Читать книгу Шпулечник - Влад Костромин - Страница 4

– А что, если нам свинью украсть? – предложил брат, разливая самодельный лимонад в вымытые бутылки.

– Зачем нам свинья?

– Что ты как маленький? Свинья – это сало.

– Сало салом, но чтобы сало сделать, надо свинью зарезать. Так?

– Надо, а что? – блеснул глазами, ожидая подвоха.

– А то, что батя свиней сам не режет, Кобана зовет или Зайца. Так?

– Ну так… и что?

– Они придут резать, а свинья не наша.

– Как они поймут, что свинья не наша? – подумав, спросил брат. – На свинье же не написано.

– Ну… – тут уже я задумался. – Догадаются.

– У тебя нет нового метода и нового мышления, поэтому ты и ноешь постоянно. Все свиньи похожи, значит, если мы украдем свинью, то ее не отличат.

Звонок от ворот прервал рассуждения брата. Димка кинулся к ним. Я зашел в родительскую спальню: понаблюдать из окна. Димка впаривал соседу Вовке лимонад. Вернулся довольный, показал монеты.

– Прибыль, а ты не верил.

– Не радуйся раньше времени, вдруг Ирка вспомнит, что ты в долг набрал.

– Пускай вспоминает, доказательств у нее нет.

– Мамке скажет, та тебя без всяких доказательств удавит.

– Думаешь? – радость брата угасла, как огонек свечи от выплеснутого ведра воды.

– Знаю. Еще и из детей кто-нибудь расскажет, что ты лимонад продаешь.

Раздался очередной звонок. Димка схватил бутылку и побежал к воротам. Я пошел к окну: брат втюхивал лимонад Ольке, дочке материной подруги Катьки.

– Купец несчастный, – пробурчал я.

Надо признаться, что пока план брата работал: в долг он набрал, листы из тетрадки вырвал и теперь продавал сильно разведенный лимонадный концентрат. Прибыль была налицо. Даже не верилось, что такое смог провернуть мой младший брат.

– В прошлый раз ты тоже ныл, – вернувшийся брат показал барыш, – не верил, а вышло воно как.

– Как?

– Так. Выгодно вышло, – надулся от гордости, что казалось – ткни пальцем и лопнет, как воздушный шарик от зажженной сигареты. – Теперь предлагаю новый план: украсть свинью. У нас новый метод и новое мышление, значит, мы первыми додумались воровать свиней.

– Забыл, что мамка говорила? Свинья это не забор. За свинью могут и прибить.

– Это если поймают.

– Думаешь, не поймают?

– Кто нас может поймать? Их же только наш батя и ловит. Он если и поймает, то не убьет, а даже похвалит.

– Это да, – отец хвалил Димку за кражу курицы, а сам умудрился однажды украсть козу в райцентре. А еще хвалился, что в детстве воровал баранов. – Но как ты собираешься тащить свинью?

Свинью мы не донесем, она тяжелая.

– Буську можно – она сама ходит.

– Ее каждая собака знает, ее ни Кобан, ни Заяц не перепутают.

– Это да… А если поросенка? – почесав затылок и полистав записную книжку, предложил брат. – Он меньше, нести легче.

– Поросенок визжать будет.

– Рот завяжем.

– У тебя на все готов ответ, как я вижу.

– Потому, что у меня новый метод, – Димка напыжился, как страдающий запором совенок, – а ты все по старинке, только заборы красть умеешь.

– Заборы на дрова нужны.

– Умные люди дрова воруют.

– Не вопрос: иди и укради дров, а я погляжу.

– Почему сразу я? – брат стушевался.

– Ты же языком ляпаешь. Возьми и докажи.

– Ладно, заборы воровать удобнее. Это дрова любой дурак может украсть, а заборы не всякий додумается, только ты, – польстил мне.

– То-то же.

– Но все равно, давай свинью сопрем, точнее поросенка.

Если Димка что-то вбивал себе в голову, то пытаться переубедить его было бесполезным делом. «Колом не выбьешь», – как говорила мать.

– У кого мы его сопрем?

– Можно у Кобана – ближе всего.

– И ты думаешь, что он, когда будет резать, не узнает свою свинью?

– Мы ее покрасим, не узнает.

– Нет, это чушь. Если ее покрасить, то сало есть нельзя будет.

– Да? Я как-то не подумал…

– Ты вообще редко думаешь.

– Давай у Чомбы. У них всегда сало вкусное, – брат облизнулся и сглотнул слюну.

– Совсем ошалел? Он же твой друг.

– А если?..

Дальше по улице жил Лукьянович, а следующим стоял новый детский сад.

– Тогда у Рябки? – брат перескочил на другую сторону улицы.

– Собака злая.

– У Сашки Вазона?

– Его бабка, если поймает, то ноги выдерет.

– Она же старая.

– Старая, не старая, а по мешку картошки на каждом плече носит.

– Да ну ее, – испугался Димка. – А что если… – дико посмотрел на меня, – у токаря?

– У токаря?.. – я замер, пораженный смелостью мысли брата.

Сын Васи-токаря, Юрасик был матерым ворюгой, широко известным даже за пределами района. Он воровал все! От тюрьмы Юрасика спасало только малолетство.

– У самого Юрасика?

– Он ворует, а мы у него.

– Хорошая идея, – мне даже понравилась мысль обокрасть первейшего ворюгу. – Батя точно будет доволен.

В этом можно было не сомневаться: отец болезненно реагировал на дурную славу Стасика и часто ворчал, что будь помоложе, давно бы переплюнул «белобрысого засранца». Хотя, сказать по правде, отец в кражах уже давно переплюнул не только Юрасика, но и половину района, вместе взятую. Просто, об этом мало кто знал, ибо тщеславие в папаше было слабее врожденной осторожности.

– Ты знаешь, где у них свиньи?

– В сарае, как и у всех.

– А поросята есть?

– Я откуда знаю? Чомба же двоюродный брат Юрасика, спроси у него.

– Понял, пойду позвоню.

– Только ты не в лоб спрашивай, а между делом, иначе, когда поросенок пропадет, Чомба догадается.

– Не учи, – отмахнулся брат, – у меня новый метод. Он у меня еще польку-бабочку танцевать будет!

Вернулся из дома минут через пятнадцать.

– Короче, я все узнал. Три поросенка есть.

– Ничего не заподозрил?

– Что он может заподозрить? Я сказал, что батя засаду на свинокрадов готовит.

– Какую еще засаду?

– Что ему из района пришла секретная бумага, – с гордостью докладывал брат, – и сегодня ночью приедут свинокрады.

– Ты точно ку-ку, – вздохнул я.

– Почему я ку-ку?

– Ты забыл, что в прошлый раз было? Вся деревня после твоей выдумки на ушах стояла.

– Я Чомбе сказал, что это секрет и чтобы он никому не трепался.

– Ну-ну.

Я оказался прав. Через пару часов позвонила мать и велела следить за свиньями.

– Свинокрады сегодня нагрянут, – шептала в трубку. – Если увидите кого-нибудь чужого, сразу звоните.

– Доволен? – я посмотрел на Димку.

– А что я? Что сразу я? Это Чомба все!

– Если бы ты ему не наплел всякой ерунды, он бы панику не устроил по деревне.

– Может, к вечеру успокоятся?

Не успокоились. Когда мы привычно скользнули во мрак улиц, то тут, то там, за заборами и оградами темнели силуэты. Люди курили, лузгали семечки, негромко разговаривали или молча ждали. Отец забрался на водокачку, обозревая деревню с высоты в бинокль. Снизу стоял УАЗ с терпеливо ждущим Кобаном.

– Мы ни то, что поросенка, – тихо сказал я, – мы даже забор не сможем утащить – кто-нибудь да заметит. Пошли домой, сегодня спать ляжем, а завтра, когда все будут отсыпаться – пойдем на дело.

Так и вышло: следующей ночью все дрыхли без задних ног и как стемнело мы «вышли на дело». Пошли по проселку вправо, к перекрестку. На перекрестке свернули влево, обошли по посадке крайнюю улицу и по полю подобрались ко двору токаря. Собака лениво тявкнула в конуре – мы замерли. Никого. Все спят. Зашли в калитку, шмыгнули к белокирпичному сараю.

– Замок, – прошептал Димка. – Что делать?

– Известно что, – я достал связку ключей и начал подбирать подходящий. Замок открылся на двенадцатом ключе. Сунул ключи и замок в карман и вытащил засунутый сзади за ремень мешок.

– Подержи.

Достал пластмассовый пузырек с длинным носиком и смазал машинным маслом дверные петли. Собака вновь тявкнула – мы замерли.

– Пошли, – прошептал Димка. – Чего мы ждем?

– Погоди, еще чуток, – потянул дверь.

Спасибо маслу, дверь открылась «без шума и пыли». Как два хорька нырнули в темное нутро сарая.

– Надо было фонарик взять, – тихо сказал я, спотыкаясь в темноте.

Справа в плечо ткнулась большая рогатая голова – корова. Значит, хлевы будут где-то слева. Начал ощупывать дощатую перегородку. Вот и дверь. Приоткрыл. Куры сонно заквохтали. Не то. Закрыл. Следующая дверь встретила блеянием. Овцы. Закрыл. А вот и знакомый запах – явно свинарник. Зашли в хлев и начали искать по полу спящих поросят. Раздался пронзительный визг – Димка наступил на поросенка. Нервы брата не выдержали, и он кинулся наутек. Я рванул следом, споткнулся об другого поросенка и упал. Вскочил, пулей вылетел во двор. В доме уже зажегся свет в окнах, собака захлебывалась истошным лаем.

Сломя голову, проскочил в калитку. Далеко впереди топотал убегающий к посадке Димка. Я повернул влево и кинулся бежать вдоль околицы, надеясь запутать преследователей и лихорадочно вспоминая, есть ли у токаря ружье. Лай подхватили другие собаки, деревня просыпалась. Хлопали двери, вспыхивали окна, скрипели калитки. Добежав до конца улицы, перебежал на соседнюю и по ней пошел к дому, пытаясь отдышаться.

Когда поравнялся с детским садом, навстречу вылетел УАЗ, ослепив внезапно вспыхнувшими фарами.

– Стоять!!! – раздался привычный вопль отца. – А, это ты… Чего спотыкаешься?

– Вот… – я развел руками.

– А младшОй где?

– Он это…

– А мы свинокрадов едва не накрыли. Они у токаря сарай взломали, козлы! Ты никого не видел?

– Вроде в той стороне лошадь какая-то проехала, – обернулся я.

– Лошадь?

– Ну, телега.

– Это они! Садись в машину. Микола, газу!

Я, вздохнув, забрался в салон.

– Мы им сейчас раздерем, как хуту тутси! – кричал отец. – Микола, гони! Теперь они в наших руках.

УАЗ болидом летел по улице. Путь до околицы показался мне невероятно коротким.

– Налево, – командовал отец. – Явно к дороге будут пробираться.

В свете фар, будто пойманный заяц, на асфальте мелькнула телега.

– Вот они! Это Орешниковы! – от крика отца у меня заложило уши. – Ату их!

Машина прыгнула вперед, словно укушенная оводом лошадь.

– Левее!!! – отец распахнул дверцу и шандарахнул из ружья в изумленное ночное небо. – Сигналь!

Кобан надавил на клаксон, разорвав истошным гудком ночь.

– Стойте, выродки! Побью к чертям!

Если в деревне еще кто-то до сих пор спал после выстрела и сигнала, то теперь точно проснулся. УАЗ едва не налетел на телегу, отец высыпался на улицу и размахивая ружьем, орал:

– Лежать! Все лежать! Руки вверх! Ноги на ширину плеч!

– Владимирыч, ты-ты-ты-ты чего? – возле телеги скорчились помощники мукомола Пыка и Мыка.

– Лежать, скоты! – отец врезал Пыке сапогом в бок. – Где поросята?

– Ка-ка-ка-кие по-по-по-ро-ро-ся-та? – Пыка от страха стал заикаться еще больше.

– Васи токаря поросята.

– Владимирыч, – подал голос Мыка, – мы не при делах. Мы никаких поросят не брали.

– Молчи, свинокрад! От тебя не ожидал.

– Да не брали мы поросят, – слегка пришел в себя Пыка.

– Что вы тогда тут делаете?

– Мы это… – замялся Пыка.

– Не юли!

– Короче, комбикорм Капитану продали…

– Воруете, падлы, – ласково сказал отец и зарядил каждому сапогом под ребра.

– Мы это… Владимирыч… мы поделимся… А поросят мы того… не брали…

– Лежите, лишенцы. Встанете – убью. Микола, отойдем.

Отец и Кобан отошли к машине.

– Подрыв основ государственного строя, – солидно сказал отец, – иначе не скажешь. Эти падлы-мукокрады осмелились пойти против меня, представителя государственной власти. Ничего, Микола, они еще за все ответят, – достал платок и звучно высморкался в него. – Скажу тебе по секрету, – понизил голос, – это неуловимые братья Орешниковы.

– Это же Пыка и Мыка, они тут всю жизнь живут.

– Могли маски одеть. Помнишь, как в «Фантомасе»?

– Маски? – Кобан задумался. – Если маски…

– Предлагаю их пристрелить. При попытке к бегству.

– Ты что, Вэ-Вэ? – всполошился сосед. – А если это не маски?

– А если маски? – настаивал отец, давно уже сам поверивший в выдумку с братьями Орешниковыми. – Ты предлагаешь отпустить опасных рецидивистов? Пускай и дальше воруют заборы и разбирают крыши?

– Я не предлагаю… я… может, лучше милицию вызвать? Они разберутся? – просительно посмотрел на отца.

– Никакой милиции. Хватит наматывать сопли на кулак. Я тут шериф, я сам разберусь!

Вернулся к лежащим. Нагнувшись, ухватил Мыку за ухо и стал тянуть, упершись коленом в плечо.

– Ты что, Владимирыч? – Мыка заверещал, как заяц в когтях коршуна.

– Чего орешь?

– Больно же!

– Не бреши, это маска, – ласково сказал отец.

– Ты что, Владимирыч, нет на мне никакой маски!

– Не бреши! – закинул ружье на плечо и ухватил рукой за второе ухо.

– А-а-а! Оторвешь же!

– Ты Мыка, тебе положено длинные уши иметь и с ними мыкаться неприкаянно, – отпустив уши, брезгливо вытер руки об одежду Мыки и, встав, подошел к Пыке.

Пригнувшись, ухватил несчастного за кожу на щеке и начал тянуть вверх.

– Ты в маске!

– Владимирыч, нет у меня маски. Отпусти, все отдадим, что за сено взяли. Больше воровать не будем! Отпусти, Христом богом молю!

– Шлепнуть вас что ли?

– Владимирыч, не убивай! – Пыка вскочил на колени и молитвенно сложил руки. – Сроду больше не украду.

– И я! – Мыка прыжком, которому бы позавидовал настоящий заяц, оказался на коленях рядом с собутыльником. – Век за тебя Бога молить буду.

– Лучше моли коммунистическую партию, – помахал перед лицами коленнопреклоненных стволами ружья. – Вы точно не Орешниковы?

– Отродясь никаких Орешниковых не знал, – всхлипнул Пыка и посмотрел на подельника.

– Даже не слышал про таких, – горячо подтвердил Мыка.

– Ладно, – после тяжелых раздумий, от которых по лицу буграми ходили мышцы, вспучиваясь в самых неожиданных местах, сказал отец, – поверю вам условно-досрочно. Но если еще раз…

– Нет, нет, мы не будем, – в один голос закричали помилованные.

– Катитесь отсюда, чтобы ноги вашей здесь не было.

Вернулся к машине, влез.

– Микола, поехали домой. Кто бы мог подумать: Пыка и Мыка и братья Орешниковы. Радостный Кобан быстро домчал до дома.

– Хорошая вышла ночь, – вылезая из УАЗ-а, сказал отец, – со значением.

– Владимирыч, я тут насчет Пыки и Мыки подумал, – помялся Кобан. – Они приезжие…

– Думаешь? – глаза отца блеснули охотничьим азартом.

– Но они на полгода раньше вас приехали.

– Значит, знали, что я здесь появлюсь, – кивнул.

– Откуда?

– ЦРУ просчитало, когда я в Москве на агронома учился, – на полном серьезе прошептал отец. – Ладно, отдыхай пока.

Димка был уже дома.

– Ну что там? – шепотом спросил он.

– Все нормально, – зевнул я, – чуть братьев Орешниковых не поймали.

– Во как! Настоящих?

– Не совсем. Больше желания красть свиней у тебя нет?

– Нет.

Я пошел спать.