Читать книгу Избранное - Владимир Бурлачков - Страница 26

Пароход плыл где-то у Астрахани. Небо темнело, а со степей дул сильный, раскаленный за день, душный ветер. За бортом плескалась вода и вдали трепетно смаргивали алые маяки.

На палубе под золотистыми лампочками начались танцы.

Он подошел к Кате и спросил:

– Можно тебя пригласить?

– Ну, что ты, Алеш… Конечно, – сказала она и взглянула ему в глаза.

У нее были маленькие, легкие руки. Он почти не чувствовал их на своих плечах. Для него было удивительным и ее улыбка, и радость быть рядом с ним. И в нахлынувшей на него теплой и светлой нежности он вдруг сказал себе: «Вот я ее и нашел! Странно, что я не понял это сразу».

Пароходные обитатели перезнакомились еще в самом начале пути. Первыми, с кем он сдружился, были три подружки с нижней палубы. Первая – высокая и страшненькая – всегда пыталась что-то рассказать и, недоговорив, сама начинала хохотать; вторая была сдержанной и серьезной, и несколько раз говорила, что ей очень надо дозвониться какому-то Сашке. Третья была привязчивой. Несколько раз подходила к Алексею с разными вопросами и всегда очень внимательно его выслушивала.

Он приходил к девчонкам пробовать арбуз. Они жили в трюме, в длинной, тесной каюте. Иллюминатор был высоко над головой, в него бились волны, и казалось, что вот-вот стекло расколется и вода хлынет внутрь.

С Катей он пару раз разговаривал, гуляя по палубе, но дальше «здравствуй» дело не пошло. Тем удивительнее был для него этот вечер.

Музыка закончилась, но они не отошли друг от друга. Стояли под горячим ветром, несшимся из темноты, чем-то завороженные и не желавшие расстаться.

В репродуктор пожелали спокойной ночи. Гирлянды лампочек над головами стали гаснуть.

Они пошли вдоль борта, держась за руки. Он заметил в стороне трех девчонок – своих приятельниц – и отвернулся. Ему было не до них.

Катя подняла на него глаза и сказала:

– До завтра? Да?

Он удивился, что она хотела уйти так вдруг. Она поняла и сказала:

– Ведь только до утра, да?

Весь следующий день они были вместе. Ходили по маленькому волжскому городку, стояли на палубе, пили кофе в баре, без конца о чем-то говорили, что-то рассказывали друг другу и не могли наговориться.

Но вечером она пропала. Он барабанил в дверь ее каюты, обходил палубы, заглядывал в бар, расспрашивал знакомых. Ее не было нигде.

Он вернулся в свою каюту, не стал зажигать свет и сел на постель. Катю он увидел в окно. Она шла по палубе. Выскочил в коридор и побежал к ней.

– Ты что? Что случилось? – почти выкрикнул он.

Она отвернулась, помолчала и сказала:

– Меня сегодня обидели.

– Кто? – спросил он.

– Неважно.

– Скажи!

– Все равно не скажу. Не приставай, – ответила она и попыталась уйти.

Он шел за ней, старался расспрашивать, и почувствовал, что это бесполезно. Он утешал себя тем, что она успокоится и все расскажет сама.

На следующее утро она не пришла на завтрак. Он постучал к ней в каюту. Она разрешила войти. Сидели друг против друга и почти не разговаривали. Если он спрашивал, она всем своим видом показывала, что отвечать ей не хочется.

Оставшиеся дни она гуляла по палубе одна и старалась поскорее уйти, если он подходил к ней.

Девчонки-приятельницы по-прежнему останавливали его, когда встречали. Но высокая уже не хохотала по всякому поводу, а грустная рассказывала, что дозвонилась своему Сашке и он ее не узнал. Третья была такой же тихой и обходительной, заглядывала в глаза и очень хотела, чтобы он позвал ее к себе.

В конце путешествия он выпросил у Кати номер телефона. Она сказала:

– Раз так хочется – запиши.

Потом выяснилось, что номер был неправильным.