Читать книгу Сто шагов, чтобы простить - Vladi N - Страница 5

Hold On – Chord Overstreet

Диана

– Мисс Уильямс! Мисс Уильямс!

Откуда-то издалека доносится приглушённый женский голос. Он вырывает меня из долгожданной безмятежности, будто в холодную воду опуская, в рой хаотичных мыслей затапливая. Резкий специфический запах ударяет в нос и заставляет открыть глаза.

– Мисс Уильямс! Как Вы? Голова кружится?

Каждое слово врача возвращает к случившемуся минутами ранее. Мечусь взглядом на экран и застываю. Пытаюсь дышать: глубоко, протяжно, возвращая себе здравое мышление. Но не могу.

Разрывает сознание. Ребенок. Боже… Какой ребенок? Какой ребенок?! Господи… Сердце гулко тарабанит в груди, выбивая остатки самообладания. В несознанке подскакиваю с кушетки, натягиваю штаны и несусь к выходу.

– Мисс Уильямс! Куда Вы?! Подождите!

Но я уже ничего не слышу. Размазываю горячие слезы по лицу и выскакиваю в холл. Вижу перекошенное от страха и непонимания лицо матери, но бегу к выходу в такт тарабанящей за ребрами оголтелой мышце. Задыхаюсь. Просто разбиваюсь внутри о жесткие скалы собственных эмоций.

Не помню, как добираюсь до машины. Не понимаю, как хватило сил на это. Просто лихорадочно рву ручку дверцы, чтобы спрятаться внутри и дать волю разрывающим эмоциям.

– Дочка!

Отец. Запыхавшийся. Испуганный. Шокированный. Тянется и прижимает к себе, крепко обхватывая руками, как в детстве. Зарываюсь носом в его грудь и плачу навзрыд. Выплескиваю все, что точит и съедает. Просто уничтожает изнутри.

– Моя милая… – гладит по голове своей крупной ладонью, пытаясь успокоить. Забрать боль себе. – Моя хорошая… Моя любимая… Все хорошо, моя девочка, все хорошо.

Нутром за всхлипами чувствую мамино появление. Плачет вместе со мной. А я ещё больше реву. На взрыв всех систем жизнеобеспечения долбит. Разворачивает капитально. Эмоций через край плещутся, а остановить их ничего не может.

– Мамочка, – шепчу задушенно сквозь плач, – мамочка…

Тянусь к ней. Нуждаюсь в ней. И она понимает. Обнимает и отдает. Все отдает. Любовь, поддержку, опору. А боль, как ни пытается забрать – не получается.

– Арнольд… Оставь нас наедине. Надо поговорить.

Сквозь какой-то вакуум слышу, как папа открывает для нас машину и уходит. Оказываемся в салоне, где я просто разрушаюсь. Хриплю на повышенных. Навзрыд рыдаю.

– Хорошая моя… – шепчет сквозь слезы мама, – доченька… Что случилось? Я все пойму, расскажи.

– Беременность… Я… Ребенок… Мама…

Озвученные слова разрывают больное сознание. Полное уничтожение. С плотью. С кровью. Ничего не остаётся.

– Ребенок?.. – мама в шоке. В ступоре.

– Ну, почему?! Почему?! Мало мне было проблем… Теперь это! Что мне делать, мамочка, что делать? – слезы кислотой обжигают безжизненную кожу, оставляя памятные ожоги. – Я не хочу… Не хочу…

Мотаю в разные стороны головой, будто в бреду повторяя шепотом слово "ребенок", пока родительница не ловит мое лицо в свои ладони и не заставляет посмотреть в глаза.

– Диана, – ласково и спокойно, – это дар. Бог наградил тебя за все твои испытания. Ребенок – лучшее, что могло с тобой случиться.

– Но… От него… От него…

– Ты любила его, – не спрашивает. Знает. – У тебя будет ребенок от любимого человека. Любимого. И плевать, что он из себя представляет. Это твой ребенок. Твой.

Мамин голос напитан непривычной твердостью. Но глаза… Глаза так и светятся теплом. Счастьем.

– Жизнь так легко забрать, дочка… Поверь. Нет ничего хуже, когда родители хоронят своих детей, – сглатывает и отворачивается. – Тебе выпал такой потрясающий шанс. Ты можешь стать матерью. Просто хватайся за него. Ты заслужила.

Каждая фраза – сдетанировавшая граната. Молчу, переваривая услышанное. Так и смотрю на женщину, которая столько сделала для меня, и не представляю, что для кого-то стану таким же человеком.

– Я боюсь, мама… Очень боюсь… Что он будет постоянно напоминать о том ужасе, который я хочу поскорее забыть.

– Глупая! – смеётся и обнимает. – Твой ребенок будет напоминать тебе только о том, как сильно ты любила его отца. И какая сильная ты, что после всего случившегося не отказалась. В первую очередь от себя.

– А если я не справлюсь, мамочка?.. Если не получится?.. Какая из меня мать?.. Я себя то на ноги поставить не могу…

– Моя милая, – целует в волосы и кладет подбородок на голову, как всегда делала в детстве, – ты сильная, смелая, стойкая. Не сломалась под гнетом всех обстоятельств. Я знаю, что ты будешь прекрасной мамой. Любящей и очень заботливой. Оберегающей свое дитя. Я знаю. Чувствую это. Просто сейчас надо немного постараться, чтобы привести в порядок здоровье. А мы с папой рядом и поможем. Всегда.

Вот теперь слезы льются не от бесконечной боли, сжимающей в тиски, а от какого-то призрачного, почти эфемерного счастья. Неопределенное, неизведанное чувство сковало по рукам и ногам, заставляя представлять, каково это – быть родителем.

– Представляешь… – шепчу задушенно, – я мамой буду…

– А я бабушкой. Вот номер, да?

И хохочет. Как умеет только мама. Весело, заразительно, легко. И я вместе с ней, отпуская добрую порцию гнили, точащую сердце, наполняя его, наконец, светом и любовью. Искренней и беззаветной. Чистой. Настоящей.

Дома перевариваю свалившуюся на меня информацию. Несколько дней будто в анабиозе нахожусь, осознавая в полной мере, что во мне растет ребенок. Постоянно глажу впалый живот, пытаясь на одном конкретном ощущении себя словить. Но не могу. Эмоции раскурочивают. Но не уничтожают, как раньше. А наполняют. Возрождают. Превозносят.

Долго гоняю в уставшем мозгу одну единственную мысль. Прокручиваю возможные варианты. Не понимаю, правильно ли я поступаю, но, всё-таки, набираю знакомый контакт.

Гудок.

Второй.

Третий.

– Диана.

Сердце гулко забилось в груди, на секунду перехватывая дыхание и выбивая всю решимость. Но только на секунду.

– Привет, Мэт. Твое предложение ещё в силе?

– Конечно, – пауза. – Принимаешь?

– Принимаю.