Читать книгу Дракон на поводке - Влад Пашин - Страница 9

Почти неделю мы планировали, изучали крепость врага, которую мне предстояло взять, количество дверей, количество коридоров, охраны, окон, входов и выходов. Было решено, что на поверхность я выйду в облике мухи. Я, конечно, в восторге от этого не был. Человек – еще ладно, потерпеть можно. Хоть и гадковато. Но муха… Я ни разу не обращался в насекомое. И даже не представлял, что мне придется пережить и как изменится мое поведение в этом облике.

Тем не менее, когда мы с Еленой остались одни (кроме нее и Жало никто не знал подробностей нашего плана, хотя шпионы Абаля были вездесущи), она велела мне начинать.

Я вспомнил, как выглядит муха. Во всех мерзких подробностях. И начал превращение. Заняло оно гораздо больше времени, чем превращение в человека. Все-таки слишком велика разница в размерах. Но в итоге дело было сделано.

В первые секунды я потерял ориентацию в пространстве. Потом понял, что это из-за невероятной легкости. Я был мал, быстр и практически неуязвим.

– Ну, в добрый путь, насекомое, – улыбнувшись сказала Елена. Меня сначала удивило, что она говорит и двигается в разы медленнее, чем обычно. Но потом догадался, что это особенности моего нового состояния.

Мы находились в «башне» – самой верхней части Гроттерхейма из заселенных. Полетев по коридору мимо вооруженных бандитов, мимо каморок и лестниц, преодолев несколько заброшенных уровней над «башней» я, наконец, нашел нужную решетку, и, пролетев сквозь нее оказался на тротуаре. Взлетев так, чтобы не пришлось огибать пешеходов и лошадей, я осмотрелся.

Наличие Гроттерхейма, который собрал в себя все отбросы общества, явно шло Ливерхоллу на пользу. Чистые улочки, цветная ровная плитка, крашенные крыши, местами слегка покосившиеся, но довольно симпатичные домики. Фонари в виде чудных металлических деревьев, арки, покрытые зеленью.

Конечно, надо было сделать скидку на то, что я попал в довольно престижный квартал. Здесь жили труженики судебной системы: адвокаты, судьи, нотариусы, палачи. В домах победнее – чиновники средней руки. Совсем мелким служащим тут места, конечно, не было. Обо всем этом мне рассказывала Елена – несколько дней мы изучали карту города во всех подробностях.

Теперь мне предстояло преодолеть реку, миновать рынок, подняться на Церковный Холм и на главной площади имени Соре́ниса (бога торговли) и приступить ко второй части моего плана.

Я двинулся в сторону реки. За спиной остался уютный квартал Правосудия, впереди замаячили менее уютные здания. Начались кварталы ремесленников – шумные и слегка неопрятные.

Особо успешные представители ремесленных цехов жили прямо на берегу реки. Дома у них были красивые, но каждый – в своем стиле, отчего Набережная выглядела не очень гармонично с архитектурной точки зрения.

Реку я преодолел без труда. Зависнув над рынком, я из любопытства решил опуститься пониже.

За десятки и сотни лет принцип торговли у людей ничуть не поменялся. Рынок по-прежнему представлял из себя огромный муравейник с галдящими торговцами, орущими, торгующимися до хрипоты потными бабами, визжащей детворой в лохмотьях, полудикими животными, вроде собак, так и норовящих утащить с прилавков что-нибудь съедобное, попрошаек, хрипящих жалобные просьбы о помощи и огромного количества шарлатанов, мошенников, карманников и прочих обитателей Гроттерхейма, которые к ночи устремлялись под землю, уступая улицы другим своим коллегам – грабителям, домушникам и им подобным.

Я опустился еще ниже. И тут произошло странное. Я учуял запах. Теплый, сладкий, мягкий и невероятно манящий. Я как будто перестал себя контролировать и мои крылья понесли меня без моего ведома к источнику этого аромата. Я находился в полуобморочном состоянии и ничего не мог с собой поделать.

Спустя полминуты я залетел под какой-то навес. Спиной ко мне за прилавком стоял огромный мужик в окровавленном фартуке и что-то рубил на глазах у проходящих мимо посетителей рынка. А прямо передо мной – волшебный источник чудесного запаха – самого приятного и одурманивающего, что я чувствовал за свою жизнь. Его источником была ржавая ванная со свиными кишками.

Над ней уже роилась кучка других мух, которым не было абсолютно никакого дела друг до друга и до меня. Я подлетел ближе. И собирался уже было опуститься на парящее, свежее, чудесное сокровище, чтобы вкусить его невероятные соки. Но тут мужик повернулся, и начал махать над ванной какой-то тряпкой.

В этот момент я очнулся. Я здесь по другому, не менее важному делу. Так что надо взять себя в руки и лететь дальше.

Пока я собирался с мыслями, мужик попал по мне мокрой тряпкой, от чего я завертелся и отлетел в сторону. Это меня не на шутку разозлило. Я бросился на него, и начал назойливо летать у него перед носом и глазами.

Мясник отмахивался, но безуспешно – для меня он был слишком медленным. В конце концов, когда я его неслабо довел, он с размаху влепил себе пощечину. Из-за чего стал громко материться и искать, чем бы меня прибить. Но я к тому моменту уже покинул его торговое место.

Почти миновав рынок, я снова наткнулся на запах. Еще более яркий, еще более сладкий и манящий. Я нашел взглядом его источник.

Туалет.

В этот момент что-то во мне щелкнуло. Я, хоть и муха, но все же еще и дракон. Собрав волю в кулак, я взлетел повыше и продолжил путь на максимальном расстоянии от любых соблазнительных ароматов.

На площади Сорениса было немноголюдно. По сравнению с рынком – так вообще пустыня. С трех сторон площадь огораживало полукруглое здание, называемое в народе «Подковой». В центральной его части, которая располагалась сразу за памятником первому королю Стаймхолла Гарольду Зоркому, заседал нынешний король Стаймхолла, мэр Ливерхолла и еще целый ряд чиновников, занимающихся хозяйственными делами королевства – провинции Объединенных Королевств Гретхом.

Левое крыло тоже занимали какие-то учреждения, а вот справа находилась моя цель. Это крыло было поделено на три части. Центральная – Церковь Ста Богов, куда стекались все верующие (других среди жителей Ливерхолла не было, а если находились, то они быстро оказывались на виселице или в тюрьме). В правой части правого крыла была резиденция главного жреца королевства. Кажется, его звали Ро́двиг. Слева располагались различные церковные лавки и музей Двадцати Одного Святого.

Туда мне и надо.

Я отсчитал пять окон от вывески, на которой было написано название музея и нарисована какая-то картинка, на которой заседает толпа бородатых мужчин за одним длинным столом (видимо, это и были святые). Подлетел поближе к шестому окну второго этажа. Оно было приоткрыто.

Разведка Абаля не подвела. Шпионы донесли, что в музее днем жарко, поэтому к полудню там приоткрывают все окна. Буквально на несколько часов.

Я влетел внутрь и оказался в комнате, не очень-то напоминающей выставочный зал.

Посреди нее были столы, заваленные кипами каких-то бумаг. С разных концов от этих завалов стояли молодые парни в серых рясах с капюшонами и усердно перебирали документы.

В углу сидел какой-то толстый лысый тип в такой же одежде, но гораздо старше, который читал книгу и каждые несколько секунд, не отрывая взгляда от страниц, противным голосом давал молодым наставления:

– Шевелим пальцами.

– Не успеете до захода солнца, будете тут ночевать.

– Кто расслабится, получит от меня пинка.

– Самый медленный поедет в поля.

Я вылетел в коридор и на ходу стал вспоминать план здания. Здесь прямо. Тут направо. Вверх по лестнице. Через решетку. Найти щель в полу, пролезть под стеной. Снова коридор. Наверх, по вентиляционной трубе. Комната. Еще комната.

Почти в каждом коридоре стояли по два-три «жука» в округлых доспехах. Помимо них, у отдельных дверей стояли еще караульные. Плюс комнаты, в которых сидело по десять-пятнадцать «жуков», резавшихся в карты, валяющихся на деревянных нарах или чистящих оружие.

Спустя время я нашел нужную мне дверь и пролез в помещение через щель в полу. Внутри оказался склад каких-то бумаг, книг, промасленных свертков, свитков. Чтобы отыскать нужный, мне пришлось довольно долго летать между стеллажей.

Вот он. Лежит на самой верхней полке, с драконьей печатью, перевязанный какой-то лентой.

Я превратился в человека. Взял свиток. Тихонько подошел к двери, прислонился к стене. И громко постучал.

Спустя несколько секунд я услышал топот сапог и шевеление ключа в замочной скважине. Когда дверь открылась, я дождался, пока стражники зайдут в помещение. Потом быстрым движением оказался за их спинами и столкнул их шлемы друг с другом. Раздался громкий «бум» и караульные рухнули мне под ноги.

Оглядев поверженных мной бойцов, я выбрал того, что больше подходил мне по комплекции и начал его раздевать. Мне повезло, что они были в шлемах, за которыми трудно разглядеть лицо.

Стражники воняли, как лошади после скачек. Ходить в такую жару в железных панцирях – работа не из легких.

Раздевая одного, я увидел на подошве сапога у другого надпись: «Гидеон». Прекрасно. Прежде, чем нацепить панцирь, я взял тело раздетого мной стражника и прошептал заклинание иллюзии. Тело исчезло. Я закинул его на верхнюю полку, чтоб никто не споткнулся. Иллюзия исчезнет где-то через час. Этого времени мне вполне хватит, чтоб сбежать.

Одевшись в броню, я побежал к следующему коридору. Выскочив из-за двери, я крикнул стоящим там троим «жукам»:

– Гидео́н! Он того… Его кто-то вырубил! Проникновение!

Стражники кинулись в указанном мной направлении, я же побежал в противоположную сторону. И каждой группе «жуков», оказывающихся у меня на пути, кричал то же, что и первым – про Гидеона и проникновение.

Одолев так несколько этажей и с десяток коридоров, я перестал бежать и пошел шагом. Встречаемым мной группам я теперь говорил, что наверху какой-то бардак, вроде как проник кто-то, и что я иду докладывать.

Выход был уже близко, когда путь мне преградил человек в странной одежде. Белый балахон, полы которого волочатся по земле. Широкие рукава. Тонкие золотые цепочки на шее в количестве примерно десяти-пятнадцати штук. И проницательный взгляд.

Жрец Церкви.

Как объяснила мне Елена, каждый жрец – колдун, владеющий магией на довольно приличном уровне. И чем выше уровень, тем более высокое положение занимает жрец в иерархии Церкви.

В этой части здания жрецов сегодня не должно было быть. Однако меня предупредили, что смотритель музея – Кава́н – сильный колдун и ему лучше не попадаться. Видимо, это был как раз он.

– Ты чего здесь ошиваешься? – злобно зашипел он. За его спиной был проход в выставочный зал. Там ходили толстые мужчины в дорогих одеждах, худые бледные женщины со странными прическами, носились дети в париках и лакированных туфлях.

– Дык ведь это… ЧП у нас… Проникновение.

Я старался, чтобы мой голос казался как можно более глупым.

– Имя! – зашипел жрец.

Я на секунду растерялся. Насколько хорошая у него память? Утверждает ли он сам всех стражников музея? Я еще не очень хорошо разбирался в местных именах и боялся назвать то, которое вызовет подозрения.

– Гидеон, – представился я.

– Так что ты здесь делаешь, Гидеон?

– Дык ведь… доложить велено.

Жрец задумался.

– Иди за мной, – сказал он наконец. Я подчинился. Спустя минуту мы наткнулись на спускающихся по лестнице стражников.

– Господин Каван, – заорал один из них. – У нас проникновение!

– Знаю, – грозно сказал жрец. – Ваш сослуживец, Гидеон, уже доложил.

Жрец махнул рукой за спину, где стоял я. Стражники непонимающе переглянулись.

– Так ведь Гидеон наверху, без сознания…

Я ударил мощной волной, от которой стражников снесло и хорошенько ударило об стену. Жрец же лишь покачнулся, и тут же начал разворачиваться, что-то бубня себе под нос и рисуя в воздухе какие-то знаки.

Я не стал дожидаться, пока он закончит заклинание и с разбегу выпрыгнул в окно. На лету я превратился в голубя и вылетел из шлема, держа в лапах свиток.

В этот момент в меня как будто ударила молния. В меня и правда однажды ударила настоящая молния, поэтому мне знакомо это ощущение. И оно не из приятных.

Скорчившись, я начал падать на землю, но, когда оставалось несколько метров, я напрягся и превратился в крысу. Приземлившись, я схватил зубами выпавший свиток и побежал в сторону канализационной решетки.

Вокруг меня все дрожало. Видимо, жрец пытался отыскать меня с помощью магии. А когда отыщет, попытается оглушить каким-нибудь скверным заклинанием. В этом плане люди довольно изобретательны.

И снова я, к сожалению, оказался прав. Жрец нащупал меня и в следующую секунду все мое тело охватил болевой спазм. Спасло меня то, что в этот момент я уже падал в канализационную трубу и вскоре оказался вне зоны досягаемости колдуна.

Глава десятая, в которой мы идем за золотом Рагонле́йха

– Читай, – сказала Елена, протягивая мне свиток, который до этого очень долго и внимательно изучала.

Я взял развернутый пергамент, на котором были начертаны драконьи руны.

– Я не буду переводить дословно, потому что тут слишком витиевато, сложно для понимания людям…

Елена закатила глаза. Жало, стоящий в углу и не выказывающий никакого интереса к свитку, усмехнулся.

– В общем, если коротко, то тут сказано, что сокровища убиенного дракона Рагонле́йха хранятся в ледяных пещерах под черепом Кракена, что в Белых Землях.

Елена и Жало открыли рот. Жало так и остался стоять, а Елена выдохнула, зажмурила глаза и прошептала:

– Я знала! Я всегда знала! Это не просто бумажка… Это – наша победа!

– Вуху! – вдруг заорал Жало, за что тут же получил в плечо кулаком от подскочившей к нему Елены.

– Закрой пасть, Жало! Кругом уши!

Мы стояли в каком-то закутке в одном из не самых людных коридоров среднего уровня Гроттерхейма, который Елена и Жало сочли безопасным.

– Ты знаешь где это? – обратилась ко мне Елена.

– Примерно… Но придется поискать.

– До границы Белых Земель пойдем пешком. Там ты превратишься в дракона, мы сядем на тебя верхом и полетим, – планировала Елена.

– Когда выходим? – по Жало было видно, что ему очень не терпелось увидеть драконьи сокровища.

– Чем скорее…

По коридору, шаркая ногами, шел какой-то старик. Шел долго, совершенно не обращая на нас внимания. Все это время мы молчали. А когда он скрылся за углом, Елена, чуть подумав, сказала: «Пошли», и мы двинулись за ней.

Абаль, как всегда, сидел на своем троне и что-то ел. Рядом с ним стоял Мигон и внимательно осматривал каждого из нас.

– Уже уходите? Игры только начались! Впереди – такое шоу…

– Прости нас, Абаль, – сказала Елена. – Мы благодарны тебе за помощь.

– Ну что ты, Елена, – жуя говорил Потрошитель. – Я еще не отработал и половины своего долга… Что ж, если вам и правда пора… Мигон! Проследи, чтобы нашим друзьям выдали все, что им понадобится в дороге!

Мигон кивнул, и исчез за одной из дверей залы. Абаль поднялся и подошел к Елене.

– Ну прощай, Елена. Я желаю тебе удачи. Если вдруг так случится, что твои планы сбудутся… Помни своих друзей.

Елена и Абаль обнялись.

– А ты, Жало, – сказал он, подходя к усачу, – передай привет Совету. И скажи, что я благодарен за приглашение стать его членом. Но принять его не могу. Однако, если понадобится моя помощь… Теперь вы знаете, где меня искать.

Жало и Абаль пожали руки. В этот момент вернулся Мигон и распахнул перед нами двери, ведущие к лифту. Жало слегка побледнел, но вида не подал, и молча пошел в указанном направлении.

Спустившись на дно Гроттерхейма, мы пересекли «площадь» и зашли в какую-то лавку. Мигон давал указания шустрому и вежливому торговцу наполнять сумки всем, что может пригодиться нам в походе. К тому моменту, как он закончил, люди Мигона подвели к лавке наших лошадей.

– Темной дороги, друзья, – улыбнулся правая рука Абаля, когда мы забрались в седла.

– Пыльного ветра, – ответили мы хором и поехали к выходу.

Выбрались мы другим путем, чем пришли. И какое-то время спустя ехали по узкой тропе, держась в стороне от тракта.

Я уже окончательно пришел в себя, и начал закидывать Елену и Жало вопросами о Гроттерхейме, Ливерхолле, Абале и всем, что меня интересовало.

– Почему Абаля называют Скверной Рукой?

– Кто ж его знает, – отвечал Жало.

– Говорят, – поясняла Елена, – все дела, к которым он прикладывал руку, заканчивались скверно. Не для него конечно – для других.

– Но наше-то закончилось хорошо? – спрашивал я.

– Пока непонятно, – хмурилась Елена.

– А кто король Стаймхолла?

– Лигролл Золотой, – рассказывала моя хозяйка. – Его к власти привел Хоакин и Церковь Ста Богов. Как и всех остальных королей Гретхома.

– Почему его?

– Потому что он удобен. Жаден до денег, и не жаден до власти. Не пытается качать права и не вступается за тех, кого притесняет Церковь.

– А кого она притесняет?

– Всех, кто не может постоять за себя.

– Почему Абаль отказался стать членом Совета Вожаков? – продолжал я пытать моих спутников.

– Боится обязательств, – отвечал Жало. – Слишком уж он тесно общается с Темными Плащами, чтобы играть на обе стороны.

– Темными Плащами?

– Ага. Это такие… Шпионы в общем.

– Не только, – встряла Елена. – Это тайная служба, которая подчиняется напрямую Хоакину, минуя Совет Королей. Они не только шпионят. Они контролируют все государственные механизмы Гретхома. Ненавязчиво. Но эффективно. Следят за тем, чтобы баланс сил всегда был на стороне Хоакина и его Церкви.

– Из-за них Абаль не хочет стать членом Совета?

– Наверное, – задумчиво протянул Жало. – А может просто не хочет вылазить из своей норы.

– Мигон – он из Темных Плащей?

– Как ты узнал? – удивленно взглянула на меня Елена. Я промолчал. Говорить, что я попал пальцем в небо не хотелось.

– Он долго был служителем Темных Плащей. Затеял игру, чтобы забраться еще выше. И проиграл.

Мы отъехали от Ливерхолла уже на довольно приличное расстояние. Забрались на гору, с которой было видно огромное раскинувшееся поле маленьких домиков, выстроившихся за городскими стенами. Пригород Ливерхолла по площади не уступал самому городу. Раньше жить за городскими стенами было опасно. Теперь же можно было не опасаться нападения чужих. А от своих за городскими стенами не скроешься.

– Кто такой Трегор Одосский? И кого он предал? – спросил я. Елена вздрогнула. Жало, подняв бровь, уставился сначала на меня, потом на нее.

– Трегор Одосский, Великий Предатель – мой прадед, – после долгой паузы сказала Елена. – Он был из бунтовщиков. Тех королей, которые не хотели служить Хоакину и его Церкви. Но противостоять военной мощи Хоакина он не мог. Поэтому сначала согласился сделать свое королевство частью Гретхома на правах провинции. А потом, собрав еще с десяток недовольных владык, устроил кровавый бунт, который начался с Великой Резни, а закончился Днем Единения.

– Не в его пользу, я полагаю?

– Не в его.

– А что у него было за королевство?

– Ила́ния. Так оно называлось раньше. Теперь – Са́нхолл. Оно на юге.

Елена замолчала с видом «не беспокоить» и я решил сделать паузу.

Когда начало темнеть, мы уже миновали пригород и пробирались через лес, сторонясь дорог. Шум, который я наделал в музее, не утихнет ещё долго. А это значит: посты, патрули и досмотры всех подозрительных лиц. А мы выглядели подозрительнее некуда.

Заночевать решили как обычно: на поляне под открытым небом. Елена и Жало начали устраиваться на ночлег. Я же прислушивался.

С того момента, как мы покинули Гроттерхейм, меня не покидало смутное ощущение, что за нами кто-то наблюдает. Краем уха я слышал эхо шагов, ощущал чье-то дыхание. Никому об этом я не сказал, потому что не был уверен.

Теперь же ситуация изменилась. Я знал, что за нами следили. Я знал, откуда за нами следили. И примерно предполагал кто.

– На пять часов человек, – сказал я, и мои спутники замерли. – Человек необычный, владеющий навыками тайной слежки. Почти невидим, и почти бесшумен. Я знаю очень немногих, кто мог бы укрыться от меня. И он – не один из них, хотя и хорош.

Елена и Жало все еще стояли, не двигаясь, но их руки медленно потянулись к клинкам.

– Ты выдал себя, человек! – закричал я в темнеющий лес. Никакой реакции.

Жало сплюнул на землю и выпрямился.

– Шутки шутишь, кромсать твою будку. Какой-то юмор у тебя говняный.

В этот момент из-за деревьев показалась фигура. Елена и Жало быстро вынули клинки и повернулись в сторону незваного гостя.

– Полагаю, Каруото Наки? – поинтересовался я.

Каруото вышел на свет костра. Он держал руки над головой, явно давая понять, что он не настроен драться.

– Чего тебе надо, чемпион? – сурово спросила Елена, не опуская меча.

– Это долго объяснять…

– А мы не торопимся, – угрожающе сказал Жало, медленно обходя его сбоку.

– Я объясню, – сказал я и непринужденно сел на землю. – Хоакин уничтожил народ Куцу. Вероятно, Каруото – один из немногих выживших. Представители его нации очень щепетильно относятся к вопросу мести. И, бьюсь об заклад, Каруото поставил себе целью убить Хоакина. Но столкнулся с трудностями, которые не смог преодолеть. И начал искать союзников. Скорее всего, одним из таковых Каруото посчитал Абаля Потрошителя, и, чтобы произвести на него впечатление, стал его чемпионом. Но, поняв, что при режиме Хоакина Абалю живется не так уж и плохо, и что Абаль не намерен начинать войну, Каруото решил снова начать поиск тех, кто поможет ему расправиться с убийцей его народа. И тут появились мы. Возможно, Каруото выпытал что-то у Абаля, возможно, подслушал ваш разговор, пока меня не было рядом. И выяснил, что у вас с ним одинаковые цели. За сим, бросив Абаля, который стал ему не нужен, он устремился за нами, надеясь, что мы поможем ему достичь цели. Ведь если он не выполнит своего предназначения, то его предки будут очень недовольны. И в загробном мире… не помню, как он называется у народа Куцу, он будет не на хорошем счету. Ну как, Каруото? Я где-то ошибся?

Елена и Жало, по традиции выпучив глаза (меня всегда умиляла способность людей удивляться любым мелочам) таращились то на меня, то на Каруото. Который, выслушав мой рассказ, неожиданно сел на колени и опустил руки на землю.

– Сейчас на землях Куцу заправляют Кия́ньцы – варвары, презирающие традиции. Презирающие честь. Им Хоакин продал наши святыни. И они оскверняют их. Каждый день. Те из нас, кто выжил, поклялись… сражаться до конца. Кто-то остался там, воевать… Если можно назвать войной мелкие вылазки и нечастые нападения. Я же дал клятву крови, что Хоакин падет от моей руки. Иначе мне нет места ни в одном из двенадцати миров.

– Двенадцати? – удивился Жало.

– О, я не думаю, что нас сейчас более всего интересует мифология народа Куцу. Хотя она ближе всех других человеческих к пониманию устройства мира, – сказал я.

– Чего тебе надо? – еще суровее спросила Елена.

– Я слышал ваш разговор… Под ареной, в курительной комнате. Вы двое и Абаль, – он указал, на Елену и Жало. – Вы говорили, что нужно свергнуть Хоакина. Залить землю кровью его прихвостней. Вернуть королевствам независимость. Вернуть веру. Вернуть… свободу.

– Я же говорил, что это не крысы, – зашипел Жало Елене.

– Чтобы подслушать, я дождался, пока господин Ган покинет вас, ибо знал, что к нему не подкрасться. Я видел, как он сражается. Ни один человек на такое не способен. Даже те, кто меня учил.

– Ну тут вы скромничаете, молодой человек, – сказал я, растягиваясь на траве. – Я был в гостях у… ваших предков, адептов учения Гамиру. Они способны и на большее…

– Учение Гамиру утеряно. Оно кануло в бездну. Потому мы и проиграли, – выдохнув опустил голову Каруото.

– Послушай, Каруото… – обратилась к парню Елена.

– Просто Наки, не ломайте язык, – сказал Каруото, не поднимая головы.

– Наки, да. Понимаешь…

– Я могу предложить вам не только мой меч! – неожиданно вскочил на ноги Наки, видимо, поняв, что ему намерены отказать. – Я знаю, где прячутся остатки моего народа! Их немного, но каждый из них стоит сотни воинов! Если мы призовем их на войну с Хоакином, они откликнутся!

Елена молчала. Жало все еще стоял в боевой стойке с обнаженным мечом.

– Я понимаю, что вы мне не доверяете. Позвольте доказать вам мою верность. И вы поймете, что я вам нужен. Также, как и вы мне.

– Ган? – Елена неожиданно повернулась ко мне. – Ты веришь ему?

Я задумался. Я знал людей, чувствовал их ложь, видел их уловки и хитрости. И я знал народ Куцу. Это, по моему скромному мнению, были самые достойные представители человеческой расы, более других приблизившиеся к пониманию мира. Но их эмоции… Куциане чересчур поддались искушению честью. И возвели ее в ранг невероятной святыни. А безусловное поклонение часто ведет к деградации.

– Да, я верю ему.

Елена опустила меч. То же нехотя сделал и Жало.

– Что ж, Наки, – сказала она. – Я тебе не доверяю, и понятия не имею, что тебе нужно сделать, чтобы это доверие заслужить. Принимая тебя в свою команду на испытательный срок, я требую соблюдения правил. Первое и единственное – я здесь главная. И ты делаешь то, что я говорю.

Наки встал на одно колено.

– Я вверяю тебе, Елена Одосская, свою жизнь и свой меч. Клянусь, что сделаю все, чтобы помочь тебе одолеть Хоакина и залить землю кровью его армий. Отныне моя жизнь посвящена служению тебе. Но только до тех пор, пока ты не откажешься от своих планов или не воплотишь их в жизнь.

Елена усмехнулась.

– Первое невозможно в принципе. А второе наступит скорее, чем ты думаешь. Встань, Наки.

Она приняла максимально торжественный вид. Подошла к куцианину твердой походкой. Положила руку ему на плечо, и, глядя с решительной воинственностью в глаза, дрожащим от пафоса голосом сказала:

– Подкинь дров в костер и пожарь нам лепешки!

Жало прыснул со смеху. Наки на секунду растерялся и, видимо не поняв юмора, бросился выполнять задание.

Я продолжал лежать на траве, глядя в небо и размышляя о том, как можно, достигнув невероятного величия и накопив необычайные знания, которые по крупицам собирались тысячелетиями, утратить их за какую-то пару сотен лет. И сожалея, что не постиг учение Гамиру хотя бы из любопытства.