Читать книгу Альфа Центавра. Второе путешествие на землю - Владимир Буров - Страница 15

Жена Дэна только спросила:

– Почему мы не выступаем?

– Мы и выступили, – сказал Майно. Некоторые считали, что Майно – это его настоящая фамилия, а не Махно. Но, как говорится:

– Пусть делает, что хочет, лишь бы был за нас.

– Нет, нет, – сказал Колчак, – ни в коем случае нельзя считать, что мы сюда приехали для того, чтобы и начать Гражданскую Войну прямо отсюда.

– Это только пере-диспозиция, – сказал Дэн.

– Да ты, что, Дэни, какая еще – слово на букву х в ослабленном значении – пере-диспозиция! Мы на переговорах, и собственно, максимум что решаем – это:

– Кто наступает, а кто обороняется.

– И всё? – спросила Коллонтай. И добавила: – Я не дипломат, и хочу сражаться прямо на поле боя.

– Оно здесь есть для тебя.

– Да, ты лучше здесь выиграй, май диэ, диэ чайлд, – сказал Дэн.

– Может быть, нам лучше сделать просто, – сказала Артистка Щепкина.

– А именно? – спросил ее Колчак.

– Очень просто, надо захватить власть прямо здесь и сейчас.

– Да? А дальше что?

– Действительно, – сказала Коллонтай, нам не будут подчиняться Красные. Это же простые рабочие и крестьяне.

– Как они подчиняются писарю Нину? Как они подчиняются Волхву, даже Амер-Нази?

– Как?

– Так врут – вот и подчиняются.

– А мы не можем?

– Разумеется, нет.

– Почему?

– Так просто: не умеем.

– Есть способ, – сказал незаметно подошедший Махно.

– Я сразу поняла, чего он хочет, – сказала Кали.

– Чего я хочу?

– Хочешь сыграть Нина.

– Верно. Мы должны поменяться с ними местами. Прямо сейчас, начиная с идущего уже боя, предложить им:

– Вы штурмуете Царицын, а мы в ём сидим.

– Как в Трое! – радостно воскликнула ЩеКа. И добавила: – Я переведу вам Трою, мы будем знать весь их стратегический план. Кстати, здесь нет шпионов? – И сама же махнула рукой: – В принципе это не имеет значения, потому в нашей роли они забудут о своей.

– Только Одиссей может прорвать блокаду своей роли, – сказал Махно, и сразу предложил себя на эту роль. – Кстати, я не знаю, кто будет режиссером этой трагедии? – добавил он, раскуривая очередную большую кубинскую длинную.

– Кинем жребий, – сказала Щепкина, – или хоть я могу.

– Я просто так не отдам эту роль, – сказала Коллонтай.

– Не думаю, что женщины будут участвовать в конкурсе на эту чисто мужскую роль, – сказал Колчак.

– Я согласен, – поддержал его Дэн.

– Да я буду, больше некому, – сказал Майно, и так пыхнул дымом, что сработала пожарная сигнализация. Да, но. Но если бы она была. К счастью, никто не додумался еще ее поставить, а то бы срабатывала очень часто: все смолили, как паровозы в фильме Край.

Наконец, все опять повалили на продолжение боя Ники Ович и Василия. Они уже чуть не стукнулись перчатками, но Махно поднял руку и сам пролез под канатами на ринг. Некоторые подумали, что он будет драться вместо Василия, ибо было очевидно, эта Ника не снимет перчатки пока не грохнет хоть кого-то. Но Нести – Нестор – объявил громовым голосом:

– Ставлю на Царицын! – и бросил прямо в лицо Амер-Наза, сидящему на месте главного судьи соревнования Бриллиант Сириус, который возвращает молодость – так считалось, ибо никто не верил, что не только молодость, но саму Жизнь.

Писарь было бросился проверять Бриллиант, как он сказал:

– На вшивость, – но быстро понял, что это неуместно, и встал на своё место за красным углом Василия Ивановича. Не то, чтобы Да или Нет, но он просто вспомнил, что Амер-Нази и сам был приличным специалистом по золотым пятеркам, десяткам и бриллиантам, не раз сам лично возил их туда-сюда в Америку и обратно:

– Никак не мог решить, где этим ценным вещам лучше – Здесь или:

– Там.

– Мотается, как говно в проруби, – сказал про него Волхв на одной из презентаций своей Трилогии:

– Банки, Тюрьма, Кремль, Снайперская Винтовка.

– Четыре. – Как говорится:

– Спасибо, что заметили, ибо только Многие пишут Трилогии, но есть Некоторые, кто считает, что и число Четыре не только число смерти, но и другой Вакханалии. Как-то:

– Дзен-Буддизм и Ананэрбе.

Первая мысль, которую передал Сириус Амер-Нази была:

– Бежать, пока никто ничего не понял. – Батьку Майно он не принимал в серьезный расчет. Считал, что в случае его:

– Возьму с собой в Америку.

Но двое из отряда Махно сели у него по бокам в качестве боковых судей. Одна – это Учительница, Агафья, как многие шептались:

– Иво первая жена. – Хотела сесть и Сонька Золотая Ручка:

– Иво вторая жена, – но не вышло, ибо она была секундантом.

Место это занял никому неизвестный парень, и совершенно беспрецедентно представился Главному Судье Соревнований:

– Одиссей.

– Шутка, – подумал Американец синайского производства, и ничего не ответил. Но кто-то щелкнул его по ушам, мол:

– Ты чё, мил человек, не отвечаешь на приветствие третьего судьи соревнований.

И он не понял, что это сделала Учительница Агафья, которая тоже могла бы показать Подхват под не опорную ногу, спровоцировав сначала опорную на отрыв от татами. Ну, если кто не помнит нашу историю, я напомнил.

Далее, кто бьется за ними?

Василий Иванович опять поймал Нику на прием, Боковую Подножку, и лег на нее так плотно, как будто они были только вдвоем в молодом сосновом лесу.

– Чё?

– Тижало.

– Дыши глубже.

– Не могу, ты меня придавил.

– И не просто так.

– А как?

– Это удержание.

– Ты тупой, как крутой берег реки Урал, – сказала, пытаясь пошевелить большими грудями, Ника Ович.

– Почему?

– Не почему, а потому, что это бокс, а не Дзю До.

– Ты уверена?

– Нет. Уже нет.

– Тогда буду держать тебя пока не встанет.

– Что? Что ты сказал?

– Прости, я оговорился. Пока судья не поставит в стойку.

Тут подошел судья – а это уже был Лева Задов – и сказал, что в боксе держать на полу никого не надо. – И, подождав немного, пока Василий Иванович поймет, что от него требуется, рявкнул:

– Вста-а-а-ть-ть-ь-ь!

– Встал, – правду ответил Василий Иванович.

– Встал? – Лева почесал затылок, и добавил: – Не вижу.

И тогда Васька показал. А Лёва не нашелся спросить что-нибудь другое, кроме:

– Сколько?

– Двенадцать и две.

– Ничего уже не понимаю, – сказал Лева, – это в дюймах, или в секундах, которые ты ее держал?

– Если ты так интересуешься цифрами, отвечу точно:

– Двенадцать и две десятых плюс девять в периоде, а также, если уж я кого держу, то не меньше, чем Бальзак, а он, как и ты должен бы знать, держал их от девяти дней или пока они не понимали, что он:

– Муж, и муж на Дэ, что значит: Благородный.

– Судью на мыло! – закричали с галерки, – он ни хрена не понимает в бойбе и боксе.

– Бардак! – крикнула со своего места в первом ряду Кали. Она и так-то была влюблена в Ваську, а теперь поняла: очень.

– Очень?

– Очень, очень.

К ней еще на Югах клеился один матрос под два метра ростом, Дыбенка, теперь поняла:

– Этот лучче. – Хотя и молод.

Она неутерпела и сама полезла на ринг, в падении ударила Задова по пяткам, что он чуть не проломил своей большой волосатой головой пол, потом полезла на Нику Ович, которая уже встала на колени, и поэтому смогла легко поднять Кали, как штангу:

– На вытянутые руки. – И… и бросила ее туда, через канаты в зрительный зал.

– Иди, сука, откуда пришла, – сказала Ника, и хотела еще что-то добавить, но поняла, что за что-то зацепилась волосами. И, так и не поняв, тоже полетела вслед за Кали, которая, как оказалось:

– И держала ее за волосы. – Крепко, крепко.

Вот так, неверное, и Барон Мюнхгаузен не сам себя вытащил из болота, а его кто-то вырвал оттуда, крепко взявшись предварительно за его густые вьющиеся еще волосы. По сути Ника была пушкой, а Кали ее ядром, за которое уцепилась Ника. В данном случае, наоборот.

Василий запрыгал на ринге, как победитель с высокоподнятыми руками. Амер-Нази предложил судьям подумать:

– Присуждать ли ему на самом деле победу?

– Нет.

– Да.

– Нет, потому что больше никого нет на ринге, – сказала Агафья Учительница.

– Нет, – тоже сказал второй справа судья, – потому что никого нет на ринге.

– У вас нет своего мнения? – спросил Нази.

– Я высказал противоположное мнение, – сказал этот парень, представившийся Одиссем. – Или я оговорился? Да, да, конечно, я имел в виду, нет, по отношению к ее нет, что Василий не является победителем, и следовательно:

– Нет, но да.

– Понятно, – просто ответил Нази. – Но теперь мне нечего сказать.

– Так и не надо, – сказала Училка, – усё идет своим чередом.

– Я согласен, – сказал второй, – скоро всё прояснится, ибо не может продолжаться вечно. Почему? Потому что: ничто не вечно.

– Да, но. Да, но народ требует зрелищ.

– Может отпустить пока всех в буфет? – сказала Агафья.

– Только оттуда, – сказал Нази.

– Тогда, давайте, я выйду, – сказал Одиссей.

– Вы судья – нельзя, – сказала Агафья, – лучше уж тогда я выйду. У меня и форма есть.

– А вы не судья?

– Ну-у, я так, я могу найти себе подмену. Кстати, я не спросила: сколько приз за первое место?

– Ну-у, – тоже сказал Нази, – до первого места еще далеко, можно сказать, как раком до неба.

Между тем, Ника Ович и Кали продолжили бой за рингом, прямо в проходе между креслами.

– Только дайте мне кто-нибудь перчатки! – крикнула Кали.

И дали, сама Ника, сняла правую отдала ей, предварительно, предложив одному зрителю помочь ей, как она выразилась:

– Развязать шнурки. – И тут же провела левый боковой.

Кали хотела ответить, но не смогла – промазала, так как получила правую перчатку, а была левшой, как Ника Ович.

– Давайте будем считать, что бой ведется в Свободном Стиле, – сказал главный судья Амер-Нази, – тогда не придется останавливать бой, у нас э-э…

– Где? – усмехнувшись спросила Агафья Учительница.

Одиссей промолчал, думал, что так дольше никто не поймет, кто он такой. Хотя и так все уже предполагали, что из разведки Белых. Но сомневались, а сомневающийся – считай уже и не знает ничего. Почему? Потому что думали:

– Зачем Белым шпион, если здесь и так, как сказал Лева Задов, сопровождавший Нику Ович:

– Их есть у меня. – В переводе на Русский Обычный:

– А разве другие Белые не шпионы, разве война еще не объявлена? – Но в том-то и дело, что многие считали, что, да, еще неизвестно, будет ли война Между Белыми и Зелеными. И, следовательно, думали, что ставки:

– На Царицын, – или:

– Оборона Царицына, – это только предварительная договоренность в случае начала войны.

Но! Но не Некоторые знали, что война была объявлена еще на Альфе Центавра, и она, значит, не только будет, а уже идет.

И еще одна война, междоусобная, уже шла, а некоторые считали, что она только должна еще начаться, точнее:

– Может начаться.

Хотя тоже было известно, что она идет. Это война между Майно и Волхвом. Вильям Фрей пока что был в тени, а именно:

– Стоял за спиной Василия Ивановича в качестве секунданта.

Амер-Нази не считал себя человеком Волхва, он решил воевать самостоятельно, но воевать. Вопрос, что поставить против Бриллианта Сириус, брошенного ему в лицо Майно. Сибирь? Далеко, да и так уже некоторые считают ее своей. Говорят, Волхв продал ее Инопланетянам за право жить честно и благородно, имеется в виду:

– Без неизбежной войны с пришельцами Альфы.

Что собственно у меня есть?

Между тем бой начался снова. Хотя, как Продолжение, потому что Василию было засчитано полпобеды, Вазари. Ибо было принято решение:

– Дзюдо, – но в боксерских перчатках.

– По настоятельной просьбе зеленой, в том смысле, что красной стороны.

– Странно, – сказал Василий Иванович, – ведь я люблю Дзюдо.

– А тоже, – ответила Ника Ович. – Но, – она постучала перчаткой по канату, – им не объяснишь.

– Хорошо, что пока не разрешают бить ногами, – сказала со смехом Агафья за судейским столом, и хлопнула по спине Амер-Нази. Он только подумал:

– Она, чё, в натуре, клеится? – Он уже успел собрать о ней информацию, сидя за столом.

Хотя, возможно, она недовольна его поведением. Надо узнать:

– Рада, что из жен перешла в отряд телохранительниц, или наоборот?

Он повторил вслух слово Телохранительница:

– Может она решила грохнуть его за измену в решающий момент? – Что-то мне знакомое, так-так. Где это было, Ромео и Джульетта? Тристан и Изольда? Король Артур и Гвиневера? Надо подумать. И кстати, есть ли у меня заместитель, хотя бы по культуре. Надо найти.

– Первый раунд! – гаркнула красивая и очень сексуальная девушка, появившись, как Deus es machine на ринге.

– Мы заказывали? – спросил он у Одиссея, но тот только что-то промычал. – Тоже, скорее всего, засланный казачок, – подумал Нази, ибо нормальные местные люди должны разговаривать.

– У нас за это заплачено? – спросила и Агафья, как будто не слышала, что Амер-Нази сам ничего не знает. Но он ответил:

– Наверно, если она вышла, так бы, кто полез в одном купальнике на всеобщее обозрение, тем более мне показалось, – он поправил пенсне, хотя оно было с обычными стеклами: для понта, – кажется она была без лифчика, нет?

Все промолчали, так как, да, видели, но почему-то – сами не знают почему – посчитали это нормальным явлением, как на нудистском пляже.

– Здесь еще хуже, – как сказал один нудист из зала, там хоть не дерутся, а здесь сплошь и рядом тока этим и занимаются.

Василий по запарке, в том смысле, что только что говорили об этом, ударил Нику ногой в ляжку, да так удачно, что чуть не сломал ей ногу.

– Пардон, – подтвердил он свое намерение, – тока говорили об этом, а я сделал наоборот. Просто засела в голове мысль:

– Нохги, нохги! это в бильярде, если кто забыл нельзя отрывать их от земли, и… и неконтролируемая информация автоматически перешла на удар ногой. Но ведь не в лицо, правда?

– Я не против, – ответила Ника, – но учти: один удар за мной.

– Хорошо, в любое время.

– Вот именно, даже не жди, я все равно ударю, когда ты не будешь ожидать.

А судьи посовещавшись решили не вмешиваться.

– Только еще хуже будет, – сказал Амер.

– Согласна.

Но Одиссей на этот раз промычал:

– Надо бы снять с него хотя бы пол Вазари.

– Пол Вазари? – переспросила Агафья, бывшая фаворитка Майно. И добавила: – Это сколько?

– Оставим ей Кока.

– Кока-колу я люблю, – сказал Амер-Нази, – пробовал в Америке.

– Это японская.

– Тем не менее, надо оставить Юко, – сказала Агафья Учительница.

Одиссей промолчал, видимо, чтобы сойти за умного, как решил Нази, а сам он даже неожиданно для самого себя ляпнул:

– Как главный судья соревнований, я оставлю ему, – он кивнул на Ваську, – иво Вазари.

Агафья развела руки в стороны, но ничего не сказала, только тяжело вздохнула, мол:

– Ни-че-го-о не понимаю!