Читать книгу Стихотворения (1884 г.) - Владимир Бенедиктов - Страница 30

Город вечный! Город славный!

Представитель всех властей!

Вождь когда-то своенравный,

Мощный царь самоуправный

Всех подлунных областей!

Рим – отчизна Сципионов,

Рим – метатель легионов,

Рим – величья образец,

В дивной кузнице законов

С страшным молотом кузнец!

Полон силы исполинской,

Ты рубил весь мир сплеча

И являл в руке воинской

Всемогущество меча.

Что же? С властию толикой

Как судьба тебя вела?

Не твоим ли, Рим великой.

Лошадь консулом была?

Не средь этого ль Сената –

В сем чертоге высших дел –

Круг распутниц, жриц разврата

Меж сенаторов сидел?

И не твой ли венценосный

Царь – певун звонкоголосный

Щеки красил и белил,

И, рядясь женообразно,

Средь всеобщего соблазна

Гордо замуж выходил,

Хохотал, и пел, и пил,

И при песнях, и при смехе

Жег тебя, и для потехи,

В Тибре твой смиряя пыл,

Недожженного топил,

И, стреляя в ускользнувших,

Добивал недотонувших,

Недостреленных травил?

Страшен был ты, Рим великой,

Но не спасся, сын времен,

Ты от силы полудикой

Грозных севера племен.

Из лесов в твои границы

Гость косматый забежал –

И воскормленник волчицы

Под мечом медвежьим пал.

Город вечный! Город славный!

Крепкий меч твой, меч державный

Не успел гиганта спасть, –

Меч рассыпался на части, –

Но взамен стальной сей власти

Ты явил другую власть.

Невещественная сила –

Сила Римского двора

Ключ от рая захватила

У апостола Петра.

Новый Рим стал с небом рядом,

Стал он пастырем земли,

Целый мир ему был стадом,

И паслись с поникшим взглядом

В этой пастве короли

И, клонясь челом к подножью

Властелина своего,

С праха туфли у него

Принимали милость божью

Иль тряслись морозной дрожью

Под анафемой его.

Гроб господен указуя,

И гремя, и торжествуя,

Он сказал Европе: «Встань!

Крест на плечи! меч во длань!»

И Европа шла на брань

В Азию, подобно стаду,

Гибнуть с верою немой

Под мечом и под чумой.

Мнится, папа, взяв громаду

Всей Европы вперегиб,

Эту ношу к небу вскинул,

И на Азию низринул,

И об гроб Христов расшиб;

Но расшибенное тело,

Исцеляясь, закипело

Новой жизнию, – а он

Сам собой был изнурен –

Этот Рим. – С грозой знакомый,

Мир узрел свой тщетный страх:

Неуместны божьи громы

В человеческих руках.

Пред очами света, явно,

Римских пап в тройном венце –

Пировал разврат державный

В грязном Борджиа лице.

Долго в пасть любостяжаний

Рим хватал земные дани

И тучнел от дольних благ,

За даянья отпирая

Для дающих двери рая.

Всё молчало, – встал монах,

Слабый ратник августинской,

Против силы исполинской,

И сильней была, чем меч,

0 Ополчившегося речь, –

И, ревнуя к божьей славе,

Рек он: «Божью благодать

Пастырь душ людских не вправе

Грешным людям продавать».

Полный гнева, полный страха,

Рим заслышал речь монаха,

И проклятьем громовым

Грозно грянул он над ним;

Но неправды обличитель

1 Вновь восстал, чтобы сказать:

«Нам божественный учитель

Не дал права проклинать».

Город вечный! – Чем же ныне,

Новой властию какой –

Ты мечом иль всесвятыней

Покоряешь мир людской?

Нет! пленять наш ум и чувства

Призван к мирной ты судьбе,

Воссияла мощь искусства,

Власть изящного в тебе.

В Капитолий свой всечтимый

На руках ты Тасса мчал

И бессмертья диадимой

Полумертвого венчал.

Твой гигант Микель-Анжело

Купол неба вдвинул смело

В купол храма – в твой венец.

Брал он творческий резец –

И, приемля все изгибы

И величия печать, –

Беломраморные глыбы

Начинали вдруг дышать;

Кисть хватал – и в дивном блеске

Глас: «Да будет!» – эта кисть

Превращала через фрески

В изумительное: «Бысть».

Здесь твой вечный труд хранится,

Перуджино ученик,

Что писал не кистью, мнится,

Но молитвой божий лик;

Мнится, ангел, вея лаской,

С растворенной, небом краской

С высоты к нему спорхнул –

И художник зачерпнул

Смесь из радуг и тумана

И на стены Ватикана,

Посвященный в чудеса,

Взял и бросил небеса.

Рим! ты много крови пролил

И проклятий расточил,

Но творец тебе дозволил,

Чтоб, бессмертный, ты почил

На изящном, на прекрасном,

В сфере творческих чудес.

Отдыхай под этим ясным,

Чудным куполом небес!

И показывай вселенной,

Как непрочны все мечи,

Как опасен дух надменный, –

И учи ее, учи!

Покажи ей с умиленьем

Santo padre своего,

Как святым благословеньем

Поднята рука его!

Прах развалин Колизея

Чужеземцу укажи:

«Вот он – прах теперь! – скажи. –

Слава богу!» – Мирно тлея,

Бойня дикая молчит.

Как прекрасен этот вид,

Потому, что он печален

И безжизнен, – потому,

Что безмолвный вид развалин

Так приличен здесь всему,

В чем, не в честь былого века,

Видно зверство человека.

Пылью древности своей,

Рим, о прошлом проповедуй,

И о смерти тех людей

Наставительной беседой

Жить нас в мире научи,

Покажи свои три власти,

И, смирив нам злые страсти,

Наше сердце умягчи!

Чтоб открыть нам благость божью,

Дать нам видеть божество, –

Покажи над бурной ложью

Кротких истин торжество!