Читать книгу Женщины и мужчины - Владимир Дараган - Страница 20

Я долго не мог понять, что меня напрягает. И почему я чувствую себя постоянно виноватым. Наверное, я виноват, что уезжаю в командировку. Почему-то любая моя поездка рассматривалась как дополнительный отпуск.

– Учти, ты там будешь отдыхать за двоих. А я буду скучать.

Вроде все правильно сказано, но что-то не так. А… вот! Не было сказано «счастливого пути». Кажется, что не нужны мне эти слова, а я все равно их жду. Я не доверяю никакому транспорту. Работаю со сложной техникой и знаю, что она ломается. Ломается, даже если с ней очень аккуратно обращаться. И мне беспокойно перед отъездом. Даже если я еду поездом. И она это знает, но опять сказала что-то про себя. Про то, как ей будет плохо. А я на втором плане. Или на третьем.

Потом я буду писать ей письма. Почти каждый день. И каждый день в холле гостиницы я буду смотреть в ячейку, где должна лежать моя почта. Но эта ячейка всегда пуста. В других лежали открытки и даже толстые конверты. Я представлял, как было бы здорово получить от нее письмо в толстом конверте. Я бы читал его целый вечер!

По вечерам читать мне было нечего, и я писал письма в Москву. Я писал про тихие улочки южного города, про пыльные листья акаций, про увядающие пионы, про раздавленные ягоды шелковицы на асфальте, про крики сорок, про вкусную кабачковую икру, которую я каждое утро ел с мягким белым хлебом. В одном письме я написал про работу, как целыми днями сижу с паяльником и тестером, проверяя микросхемы и болтая с местным инженером. Но я знал, что это ей скучно, и старался больше писать про цветы, пыльные листья и про сороку. Я бывал только на улочке, ведущей из лаборатории к гостинице, вот про нее и писал.

Однажды я шел мимо одного палисадника и увидел за забором большие оранжевые цветы с черными крапушками на лепестках. Я остановился и стал их разглядывать, чтобы потом написать про них в письме. Из дома вышла молодая женщина в светлом платье, взяла лейку с нагретой солнцем водой и стала поливать клумбу. Увидев меня, она улыбнулась.

– Здравствуйте! – сказала она и подошла к забору, поправляя на ходу светлые волосы. – Вам нравятся мои цветы?

– Да… – пробормотал я. – А как они называются?

– Это лилии, а вон те, синие – это амариллисы.

– Амариллисы красивые, – сказал я. – И лилии тоже. Мне про них надо написать в письме.

– Жене? – спросила женщина и наклонила голову в ожидание ответа. Ее голубые глаза смотрели смело и насмешливо.

– Знакомой, – сказал я. – Хорошей знакомой. В гостинице скучно, и я пишу ей письма про вашу улочку. Больше я нигде не бываю. Работа… Я тут в командировке.

Женщина вернулась к крыльцу, взяла садовые ножницы, подошла к лилиям, срезала самый большой цветок и протянула его мне.

– Вот вам наглядное пособие. Будете на него смотреть в вашей гостинице.

Я взял цветок и стал смотреть на женщину. Сразу говорить «спасибо» не хотелось. После «спасибо» нужно было бы уходить, а мне хотелось смотреть на нее, на ее полноватую, но складную фигуру, на ее улыбку, на загорелые руки…

– Приходите к нам часа через два! – вдруг сказала женщина. – Муж принесет пиво и сушеную рыбу, я запеку кабачки в сметане. Мы будем сидеть в беседке, пить пиво и слушать ваши рассказы о Москве. Вы ведь из Москвы? Только там так акают.

Я был из маленького городка под Москвой, но не стал это уточнять, а просто кивнул.

– Да, из Москвы, но я не приду сегодня.

– Боитесь мужа?

– Да вроде пока нет причин его бояться.

– Вы на меня так смотрите, и у вас никаких неприличных мыслей не возникает?

Я смутился и стал смотреть на амариллисы.

– Ладно, идите уж. Но если вечером надумаете с нами пива попить, то приходите. А мужа не бойтесь. Я с ним разберусь, если что!

В это день я не написал письмо. Но зато в своей ячейке нашел тоненький конверт из Москвы. В конверте, сложенный пополам, лежал листок в клеточку, вырванный из общей тетради. На листке большими круглыми буквами было написано, чтобы я не торопился назад, что она с подругой уезжает в Крым и что она еще скучает и ждет нашей встречи осенью.

Я так и не понял, читала ли она мои письма про цветы и пыльные листья. Подаренную лилию я поставил в стакан с водой, лег на кровать, уставился в потолок и стал думать о женщине из палисадника с лилиями и амариллисами.