Читать книгу Машина, сгоревшая от любви - Влад Лукрин - Страница 6

Март всегда начинал жить сразу, как проснется.

Жить – означало чувствовать, как огонь бежит под твоей кожей.

Проснувшись, Март мог постоять у окна, с интересом наблюдая, как капли дождя ползут по оконному стеклу. Или ветер качает березки во дворе. Или серые тучи закрывают небо, нагоняя лиричные думы. Любая погода ему нравилась. Любая разжигала тот самый огонек под кожей.

В яркие дни его нередко будили солнечные зайчики, заползавшие под ресницы. В хмурую погоду он открывал глаза, когда уставал от снов. Работа позволяла ему самостоятельно определять график и не ходить в рабах у будильника.

Просыпаться без принуждения – это естественное удовольствие жизни.

Жизнь вообще нам дана, чтобы наслаждаться.

Кто этого не понимает, тот глупец.

Или живет в социальном квартале.

В этот раз он проснулся от теплого света на веках. Утро было еще и солнечным! Что ж, тем лучше. День обещал быть особенно хорош: Марту предстояло сообщить одному из своих подопечных приятную новость, что того забирают в интернат при колледже.

Очередного «головастика» удалось, как говорили, «заспиртовать» раньше срока.

Март работал мастер-учителем в СПИРТе – правительственной Службе поиска и развития талантов, отбиравшей одаренных детей в социальном квартале. Несколько лет он занимался с Дмитрием – застенчивым пареньком, чуть-чуть косившим левым глазом. Этого парнишку с его светлой головой надо было как можно скорее вытаскивать из болота невежд (так Март мысленно называл социальный квартал).

Многие идеи ученика восхищали Марта. Например, это он предложил алгоритмы, как улучшить программу «танцующего огонька», уничтожающего материю.

Невообразимо: откуда у 12-летнего затравленного ребенка столько чудесных прозрений?!

Время от времени Дмитрий приходил на уроки к Марту с лиловым фингалом или синяком под скулой. И занимался как ни в чем не бывало. Понятно, почему мальчишке жилось туго: злая массовка социального квартала травила всех, кто выделялся и не мог за себя постоять.

Возможно, трудности закаляли талант. Но как ни благотворны испытания, с ними всегда надо заканчивать вовремя. Март настоял на том, чтобы Дмитрия направили в колледж вне обычного графика.

Администрация системы образования работала не так быстро, как хотелось бы. Некоторые администраторы ворчали, мол, не стоит ли подождать, пока ребенок дорастет до университета.

Приходилось доказывать.

В итоге удалось добиться финансирования индивидуальной программы в одном из колледжей низшей ступени. Дмитрий мог собирать вещи и прощаться с социальным кварталом. Сегодня у него начнется новая жизнь!

Все – благодаря Марту. Правда, результата можно было достичь быстрей, если бы сам Март сильнее нажимал на систему. Но его часто отвлекали другие дела, а иногда просто хотелось расслабиться.

Март инстинктивно не хотел тратить на беседы с бюрократами больше времени, чем оно того стоило. В итоге не всегда торопился звонить, порой откладывал визиты, чуть позже представлял документы. А время уходило.

Но он и не отступал. Пусть с затяжками, но дело решилось.

Как радостно будет сегодня сообщить мальчику отличную новость! Март представил счастливые глаза Дмитрия и вдруг ясно осознал, что для парня время имело совсем другую цену.

Легко ждать хороших новостей в уютном доме большой земли. А попробуй сберечь свет в душе, будучи застенчивым умненьким мальчиком из социального квартала, где каждый день тебя бьют.

«Эх, ты! – подумал про себя Март, спускаясь по лестнице со второго на первый этаж. – Ведь мог раньше все сделать, мог же! Ладно, хорошо, что все наконец позади».

Ступеньки под ногами скрипели: специальная программа создавала эффект живого дерева. Марту нравилась эта опция, и он никогда не отключал звук. Но настроек перепробовал множество: волжский ясень, карельская береза, карпатский бук. Больше всего ему понравилась сибирская сосна – у нее был самый уютный звук.

Он кивнул Лалле, застывшей у дверей столовой. Робот-домохозяйка в ответ улыбнулась и сверкнула ласковыми диодами глаз.

– Как спалось, милая? – спросил Март на ходу. – Я не слишком тебя ночью загонял?

– Все хорошо, дорогой. Я рассчитана на более высокие нагрузки.

– Наглая железка. – Март усмехнулся.

Искусственные огоньки глаз вопросительно посмотрели на него:

– Какой ответ ты бы счел оптимальным, дорогой?

– Не знаю. – Он отмахнулся. – Попробуй сама подобрать варианты. Предложишь в следующий раз.

Настройки постоянно самосовершенствовались, подбирая наиболее удобный Марту тип поведения. Шла обычная притирка характеров: машина словно по капле выдавливала из себя компьютер.

На краю прямоугольного стола, разрезавшего на две части просторную кухню-столовую, стояли кувшин холодного молока, пустая глиняная кружка и теплый рогалик на тарелочке. Рядом с завтраком лежала свежая газета.

Настоящая еда – одна из привилегий большой земли, делающих жизнь прекрасной. Ее каждое утро привозила автоматическая служба доставки. Март подошел к столу и налил молоко в глиняную кружку, стоявшую рядом с кувшином. Журчание молока всегда доставляло ему отдельное удовольствие.

Молоко лишь несколько часов назад извлекли из коровы. Март знал, что было какое-то специальное слово, обозначавшее процесс, когда у животного забирают молоко, но запамятовал. Да сейчас это и не имело особого значения. Вот если когда-нибудь у него появится ученик, увлеченный аграрным делом, Март обязательно вникнет в особенности животноводства.

Рогалик испекли человеческие руки рано утром из настоящей пшеницы. Необъяснимо, но факт: когда готовят живые люди, получается гораздо вкусней, чем у роботов-поваров. Поэтому еда человеческого приготовления стоила гораздо дороже.

«Когда-нибудь и Дмитрий будет жить так же», – подумал Март, садясь за стол. Его всегда согревали мысли о том, как найденные им в болоте социального квартала таланты вырастут счастливыми людьми. Думы об этом были особенно вкусны за неторопливым завтраком.

А еще приятно было завтракать вместе с новой подругой. В целом появление искусственной женщины внесло живую струю в его дом. Раньше за домом присматривала безликая программа-секретарь с женским голосом, звучавшим из приборов. А для развлечений вызывались одноразовые модели.

В специальных фирмах можно было заказать (или, как говорили, выплавить) машину для любви на любой вкус. Так что интимная жизнь мужчины большой земли была ограничена только его фантазией.

Как и многие его друзья, Март считал, что по молодости надо нагуляться. Поэтому старался не использовать одного робота больше двух свиданий. «Стоит переспать три раза с кем-нибудь, не важно, роботом или живой женщиной, и ты привязываешься к ней, – некогда сказал ему кто-то из товарищей. – Если не хочешь попасть на привязь, не ложись в постель в третий раз, а лучше обойдись и без второго». Слова врезались в память.

К тому же среди мужчин на виртуальных форумах гуляли сплетни, что роботы-домохозяйки иногда якобы начинают ревновать своих владельцев. Тогда жизнь человека превращается в кошмар. Рассказывали, например, как некоторые железные женщины понижали в крови владельцев уровень тестостерона, чтобы не гулял налево.

Технологически здесь не было ничего невозможного: электронный мозг легко мог это сделать через медицинские чипы, введенные или вживленные в человека. Каждый так или иначе ими пользуется. Правда, Март в россказни не верил: эти истории больше напоминали городские легенды, кои гуляли во все века.

Для того чтобы машина начала ревновать, ей нужна живая душа, наподобие человеческой. А роботы-андроиды – всего лишь искусственные тела, управляемые бездушным набором программ.

Тем не менее завести домашнего робота с интимной функцией во многом означало остепениться. Вроде бы чистые условности: какие могут быть обязательства перед машиной? Однако многие мужчины рассказывали, как неловко себя чувствовали под взглядом хозяйки, когда заваливались домой с толпой резиновых шалав.

Пусть она бесчувственный автомат и ничего не понимает, но ты-то – ты-то человек!

Конечно, были мужчины, которых это не трогало. Для них что переспать с роботом, что включить настольную лампу – было все одно. Март к таким не относился. Его душа была тонко чувствующей, не чугунной.

Поэтому он долгое время опасался заводить постоянную модель. Не хотел привязываться к чему-то.

Однако с годами ему начало чего-то не хватать. У жизни появился странный пластмассовый привкус, будто сидишь на искусственной пище.

В уютный и послушный дом проникала тоска. Марту стало скучно возвращаться домой даже в компании резиновых развратниц («резиновые», «железные», «полимерные», «силиконовые», «синты» и т.д. – это все были эпитеты женщин-андроидов).

У него вдруг появилось желание, чтобы дома кто-то встречал. Именно оно – неясное томление по чужой улыбке, желание видеть, как кто-то радуется твоему приходу, – подтачивало изнутри.

Из-за этого в уголках жилища начала скапливаться пустота.

Дому перестало хватать жизни.

Вот тогда Март и решил что-то изменить.

Первой мыслью было завести собачку или кошку. Без разницы – кого: любой зверь лучше, чем пустота по углам.

Интересно, почему одни выбирают собак, другие кошек, у кого какие резоны? В какой-то момент он решил остановиться на собаке: серьезным аргументом стал виляющий хвостик. Хотя и мурлыканье с трением о ногу тоже выглядело привлекательным. Но, как понял Март, кошку сложнее настроить на режим теплых встреч. У нормальной живой собаки настройки проще, виляние хвостиком чуть ли не автоматическая опция.

Он начал подбирать породу, как вдруг получил дельный совет в социальной сети: «Собака – это уже семья. Но начинать строить семью с собаки глупо. Сначала лучше заведи домашнего робота», – сказал один из интернет-друзей.

Звучало убедительно.

Что ж, значит, пришла пора.

К тому времени многие приятели уже остепенились. Телохранитель, сопровождавший его в социальный квартал (с ним они подружились), увлекался древним кино и жил с Одри Хепберн. Март как-то был у них на ужине. Его восхитил ненавязчивый аристократизм, с каким держала себя копия великой актрисы.

Другой знакомый завел себе Клеопатру. Мощное обаяние прототипа, сквозившее в каждом слове, каждом движении, буквально сбивало с ног. Правда, вскоре после покупки вскрылась одна неполадка: по прихоти неизвестного программиста в ее базовые настройки были внесены кухонные ссоры. Включались они по непредсказуемому графику, поводы были самые неожиданные.

Поэтому жизнь с ней быстро стала напоминать прогулку по минному полю.

Товарищ дико возмущался, доказывал производителям, что такие настройки антиисторичны. Все оказалось бесполезно. Функция кухонной ссоры была настолько крепко вписана в базовый программный модуль, что удалить или отключить ее система не позволяла.

Производители соглашались, что случай необычный – видимо, пошутил какой-то психолог-программист. Тем не менее исправить было невозможно. Единственный вариант – сдать Клеопатру и выбрать другой образ.

Знакомый, подумав, отказался. Рассудил, что «стерпится – слюбится». Так, кажется, говорили встарь – еще до роботов.

Ни с кем, кроме Клеопатры, тот товарищ жить не хотел.

Сердце мужчины – упрямая штука.

А Марту давно нравилась Лалла Рук.

Желание заполучить звезду становилось тем жарче, чем дольше он искал ее. Производители только разводили руками: невозможно, пока на актрисе лежит запрет. Ждите. Еще нет. Увы, ничем не можем помочь.

Каждый отказ усиливал влечение.

Март прекрасно понимал, что попался на удочку маркетологов, набивавших цену, но ничего не мог с собой поделать, да и не хотел. Затяжки только помогли чувствам окончательно созреть. К началу старта продаж он уже всей кожей понимал, что ему нужна не одноразовая кукла, а постоянный искусственный партнер.

Лалла Рук оправдала все ожидания. Она умела ласково улыбаться при встрече, почти как живая. Умела внимательно слушать: редко встречающееся даже у людей достоинство. Объятия же ее были жаркими и страстными, точно такими, как было описано в инструкции.

Где-то в середине ночи Лалла выскальзывала из его постели: Март любил просыпаться в одиночестве. Она заполняла в его жизни ровно столько места, сколько нужно, ни больше ни меньше.

Правы оказались те, кто говорил, что только постоянная искусственная женщина делает твой дом настоящим. Сейчас Лалла стояла перед Мартом в элегантной тунике свободного силуэта из натурального хлопка. Ткань была нежна и приятна на ощупь, пальцы Марта любили скользить по ней. В таком наряде Лалла выглядела родной и обворожительной. Какой и должна быть настоящая спутница жизни.

– Проверь электронную почту, милая, – попросил ее Март, беря со стола газету.

Она ответила через секунду:

– От приоритетных адресатов ни одного письма. Есть три письма второй и два третьей степени важности.

– Хорошо, потом посмотрю. – Март развернул газету. – Сообщи Борису: через полчаса буду выезжать. Встречаемся как обычно.

Борис был тем самым специалистом по безопасности, что охранял Марта во время визитов в социальный квартал.

Свежие новости из газеты хорошо пошли под мягкий рогалик.

Трудно поверить, но было время, когда газетам предрекали смерть. Считалось, что все можно будет узнать в Интернете.

Наивные предки не понимали, что в Интернете можно только утонуть. В океане информации не обойтись без профессионалов-журналистов.

Возродило газеты появление электронной бумаги. Каждое утро свежий номер поступал на кухню Марта через автоматическую службу доставки. По большому счету бумажную «болванку» можно было и не менять, тогда ее содержимое обновлялось бы каждый день через Интернет. Однако редакции СМИ от этого пути отказались.

Газета должна жить один день, объясняли специалисты. Иное убивает саму идею существования газеты. Ее суть в том, что команда профессионалов готовит для читателей дневной информационный экстракт в законченном виде. Употребил – и выбросил обертку. Завтра будет новый экстракт.

Март перевернул страницу и прочитал, запивая молоком, новость, что группа экспертов резко выступила против распространения модернизированной программы «танцующий огонек», уничтожающей материю. Иначе, по их словам, планета может погибнуть.

Сейчас эта программа использовалась внутри мусоросжигающих баков. В частности, этому номеру газеты тоже предстояло пойти на корм «танцующему огоньку», запертому в домашней урне Марта.

Однако недавно группа разработчиков заявила об усовершенствовании программы: теперь она могла действовать в открытом пространстве. Ее предлагалось использовать, например, при сносе старых зданий или уничтожении больших объектов.

Вопросами, связанными с «танцующим огоньком», активно интересовался Дима: мальчик мечтал стать химиком-программистом. Поэтому Март тоже был немного в курсе темы.

Пришлось вникнуть, раз подопечному нужно.

«Расскажу сегодня парню, ему будет интересно», – подумал Март, проведя пальцем по фамилии автора статьи. Тут же на столе появилась голограмма журналиста и сонным голосом пересказала суть. К статьям всегда прилагались авторские комментарии, иногда интересные, иногда нет. Этот ничего нового к теме не добавлял.

Зато под статьей уже набежало немало читательских отзывов. С утра газету успели прочитать многие, и многих тема зацепила. Март щелкнул по графе отзывов. Тут же на столе выстроились полукругом голограммы высказавшихся читателей. Крайние фигурки справа и слева расплывались, это значило, что в зону видимости поместились не все. Увидеть остальных можно было, прокручивая строй читателей в одну или другую сторону.

Конечно, еще можно было вывести перед собой проекцию ленты с текстами комментариев. Но Марту захотелось посмотреть людей и выбрать наугад.

Некоторые голограммы передавали реальный образ человека. Прокручивая строй, Март увидел кого-то из своих знакомых. Были и такие, кто использовал свою аватарку – виртуальный образ. В движущемся строю пролетели Илья Муромец, розовый слоник, гоблин, русалка, Никита Хрущев.

Март остановился за симпатичной эльфийке с луком и стрелами. Она выросла, остальные фигурки временно исчезли. Улыбнувшись, эльфийка произнесла ехидный комментарий, мол, кому-то не терпится уничтожить родную планету, и это в тот момент, когда жизнь человечества только-только стала налаживаться. Если кому-то так хочется все испортить, пусть уматывает на другие планеты и экспериментирует там. А на Земле давать высокие технологии в руки всяких придурков нельзя.

Хмыкнув, Март нажал на ее голову. Эльфийка уменьшилась в размерах и вернулась во вновь возникший на столе строй. Остальные фигурки особо не заинтересовали. Но Март все же ткнул в розового слоника.

Оказалось, за откликом этого персонажа уже тянулась цепочка комментариев. За спиной выросшего слоника показалась фигура реального человека с бородкой клинышком. А еще чуть позади стояла женщина с оранжевым шарфом.

После того как слоник выдал свой первоначальный комментарий, между ними тремя завязалась пустопорожняя перепалка. Вздохнув, Март выключил их, а затем и вовсе смахнул со стола строй комментаторов. Фигурки исчезли.

Дилетанты! Лучше бы сначала навели справки! Программа «танцующий огонек» была абсолютно управляема. Март вместе с Дмитрием потратили немало времени на занятиях, разбираясь в ее тонкостях.

Всего было две модификации «танцующего огонька» – об этом, кстати, в статье ни слова! Первая – И-Огонек – могла уничтожать только электронную информацию, даже витающую в воздухе. Вторая – М-Огонек – действительно могла запускаться в открытом пространстве для разрушения материи. Однако неконтролируемая цепная реакция была попросту невозможна. Уничтожался строго заданный объект. К тому же в программе стояли блокираторы объема, которые невозможно отключить.

Это значило, что «танцующий огонек» автоматически самоуничтожался, поглотив определенную массу вещества. Весь мир был ему не по зубам. Даже половину планеты, даже четвертинку он бы не откусил. Так в чем проблемы?

Проблемы – в человеческой болтовне.

Устроили сенсацию из ничего. Когда же все-таки человечество избавится от страха перед наукой? Хотя вроде бы умные люди собрались на большой земле…

– Человечество безнадежно, Лалла. Просто безнадежно! – Март иронично улыбнулся.

– Что ты имеешь в виду, дорогой? – Ее глаза тревожно блеснули.

– Ничего особенного. Расслабься, милая.

Критика человечества тоже входила в пакет жизненных удовольствий. Марта вдруг пронзило острое и приятное чувство, что все идет хорошо! Вот он, миг наслаждения жизнью: завтрак, заботливая и милая домохозяйка, любимая работа. Что еще нужно? Разве что немного корицы на рогалике…

Он просмотрел остальные заголовки. Любопытной показалась статья про проект создания летающих домов. Их предлагалось использовать для путешествий или создания туристических поселков в далеких природных заповедниках. К статье были приложены дополнительные фото– и видеоматериалы, голограммы-комментарии экспертов, но Март не стал их просматривать – уже насытился новостями. Пора было собираться на работу.

– Я пошел одеваться, милая. Через пять-десять минут подавай машину к подъезду. И предупреди Бориса, что я выехал.

– Хорошо, дорогой.

Когда Март переоделся и вышел из дома, автомобиль стоял у подъезда. Двери открылись автоматически, как только хозяин переступил порог. Март погладил по щеке Лаллу, провожавшую его.

– Не скучай, милая, – прошептал он.

Искусственная женщина молча улыбнулась. В глубине ее глаз грустно просияли диоды.

Это была удачная настройка, и тоже не с первого раза. Первое время Лалла давала какие-то нелепые ответы, вроде «конечно, не буду» или «и не подумаю». Как-то она даже брякнула «заметано», но это был явный сбой: нахваталась глупостей где-то на программном форуме, где машины делятся настройками.

В итоге Март прямо объяснил роботу, как она должна поступать: молчать и скромно улыбаться. А подсвечивать глаза огоньками программа догадалась сама. Удачно получилось.

Март расчувствовался и чмокнул ее в щечку. А потом решительно сел в автомобиль.

Машина плавно тронулась. Автопилот показал на экране схему маршрута. Март не обратил на это никакого внимания, раскрывая книгу. В дороге он любил читать, и именно бумажные книги. Хороший учитель, по его мнению, должен быть старомоден.

Через несколько секунд, как машина отъехала, Март, повинуясь внезапному порыву, оторвался от книги и оглянулся, чтобы посмотреть в заднее стекло. Он увидел Лаллу, застывшую, как истукан, в дверном проеме. Лицо ее стало холодным и пустым, словно из глаз вынули мысль. Постояв немного, Лалла несколько угловато развернулась и вошла в дом.

«Как неживая, честное слово, – отметил Март. – Надо настроить, чтобы рукой махала. Да, точно: так будет хорошо».

Он вернулся к книге. Впереди около двадцати-тридцати минут приятной поездки до КПП социального квартала. В лицо Марту дул прохладный ветерок, точно как он любил: мягко и ненавязчиво. Это одна из настроек микроклимата автомобиля. В салоне все отрегулировано под Марта. Например, ноги можно вытянуть и положить на подставку именно на той высоте, которая ему максимально удобна.

Но в дороге что-то мешало Марту сосредоточиться на чтении.

Он захлопнул книгу. Чужие мысли не шли в голову, потому что приближался тот самый момент, когда он вызовет Дмитрия в учительский кабинет и сообщит новость. Каким же восхитительным будет это мгновение!

Наверное, сначала мальчик не поверит. Какое-то время ему понадобится, чтобы осознать: все взаправду. А потом…

Потом будет взрыв радости. Такой силы, что звезды посыпались бы с неба, будь это ночь.

А Март будет стоять, смотреть в сияющие глаза ученика и сдержанно улыбаться. Учителю надо держать лицо.

Хотя чужое веселье – заразная штука.

Машина подкатила к парковке одновременно с черным джипом, стилизованным под военный «хаммер» XX века. Это был автомобиль Бориса Велитова, позывной «Рэмбо», военного эксперта, специалиста по охране и безопасности.

Обе машины остановились рядом.

Март вышел. Борис-Рэмбо (бывший военный любил, когда люди при обращении к нему называли его армейский позывной) уже стоял рядом – выскочил из своего джипа раньше. Мужчины обменялись рукопожатиями.

– Привет, – с улыбкой сказал Март, – будешь сегодня меня спасать?

– Разве это обязательно?

– Именно так в твоем контракте записано. Или вас в военных училищах читать не учат?

– Ну почему мне всегда приходится спасать шкуры долбаных интелей, а?!

– Потому что такова твоя долбаная карма, друг. – Март хлопнул его по плечу, и мужчины рассмеялись.

Они давно сработались. Март легко поддерживал манеру разговора Бориса-Рэмбо, в чем-то она ему даже нравилась. В любом случае он считал, что с человеком по возможности надо общаться в привычном тому стиле: это облегчает взаимопонимание.

Правда, у Бориса-Рэмбо трудно было определить, насколько грубовато-беззлобная манера с шутками-подначками была в него встроена, так сказать, как базовая настройка (Март поймал себя на мысли, что о человеческих качествах рассуждает в тех же терминах, что о программах робота, и внутренне усмехнулся). А насколько являлась игрой, частью имиджа.

Во внешнем виде Борис-Рэмбо старался особенно подчеркивать свою солдатскую сущность. В этом ему помогала природа: он был невысокого роста и широкоплеч. Фигура выдавала человека, выросшего в социальном квартале. На нем практически всегда были армейские камуфлированные штаны с широким ремнем. На ремне висел охотничий нож.

Поскольку погода стояла теплая, то форму дополняли только зеленая футболка с обрезанными рукавами и бандана. С предплечья грозно поглядывал Джон Рэмбо, голый по пояс и с пулеметом наперевес. «Живая» татуировка.

Специалист по безопасности должен выглядеть отпетым воякой, тогда у клиентов больше доверия.

Никто не нанимает интелей для прогулок по опасным кварталам.

Хотя удивительно, что, несмотря на свое грубое воспитание, полученное в социальном квартале и военной школе, Борис где-то подхватил как минимум одно интеллигентное увлечение: полюбил древние фильмы.

– Как Одри? – спросил Март, когда они подошли к «хаммеру» Бориса-Рэмбо.

– Скачал ей новое приложение, – ответил Борис, щелчком пальцев дистанционно открывая багажник «хаммера». – Крик гагары. Это потрясающе. Слышал когда-нибудь?

Из багажника вылетели два дрона-охранника, которые должны были лететь рядом с машиной в пути по социальному кварталу.

– Гагар? – Март пожал плечами. – Нет.

– Ну, их-то как раз не обязательно. А вот когда девушка кричит, словно в небо рвется, это, я тебе скажу, что-то!

Март с трудом мог представить Одри, кричащую в постели птицей.

– Зачем наводить тюнинг? – Март почувствовал, что расстроен за Одри. – Ты относишься к ней как к гаджету.

– А кто она?

– Ты не догадываешься?

– Ха-ха, да ты же молодожен! – Борис рассмеялся и хлопнул Марта по плечу. – Прости, забыл, что у тебя медовый месяц.

Март промолчал.

– Ну что, садись. – Борис-Рэмбо взмахом руки дистанционно открыл перед Мартом дверь боевой машины. – Пора ехать.

По территории социального квартала они всегда передвигались на оборудованном системами защиты автомобиле Бориса-Рэмбо. Снаружи автомобиль выглядел воинственно, но внутри поддерживалась атмосфера вечеринки: неоновая дымка, мигающие огни, поющий мини-бар. Это тоже было частью рабочего имиджа Бориса-Рэмбо.

Броневик миновал контрольно-пропускной пункт социального квартала и заехал за стену, отгораживавшую унылую зону от большой земли. До школы они ехали минут пять-семь – она находилась недалеко от стены.

Март под охраной Бориса и дронов прошел в свой кабинет.

Ободранные коридоры заполнены пестрой толпой школяров. Их глаза не давали ни на секунду забыть, что Март здесь пришелец. Чужак из чужаков.

А чужакам в квартале веры нет.

«Шли бы учиться, ребятки. Нечего без толку по коридорам шарахаться». – Март подошел к своему офису, отделенному от общего школьного пространства серебристой стеной.

Борис-Рэмбо и дроны остались в приемной. Охранник тут же плюхнулся на кожаный диван и включил фильм на телестене напротив. А перед Мартом мягко раздвинулись двери рабочего кабинета.

– Я здесь! – повелительно произнес Март, стремительно войдя в кабинет. – Позови Дмитрия.

Приказ предназначался электронному школьному секретарю – программе для учителей, пронизывавшей все школьные стены.

– И выведи данные по последней школьной олимпиаде сочинений.

Кабинет был просторным, но напоминал пустую морозильную камеру. Стены и потолок блестели серебристым металликом, под ногами лежал белый пол. Никакой лишней мебели. Подчеркнутый минимализм.

В центре стоял рабочий стол, над которым сейчас поднимался прозрачный сенсорный экран с бегущими строчками. Туда закачивались сочинения учеников, и экран принимал удобный для Марта угол.

При необходимости голографические проекторы могли создать здесь какую угодно обстановку. Берег моря. Лесная полянка. Горная пещера. Да хоть марсианский пейзаж.

Но все это было бы только иллюзией. В реальности в кабинете существовали только стол, два кресла и книжный шкаф.

Март, кстати, не любил шкаф за технологичный дизайн: в холодных металлических гранях не чувствовалось души. Однако выбора не было. В кабинете мастер-учителя обязательно должен стоять шкаф с бумажными книгами.

Но настоящий шкаф из дерева здесь бы не вписался в интерьер. Пришлось согласиться на бездушную офисную мебель. Зато книги на полках были живыми: с кожаными корешками, шуршащей бумагой, захватывающими историями.

Март сел в свое кресло и сосредоточился на сочинениях.

Ему не хотелось терять времени. Пока Диму найдут, пока преподаватель отпустит, пока мальчик доберется до кабинета, пройдет минута, две, может, десять. Не сидеть же это время с пустой головой.

В сочинениях учеников он искал проблески таланта.

Такова работа: промывать, как руду, бесконечные строчки текстов. Вдруг где сверкнет золото мысли.

Возле дверей выросла голограмма преподавателя Скучаева.

– Здравствуйте, Март Григорьевич. Позвольте войти? – спросил Виталий Максимович Скучаев, стоявший в приемной.

– Что у вас? – недовольно спросил Март: он всегда с трудом отрывался от работы.

– Можно войти? – повторил просьбу Скучаев.

– Да, конечно. – Март вздохнул. Сердце погрустнело от предчувствия пустого разговора.

Голограмма исчезла, дверь открылась. В кабинет вошел Виталий Максимович – пожилой мужчина с затвердевшими морщинами и аккуратно уложенными короткими светлыми волосами. Выражение его лица выдавало человека, уверенного, что ничего нового в жизни уже не узнает.

Скучаев, на взгляд Марта, был типичным преподавателем из социального квартала. Мнения и представления таких людей о жизни зацементировались много лет назад. Именно это больше всего раздражало Марта в местных учителях.

Когда человек перестает удивляться, он превращается в камень. А чему камень может научить живого ребенка? От робота, кажется, было бы больше проку…

– Я хочу порекомендовать одну ученицу, – размеренно сказал Виталий Максимович, остановившись посредине между дверью и рабочим столом Леонидова. – Нику Лавину. Я сегодня послал вам ее данные в письме.

– Хорошо, я посмотрю, – холодно ответил Март.

– Она талантливая девочка, надо бы ее поддержать, – продолжил Скучаев.

– Да-да, понятно. Посмотрю.

Март не особо поверил словам преподавателя. «Может, она его родственница. Или подпевает ему и тем нравится. Или ему заплатили». В конце концов, учитель мог банально ошибаться. Однако Март в любом случае изучит портфолио ученицы и примет непредвзятое решение. Таковы его профессиональные принципы – стараться быть честным и незашоренным.

А от учителя хотелось поскорее избавиться.

– Виталий Максимович, я позвал Дмитрия. Можно попросить вас сходить за ним? Поторопите его, пожалуйста.

– Вы-ы… совсем… не открывали свою… почту? – В неторопливом голосе Скучаева послышалось нечто пугающее, будто от слов бежала черная тень.

– А в чем дело? – Март пристально посмотрел на преподавателя.

– Дмитрия убили. Сегодня ночью…

Глаза Марта расширились, внезапно его ударило в грудь чем-то тяжелым.