Читать книгу Ключ от Бездны - Влад Волков - Страница 4

Когда уже стемнело, всех гостей пригласили к столу. В зале тоже убранство было в птичьей символике. Народу за вытянутым деревянным столом было много, отнюдь не только пан с дочерью, таки нацепившей брошку в форме лебедя на грудь, и две придворные близняшки-советницы с рыжими волосами. Не то друзей семьи, не то фавориток, не то различных помощников и чиновников, не считая прислуги, присутствовало человек двадцать. И всё их внимание было обращено в первую очередь на златовласого анимага.

– Вы позволите? – подле Ассоль появился, пододвигая ей стул, тот самый юноша с чёрной чёлкой на глаз.

Чуть выше неё, в кожаной клёпаной одежде, с застёжкой в форме волчьей головы на ремне, с плотным вязаным шарфом и высокими сапогами. Его карий взор был пронзительным и глубоким, так что смотреть подолгу ему в лицо девушка попросту не могла. Но и сам юноша явно нервничал, ощущал себя неловко, был не собран, растрёпан, немного даже рассеян. А ещё он по-страшному шепелявил, словно дважды прикусил язык с голодухи в ожидании ужина и теперь практически не мог разговаривать, зато хотел это делать, и ещё с огромной охотой.

– Спасибо, – поспешила усесться за стол дочка друида и весьма удивилась, что паренёк сам присел рядом с ней.

Не считая взгляда, он казался дочке друида невзрачным, неаккуратным, отталкивающим этой своей странноватой причёской, назойливостью, нагловатым поведением, словно они какие-то давние друзья. Это выбивало из колеи и сбивало с мыслей. Было неловко и неуютно.

– Что вам подать? – поинтересовался парень.

– Ничего, я сама, – растеряно ответила совсем не желавшая такого внимания девушка.

– А-а… понимаю… – кивнул тот, понурив голову, и выпрямился, усевшись подле своей тарелки.

– Янек, не докучай гостям! Устроил тут базар! – осадил его повышенное внимание к ней даже сам пан. – Это один из моих поручиков, – поглядел он на Ассоль, как бы представляя ей юношу.

– Что вы, пан Бронислав, и в мыслях не было никому докучать, просто ухаживаю за нашими почётными гостями, – прошепелявил тот молодым и тягучим голоском.

– Смотрю, у тебя ухажёр появился, – с ухмылкой отметила Шанти, сев от Ассоль с другой стороны.

– Избавь меня от него, – наклонившись к ней, шёпотом пробормотала та, широко раскрывая глаза, демонстрируя всё своё потрясение от такого нежеланного внимания.

– А вам – во главу стола! – аккуратно взяв Вильгельма за руку, Лидия повела его на почётное место под всеобщие аплодисменты.

Даже Берн и Аргон поддержали, дабы не выделяться и чтить местные традиции. Вильгельм выглядел уже не зажатым и скромным, а прошагал с важным видом, учтиво, с лёгкой улыбкой, с полуприкрытым взором кивая своим почитателям и усаживаясь за стол.

– Вот учитесь, как с анимагами обращаться следует, – произнёс аристократ приятелям, взглянув, в частности, на Аргона.

– Славься вестник Велеса Велеяра! Живу мани, зиму прогони! – восклицали мужики и женщины на застолье, поднимая свои рюмки.

Бокалов и кубков здесь не было, как и не наблюдалось совсем чашек и стаканов, не считая подставок для салфеток. Царило засилье маленьких стеклянных изделий. Одни сосуды расширялись к краям, другие имели тонкую длинную ножку с чашевидным, словно бутон цветка, навершием. Некоторые и вовсе имели уникальную форму, например, сапога. А с учётом многообразия напитков, каждый мог выбрать, что и куда из своего набора налить по желанию.

Подавали к столу обилие блюд из крольчатины, суп журек с грибами да копчёностями, наваристый фляки из говяжьих рубцов, а также мясные зразы, множество видов колбасок, бигос с черносливом и кислыми яблоками, тушёную капусту. Мари, например, сразу же налегала на фаворки – «хворост» из теста с ромом, посыпанный сахарной пудрой, и на творожник с черникой и мятой, да так, что, пока остальные добирались до десертов, многих сладких блюд уже попросту не оставалось.

– Напоминает кухню Арьеллы. Пару лет там жила. Ещё бы борщ или капустняк какой да чернину во главе стола, – отметила Шанти. – Вильгельм теперь отсюда ещё и уезжать не захочет, – потянулась она в сторону сидящего почти напротив Бернхарда.

– Кто ж захочет, когда тут рюмочная вместо трактира! – усмехнулся усач.

– Хватит паясничать, – недовольно фыркнула цыганка, прикрыв глаза. – О важных вещах надо думать.

– В Арьелле жила? Кисонька, там ж фоморы! – изумился Аргон. – Никогда не доверяйте фоморам! – задрав палец, заявил он всем за столом.

– Это псоглацвам никогда не доверяйте свою жизнь и ценности, обведут вокруг пальца похлеще цыган, – произнесла Шанти.

– Виски, вино, местный эль? – между Берном и монахиней наклонился веснушчатый молодой виночерпий из прислуги пана вокруг стола.

– Ему вообще ничего нельзя наливать! – фыркнула Мари. – Лучше стойте над ним, как тюремщик, и следите, чтобы сегодня не пил.

– Праздник же, госпожа, – продолжал улыбаться мужчина, – да и по традиции не положено. В доме Бронислава не пить – не уважать хозяина.

– Тогда водой хоть разбавьте, – недовольно хмыкнула монахиня. – Плесните чего-то полегче и послабее, сейчас же пойдут тост за тостом! А мне нельзя допустить, чтобы этот тип напивался! За ним глаз да глаз нужен, за разбойником эдаким.

– Вы так мило картавите, – наливая в бокал Берна вино, заметил монашке слуга.

– А вы так очаровательно подхалимствуете, продолжайте, – порхая ресничками, с иронией в голосе ответила ему Мари.

– И долго ты будешь флиртовать с виночерпием? – проворчал экс-капитан

– Сколько потребуется, сладкий мой, – жёстко ответила монахиня. – Милый и приятный улыбающийся парнишка ведь. Оп-ля! Кстати, налейте-ка мне вот вашего самого сладкого вина, раз уж без алкоголя у вас никуда.

– Конечно-конечно, чем слаще вино, тем слабее в нём градус. Но я не уверен, – ответил ей виночерпий. – Я в конце концов просто слуга здесь, а не сомелье.

– Вот и царица стола! Без базара! Водка – огонь-вода, – поставил крупную бутыль на стол пан. – А вон и брусничная, можжевеловая, земляничная наливки, угощайтесь, кто во что горазд!

– О! Царица стола, как говорит кисонька: ни дать, ни взять! – оживился гном да хлопнул в ладоши. – Как там это… Сколько, водочка, ни лейся, а польёшься прямо в рот!

– А безалкогольное что-то у них есть? – наклонилась снова к Шанти Ассоль.

– Душечка, мне-то откуда знать, – постреляла та глазками повсюду в поисках других напитков. – Спроси своего ухажёра.

Преодолевая смущение, дочка друида повернулась к Янеку, робко интересуясь, какие ещё у них есть напитки. Тот, встрепенувшись, гордо задрав голову, задевая уйму расставленных бокалов, потянулся к тёмно-синему кувшину, предложив гостье ягодный пунш. Та согласилась и напиваться совсем не планировала. А вот гном с экс-капитаном сразу же решили продегустировать то, что покрепче.

– А вы прям из столицы, да? – постоянно отвлекаясь от трапезы, со стороны своей тарелки поворачивался и засыпал Янек вопросами свою зеленовласую соседку. – Прям там живёте? – дивился он, глядя на Ассоль, как все остальные местные на Вильгельма: словно на заявившуюся средь смертных богиню.

– Ну, сейчас из столицы, там брат мой старший, – ответила девушка в надежде, что наличие такого заступника как-то хоть отпугнёт настойчивого паренька.

– А… понятно… И у меня брат есть. Как много у нас общего, правда? – обрадовался тот, едва не обняв её за шею, благо дочка друида дёрнулась к Шанти от первого же движения левой руки юноши.

– Блин блинский… – процедила Ассоль. – А у меня папа из магов! – блеснула она тогда этим козырём, уж точно не рассчитывая и здесь соприкоснуться со своим собеседником.

– Ух ты! Вот это да! И мой папа был чародеем, возглавлял орден Хранителей Весны местный, – воскликнул Янек.

– Ёж-поварёш… – закрылась дочка друида ладошками.

– Сложно поверить, да? Мне дар на охоте помогает зверей чуять, метко стрелять. А братец Вислав уже с мёртвой живностью водится. Найдёт труп косули или оленя – сразу определит, кто загрыз, куда ушёл, какие падальщики приходили. Лис и куниц отлично выслеживает, находя кости кроликов. И волков выследить помогает. Охота на волков для благополучия Зайнца очень важна.

– Посмотрим, как тут ваши перегонные кубы работают, – посмеялся цверг.

– Сахар с нашей свёклы во все концы доставляют! – заявил пан. – Так что всегда достаточно сырья есть на перегонку.

– Ух, хороша холодненькая! – встрепенулся Аргон.

– В такую погоду другой и не бывает, дорогой гость, – усмехнулась одна из рыжих женщин-близнецов, что была в зелёном. – Верно ведь? – переглянулась она с сестрицей.

– Лесорубов снарядить надо в две телеги и охотников с ними послать, – ответила та. – Привезти дров побольше да раздать всем вязанки.

– Ирна Паледи, моя первая помощница, – представил Бронислав ту, что в его комнате возилась недавно с накладными на лошадей. – Всё всегда знает, где что творится, где что лежит, кто кому за что заплатил. Золотце, а не человек! Базару ноль!

– Ещё б муж понимал, – хмыкнула та. – Задерживаешься допоздна, приходишь домой, а там вместо заботы – ругань и недовольство. Я ему слово – он мне десять. Сидим и спорим, чья работа важнее.

– Сестрица её – Аля – наш казначей, все финансовые вопросы решает. Кто должен нам, кому мы, все долговые расписки, сделки, налоги – это всё к ней. Тоже замечательная женщина! – продолжил пан.

– Уж взыскать должки Алиция не забудет, ага, – причитал какой-то тучный бородач с длинными седыми космами из дальнего угла стола, от смеха позвякивая фигуркой волчьей головы на цепочке, что висела на шее или, скорее, красовалась посреди его густой серой бороды.

– А кто не платит, она ко мне обращается, – пробасил крепкий здоровяк-бородач в алом кафтане с булавой на поясе, как раз демонстративно привстав и как бы поправляя тот под своим немного округлым животом.

– Может, блинчиков желаете? – уточнял у Ассоль Янек. – Положить? – потянулся он к центру стола. – Столь много начинок на пир сготовили наши кухарки.

– Нет, а картошки печёной нет у вас тут? – поинтересовалась девушка.

– Картошки? А! Картошки… понятно… Нет, простите… Только из закатанных банок все овощи: чеснок, огурцы, красный лук, томаты, редиска, патиссоны, – кивнул юноша на вазы с соленьями. – Зразы любят готовить у нас, но сейчас только из мясного фарша вон.

– Жаль, – вздохнула Ассоль.

– А попробуйте нашу вишню! У моей семьи во дворе её много растёт, мы с братом собирали на пару, – схватив за зелёный хвостик засахаренную ягоду, протянул ту почти что к губам дочки друида Янек.

– Как-то не хочется, извини, – опешила та, явно не желая ничего вот так есть с рук малознакомого и явно не располагавшего её к себе парня.

– Просто попробуйте, она не кислая, – упрашивал тот.

– Душечка, вы же не влюблённая парочка, кормить её вот так ягодами, ещё и при честном народе, – наклонилась назад на спинке своего стула Шанти, спасая подругу от назойливого внимания.

– А… понимаю… Простите, да… – прикусил губу парень. – Может быть, ещё морса? – опрокидывая несколько пустых рюмок и подставку для салфеток, неаккуратно потянулся он вновь к кувшину.

– Просто дайте мне спокойно поесть, – попросила перепуганная, смущённая и даже немного разозлённая уже от всех этих его выходок Ассоль, а парнишка аж вздрогнул от её резкого голоса, лишь сильнее нервничая от того, что явно что-то делал не так в своих этих ухаживаниях.

– Что вы отказываетесь? Отличные закуски! – негодовал, глядя на них, Аргон. – Всё во рту тает – в животе летает! – уплетал он и блины, и жаркое, и вишню в ликёре.

– Так-так, смотрю, монахиня-то не ест ничего мясного, – своим жёстким тембром произнесла Ирна. – Вы же не некромант? Монахиня-некромант, где сие видано! Аля, слышала? Не стоит брезговать дарами Живы и Велеса. Свинина у нас, например, всегда должной степени готовности, не отравитесь.

– Ах, смиренно прошу прощения, – склонила Мари голову, коснувшись ладонью груди. – Я не ем не потому, что невкусно или боюсь отравиться. Я просто не хочу ощущать себя соучастницей убийства.

Бернхард аж подавился, услышав такое. Чуть брага носом не пошла, а мясо с откушенным хлебом не полезли вдыхательное горло. Припоминая, как лихо эта дамочка орудует свитыми мечами, как отбивалась от Тринадцатой и сколь энергично разила безликих, заслышать, что убийства ей чужды было известием напрочь идущим в разрез с её образом.

– Водочку пьём, водочку льём, водочкой просто живём! – пьяный цверг наигрывал на гитаре, чувствуя себя согревшимся и счастливым, то и дело подмигивая то одной, то другой близняшке, сохранявшими статный и важный вид.

– Если пиво – пища для живота, а вино – для ума, то водочка – это услада души! – во всю ширь лица улыбался пан.

– Вот вы сказали, сахар всем поставляете, – уперев локоть на стол и наклонившись вперёд, полюбопытствовал у пана Аргон. – А всё вот это добро согревающее? Жидкий алмаз, как зовём его мы, и огонь-вода, как зовут эльфы. На экспорт идёт хоть?

– Ещё не хватало! – возмутился Бронислав, широко раскрыв глаза и аж отпрянув назад, вжавшись в кресло: от привычной довольной улыбки не осталось и следа. – Такое добро и самим пригодится! Что у нас тут? Базар какой, продавать все напитки? Зимы с каждым годом всё холоднее, нынешняя совсем, как собака озверевшая, только и кусает! У охотников щёки вон обморожены, в такую погоду кто ж за дичью в лес выйдет! – кивнул он на мужчину с вытянутым, гладко выбритым лицом в чёрной плотной накидке.

Тот и вправду на коже, особенно в областях носа и щёк, имел своеобразные отметины. Выглядел этот господин довольно сурово. Не веселился, не переговаривался с кем-либо. Его длинные тёмные волосы сосульками свисали из-под капюшона, нижняя губа была обветрена, а глаза были миндалевидной формы, словно он не из местных. На кожаном нагруднике красовалось несколько медных медалей, а за немного опущенным шарфом виднелось костяное ожерелье-амулет.

– Так что базару ноль, согреваться-то надо! – продолжил пан, подняв бутыль. – Народ, кому тут налить? – под одобрительные возгласы большинства мужчин поинтересовался он. – Помню, как на первом свидании девушка сказала мне, что она не винная… а водочная! – рассмеялся Бронислав после очередной песни гнома, поддержанный несколькими своими вельможами.

– Давайте я ещё вам чего-нибудь сбацаю, я ведь скальд всё-таки! – гордо погладил свою бороду Аргон.

– Ага, про лягушку, которая съела кузнеца, – фыркнул Берн.

– Как съела?! – изумилась Ассоль. – Опять история с плохим концом? – гневно повернулась она в сторону гнома.

– Не представляю даже, каких размеров должна быть лягушка, чтобы съесть тролля-кузнеца из Аргуса, помните? – усмехнулся Вильгельм.

– Как нам жить, расскажите, вы ведь вестник богов! – спрашивал какой-то атлетически сложенный, но уже не такой уж и молодой мужчина. – Когда холода кончатся? Сеять нам больше или охотой жить? Какова воля Велеса Велеяра?

– М-м-м… В балансе! – сперва занервничал, а потом, после недолгих раздумий, поправив ворот зелёного камзола, ответил Вильгельм уже с уверенным и важным видом. – Перед убоем скота на зиму позаботьтесь, чтобы остались пары. Хряки и свиньи, петух и курицы, бык и корова. Чтобы, скажем так, был приплод на будущий год.

– Прямо в рифму! – отметил гном, шумно поставив рюмку. – Хороша забористая! – тут же потянулся он за соленьями на закуску.

– Грибы срезайте ножичками, не вырывайте из земли, – продолжал аристократ, – не нужно портить грибницу. Следите за популяциями животных, дабы была пища для всех. Переносите часть ягодных кустарников на огороды за частокол. У нас, например, во владениях Де ла Конте, отлично прижились малина и ежевика, черноплодная рябина и кустики земляники. Любите природу и живите в гармонии с ней!

– Так вы, говорят, анимаг? – мрачно произнёс, направив на него взор миндалевидных малиновых глаз из-под капюшона, черноволосый охотник со шрамами.

Златовласому аристократу на вилочке подавали то одно, то другое. Холодец, соления, рюмашку и закусь, бутерброды с мелкой рыбёшкой, он только успевал откусывать да запивать, и всё из чужих рук, потому что его замёрзшие в пути пальцы продолжали натирать какими-то маслами и мазями восхищённые служанки, подпиливали ногти, расчёсывали волосы. Но самое главное – его кормили излюбленной индейкой, запеченной с разными пряностями.

– Хах, «говорят»! – поднял свою рюмку пан. – Сам видел! Базара ноль! За свои слова отвечаю! Зуб даю, он предо мной таким быком стал, что я уж думал, сам Велес пожаловал спасти наш край от суровой зимы! А то не ровен час все сляжем в родовом склепе Селвигов.

– А я видела в форме лошади, – похвалилась Лидия.

– Не изволит ли гость ещё кусочек? – поинтересовалась у того светловолосая дама, чьи платья имели прорези на рукавах.

– Благодарю, любезная, – в ответ улыбнулся Вильгельм.

– Какая у вас нежная кожа! – восхищалась, поглаживая его руки, одна из девушек.

– Бледноватая… – вздохнул анимаг. – Не будь моя работа связана с наблюдением из тени, могла бы быть и более загорелой.

– Давайте снимем мерки и поставим ему памятник, как почётному визитёру? Вестнику Велеса, – предложил один столяр.

– Лучше из камня заказать, – ответил чернобородый тип, сидящий через двух людей от него.

– Тогда надо портрет написать, чтобы каменщику передать, – взлез скрипучим голоском третий, гладко выбритый и светловолосый. – Все детали лица зафиксировать. Да в анфас и в профиль.

– А чем ещё знаменит ваш город? Кроме сахара и спиртных напитков, – поинтересовалась Шанти. – У нас вон цверг-музыкант, ему полезно старинных легенд послушать. Может, вот, стеклодувы-мастера? Смотрю, рюмок прямо-таки огромное количество, ни дать, ни взять.

– Да ничего такого особенного прям уж, старое капище Живы, выстоявшее даже в эпоху поклонения единому Творцу. У нас издревле самым главным праздником всегда был Свистозарник поздней весной, вот на него бы в гости приехали, гуляния посмотреть, поучаствовать в разных забавах, – сообщила ей Лидия, при этом строя глазки Вильгельму. – Рюмки и посуда вся – покупные, никаких стекольщиков у нас нет, всё из других городов. Набор на высокой ножке, например, из столицы. Вы ведь оттуда? Насколько популярны там ещё такие сосуды?

– Я была на одном приёме во дворце, там были похожие, – заметила вслух Ассоль без особой манерности, вычурности и гордости в голосе, словно оказаться в столичном дворце на званом вечере – это какое-то обыденное явление.

– Что-то про Живу и Велеса, может? Связанное именно с Зайнцем, – поинтересовалась цыганка.

– Зайнцом, – поправил её пан. – Не зайцем-Зайнцем, а городом-Зайнцом, – выделял он каждое «ом» особенно внятно.

– Ой, простите безграмотность женщине-кошке из таскарской глубинки, увязавшейся за цыганским табором. Мне и за столом-то здесь находиться не по статусу, не положено… – забормотала Шанти.

– Ишь скромница! Да куда ж ты денешься, когда разденешься! – рассмеялся Аргон. – Правильно я говорю? – оглядел он всех, кто был вокруг. – Она с нами уж сколько странствует! Очень даже по статусу сударыне такие приёмы, лучшая из фелинов, кого я знаю. И, кстати, единственная. Но замурчательная во всех отношениях, если напитки не отбирает. Сама зелья-то варит, в настойках – специалист! Ишь! А другим иногда не даёт, да, я те говорю, – жаловался пану гном. – Зато как со сковородой обращается, вы бы видели!

– Когда женщина не даёт – это, конечно, беда, – закивал пан, а с ним и ещё некоторые бородачи.

– Пап! – краснея щеками, фыркнула Лидия.

– Хуже, когда своему не даёт, а с другими спит, – загоготал крепкий бородач. – Придёт мужик с попойки домой, ляжет в постель подле жены, а из шкафа со скрипом голый сосед тайком вылезает, шубой прикрывшись. Пьяный муж глаз откроет, поглядит, что такое там. Гаркнет ему, спросонья опешив: «Ты кто?». Тот ему: «Я – моль!». Мужик: «Ну, а шубу куда поволок?». А любовник жены в ответ: «Дома съем!», – рассмеялся он ещё пуще со своими рядом сидящими приятелями и паном.

– Так что там с легендами и поверьями? – ещё раз уточнила у Лиды Шанти.

– Ничего выдающегося. Но вы можете заглянуть ко мне в архив, и мы поглядим разные летописи, – с приветливой улыбкой ответила та.

– А не ваш край был славен историей о какой-то змее с волшебным кольцом? – уточнил пьяный Аргон.

– Ой, сударь-гном, да то ж были сказки ещё предыдущей династии, – отмахнулся пан, аж поморщившись, явно не желая с теми иметь ничего общего. – На что только не пойдут ради возвеличивания рода. Волшебные кольца, волшебные серьги, у кого что. Один базар! Собрать бы это всё да нацепить на кого-нибудь, ха-ха-ха. Будет ряженым главным волшебником, словно ёлка на Солнцеворот! – рассмеялся он вместе с другими мужчинами, за исключением охотника.

– Так не мог бы тогда господин анимаг обернуться волком и увести серые стаи куда-то подальше из нашего леса? – суровым голосом поинтересовался тот у важного гостя.

– Виделся уже с ними, любезный, когда нашу кобылу искал. Поцапались с вожаком, так что тот, поджав хвост, улепётывал, – ответил ему анимаг.

– Это наш Вилли умеет! Век пива не видать, – хлебнул ещё рюмочку гном. – Лапу не подаёт, а в остальном парень неплохой, только придирчивый. То не так, это не так, курица – не индейка… Прима-балерина, правильно я говорю? Примадонна!

– Не хватало ещё гному прислуживать и лапу подавать! – возмутился тот. – Не царское это дело, – откинулся он на спинку стула почётного красивого кресла.

– В беде друзьям всегда надо лапу подавать! Правильно я говорю? – огляделся Аргон.

– Да такому красавцу-мужчине можно, зная себе сцену, и покапризничать! – подметила одна пышная дама с розовыми щеками и таким же ярким платьем под их цвет.

– Наш герой! Посланник богов! – всё липли к анимагу придворные барышни. – Сцепился с волком, одолел вожака, прогнал стаю подальше от города и дороги! – восхищались они с придыханием своим гостем.

Вильгельму на голову надели венок из сухих цветов, продолжая кормить с рук, точнее – чаще с вилки или же ложки, массировали руки и колени, угощали всем, что было представлено на столе, дабы попробовал местную кухню. Обделённым вниманием здесь анимаг себя явно не чувствовал.

– Божественно, милые леди, просто божество, – балдел анимаг, прикрывая глаза.

– Вы его не перекормите смотрите! Лопнет же! – качала головой Шанти. – Помню, праздник был. Муж мой объелся, лежит такой весь и ноет: «Дорогая… кажется, я умираю…». Я ему: «Ещё бы! Слопал за вечер почти все дыни! Ни дать, ни взять. Растянуть удовольствие не судьба?». А он оживился такой, глаза вытаращил, принял сидячую позу и: «В смысле «ПОЧТИ»? Где-то остались ещё?».

– Водка! – хором подпевали гному пан и ещё пара бородачей.

– Чтобы согреться, – подхватывал тот, ударяя по струнам. – Водка! На спирте с перцем! Водка! Для настроенья! Чтобы хватило всем! Водка! Не наливаешь? Водка! Не уважаешь? Водка! Для наслажденья! Чтоб унесло совсем! – наигрывал цверг толстыми пальцами всё веселее и энергичнее, а его возгласы подхватывали другие мужики кругом, а один даже подхватил мелодию на маленькой гармошке. – Не могу стоять! Главное – налейте! Тяжело дышать? Залпом лучше пейте! Нечем закусить? Да ну и не надо! Лучше для души нет, чем водка! – голосили хором вместе с ним собутыльники по разные стороны стола.

– А гном весёлый, мне нравится, – подмигнула Аргону та из сестёр-близнецов, что занималась финансами.

– Аля, у тебя каждый мужик по жизни – не коробка с подарками, а чёртик из табакерки! – фыркнула Ирна на это. – Всё дивлюсь, от кого такое дурновкусие могло достаться.

– Не зовите на праздник чертей, они ж разберут все десерты! М-м-м! Как вкусно! – налегала Мари на сплошные сладости и тоже чувствовала себя расковано и счастливо, не замечая больше ничего вокруг, кроме подносов со сладким. – Оп-ля! И эти возьму, и вот это попробую, а какой мармелад у вас, палочками или хворостом, как эти полоски назвать. Иными словами: сплошное объедение! Будь моя воля – осталась бы тут жить с вами, славить Велеса, Ладу, Живу и прочих. Не хуже Клира община. Вот говорят иногда: «жизнь – не сахар», а зачем тогда такая жизнь?!

– А ещё говорят: «трындеть – не мешки ворочать», – произнёс гном. – А чего бы не ворочать мешки и не потрындеть при этом?! Молча-то с мешками скучно возиться! Век пива не видать!

– С тебя не хватит сладкого-то? Ничего там не слипнется? Оставь хоть что-то гостеприимным хозяевам… – говорил монахине Берн. – Да и мне на закуску, – решил он тоже попробовать имбирного да шоколадного печенья.

– Хорошей женщины должно быть много, нечего за меня переживать, – не особо-то Мари горела желанием сейчас с ним делиться.

– Принесите-ка нам персиковой наливочки! – повелел Бронислав. – Бережём на особый случай, товар не местный, купцы у таскарцев где-то скупают да завозят сюда иногда, – пояснил он гостям.

– Папа, куда же ещё? И без того язык заплетается, а у нас ещё много работы, между прочим, – не одобрила Лида.

– А чего? Я ведь и трезвый, ха-ха-ха, на ногах не стою! – посмеялся пан, похлопав по подлокотникам кресла-каталки. – Холодную водку я обожаю, и тёплую водку я тоже люблю, но если же водка работе мешает, то ну её в баню! Работу мою.

– Папа! – закатила глаза с неодобрением его дочка.

– Персики и в Империи растут кое-где. Купцы могут этим пользоваться, выдавая местные настойки за таскарские, да набивать цену, – проговорил Бернхард.

– Если нас вот так спаивать, мы завтра весь день проспим и никуда не уедем, не добудишься этих всех, – возмущалась цыганка, косясь на усача.

– Даже если гость наш сцепился с волками, побить вожака – ещё ничего не значит, – тем временем Вильгельму заявил черновласый охотник. – Сменится глава стаи, а что дальше?

– Я плачу по серебряной монете за каждого убитого волка, – проговорила Алиция.

– Да ты что?! – усмехнулся Аргон. – Предлагаю сходить к волкам и узнать, а сколько они платят за городского. Ха-ха-ха! А там уже решим, на чьей мы стороне, правильно я говорю?

– Волки унесли жизнь моего старшего брата! – поднялся суровый темноволосый охотник. – А морозы – ещё нескольких наших людей! – ударил костяшками пальцев в перчатках с прорезями он по столу.

– Шкуры потом скорняку идут на изделия, из черепов и костей тоже всякое мастерим, – продолжила Аля.

– Покажем скоро этим серым тварям, почём парусина в Зайнце! – проворчал один старик с широким лицом и трёхдневной щетиной.

– Не носили бы варежки с дырками, глядишь, и не мёрзли бы, – фыркнул гном. – Это же шутка была безобидная!

– Хватит паясничать! – встала Шанти с места, агрессивно зашипев на него. – Простите цверга, он уже перебрал явно. Длинный язык его иногда отрезать хочется. Я же предупреждала, что это не лучшая идея, – оглядела она хозяев поместья.

– Кто перебрал? Я перебрал? А знаешь, как в женском обществе ценятся мужики с длинными языками? Ха-ха! Да каждая сударыня… Ик! Ой… Кисонька, да цверги, между прочим… – откинулся Аргон на спинку своего стула и захрапел, едва шапка с его лысины соскочила ему на лицо.

– И вправду достойная водка, – глядя на это, отметил Бернхард.

– Вот и тебе хватит, хорошего понемножку, – выхватила у него рюмку из руки цыганка, пользуясь замешательством обалдевшего экс-капитана.

– Волки от такой зимы тоже дичают! Как им грызть замёрзших белок и зайцев? Даже если охотиться не придётся, найдя такую добычу, с их зубами ледышки такие не расколоть! – воскликнул охотник.

– Айнэ – глава наших следопытов, – пояснил пан. – Охотники – основа культа Хранителей Весны. Если хищники расплодятся и убьют всех кроликов, глухарей, тетеревов, что останется нам? Здесь – Вольвшейд, «волчий край», серых хищников много, так ещё и по веткам полно куниц всяких шастает. Вот регулируем численность волков, чтобы по весне кролики плодиться могли. Мясо кролика – основная пища Зайнца и всех ближайших городов да деревень. Сейчас все мы и особенно наши охотники переживаем не лучшие времена из-за холодов. Вот, как в одной старой летописи о традициях, собираем из соломы чучело Мары, чтобы завтра сжечь и призвать весну поскорей.

– Сжечь?! – аж подпрыгнул перепуганный Вильгельм. – А можно… без меня как-нибудь? Я подальше постою. В другом городе! Господа, господа, – нервными хлопками он призывал к себе внимание спутников. – Поедем сейчас? А? Готов исключения ради даже пьяного гнома на себе повезти, пока он спит! Главное… ему потом не рассказывайте поутру, когда в себя придёт. Пусть считает, ему это приснилось.

– Душечка, куда мы среди ночи в метель-то поедем? – изумилась цыганка. – Так снегом морозец укутает, в сугроб по пути превратимся. Будете не конём, а снегозавром. И сосульки шипами-рогами торчат.

– И Вилли такой боевой… и сосульки рогами торча-а-ат… – сквозь сон пробурчал цверг, прочмокав губами да дальше похрапывая.

– Вот даже он прав, ни дать, ни взять, – кивнула Шанти, указав на гнома.

– Поджигать чучело по жребию ордена должен Вислав, но для такого гостя мы можем оказать честь ему, – произнёс пан. – Не стоит бояться огня, это очень важная церемония.

– Чем важная? – не поняла цыганка. – Я, конечно, в религии не сильна, но какое дело богу, что сожгли его чучело? Моё чучело пусть хоть где угодно жгут, мне не обидно. Лишь бы не саму меня.

– Ну, я бы не совалась в город, где жгут моё чучело, – подметила Ассоль.

– Хм, и то верно, душечка… – призадумалась Шанти. – Но тогда стоило делать это заранее, дабы зима не пришла вовсе…

Блюда постепенно растаскивали, тарелки пустели, а ужин подходил к концу. Вильгельма, за исключением охотника в чёрном, который недобро косился на все оказанные анимагу почести, буквально чествовали на руках, хором устроив молитву Живе, чтобы поскорее в этот край пришли тепло и весна. Его спутники также поднялись из-за стола, готовые расходиться по комнатам. Гулять-то в метель да ещё в незнакомом городе никто не желал.

– Даже тираннозавром! Я и о звере-то таком не читала! – дивилась какая-то дамочка с парой плетённых косичек по краям головы, восхищаясь Вильгельмом.

– О, а самое интересное было почувствовать себя… мантикорой! – рассказывал анимаг с блеском в глазах.

– Когда же… мы с вами увидимся вновь? – сбивчивым от нервозности голоском по ту сторону стола от Вильгельма поинтересовался Янек у Ассоль, едва та собралась уходить. – Не желаете посмотреть мою коллекцию волчьих черепов? Я всё же из братства охотников, – показал юноша своё кольцо в виде волчьей головы.

– Н-нет, спасибо… – отшагнула назад девушка, упершись в цыганку.

– У вас волк на кольце, у того господина на пряжке, у третьего на кулоне… Скажите, душечка, в вашей столь высоко религиозной культуре не принимают ли участие Гончие Псы Симаргла? – полюбопытствовала у Янека Шанти.

– Симаргл – бог огня, но здесь ему точно не молятся. С дровами и огнём проблем в Зайнце нет, а вот бурю неплохо было бы укротить… – ответил парнишка.

– Идём лучше к себе, – взяла Ассоль за руку цыганку.

– Не сходишь на свидание со своим новым другом? – тихо у ней поинтересовалась цыганка. – Он робеет, не зная, какие слова подобрать. Была бы к нему снисходительной.

– Не нужны мне тут никакие свидания. И уж точно не с ним! – возмутилась девушка.

– Тише-тише, может, он не так плох, если его получше узнать, – предположила Шанти.

– А если ещё хуже? – скривилась дочка друида.

– Ну, тут уж да. Люди всегда как конфеты из коробки, – заявила женщина-кошка. – Никогда не знаешь, какая внутри будет начинка.

– Позвольте хотя бы проводить вас до комнаты, – приблизился к ним поручик с чёлкой на правый глаз.

– Я сначала хотела бы зайти к своей подруге, поболтать о том о сём в спокойной обстановке, – держалась Ассоль подле Шанти, ища спасение в её обществе.

– А… – замялся Янек. – Понимаю…

– Бернхард, ты идти сам хоть сможешь? – поинтересовалась женщина-кошка. – Я тебя не потащу, да и за Мари не ручаюсь.

– Проверь кармашки, – оказалась та легка на помине и, чуть склонившись к уху цыганки, прошептала ей, – вдруг что-нибудь вкусное прихватила, а то тут уже ничего не осталось. Ни сахарных палочек, ни даже хлеба с джемом.

– Вот уж, надеюсь, не обнаружу какой-нибудь джем у себя в карманах…А где гном? – нахмурилась Шанти. – Тут же спал, вроде.

– Может, к себе поднялся? – предположила Мари, задрав правую бровь.

– Вильгельм? Эй? – помахала рукой Ассоль, пытаясь отвлечь анимага от женского внимания.

– Я тогда псом обернулся, а один из картёжников, оказывается, очень любил собак… А? Что? – отвлёкся тот на зеленовласую чародейку.

– Гнома не видел? – поинтересовалась та.

– Лучше б никогда не видел, – усмехнулся Вильгельм. – Так вот, подбегаю я сзади к одному, гляжу в карты… – повернулся он к своим поклонницам.

Ассоль только по лицу себя хлопнула: толку от аристократа, купающегося в лучах славы со своим венком и подпиленными ноготочками, сейчас было попросту не добиться. Шанти распушила хвост трубой и недобро поглядывала, как и служанки, и придворные девицы липли к светловолосому анимагу, слегка скалясь и тихо рыча.

– Если ещё и он поздно ляжет, то даже не знаю, когда мы завтра поскачем отсюда, – вздохнула Мари. – Присмотрю тут за Бернхардом, чтобы к выпивке не сбежал, иными словами: отведу его подальше от искушений, а вы разыщите Аргона. И не забудьте перед сном помолиться!

Сперва цыганка с дочкой друида поднялись наверх к выделенным комнатам, проверить, не отправился ли цверг просто спать. Однако же у себя Аргона не оказалось. Вернувшись в почти опустевший зал, проверили под столом, не укатился ли он вообще куда, как бочонок.

Дошло до того, что Шанти с Ассоль пришлось накинуть тёплую верхнюю одежду и выглянуть на крыльцо, пройтись среди метели вокруг и, никого не обнаружив, отыскать-таки путь в ту самую рюмочную, мимо которой они проходили ещё днём по пути к усадьбе пана.

Внутри, несмотря на мороз и воющую вьюгу снаружи, яблоку было упасть некуда. Впрочем, они и не росли в это время года. Будто с разных концов только и сбегались сюда посидеть-поболтать за рюмашкой. За каждым из столиков не менее четырёх человек. Кучно сидят, иногда толкаются, будто греются друг о друга, но на самом-то деле отогревались здесь как раз напитками.

Двое щупленьких мужичков с жеманными повадками, напоминая каких-то разжалованных аристократов, разносили подносы с рюмками, а иногда подливали или даже ставили целые бутылки на стол. Один, огненно-рыжий и зеленоглазый, с элегантными кудрями, высоким воротом алого фрака, обслуживал тех, кто поближе к стойке, другой – чернявый, с небольшими усиками да с длинными фалдами костюма – вертелся в дальних рядах средь столов, порхал, словно ласточка.

– Ну, всё, мужики, я пошёл, – поднимался, разглаживая брюки, из-за стола игроков в карты пожилой худощавый мужчина в бежевой шляпе.

– Да тебе тут ещё двадцать монет достаться должно обратно, ставки были неравные, – заявил ему куда более молодой, с бакенбардами и усами «подковой», потягивая сигару.

– Может, я и мог бы отыграться обратно с двадцатки, – оглядел тип в шляпе выигрыш победителя, – но на это уйдёт вся ночь, словно вся жизнь. Но она состоит не только из игр и выпивки, есть в ней место не только на карты, – поправил он пояс и ринулся к выходу мимо вошедших особ.

– Кто это к нам забрёл? – разливал некий багряный напиток на семерых в маленькие рюмки, кольцом выставленные на зеркальном подносе, хозяин заведения – рыжий господин с начёсом чёлки на лоб и серьгой в ухе.

– Вечер добрый, а вы тут гнома случайно… Вон он! – злобно сощурилась Шанти, заметив Аргона. – Нашёл уже новых дружков, ох и хитрюга! Ни дать, ни взять! Ну-ка пойдём, – повела она Ассоль за собой.

– Вот смотри, – загибал пальцы пьяный Аргон, обращаясь к своим, тоже весьма поддатым, собутыльникам. – Снегири – не гири, тапочки – не почки, колокол – не кол…

– Частокол зато «кол», одни колья стоят! – пробасил его собеседник слева, плечистый усач в зелёной шапке.

– Барсуки – не суки, – загибал новый палец гном.

– Ещё какие сучары бывают! – треснул по столу рыжебородый охотник с кольцом-волком справа, в такой же тёмной одежде, как у того мрачного типа на застолье у пана. – Попадёт заяц в капкан – лисам да барсукам раздолье! Поутру только обглоданные кости собирать.

– Да как же «не суки», у них и самки, и самцы… – гнусавил с умным видом заплетающимся языком мужчина в очках, сидевший напротив гнома и спиной к приближавшимся Шанти с зеленовласой волшебницей.

– Злится Марена-зима, – глядя в окно, высоким трескучим голоском причитал мужичок с острой светлой бородкой, поправив рыжую охотничью шапку. – Знает, что её власть не вечна. Что скоро Велесов День.

– Вот я гляжу потом, сверяю, а одной нет, затем другой нет, и это ведь уже совершенно иной символ! – восклицал слева в кругу друзей старик Дазлей. – Знамение о смене правящего рода не иначе, Змей-Перун нам своими чарами подсказывает. Вот так были звёзды – и погасли, и нет больше.

Кругом стоял звон посуды – все чокались стеклянными рюмочками и выпивали. Ставили их на столы, так и эдак пододвигали, наливали вновь, бутылкой задевая сосуды, ими касаясь бутылки. Тоненький аритмичный перезвон наполнял своей какофонией всё пространство.

– Вот тебя угораздило! – рявкнула цыганка, дойдя до Аргона.

– Кисонька! – улыбнулся ей Аргон во всю ширь.

– Ты почему здесь пьёшь? – возмущалась Шанти.

– Это рюмочная! – развёл гном руками. – Было бы странно мне здесь мыться в тазу или справлять нужду.

– Хватит паясничать! Душечка, будь добра, отведи его в комнату, – обратилась цыганка явно к Ассоль и потянула за стул, вытаскивая Аргона из-за стола. – А я в архив к Лидии загляну, пока она не легла.

– Будь добра, расти бобра! – посмеялся тот, допив последнюю рюмочку напоследок.

– Идём… – вздохнула дочка друида, взяв цверга за рукав. – Нам уезжать завтра, то мы Бернхарда добудиться не можем, теперь ты тут устраиваешь…

– В такую метель всё равно не уедем! – заявил ей, семеня ножками, цверг. – Правильно я говорю? – поинтересовался он у сидящих по сторонам от прохода разных компаний, а те ему даже кивали, хотя не факт, что слышали вопрос.

– Ох, и мороки с ним, – мотала головой Шанти, глядя им вслед и зашагав тоже. – Ни дать, ни взять!

Она подметила в рюмочной и Янека. Тот сидел с понурым видом, вращая пальцами крохотную бордовую рюмку, не вступая в разговоры, пока старики с Дазлеем по другую сторону стола о чём-то бурно общались. В этот раз его чёлка была уже уложена аккуратно, не скрывая один глаз, но от того он лишь казался ещё грустнее.

– С такой причёской вы нравитесь больше, – проходя мимо, наклонилась к нему цыганка. – Не переживайте так. Понимаю, что сердцу не прикажешь, но на Ассоль мир клином ведь не сошёлся. Найдёте ещё себе кого-нибудь, не стоит спиваться, – выхватила она у паренька рюмку, допила со дна остатки вина, дабы чуть согреться в мороз, а саму её сунула инстинктивно в кармашек, двигаясь к выходу.

– Вы ведь цыганка, милочка, – схватил за рукав её старик-звездочёт, потянувшись так, что едва не упал с табурета. – А у меня сегодня змея пропала! На небе!

– Соболезную вашему горю, – деликатно попыталась цыганка вырваться.

– Раскиньте карты, что они говорят? – попросил он.

– Я – гадалка, а вы – звездочёт. Мы с вами трактуем звёзды по-разному, – сурово отметила Шанти, сощурив кошачьи глаза.

– Но будущее-то одинаково! Что будет, то и будет. Событие ведь одно, как о нём не скажи, – забормотал этот морщинистый старичок, вытаращив глаза.

– И то верно. Ох, и хитрюга вы, – с прищуром кошачьих глаз произнесла цыганка. – Давайте, поглядим, что будущее нам готовит, – достала она свои карты.

После расклада Шанти уже в одиночку перебиралась из рюмочной в особняк пана в поисках Лидии. Ту, правда, особо долго искать не пришлось: она помогала с уборкой как раз в помещении с большим длинным столом, аккуратно расставляя все стулья и кресла.

– Душечка, ещё не спите! – обрадовалась ей, стряхивая с накидки снег, цыганка.

– И вы, я смотрю, – с улыбкой повернулась к ней женщина с причёской-косой. – Припозднилась и задержалась, раз уж пир был. Гнома вашего видела и подругу. А служанок уже отпустила спать… Нет-нет! Лучше стряхните всё в прихожей! А то здесь грязь на полу окажется!

– Ой, простите таскарской цыганке её невежество! – поспешила Шанти вернуться в прихожую.

– Вы что-то хотели? Часы? Пан уже спит, так что… А, да! В архив? – уточнила, выйдя к ней, Лидия.

– Да-да, душечка, предания там, о прошлых родах, у вас такая богатая история! Анимаг наш заверил, что идолы стоят на капище очень древние, – закивала цыганка. – А часы утром тогда заберём, чтоб отца вашего не будить.

Они прошли под лестницу в дальний закуток, где была вытянутая комната с дощатой стеной и стеллажами, на которых стояли книги и свитки. Нужно было зажечь особые защищённые лампады, чтобы прямой огонь сквозь плафоны не доставал ни до бумаги, ни до древесины. Но с этим панночка справилась довольно умело.

– Это тут вот, – достала она несколько свитков. – Сказ о змее и золотом кольце, например.

– О, о кольце, мы с вами, как женщины, любим ведь всякие украшения, – старалась Шанти как-то оправдать свой неподдельный интерес к этой истории.

– Это ранний вариант, с иллюстрацией, осторожно, – рассказывала Лида. – Это записанные со слов горожан поздние версии легенды. Есть много отличий в деталях или свойствах волшебного кольца.

– Я надеюсь, уж пан-то в курсе, какое сокровище ему досталось и какой из свитков правдив? Разные версии хорошо запутают потенциальных недоброжелателей. Не знают, чего ждать, вот и признают власть пана, – улыбнулась цыганка.

– Что вы, это древние выдумки, – рассмеялась панночка. – Папу уважают за непреклонный характер в ценах на сахар, за большие поставки соседям, за правильное ведение хозяйства. Ирна и Аля при нём следят за важными вещами, а Хранители Весны отгоняют волков, регулируют численность хищников да добывают зайчатину. Вкусный был ужин сегодня?

– Я предпочитаю птицу, но вся индейка досталась Вильгельму, – с упрёком ответила Шанти.

– Его появление для нас много значит! Нужно уговорить его выйти с факелами сжечь чучело Мары, будет сильный символ для всех! – а азартом во взоре высокопарным тоном произнесла Лидия.

– А колечка того, выходит, никогда не было? – уточнила цыганка.

– Вызывало помощников, что дома возводили из белого камня… – зачитала дочка пана из одного свитка. – У-у, это ж когда тут столько известняка было. Хлипкие дома были, развезло потом всё рекой. Потом избы построили. Да склеп старой династии перестроили уже в склеп Селвигов. Там очень много старых барельефов внутри, вам, может, понравится.

– Так кольцо водой унесло, ни дать, ни взять, – опустила Шанти глаза, уже не скрывая собственный интерес.

– С тех веков могло ещё объявиться где-нибудь, мало, что ли, сказок о волшебных предметах, – с улыбкой и надеждой во взгляде её заверила Лидия.

– Я возьму в комнату самый ранний из экземпляров? – попросила цыганка.

– Только аккуратнее. Буду благодарна, если сможете список с него сделать. Вот, – попросила панночка, – перепишите на новенькую бумагу, если весь текст поймёте. Там весьма по-старинному писано. Вот держите ещё какую-нибудь из летописей, – всучила она буквально насильно старенький свёрток потемневшего пергамента.

– Попробую разобраться, не сама, так с друзьями. Одна голова – хорошо, а… сколько там нас с Мари-то теперь? А шесть – лучше, – ответила Шанти.

– Буду вам весьма благодарна, – кивнула Лидия. – На старые записи архива переписчиков бы созвать с разных деревень…

– Тогда завтра увидимся. Текста тут не так много. Может, и удастся переписать, – вздохнула цыганка.

– Уверена, у вас замечательный почерк! Как там гном за столом сказал? Замурчательный даже! – посмеялась панночка. – Доброй ночи!

– Пойду проверю заодно, что он не сбежал никуда. Ему и буран ни по чём, знаешь ли. И тебе добрых снов. Не задерживайся уж, у вас слуг полно, а ты хозяйничаешь сама. Часы с отцом поутру там снимите с крючка или гвоздика, на чём там висит. А мы зайдём заберём перед отъездом. Может, обернёте их ватой да мешковиной поверх, чтоб в пути ничего не растряслось и ещё пуще не поломалось. Спасибо за текст легенды, – поблагодарила Шанти и, размахивая нервозно пушистым хвостом, развернулась, направившись из узкой вытянутой комнаты прочь, выйдя из-под закутка, что под лестницей, и заворачивая как раз на ступеньки.

Лидия же расставляла по своим местам остальные свитки и, быстро закончив в этим, подошла погасить дальнюю из лампад. Потушив огонёк, девушка вздрогнула, отпрыгнув назад и завидев в дверях незнакомого худощавого мужчину-монаха с пристальным и злобным взглядом, ползущей по приподнятой правой руке крысой и зашитым чёрными нитями ртом.