Читать книгу Сто шагов, чтобы простить - Vladi N - Страница 8

Burn – Ellie Goulding

12 февраля 2022 года

Диана

– Все взяла? – Мэтью недоверчиво осматривает мой маленький чемодан, судя по всему, прикидывая, сколько туда могло влезть вещей.

– Да.

– Уверена?

– Мэт, – задорный смешок вырывается изо рта, – мне хватит. Успокойся уже.

Мужчина только растерянно кивает головой. До сих пор не может понять моих спонтанных изменений.

Нет, выгляжу я по-прежнему не очень здоро́во. Но, хотя бы, начала питаться. Через силу, заставляя себя, однако спустя несколько дней после известия о моем новом состоянии вес даже пополз вверх. Со скоростью умирающей черепахи, но пополз. Появился едва различимый румянец на впалых щеках, кожа перестала отсвечивать серым цветом, а глаза… Глаза снова засияли. Потому что осознание того, что во мне растет ребенок, наполняет сердце каким-то теплым и неизведанным чувством, заставляя буквально излучать счастье.

Я стала больше смеяться, говорить, выходить из комнаты. Семья постепенно освободилась от сковавшего дом транса и оцепенения. Новость о пополнении стала для нас той самой спасительной каплей в засохшем оазисе жизни. Мама расцвела, видя, как возвращается ее прежняя, полная эмоций дочь. Отец не переставал улыбаться, когда я машинально клала руки на живот и с каким-то невообразимым упоением гладила впалую кожу и выступающие ребра.

Даже мое решение кардинально сменить прическу абсолютно все восприняли на "Ура". В один из вечеров я смотрела на свои безжизненные волосы, свисающие ниже плеч бесформенной паклей. Не помню, как в моих руках оказались ножницы – и через несколько минут на меня глядела девушка с каре. Мама только улыбнулась, увидев отражение в зеркале. А затем молча повела в ванную, достала тюбик своей краски, которой маскирует предательски пробивающиеся седые корни, и без вопросов поменяла мой цвет на темно-каштановый. Потому что это соответствует новой Диане, в которую я превращаюсь.

Мэт был поражен. Не ожидал таких метаморфоз с учётом нашей последней встречи. Сам факт того, что я передумала, сильно его удивил. Собственно, как и моих родителей.

– Доченька, – причитала тогда мама, когда я озвучила свое решение, – зачем тебе уезжать? Ты сейчас в таком шатком состоянии, плюс ещё ребенок… Тебе надо быть под присмотром…

– Диана, – а это уже отец, – я против. Абсолютно не согласен. Куда ты вообще собралась? А самое главное – для чего? Ты только в себя начала приходить, у тебя приступы прошли, а если вдруг что-то случится? Как мы тебе поможем?

– Мамочка, папочка… – по очереди обнимаю обоих. – Я вас очень люблю. Но свое решение не поменяю. Я чувствую, что так надо. Эти стены меня душат… – сглатываю и оглядываюсь по сторонам, ловя картинки самых тяжёлых дней жизни. – Никакая терапия мне не поможет, если каждый миллиметр пространства будет напоминать о том, чего я никогда уже не смогу забыть.

Машинально провожу пальцами по застарелым шрамам и опускаю ладонь на подрагивающий живот.

– В Нью-Йорке я была счастлива, даже не смотря на то, что произошло… – отворачиваюсь, прогоняя неконтролируемые слезы. Часто моргаю, чтобы не расплакаться на глазах у родителей. Только я знаю, что легче мне стало только едва. Боль никуда не ушла. Точит и точит внутри, но теперь у меня есть свое личное обезболивающее, которое ещё даже не знает, как много для меня значит. – Поэтому, – продолжаю хрипло, – я хочу поехать. И я надеюсь, что вы поймёте и поддержите мое решение.

Этот разговор состоялся пять дней назад. А теперь я стою с чемоданом рядом с бескрайне удивленным Харрингтоном, который, тем не менее, не задаёт лишних вопросов, и обнимаю семью на прощание. Вижу, что переживают, что боятся, что не доверяют Мэту, но ничего не предпринимают, потому что уважают меня и мои решения. И именно таким родителем я хочу быть своему ребенку. Неосознанно снова кладу руку на живот, привлекая внимание мужчины рядом, и спешно одергиваю кисть.

– Может, я всё-таки поеду с тобой? – шепчет мама, утирая слезы.

– Мамочка, – целую родные щеки, – спасибо тебе за все. Ты – лучшая женщина из всех, кого я знаю. Но я должна сама. Справиться, пережить, вырасти. Просто доверься мне.

Сжимаю теплые ладони, дожидаясь согласного кивка.

– Если обидишь ее, то я…

– Папа, – не осознаю, как заливисто смеюсь. Арнольд Уильямс в своем репертуаре. Все начинают хохотать следом, а Мэт поднимает руки в примирительно жесте, после чего забирает мой чемодан.

– Понял, не дурак, – смеётся мужчина, – не обижу. Диана мой друг.

– Все вы так говорите…

Прощаемся. Максимально быстро и сыро. Пыталась не плакать, но скупые, еле контролируемые слезы сами льются. Мне страшно и одиноко, но так надо. Ради ребенка надо. Ради себя.

Только когда отъезжаем от дома, даю волю распирающим эмоциям. Не пытаюсь остановить солёную жидкость, разъедающую кожу. Закрываю лицо руками и всхлипываю, пока тяжёлая ладонь не ложится мне на висок и не притягивает к крепкому телу.

– Выплескивай все. Не стыдись, – хрипло и отрывисто. – Только не меня.

Что я и делаю. Натурально вою навзрыд, оставляя часть израненной души в родных, столько повидавших местах. Мне не нужны эти чувства, которые тянут на дно. Давят до такой степени, что дышать сложно. Больно. Катастрофически невозможно.

– Мне страшно, Мэт, – шепчу невнятно, но он понимает. – Боюсь, что не справлюсь со всем. Что сломаюсь.

– Только не ты, Диана, – мужчина продолжает гладить меня по волосам, пытаясь передать все то спокойствие, что всегда излучает. – Ты уже победитель. Ты уже выстояла. А там, где судьба подставит подножку, я всегда подстрахую.

– Почему ты помогаешь мне? Джеймс… – произношу и задыхаюсь, – он… Он ближе тебе.

– Однажды я уже был в подобной ситуации. И сделал неправильный выбор. Больше я такой ошибки не допущу, – глаза в глаза. Эмоции в сердце. – Это все, что тебе нужно знать. И всегда мне доверять. Знаю, что сложно. Просто попытайся. Потому что так ты сможешь помочь и мне. Ты – мое искупление, Диана.