Читать книгу Моя ойкумена. Лирика 1979-2009 - Владимир Берязев - Страница 58

I

Поплачем о несбыточном, поплачем,

Вина испивши с пеплом пополам.

Свой причет старой притчей обозначим.

Воспомним храм, перебирая хлам.

Поплачем о несбыточном… Давно ли

Пророк речь шатала голытьбу?

И варвар из нагорной Анатолии

К ногам пророка рвался сквозь толпу.

Он жаждал исцеления.

Угрюмо

Вдыхал пары проказы и дерьма.

И лез – как раб из запертого трюма —

По головам без веры и ума,

По язвам спин, не знавших ветра воли,

По лицам – и убогим, и тупым,

Он лез по шевеленью зла и боли,

Сшибал калек, плевал в глаза слепым.

Но был наказан…

Схлынул проказа,

Однако знака вещего лишен,

И сник, и смят был – более ни разу

Он к страждущей толпе не подошел.

Не так ли волчью грудь сминает стадо? —

Так голос горний свой запрет изрек:

– Не для тебя спасенье и награда,

Жестокосердый гордый человек…

Нам не достичь любви ценой насилья.

Нам не избегнуть краха, множа кровь.

Чернеют даже ангельские крылья,

Коль ими помавает не любовь.

II

А как же те, что днесь у ног пророка

Внимают очистительным речам?

Увы, Увы!.. Ни совести, ни бога,

Тем паче – состраданья к палачам.

И даже крохи смысл тех речений

Апостолы не в силах восприять.

Первейшее из их предназначений —

Сознаньем приближенности сиять.

Забыли светоч жертвенного пыла,

И призваны, и живы для чего.

И с ними дева блудная забыла

Раскаянья святое торжество.

Они давно и прочно приобщились,

И в сонме слуг – горды и велики.

Хлеба делить искусно научились

И изгонять бесовские полки.

А если кто прорвётся сквозь завалы

Смердящих тел, во злобе и крови,

Бог милосерд – зачислят в подпевалы:

Живи, живи – уже не до любви.

III

Поплачем о несбыточном… И – амен!

Сладка кутья. Томительна звезда.

И на распутье каркающий камень.

Гласит – и так, и эдак пустота.

И немо бродит бывший прокажённый,

Ловя в прошедшем ясные слова.

И пьют мужья. И увядают жены.

Ни счастья, ни покоя… И права

Текучая наука Гераклита:

«Сухое – влажно, хладное – тепло».

И зеркало весеннее разбито,

И на ладони талое стекло.

Не так ли я, взыскующий о чуде,

По головам шагал, по головам.

На свет, на голос шел, еще бы чуть и…

Но дар исчез. Но жребий миновал.

Лишь солнечный осколок на ладони.

Сожму кулак до алого тепла…

Поплачем… пока талою водою

Вся жизнь, вся жизнь

                       меж пальцев потекла.