Читать книгу По лезвию надежды - Vladi N - Страница 2

Клэр

– Паршиво выглядишь, – косо смотря на меня с угла небольшой, но уютной кухни, бросила Габби.

– И тебе привет, миссис тактичность.

Моя любимая тетя. Сколько я себя помню, Габби всегда была одиночкой. Не в окружении, нет. С людьми она была отзывчивой и веселой. А ее смех. Боже, мне иногда кажется, что только ради него я перелетела через океан. Когда она смеется – невозможно оставаться в стороне. Но вот личной жизни у нее так и не сложилось. После ошибки молодости она перестала доверять мужчинам.

Габби является одной из сестер моего отца и одним из членов нашей большой британской семьи. В марте ей исполнилось шестьдесят, но на свой возраст она никогда не выглядела. Эта поджарая женщина с бюстом шестого размера, идеальными зубами, светло-зелеными глазами и кудрявыми темно-коричневыми волосами до сих пор носила каблуки в двенадцать сантиметров и сводила с ума представителей сильного пола.

Может быть секрет ее молодости заключается в том, что всю свою сознательную жизнь она провела в обществе молодежи: сначала вырастила всех своих многочисленных племянников, которые с завидной регулярностью оставались у нее в гостях, в том числе и я, затем преподавательское поприще – Габби была и остается лучшим преподавателем по русскому языку в Лондоне. Я всегда думала, что по-русски она говорит лучше, чем по-английски. Ну, наслаждается им по крайней мере точно больше.

Передо мной резко мелькнуло какое-то белое пятно. Габби что-то лихорадочно объясняла и махала кухонным полотенцем прямо перед моим лицом.

– Клэр, ты меня слушаешь вообще? Я уже десять минут с тобой разговариваю.

– Габби, прости, я задумалась. Повтори, пожалуйста, что ты мне говорила.

– Племянница, у тебя стресс, я понимаю, но еще пару таких зависаний, и я решу, что не только эмоциональное состояние у моей тыковки нестабильно, но и извилинки надо подлатать, – Габби легко улыбнулась мне и убрала полотенце из-под моего носа.

– Каюсь, каюсь! – подняла руки в знак примирения. – Отныне и навсегда я слушаю тебя предельно внимательно.

– Как ты себя чувствуешь? Ты хоть немного поспала? – тетя вопросительно подняла бровь.

– Я в порядке. Бодра, весела и полна сил. Чем мы планируем заниматься?

Габби подозрительно долго не сводила с меня своего проницательного взгляда, осматривая с ног до головы, будто сканер. Я прекрасно понимала, что она видит меня насквозь. Что я не бодра, не полна сил и точно ни в коем случае не весела. Но она благоразумно не стала комментировать мое состояние, а лишь тяжело вздохнула.

– Я отменила учеников на всю эту неделю, так что у нас с тобой будет много времени, чтобы погулять по Лондону и вспомнить все твои старые любимые места. К тому же, сентябрь радует погодой. Нам повезло.

– Габби, ты не можешь отменить всех учеников из-за меня, это же твои деньги! – я растерянно посмотрела на тетю, чувствуя себя не в своей тарелке из-за того, что с моим внезапным появлением ей приходится менять свои планы.

– Ничего страшного. Возьму дополнительные занятия на следующей неделе. Мы уже все обговорили. Ну, так что, позавтракаем дома или в нашей кофейне? – она заговорщицки улыбнулась, зная, что попала в точку.

– А вот и запрещенка, – рассмеялась я, – ты знаешь, что я не могу отказаться от этого заманчивого предложения.

– Только для начала сними с себя это, – Габби презрительно сморщила нос, обводя пальцем мою двухдневную одежду, которая познала все прелести транспорта, – я с тобой в таком виде не выйду. И немедленно приведи в порядок волосы. Что за воронье гнездо у тебя на голове. Так, Клэр Хэйг, живо тащи свою исхудавшую задницу наверх приводить себя в порядок! Иначе я и шагу из этого дома с тобой не сделаю.

Я знала, что так моя тётя пытается вывести меня из состояния между молью и амебой, но была благодарна ей за это. Хотя бы ненадолго я смогу отвлечься от роя мыслей, которые бесперебойно вьются в моей голове, не давая забыть все до мельчайших подробностей.

– Спасибо тебе, Габби, – тихо сказала я, – спасибо за все.

– Не за что. Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Помни об этом.

Я улыбнулась и вышла из комнаты, чтобы наконец-то начать пробовать жить по-другому.

***

Не смотря на мои сопротивления, Габби все-таки меня умыла, переодела и причесала. Тетка привела железные аргументы, что я молодая шикарная девушка, которой нужно восстанавливать свою «размазанную в кашу самооценку» – цитирую дословно – а я нарядилась, как вечно недовольный жизнью подросток. Габс всегда была остра на язык, а в сочетании с первоклассным умом это давало ядреную смесь. Больше я таких людей в жизни не встречала.

Как ни странно, но ее слова подействовали на меня. Если уж я и собралась забыться, то надо делать это красиво. Да и к тому же тетя просто отказывалась выходить из дома с пугалом.

– Клэр, ты издеваешься? Добрая часть этого города – мои знакомые. Тебе пора перестать компрометировать мою репутацию своим детским упрямством. Переодень это, мигом! И волосы причеши. И лицо приведи в порядок. А то похожа на труп.

Конечно же, я сдалась. Я и сама понимаю, что она права. Мне всего-то двадцать пять. Природа наделила меня отнюдь не дурными внешними данными. Я же не могу вечно убиваться и губить себя из-за какого-то придурка, который меня не оценил.

Я облокотилась на раковину в ванной и посмотрела в зеркало. Похудела. Скинула килограмма четыре. Лицо осунулось, еще больше подчеркивая мои и без того ярко выраженные скулы. Цвет кожи больше подходил к цвету пепла, чем к здоровому. Мои зеленые глаза на фоне красных от бесконечного напряжения белков казались еще ярче. Когда-то живые и блестящие темно русые густые волосы спутались и потускнели. Да уж. Пойду, пожалуй, и правда приведу себя в божеский вид.

***

Мы уже сорок минут сидели в моем любимом кафе на углу Бейкер стрит. Его держал старый знакомый нашей семьи Джим со своей женой. Здесь просто восхитительно кормили. Сколько я себя помню, каждый раз приезжая в Лондон на каникулы, мы с дедушкой и бабушкой заходили к Джиму, чтобы съесть его фирменный шоколадный маффин. Мне нравилось, как дед стабильно подтрунивал над бабушкой и лишними кило, пока она выбирала выпечку. Бабуля же наигранно морщила нос, будто колкости мужа – это самое страшное, что она слышала в своей жизни. Но она делала это специально. Потому что знала, что всегда получит от дедушки букетик извинительных цветов из магазина на углу. Иногда мне казалось, что это их своеобразная ролевая игра. Теперь, повзрослев, я понимаю, что это любовь.

Я была счастливым ребенком. Мне довелось провести время с бабушками и дедушками с обеих сторон моих родителей. И каждый из них безмерно меня любил. Но, к сожалению, ушли они рано. Все, кроме одной, которая оставила меня этим летом. И сейчас, смотря на старенького Джима и его жену, стоящую за прилавком и смотрящую на него с такой нежностью и заботой, у меня в горле опять непроизвольно встал ком, а белки предательски покраснели.

– Что случилось? – Габби оторвалась от своего телефона, увидев, что у меня глаза на мокром месте.

– Я постоянно вспоминаю бабушку. Увидела Джима с Кэрол, как они смотрят друг на друга… Мне до сих пор не верится, что я больше никогда с ней не поговорю.

– Ох, дорогая, я понимаю. Первое время будет очень сложно. Но тебе надо быть сильной. В первую очередь ради мамы. Ей тяжелее всего, – тетя сжала мою руку. – Как Хизер? Ты мне толком и не рассказала, как вы справляетесь.

– Мама держится, она у меня боец. В нашей семье все женщины сильные, тебе ли не знать, – я улыбнулась и вытерла глаза рукой. Уж кто-кто, а Габс точно пережила в своей жизни не мало потерь.

– Да, она всегда была сильной девочкой. Помню, как твой отец привел ее к нам, чтобы познакомить. И сразу же представил, как свою будущую жену. А твоя мать так бойко носилась по дому, пытаясь нам помочь, – Габби подняла глаза в потолок, предаваясь воспоминаниям.

– Что-то мы с тобой приуныли, тетушка. Ведь мы сюда, в конце концов, пришли вытаскивать меня из царства мрака и тоски, а не закапывать там нас обоих, – я посмотрела Габби в глаза, и она рассмеялась мне в ответ.

– Верно! Мы пришли сюда отведать это чудо выпечки, насладится умопомрачительным кофе, триста раз проклясть твоего бывшего суженого и придумать план выхода из кризиса под названием: «Личная жизнь Клэр Хэйг. Как найти вход», – Габби хихикнула под моим укоризненным взглядом.

– Очень смешно. Давай еще и в твою вход найдем, раз фантазия так и плещет.

– Э, боюсь мне поздно что-то искать. Так что я все свои силы и непревзойденный ум брошу на помощь тебе.

– Тебе говорили, что ты не только очень умная, но еще и очень скромная? – я уже смеялась в голос.

– Конечно. Каждый день по несколько раз, – Габби растянула губы в своей идеальной улыбке. – А теперь серьезно. И что мы будем делать?

– У меня была неделя с того момента, когда я забрала свои вещи из квартиры, чтобы подумать над этим. Но пока все мои решения обусловлены только единовременными порывами. Ничего дальновидного. Если ты разрешишь мне постеснять тебя, то пока осяду в Лондоне. Не хочу возвращаться обратно в Сан-Франциско.

– Ты знаешь, что можешь жить у меня сколько угодно. Прекрати нести ерунду. У меня много места, так что мы можем даже не встречаться. И я рада, что ты побудешь со мной. Мне тоже порой становится одиноко.

Я снова нахмурилась. Габби редко говорила о том, что она тоскует. И в каждый этот редкий раз я чувствовала себя виноватой. Да, у нее есть дочь и внуки, с которыми она в постоянном контакте по видеосвязи, потому что они круглыми сутками путешествуют по миру, но это, безусловно, совсем не то. А для нее внуки – самая райская отдушина.

– Ты уже думала на счет работы? У тебя блестящее образование. Уверена, что с этим не возникнет никаких проблем. Но если что, я смогу замолвить за тебя словечко.

– Нет, Габс, не надо. Я все сделаю сама. Но спасибо тебе, – я послала ей воздушный поцелуй в знак благодарности за предложение. Она прекрасно знает, что я им не воспользуюсь. Я всего привыкла добиваться сама. Так меня научили. – Хочу пробежать по местным издательствам. Спрошу, есть ли место для меня. Надеюсь, что не засижусь на твоей шее. Так как все мои скудные сбережения были потрачены моим бывшим на отпуск со своей размалеванной белокурой пятницей с силиконовой грудью, мне придется много работать. Они полетели к пальмам, солнцу и красивым закатам. Когда-то это было и моей мечтой. Что?

Габби удивленно смотрела на меня, водя телефоном по столу.

– Снять бы сейчас свою туфлю и пробить этому уродцу башку. Эта безнаказанность меня убивает. На деньги плевать, пусть его акула там сожрет. И сиськами той девицы поперхнется. А он не сможет испортить тебе рекомендации, если твой бывший босс – его друг?

– Нет, не переживай. Кайл, в первую очередь, мой друг. Когда я два дня не появлялась на работе после всего, что произошло, он начал искать меня через маму. Мы поговорили обо всем откровенно. Габс, он предупреждал меня, чтобы я была осторожна. Кайл еще два года назад сказал мне, чтобы я собрала мозги в кучку, а не растекалась как желе при виде своего ненаглядного. Я его не слушала. А после того, как все случилось, он даже не удивился. Не знаю уж, был он в курсе всех любовных похождений своего друга или нет, но мое решение уйти из издательства воспринял достойно. Сказал, что даст мне хорошие рекомендации.

– Ты веришь ему?

– Да, Габби, я ему верю. Не суди всех мужиков одинаково. Кайл не раз меня выручал и помогал мне. Я ценю его как человека. А говорить мне что-то или нет, даже если он и знал, это сугубо его личный выбор. Я уже давно перестала судить людей.

– Ладно – ладно, остынь. Я просто спросила, – тетя сцепила руки на груди и откинулась на спинку стула. Затем подняла бровь и улыбнулась. – А ты откуда так осведомлена о передвижениях твоего несостоявшегося бойфренда, а?

– У меня в Штатах остался свой личный штаб ФБР в лице двух спецагентов. Мы же женщины, нам надо все знать, – засмеялась я.

– Ох, это ваше стабильное трио, – Габби хлопнула в ладоши. – Ну, тогда решено. С завтрашнего дня ты начинаешь штурмовать издательства, гулять со мной, пока мои ученики вновь меня не одолели, дегустировать мою стряпню, и будешь пытаться заново наслаждаться жизнью.

– Договорились! – я допила кофе и поднялась из-за стола.

– Стой! Ты что, не будешь доедать свой маффин?! – тетка округлила глаза, как будто только что произошло страшное преступление.

– Нет, в меня не лезет. Если ты так переживаешь, что Джим нас застукает, то можешь съесть его за меня.

– Давай сюда. Это же произведение искусства. Нет, все-таки самая искренняя любовь – это любовь к еде, – Габс уже пережевывала остатки выпечки.

– А как же любовь к внукам, предательница? – я захохотала.

Габби поперхнулась и резко встала. Помолчала минуту и потом залилась самым звонким смехом, заставив меня смеяться еще больше.

– Поправочка: самая искренняя любовь – это любовь к внукам, которые любят твою еду.