Читать книгу Пугачев и Екатерина - Владимир Буров - Страница 27

– Я здесь стоял, – сказал Граф Шувалов.

– Ты спутал, батя, – ответил Эм. – Здесь вся очередь расписана.

– В пригласительных. У тя, есть пригласительный-то?

– Так есть, конечно, – ответил, немного заволновавшись Граф. Он понял, что забыл пригласительный в камзоле, который снял, чтобы надеть серебристый халат.

Видя, что Граф растерянно хлопает себя по карманам, Эм спросил:

– Может, вам не сюда?

И добавил:

– Есть еще две официальные очереди.

– К кому и кому?

– Одна к Шаргородской, другая к Куракиной.

– Да вы, мил человек, меня с кем-то спутали, – почти радостно воскликнул Шувалов. – Я не мог получить пригласительный билет ни к этой старой вешалке Шаргородской, ни к благородной Елене Куракиной.

– Почему?

– И знаете почему? Они обе уже надоели…

– Хуже соли и табака! – высказал предположение Эм.

– Так вы знаете, кто я?

– Возможно.

– Тогда уступите мне ваш пригласительный. Кажется, я забыл свой в бальном камзоле. У вас какой номер?

– Семнадцатый.

– Семнадцатый, – констатировал Граф. И добавил: – Далеко. Впрочем, номер, действительно, счастливый. По блату дали?

– Нет, по-честному.

– Это как?

– Просто вытянул по жребию.

– Из чьи рук тянул?

– Просто из общего барабана.

– Как все, значит. Это барабанная политика мне не очень нравится. Впрочем, я вам не верю. Итак, можете ли вы отдать мне ваш билет?

– Это не простой вопрос, – ответил Эм Счастливый.

– Я не понимаю, что в нем сложного? Вы мне пригласительный, а я…

– А вы мне?

– У вас какой номер?

– Я уже говорил вам, это очень счастливый номер…

– Да я помню, помню, семнадцатый. Просто я хочу подчеркнуть:

– У вас семнадцатый, а я поставлю вас по блату первым. Просто у другую очередь.

– Не получится.

– Почему?

– Очередь уже давно идет. И если вы меня и поставите, то далеко не первым.

– Ну, не первым, – Граф повернулся, и пальцем посчитал оставшихся в очереди у противоположной высокой голубой двери. – Седьмым, – добавил он. – Вы спросите, как я вычислил номер, который должен войти следующим в эту голубую дверь? Не отвечайте. Просто. Я заранее посчитал, сколько всего народу заняло места к этой голубой двери. Вы спросите, зачем? Отвечу:

– Это практически очередь в мою Приемную. Нет, нет, не подумайте ничего такого. Они все хотят получить права на мелкооптовую продажу соли, табака или рыбы. Рыбу любите?

– Осетрину люблю.

– Первой свежести?

– Конечно. Более того, я вообще считаю, что никакой другой свежести не бывает.

– И вы правы, молодой человек. Ее не просто не бывает, ее в принципе не существует.

– Если так, – остроумно подумал Эм, – почему вы сами не хотите ее сегодня попробовать?

– Так это… – растерялся Граф. Но тут же хлопнул себя по лбу: – Пробовал уж, – улыбнулся Шувалов.

– То есть, как?! – почти ужаснулся Эм. – Как успел?

– Да вот так вот, – отвечает, – улетел.

– Ничего не понял, – ответил Великолепный.

– Не обращайте внимания, я это сказал просто так, для рифмы. Знаете, что такое рифма?

– Знаю.

– Что?

– То, что бессмыслицу превращает в не только в умное высказывание, но и оправдывает говорящего.

– Ну, что ж, не думаю, что вы не правы. И так:

– Согласны?

– Хорошо, – наконец выдохнул Эм.

– Отлично! – воскликнул генерал-фельдцейхмейстер.

Но Эм тут же добавил:

– А мне, что за это будет?

– То есть, как? Мы ведь только что договорились. Я тебе семь туда, – генерал, не глядя кивнул на высокую голубую дверь, – вы мне только семнадцать, но в эту бриллиантовую дверь.

– Я уже сказал:

– Да, я согласен. Но, – Эм поднял указательный палец: – С доплатой.

– Хорошо, – вздохнул Граф. – Сколько?

– Так много не надо.

– Хорошее начало. А дальше? Штуку? Серебром? Золотом?!

– Хочу патент на соль, – сказал Эм Великолепный.

– Ты вообще соображаешь, что говоришь? – Граф Шувалов даже преобразился. Только что волосы не встали дыбом. И нагло добавил: – Она же ж еще не Эта…

– Ах, вон оно что! Значит, ты не по любви, а так чисто в придворных интересах хочешь пролезть вне очереди. Прости, но в таком случае я отказываюсь от своих прежних слов, и говорю новые:

– Любовь не променяю даже на соль.

– Хорошо, – приосанился Шувалов. – Я тебя возьму в долю на табак. Хочешь? Будешь ежемесячно получать коробку самых дорогих, кубинских. У них, знаешь, какая цена?

– Какая?

– Как на пряности из Индии.

– Я не знаю, что такое пряности.

– Перец. Знаешь?

– Ну, перец знаю, конечно.

– Гвоздика, корица.

– Еще.

– Ну, и так далее, и тому подобное. Я и сам точно не помню, что там еще бывает. Но сам же знаешь:

– Вкусно!

– Очень. Согласен. А то мясо, как протухнет, не знаешь, что с ним и делать. Не будешь ведь есть испорченное. Не медведь, чай.

– Конечно! – обрадовался Граф. – Ты умный человек, Эм. Можно даже сказать:

– Эм Счастливый.

– Так…

– Нет, я знал, знал, конечно, что тебя так зовут, но теперь убедился окончательно:

– Ты – гений.

– Ты прав. Но так как гений и злодейство, – считают западные Мольеры и Шекспиры, – две вещи несовместные, скажу еще пару слов на прощанье. Ты не обидишься. Я же гений, а не злодей.

– Так говори, конечно. Говори, что хочешь, дорогой.

– Скажу.

– Говори, я слушаю.

– Люблю эту… как его?

– Его? Кого его? – не понял Граф.

– Так вот этого большого. Мы недавно о нем много говорили.

– О ком, о нем, я не помню. О Гришке, что ли?

– Та не-е!

– О Петрушке? Так его вроде грохнули. Только вот труп кто-то украл.

– Наверное, будут делать чучело.

– Хорошо бы.

– А что может быть хуже?

– Как бы не оживили, – задумчиво произнес Шувалов. – Вы, наверное, по наивности не слышали о чудесах, которые здесь происходят.

– А именно?

– Вот вы думаете, что эти очереди стоят на личный прием к статс… скажу проще:

– К высокопоставленным дамам?

– А на самом деле?

– Если вы не в курсе, то лучше даже не говорить. Нет, честно, сами увидите.

– Э-э! – Эм погрозил пальцем Графу, – вижу, боитесь ошибиться. А вдруг и правда примут. Так это чинно, благородно, по-старому.

– Вы думаете, была бы очередь? – Граф махнул рукой. – Никто бы не пришел даже. Ведь люди очень не любят стоять в очередях. Только за шубой или потрахаться.

– По… как вы сказали?

– Я сказал:

– Только в экстраординарных случаях. И да, вернемся к нашим э-э, осетрам. – Граф поперхнулся. – Я хотел сказать…

– Нет, вы сказали как раз то, что нужно. Я бы сам также сказал, если бы вы уже это не сделали.

– Вы хотите… вы хотите долю от рыбы? – даже как-то уныло сказал Граф. – Это ужасно. Вы ненасытный человек. Что ж, – вздохнул Шувалов, – будем считать, что она того стоит, как говорят. Не поверите, но ведь я же ж никогда не пробовал. А вы, – Граф Шувалов предупредил очередной вопрос Эма Великолепного, – будете получать, как и прежде, большого осетра каждый месяц.

– Ну, во-первых, каждый месяц – это мало, – ответил Эм. – А вторых, я еще и не получал никогда. Так только если, брал сам.

– Хорошо, пусть будет без:

– Как и прежде. Сам не знаю, зачем я это сказал. Ну, и во-первых, пусть это будет большой осетр.

– Такой большой, чтобы хвост свисал с телеги.

– Окей.

– Окей, – улыбнулся Эм, и уже хотел в знак утверждения договора пожать руку Графу, но на полпути остановился, вспомнив:

– А про соль мы договорились?

– Хорошо. Пуд соли в неделю. Съешь?

– Если любишь, так и больше съешь, – обрадовался Эм. И добавил: – На бумаге подписывать будем?

– Зачем бумага, если у тебя есть мое слово. Слово Графа Петра Шувалова. Генерала-фельдцейхмейстера.

– Нет, вы не подумайте, я вам верю, само собой, но просто, чтобы не забыть мне самому, что у меня есть такие привилегии, давай обменяемся чем-нибудь.

– Чем, например?

– А что у вас есть замечательного?

– Рубль серебряный есть.

– Нет, это мало.

– Два?

– Та не, не в деньгах память.

– А что, в больших деньгах? Дать вам мешок золота еще?

– Дайте мне ваш костюм.

– А вы мне ваш серебряный халат.

– Верно! Без него вы не сможете даже попасть в эти ждущие объятий апартаменты.