нужно.

– Что ж, тогда, думаю, мы можем перейти к делу. Вам говорит о чем-нибудь имя Джим Отис?

– Нет.

– К сожалению, это муж моей дочери, отец ребенка, которого она носит под сердцем.

– К сожалению?

– Забудьте это слово.

– Уже забыл.

– Последнее время с Джимом происходит что-то странное. Его поведение… пугает мою дочь, заставляет нервничать. Вы понимаете, о чем я?

– Вполне.

– Это хорошо, лейтенант, потому что я хочу, чтобы вы узнали, что происходит с Джимом.

– Простите, Елизавета Викторовна, но боюсь, вы обратились не по адресу. Есть много агентств, занимающихся делами подобного рода.

– Вы не понимаете, лейтенант. Я выбрала вас, потому что вы лучший и работаете в полиции. Дело вовсе не в легком флирте, как вы, очевидно, подумали. Эта работа как раз для таких, как вы: молодых и перспективных. Это ваш шанс, Михаил Александрович. Не советую упускать его.

Маслакова всегда делала паузу после подобных реплик, если видела, что слова попали в цель и собеседник достаточно умен, чтобы понять, как обстоят дела.

– Что конкретно происходит с Джимом? – спросил Лобачевский после минутной паузы.

– Вчера, например, он вернулся лишь утром. Дарья сказала, что наложила ему восемнадцать швов.

– Дарья? – Лобачевский нахмурился. – Вы куда-то торопитесь?

– Нет.

– В таком случае расскажите все по порядку.

– Хорошо.

– Если есть вещи, о которых вы не хотите говорить, то можете пропустить их, но не забудьте предупредить, чтобы впоследствии, если это окажется важным, я мог спросить вас об этом, а не плодить собственные теории.

– Хорошо, – Маслакова позволила себе улыбнуться. – Мне нравится ваш подход к делу.