Читать книгу Вера и рыцарь ее сердца. Роман в 6 книгах. Том 3 - Владимир Де Ланге - Страница 3

В один из воскресных дней в начале апреле, после затяжных дождей вновь показалось солнце над городом, и даже ветер, улегшись в штиль, жмурился в его лучах. В природе наступила пора благоденствия, люди бродили по улицам без всякой надобности, подражая дрейфующим облакам в вышине, и небо улыбалось всем своей ясной синей улыбкой.

В такой день просто невозможно усидеть дома, и Вера с утра отправилась в городскую церковь. Вообще-то, она не имела привычки срывать листья или ломать ветки с деревьев, но не удержалась и сорвала для себя веточку молодой ольхи, набирающей цвет. С веточкой в руке она села в автобус, идущий на городскую площадь, где скромно стояла православная церковь, укрывшись под раскидистыми тополями, и в этой скромности было что-то притягательное для человека, ищущего не религиозную восторженность, а спасение души.

Выйдя из автобуса под колокольный звон, она направилась вместе с другими верующими в церковь, радуясь тому, что не случайно сорвала ветку ольхи по дороге в церковь, а по Божьему провидению.

С началом праздничной службы в солнечное Вербное воскресенье Вера запретила себе думать о постороннем и духом соединялась с голосом священника и поющих дьяконов. Это церковное песнопение под речитатив священника отделяло её от мира забот и тревог, а с запахом ладана приходил в её сердце мир другой, Божий, на который не действовало течение времени, ибо в нём веками хранились неизменными покой и любовь Христа ко всем живущим на земле.

Вера уже не чувствовала себя чужой на службе. К тому времени рассказы из Евангелия она знала почти наизусть, а в проповеди священника они оживали. В них слышались наставления Господа Христа к своим ученикам и ко всем верующим на земле.

В то воскресенье говорилось о том, что верующему человеку надо творить добро младшим братьям, то есть тем, кто нуждается в помощи. Вера внимала словам батюшки и размышляла про себя.

– Делать добро, не требуя ничего взамен? Это мне понятно, как с нищего можно ещё чего-то требовать?.. Вон сколько старушек стоит у ворот церкви с протянутой рукой, даже стыдно пройти мимо, не дав им денежного утешения, но разве 10 копеек, которые лежат в кармане, их обрадуют?.. Но если мне встретится человек в беде, то я непременно ему помогу, чем смогу… добротой меня Бог не обделил. Батюшка говорит, что Господь Христос не пустил в Божье царство тех людей, которые прошли мимо него, когда он нуждался в одежде и еде, потому что они не узнали Его Святой Лик в голодающем человеке, который страдал от холода. Вот если кто-то попросит у меня еды, разве я не дам?.. Конечно, дам, и одеждой поделюсь… по-христиански.

После праздничной службы Вера задержалась у иконы Николая Чудотворца. Почему именно перед иконой Николая Чудотворца?

Надо сказать, что это был непростой выбор для женщины, начинающей приобщаться к церковной жизни. Из множества икон ей надлежало выбрать ту, перед которой она могла обращаться к Господу. Каждый раз, когда она ставила свечку перед одной иконой, ей казалось, что другие святые угодники смотрят на неё укоризненно, как бы говоря: «А чем мы хуже?». Если у неё были бы деньги, то она бы перед каждой иконкой поставила свечку, но молиться хотелось перед иконой Николая Угодника.

Хорошо, что со временем Вера поняла, что если зависть – это грех, то святые на иконах не будут её ревновать к Николаю Чудотворцу, на то они и святые.

Если говорить ещё более честно, то самой Вере хотелось бы лучше молиться святой Матроне, которой в калининградской церкви не было. Наверное, потому, что старицу Матрону православная церковь ещё не признала святой, а для Веры она представлялась живой и святой. Эта весть о старице Матроне пришла к ней чудным образом, ещё до Нового года, в декабре, когда она ехала в Калининград на разведку.

Папа уехал с младшими детьми в Караганду, в Андрюшино оставалась жить Катюша, которая училась в выпускном классе, и безработная Вера готовилась к новому жизненному старту. Женщина в улёт, за символическую цену, продавала ковры и мебель, раздавала вещи и одежду, только вот покупателей дома не было.

Чтобы не позволить страху перед будущими переменами завладеть ею, женщина отправилась на разведку в Калининград, где благополучно обосновался её брат с семьёй, казавшийся идеальным прибежищем для ссыльных педиатров и одиноких матерей.

Этот чужой город был роднее, чем деревня Андрюшино, где она так старалась быть земским врачом.

Скорый поезд в Москву шёл двое суток, останавливаясь только в больших городах, а в Москве ей надлежало пересесть на поезд, идущий в Калининград.

Во время остановки в Перми в плацкартный вагон вошла женщина преклонных лет. Она долго размещала свои многочисленные объёмные сумки и сумочки под спальной полкой, а когда всё разместила, то купчихой уселась на боковую нижнюю полку, и тут Вера обомлела. Эта грузная женщина, в приличном возрасте, в которой чувствовались воля и сильный характер, походила на маму, как две капли воды, только Верина мама была помоложе и похудее. Пересев поближе к новой соседке, она первой представилась, чтобы начать беседу.

– Здравствуйте, меня зовут Вера. Я еду в Калининград, вернее, сбегаю в Калининград из сибирской деревни, где я проработала 7 лет врачом, но так и не угодила деревенскому люду. Вы тоже едете в Москву? В вашем возрасте нужно иметь мужество, чтобы отправиться в далёкий путь в такой мороз. Вы извините меня за любопытство, но вы случайно не из рода Казимирских?.. Вы очень похожи на мою маму.

– Нет, Верочка, я из Перми. А еду к моей внучке, которую сама и воспитала, непутёвые у неё были родители, шайтан их забери. Моя сиротка учится в университете при правительстве Путина на первом курсе. Она та, единственная выпускница из Перми, которая с успехом выдержала вступительные экзамены! Сам губернатор её поздравлял! Чудо?.. Да, это чудо. За этим чудом стоит святая Матрона! Я вам, Верочка, вот что скажу…

Эта пожилая пермячка была настоящей сказительницей, она умела увлекать собеседника, и, внимая её голосу под перестук колёс, Вера забыла собственные беды, перед ней оживала современная былина со счастливым концом, которая произошла по молитвам матушки Матроны. В награду за внимание пожилая пермячка накормила свою слушательницу шаньгами с картошкой.

Когда поезд прибыл в Москву, Вера уже назубок выучила маршрут к мощам святой Матроны, но бабушка из Перми на прощание ещё раз повторила свой, по-матерински строгий наказ:

– Приедешь в Москву. Доедешь на метро до станции «Марксистская» и, не переходя дорогу, сядешь на 16-й троллейбус, выйдешь из троллейбуса на второй остановке. Там находится женский Покровский монастырь. Далее, купишь живые цветы и приложишься к мощам Матроны. Я хочу, чтобы и твоя жизнь наполнилась чудесными событиями.

Конечно, по приезде в Москву Вера послушно сделала всё, как было предписано ей этой удивительно стойкой женщиной из Перми.

Первая проблема случилась при покупке цветов, которые продавались на жутком морозе у ворот монастыря. Рассвет ещё не наступил, а цветы уже продавались! Вера знала, что мёртвым покупают чётное количество цветов в букете, а живым – нечётное, но сколько купить Матроне не могла решить. В этом случае женщине помогла сама продавщица цветов.

– Вы кому покупаете цветы?.. Старице Матроне? Так она и после смерти живёт и помогает в жизни тем, кто к ней обращается за помощью.

– Тогда я куплю три красные гвоздики.

Вторая проблема была уже в самой Вере. У неё ещё в поезде начались женские критические дни, и она не знала, можно ли в её положении целовать мощи Матроны. Монашка совета не дала, а только посмотрела на неё как на распространителя ереси, поэтому Вере пришлось быстренько затеряться в толпе жаждущих поцеловать святые мощи. Не зная правил поведения в церквушке, женщина додумывала эти правила сама.

– Видимо, монашкам не положено знаться с мирскими людьми, паломниками святых мест, поэтому обижаться на неё нельзя. У меня нет другого выхода, как только выполнить наставление моей «маме подобной» спутницы, потому что эта мудрая и добрая женщина из Перми желала мне добра.

Это решение успокоило Веру, и она заняла очередь, чтобы приложиться к мощам Матроны, а очередь закручивалась в три колена.

Третья проблема возникла, когда настала её очередь подойти к гробнице святой Божьей угодницы. Надо было правильно положить цветы и правильно вести себя у гроба старицы, чтобы опять не вызвать нарекания, и тут, словно прочитав её мысли, крупная в теле монашка, которая следила за горящими на медном блюде свечами, обернулась и ответила на все её ещё не заданные вопросы, используя при этом направляющие жесты.

– Цветы – сюда, свечу – туда, поцеловать здесь и взять на память могильный цветок.

Тут-то Вера и сама убедилась, что Матрона жива и может воочию общаться с людьми на уровне мысли.

После выхода из церкви Вера купила маленькую икону с ликом слепой Матроны, чтобы всегда иметь при себе, купила она и книжку о жизни этой удивительной старицы. Рассказы очевидцев из этой книги были удивительно правдивыми. Матрона своей верой и любовью к Господу спасала другие жизни, а история её жизни давала повод задуматься людям о Боге и вере.

Особое доверие к старице вызывало то, что она, слепая от рождения, всю жизнь несла нечеловеческие тяготы и бескорыстно помогала людям в трудное время становления советской власти, и теперь заочно учила саму Веру не терять надежды и при крушении этой власти.

Особо запомнился рассказ одного свидетеля, в котором упоминалось о Николае Чудотворце. Именно Николай Угодник по молитве Матроны помог путнику не замёрзнуть в пути, а теперь этим бедным путником оказалась сама Вера. Она нуждалась в помощи Николая Чудотворца, потому что больше помощи ждать ей было неоткуда.

Раньше ей помогали родители, но родители теперь сами нуждались в заботе, они собирали по крохам свою пенсию, чтобы учить Витю и Таню.

После разведочного рейса в Калининград, где Вера заручилась поддержкой брата и нашла для себя работу в Гурьевске, она вместо Андрюшино отравилась в Караганду, навестить младших детей в родительском доме. В Караганде с первой и до последней минуты женщина прощалась с сыном и дочерью, а Таня и Витя – со своей мамой, словно расставались они навсегда, но плакали они только ночью, втайне от бабушки, которая не любила рассматривать трудности как повод для плача перед могилой без покойника.

Прощание с детьми в Караганде до сих пор знобило Верино сердце, и не было никого, кто бы смог её утешить, кроме чудного Николая Угодника.

А к кому она ещё могла обратиться за утешением?

Её брат из богатого делового человека, каким он был в Караганде, превратился в бедного никчёмного мужика, которого обманули знакомые, разорили незнакомые, а потом друзья кинули, а родные осудили. Саша сам нуждался в поддержке даже больше, чем она, его сестра.

В детской поликлинике Гурьевска Веру встретили как чужую и не обещали содействия в поиске жилья, и теперь она сама активно искала работу педиатра с предоставлением государственной квартиры.

Конечно, для неё не было проблем найти в Калининграде престижное место работы, и она чувствовала себя даже предателем своей профессии, когда отказалась от четырёхмесячной учёбы в Ленинграде для того, чтобы вступить в должность заведующего детским кардиологическим отделением, что было её заветной мечтой как педиатра, но теперь эта высокая мечта сменилась на бытовую: иметь жильё и привезти детей из Караганды, чтобы жить с ними долго и счастливо.

Поэтому в день Вербного воскресенья Вера надеялась только на Бога. Она молилась перед иконой Николая Чудотворца с бесконечными воздыханиями. Когда на сердце женщины воцарился мир и покой, она перекрестилась и вышла с поклоном из церкви, её ослепил уличный свет.

На улице по-летнему сияло солнце, и с радостным настроением она отправилась к брату, но не в гости, а по врачебно-сестринскому долгу.

Уже вторую неделю ездила Вера из Гурьевска в Калининград, чтобы помочь жене брата восстановить подорванное в Калининграде душевное здоровье. Первые приступы неврастении начались у Галины после того, как её бизнес потерпел крах.

Надо сказать, что когда жене брата надоело быть домохозяйкой в таком престижном городе, как Калининград, она не могла уговорить Сашу дать ей стартовый капитал для того, чтобы начать собственное дело, ибо он сам мечтал открыть транспортную фирму, но на деньги, предназначенные для бизнеса, был куплен домик, где поселились его тесть с тёщей. Поэтому Галина отправилась за финансовой поддержкой в Караганду, к свёкрам.

Родители Саши были очень рады, что их навестила невестка, которая после тёплого приёма, усадив их на диван, раскрыла цель своего приезда.

– Мама, папа, – заговорила она скороговоркой, – я начинаю очень выгодный бизнес. Чем больше я вложу в него денег, тем скорее получу прибыль. Ведь и вам надо подумать о старости. Кто вам поможет, как не мы с Сашей, ибо Вера забралась в такую глушь, что её саму надо спасать. Вы не волнуйтесь, я клянусь, уже через месяц, в крайнем случае через два, эти деньги вам верну, а на прибыль мы с Сашей купим вам домик с огородом. Мне необходимо по минимуму всего 3 тысячи, а лучше сразу 10 тысяч долларов.

Первой за свои сбережения вступилась Римма.

– Галя, для нас это очень большая сумма. Это гораздо больше, чем мы имеем на сберегательной книжке на чёрный день.

Потом слово взял бережливый Володя:

– Галина, вы с Сашей ещё и по другим долгам с нами не рассчитались.

– Владимир Степанович, вы такой хороший, я вас так люблю. Через два месяца я опять приеду к вам и верну вам долг, а мы с Сашей будем заботиться о вас, чтобы вы ни в чём не нуждались.

Всё! Лёд тронулся, и деньги для Галины были собраны у знакомых и друзей Шевченко, а Галина, приехав обратно в Калининград, с головой окунулась в заманчивый мир бизнеса. Её уверенность в успехе базировалась на убеждении, что её яркая внешность и умение заговаривать людей будут достойно оценены в деловых кругах. Фирма «Герболайф» обещала женщине большие доходы. В это время и Саша открыл своё дело в паре с Раисой, отставным подполковником карагандинского РОВД, которая приехала в Калининград вслед за Сашей, как близкая подруга его мамы.

Что там говорить, Веру поразило количество ящиков, складированных в спальне у брата, в которых хранился никем не востребованный продукт «Герболайф». Она искренне сочувствовала невестке, что её бизнес прогорел, и медикаментозно спасала Галину от душевной слабости на почве невротического психоза. Вера по просьбе брата, которому нужна была здоровая жена больше, чем её успех в бизнесе, проводила курсы витаминных инъекций, укрепляющих нервную систему, и состояние снохи стало постепенно улучшаться. Жаль, что Саше она не могла помочь, потому что он тоже был жертвой провала в бизнесе и сам не знал, как ему законным путём выбить собственные деньги у пропавшего без вести партнёра по бизнесу, которым являлся сын Раисы, к тому же прописанный в его квартире.

В то Вербное воскресенье Вера пришла к брату в прекрасном настроении и сразу попала с корабля на бал. На кухне Галина принимала гостей, которые сидели за столом у окна, чаёвничали и вели светские беседы.

В одной из трёх Вера узнала Раису, теперь уже полковника милиции в отставке, а другая представилась Маргаритой. Эта дамочка средних лет отличалась высокомерностью, высокопарной речью и манерами родовой аристократки. Третья гостья по сравнению с Маргаритой выглядела молодой кухаркой, в самом расцвете сил, её звали Надя, и у неё было собственное дело в Гурьевске.

Гостьи за обеденным столом брата вели нескончаемые беседы о том, как неприветливо с ними обошлись в Калининграде, население которого в своём большинстве имело дурной вкус и низменные привычки, а в паузах промывались косточки и самому хозяину дома, при этом высказывалось сочувствие бедной Галине, суетившейся за столом.

С приходом Веры тема разговоров не поменялась.

Галина усадила золовку за стол и налила чай, придвинув к ней вазочку с сухариками, показывая, что в этом доме старательно соблюдался пост перед Пасхой. Мясо и молочные продукты не входили в рацион семьи, а песочные печенья к чаю хранились только для Юрика, Вериного племянника, который имел два высших образования и трудился в городской администрации, его авторитет в семье был непререкаем.

Заварив свежий чай, подлив вареньице в розетки, почирикав с подругами о том и о сём, Галя почувствовала слабость и отправилась отдохнуть в спальню, оставив гостей одних допивать чай, и бразды за столом взяла на себя Раиса, обладательница неприятного для слуха голоса.

– До чего Саша жену довёл, ведь сам не работает и не чешется, а всё ему на блюдечке подавай. Одним словом, говно в мешке! Зачем только я с ним в дело ввязалась!.. Да-а, как нам, милые дамы, тяжело в эмиграции… Нас здесь за дураков держат, наша честность не в почёте, трудолюбие наказуемо, а наши отцы здесь в войну головы свои сложили… Посмотрите на Галочку, как она сдала в последнее время. Этот Саша ест её поедом, деспот, он кого хочешь со света сживёт, порода у него такая, бульдожья. Я знаю, что говорю, ведь он весь в свою мамашу, а с ней я на короткой ноге… Зачем я только с ним начала свой бизнес, хорошо, что сын вовремя дал дёру, чтобы не разориться из-за этого говна, а я… разорена… а я вдова… кто за меня заступится.

Её тут же поддержала Маргарита, коренная москвичка, изящно сложенная, но излишне худая, она хорошо владела навыками светской беседы.

– Ох, Раиса, я вас прекрасно понимаю. Разве может этот… вылитый мужлан, Александр, оценить по достоинству такую чувствительно тонкую, одухотворённую натуру, как его жена. Я взяла над этой бедной женщиной шефство, чтобы утешать её ранимую нежнейшую душу добротой и пониманием. Предлагаю держаться нам вместе. Кстати, я приглашена на камерный концерт Ирины Понаровской. – Не видя заинтересованности у сидящих за столом женщин, Маргарита выставила свои ручки вперёд и продолжила говорить уже совершенно другим тоном: – Дамы, вы посмотрите на мои ручки. Обратите внимание, как они нежны, а кожа бархатная… Кстати, я могу вам, милочка, достать этот крем для рук, который в открытой продаже вы нигде не найдёте, по очень неплохой цене.

Эти слова были обращены к Надежде, руки которой в креме совершенно не нуждались. Сама Надя приехала в Калининград из Иркутска, а в гости к Саше приходила как к потенциальному партнёру по бизнесу, и не столько поэтому, сколько потому, что её собственный особняк ещё находился в процессе строительства, а она временами остро нуждалась в комфорте, этот комфорт умела организовать для гостей Галина, Сашина супруга.

Вера в эту беседу женщин не вступала. Она напилась чаю, встала из-за стола и отправилась было в другую комнату, чтобы приготовить уколы с витаминами для Галины, как к ней обратилась Раиса:

– Верочка, почему ты не используешь свою внутреннюю силу?

Вера растерялась, она недоумённо посмотрела на женщину в звании подполковника милиции, правда, в отставке, и спросила:

– Какую такую силу? О какой силе вы говорить изволите?

– Ясновидящая, у которой ты была с твоей мамой на сеансе по ликвидации сглаза. Эта ясновидящая говорила, что у тебя есть… сила! Её надо раскручивать, дорогая, …это золотая нить Ариадны. Я вам могу…

Вера ненавидела подхалимов, которые служат и нашим, и вашим… её прорвало.

– Да бросьте вы, Раиса Павловна, вводить людей в заблуждение. У вас приличная пенсия, плюс два бизнеса! Всем бы такими разорёнными быть, как вы. Так чего вы на жалость давите?.. Это ваш сын развёл моего брата на деньги, а где он сейчас? Не знаете… и получается, что «битый небитого везёт». Я понимаю, что вам одиноко, не с кем по душам поболтать. Так не надо других напрягать, обращайтесь в бюро знакомств… Вы вспомните, как ваши подружки-экстрасенсы целый год прожили бесплатно в доме моего брата, а его самого на сыроедение посадили, а когда он обнищал, то нашли себе другую жертву, а вы с ними разве не в доле? И не надо делать такое лицо, вы же сами проговорились, что ваши подруги обещали моего брата лечить до последней копейки, так они своё слово сдержали! Вы приходите в дом моего брата, пользуетесь гостеприимством его жены, ноете о своей нищете и ещё меня втравляете в какие-то сверхъестественные силы… не пора ли и честь знать…

Тут на пороге появилась Галина. Она не понимала, что происходит на её кухне, хлопая сонными глазами, а гости заинтересованно смотрели на Веру: Раиса – с обидой, Маргарита – с опаской, а Надюша – восторженно, как в зверинце смотрят на рыкающих медведей. Раиса быстренько покинула дом Саши, а за ней и Вера, по дороге домой она вспоминала свой жалкий побег из Андрюшино и пережитый позор, и итог её размышления был ободряющим.

«Я слабая женщина и ничем не отличаюсь от других, только у меня есть Господь. Пусть он будет моей силой, моей точкой опоры, от которой мне надо оттолкнуться, чтобы научиться побеждать верою самые неразрешимые обстоятельства».

Каждый год Вере хотелось встречать лично рассвет на Пасху, чтобы увидеть в свете утренней зари ореол небесной славы, омыть свою поседевшую от тяжких дум душу в сиянии восходящего солнца.

Со слов бабы Кати, старой казачки из Зеренды, тот, кто на Пасху встаёт рано, чтобы увидеть восход солнца, на весь год благословляется Богом. В сибирской деревне Андрюшино не было ни церкви, ни пасхального служения, и Вера праздновала Пасху в кругу семьи.

Чуть только забрезжит рассвет за окном, она будила детей и вела их во двор, полюбоваться зарей и не пропустить восход солнца как знамение свыше. Иногда солнце совсем не проглядывалось из-за туч, тогда Вера учила детей видеть восход солнце и за тучами.

В Гурьевске встречать рассвет на Пасху было трудно, ведь окна её квартиры на пятом этаже выходили на запад, а идти в церковь было не с кем. Таня и Витя жили в Караганде, а Катя очень злилась, когда её рано будили в выходной день.

Хотя девочка после приезда из Андрюшино стала серьёзно учиться в школе, но её отношения с мамой не улучшились, но не выходили за рамки взаимно вежливых, а Вера не то чтобы отстранилась от воспитания дочери, а училась доверять ей, чтобы не мешать её взрослению.

В тот торжественный день Вера проснулась рано и распахнула окно. Свежий воздух был наполнен запахом черёмухи и свежевспаханных огородов. Окно выходило на внутренний двор многоэтажных домов, закрытый от первых солнечных лучей, но это не мешало женщине радоваться светлому празднику Пасхи! Иисус воскресе! – пело радостно её сердце в груди, и ей самой нестерпимо захотелось пойти в церковь.

Вера не огорчалась тому, что не знала церковного расписания праздничных служений, потому что была убеждена, что сам приход в церковь на Пасху очень важен для верующего человека. Приодевшись и засунув шёлковый платок в сумку, Вера приоткрыла дверь в спальню к дочери и тихонечко пропела:

– Христос воскрес!

– Воистину воскрес, – сонно пробурчала Катя и натянула одеяло на голову.

– Катюша, я иду в церковь, а потом зайду к Саше, чтобы поздравить всех с Пасхой. В отличие от нас, они держали сорокадневный пост. Я представляю, как вкусно у них накрыт праздничный стол… сдобные пасхи, крашеные яйца… тебя там тоже ждут.

Молчание.

– Ты пойдёшь к тёте Гале есть пасхи?

– Мгу.

Что значит «мгу», Вера гадать не стала, решив заказать за Катю, Таню и Витю сорокоуст за здравие.

Автобус из Гурьевска останавливался прямо на площади перед церковью. Под ликующий колокольный звон начиналось пасхальное служение. Деревянное здание церкви не вмещало всех верующих, пришедших в то утро на праздник, поэтому пасхальное богослужение было организовано прямо на площади, перед церковью. Батюшка говорил через микрофон, и не было человека на площади, до которого бы не дошла благая весть.

– Христос воскресе!

В ответ прогремел многоголосный хор божьего народа:

– Воистину воскресе.

Видя улыбающиеся лица прихожан, их счастливые взгляды, устремлённые на священника, стоящего у импровизированного алтаря под открытым небом, Вера притихла от собственных размышлений.

– А ты чего радуешься? – строго обратилась она к себе. – Люди радуются, потому что они подготовились к этому празднику. Они держали пост, молились, ходили на службу. А ты? Схватила косынку и туда же, в калашный ряд?! И не стыдно тебе быть дармоедкой, питаться с чужого стола? Бога побойся, ведь могла же ты хоть в Страстную субботу пост выдержать, а не держала…

Когда-то в Андрюшино Вера очень старалась соблюдать пост перед Пасхой, и это ей удавалось до тех пор, пока Иван Илларионович, местный электрик, и больше друг, чем любовник, не заметил, что все её голодания были напрасны, потому что исключение из пищи мяса без ежедневных вечерних и утренних молитв не является христианским постом.

– Иван, ты откуда это знаешь, ты ведь сам коммунист от макушки до пят?

На Верин вопрос Иван ответил со скромной улыбкой:

– Отрывные календари читать надо, христианка ты моя. Приятно, когда хоть кто-то помнит ещё, что я коммунист, а коммунистам надо хорошо знать народные предубеждения, чтобы с ними бороться… Ох, да не смотри на меня так гневно. В гневе ты баснословно красива.

Как она ни была сильно возмущена вмешательством атеиста Ивана в её духовную жизнь, но пост держать уже расхотелось, да и невыгодно это было. На дворе стояла ранняя весна, надо было срочно подъедать остатки заколотой под осень свиньи. Морозильной камеры у Лебедевых в доме не было, а мясо на веранде от весеннего тепла быстро портилось.

Только в день «великой субботы» постились в сибирской деревне Вера и её дети, чтобы, увидев солнечный рассвет, голодными сесть за праздничный стол, приготовленный с вечера, и после прочтения молитвы приняться за трапезу. На Пасху Вера по обычаю пекла куличи, которые оставляла на ночь в центре пасхальных яств, вокруг пасхи укладывались покрашенные в луковом отваре яйца. И всю пасхальную ночь над столом горела церковная свеча, освещая куличи и яйца.

В Гурьевске Вера даже не пыталась поститься, но читала библейские правила и вот в церковь пришла, хоть одна, но пришла. В толпе верующих на церковной площади её сердце от таких мыслей уже не радовалось, а ныло от тоски по младшим детям, от того, что недостойна принимать радость воскресения Христа, и ни с того ни с сего ей вдруг захотелось плакать, и она засобиралась было уходить с площади, как случилось чудо.

Батюшка в белоснежных одеждах, расшитых золотом, говорил то, что Вере так важно было услышать:

– Позвольте мне обратиться к каждому из вас, мои братья и сестры. Кто принудил вас в это воскресение прийти в церковь?.. Кто-то вам заплатил за приход сюда? Или вы пришли в церковь по распоряжению начальника?

На церковной площади стало тихо, и батюшка продолжил говорить уже в полной тишине, обращаясь к каждому человеку, стоящему перед ним.

– Мы собрались вместе по доброй воле, по зову нашего сердца. Это главное! Итак, все войдите в радость Господа нашего; и первые, и вторые получите награду; богатые и бедные, ликуйте друг с другом; воздержные и нерадивые, почтите этот день; постившиеся и не постившиеся, веселитесь ныне. Ибо Иисус Христос, Божий сын, умер на кресте как безвинный человек, заплатив кровью за грех каждого из нас, чтобы примирить нас с Богом Отцом, Отцом справедливым и любящим. Воскресение Иисуса Христа есть залог вечной жизни на небесах для каждого верующего в Него человека. Этот праздник нельзя заработать, он дан нам свыше!.. Давайте с открытым сердцем будем провозглашать благую весть! Иисус воскресе!

– Воистину воскресе!

Тут Христово спасение переполнило сердце Веры неземной радостью!

После службы в церкви женщина поспешила в гости к брату. Ей хотелось принести в дом брата ту радость, которая переполняла её собственное сердце. Дверь открыла Марина.

– Христос воскрес!

Это приветствие оказалось чересчур громким. Марина тут же приложила палец к губам и прошептала:

– Тсс. Мама спит. Воистину воскрес.

– А папа?

– Папа учит свой «немецкий» в дальней комнате. Тётя Вера, проходите на кухню. Мы сейчас с вами чай попьём с маминой пасхой, и я вам расскажу о моей подготовке к новой телевизионной программе.

Стол был красиво убран. По крошкам на столе и по кусочкам крашеных яичных скорлупок было видно, что за столом уже отпраздновали Пасху. Сначала, по обычаю предков, Вера с племянницей стукнулись крашеными яйцами, потом Марина с увлечением стала рассказывать свои телевизионные идеи. Женщина слушала племянницу, подперев щёку ладонью, и любовалась ею, совершенно не понимая, каким образом тело Марины вмещало 120 килограммов.

Яркая красота девушки бросалась в глаза и даже слепила. Живой огонь чёрных глаз в тени ресниц, роскошная волна смолянистых волос, выразительность и миловидность лица делали её внешность неотразимо привлекательной. Девичья лёгкость в движениях, красивая речь и яркий темперамент пророчили ей будущее знаменитого телеведущего.

Через какое-то время на кухню пожаловал и сам Саша, державший под мышкой учебник немецкого языка. Он тоже захотел попить чая. Налив себе кружку кипятка и накапав в неё пару капель заварки, он деловито побился на яйцах с сестрой и стал обладателем победного красного яйца, но оно было разбито от молниеносного удара зелёного яйца, которое выбрал для себя Юра. Он ради прихода своей любимой тёти отложил игру на компьютере и тоже решил попить чай с пасхой, вприкуску с докторской колбасой. За столом началось веселье, которое разбудило Галину.

Вера обрадовалась, что уже успела поделиться своими впечатлениями о праздничной службе в церкви, потому что с приходом на кухню хозяйки дома за столом могла говорить только она сама. После подробного пересказа всех последних новостей Галя перешла на историю жизни знаменитой таёжной отшельницы Анастасии.

Жизнь этой Анастасии была красочно описана в популярных книжках какого-то журналиста, умеющего хорошо угодить скучающему читателю. Любую новость можно сделать сенсационной, если в её повествование вложить тайный смысл.

Эта Анастасия, коренная жительница тайги, являлась последним представителем необычного сибирского племени людей, которые якобы были не от мира сего. Слушая Галину, Вера ясно представляла молодую красавицу Анастасию и её увлекательную судьбу. Конечно, ей хотелось бы тоже поприсутствовать при передаче информации с земли на небо через гудение высоких елей в сорокаградусный мороз.

Книжку об Анастасии Вера уже прочитала, потому что брат очень настаивал на этом. Саша был в восторге от идей этой отшельницы жить на природе и пользоваться натуральной магией в своих интересах, но Вера не нашла в этой книжке ничего, что захватило бы её воображение.

– Галя, – перебила она невестку, – что толку для тебя или для меня, если эта Анастасия знает больше небесных тайн, чем всё человечество вместе? Ведь мы не сможем бросить свои дела и забраться в Сибирь, чтобы спать в берлоге у медведя, медведей на всех желающих не хватит.

В разговор вступил задетый за живое Саша.

– Как ты не понимаешь, Анастасия открыла нам то, что мы живём неправильно и не пользуемся всеми благами природы, которые мы уже имеем или должны иметь. Эта необычная женщина показала мне мою мечту: основать мой фамильный дом на земле… с забором из кустарника.

– Этот кустарник должен иметь железные колючки, – с сарказмом произнёс Юра и демонстративно удалился в свою комнату.

Его примеру тут же последовала Марина.

Когда Галина с отшельницы переключилась на Сашу, который из-за своего немецкого языка забыл, что его семья сидит в нищете, то и брат ушёл в зал, повторяя вслух немецкие глаголы.

Учил брат немецкий из уважения к немцам, которые умели ценить честность и корректность в деловых отношениях, были послушны законам своей страны и процветали. Изучение немецкого языка и воспоминания о его поездке по Германии своеобразным манером согревали его душу, показывая, что невозможное в России возможно за её пределами.

Вскоре за праздничным столом остались только Вера и Галина. Чай допит, и говорить было не о чем. Вера вспомнила о талончике на переговоры с Карагандой, купленном ею заранее, и с разрешения Галины позвонила своим родителям.

Разговор с мамой и детьми поднимал настроение женщины. Младшие дети учились хорошо, Витя выиграл олимпиаду по математике, и за это его побили одноклассники, а Таня написала прекрасное сочинение по литературе. Девочка львицей охраняла младшего братика от всего мира и от строгих воспитательных приёмов своей бабушки. Узнать, что в родительском доме царил прочный мир, было для Веры самым дорогим подарком к празднику Пасхи.

– Верочка, доченька, поздравляем вас с праздником! – продолжала разговор её мама. – Наш спаситель, Иисус Христос, Божий сын восстал из мёртвых, он своим воскресением дал нам надежду на вечную жизнь. Теперь мы уже помилованы Господом и стали детьми Бога.

– Мама, как-то ты странно стала говорить. Ты пошла в новую церковь? В какую, если не секрет?

– В нашу церковь Иисуса Христа. Церковь находится у нас во дворе. Знаешь, где был раньше детский садик? Там теперь проходят богослужения нашей пресвитерианской церкви «Радость».

– Мама, вы отобрали у детей детский сад и сделали себе церковь?! И как вам было не совестно? Значит, ты и мои дети посещают секту?

– Вера, я не настолько глупа, чтобы не отличить церковь от секты. Мы молимся Господу Иисусу Христу там, где нам определил Бог, а от садика уже давно остались «ножки да рожки», как от твоей больницы в совхозе Мирном. Зато теперь в здании бывшего садика люди прославляют Бога, мы с папой изучаем Божье слово, которого вы с Сашей не знаете. В церкви есть и детское служение, куда ходят и Витя с Таней. Витю каждый месяц там постригает …бесплатно… Сауле, жена проповедника Абая.

– Сауле? Она казашка?

– А что, только за русских Иисус умер на кресте?

– Мама, я прошу тебя, сделай так, чтобы мои дети ходили только в православную церковь.

Римма поняла, что Веру не переубедишь, и сменила тему разговора.

– Вера, расскажи мне хоть коротко о том, как идут твои дела по работе, если ли надежда на получение квартиры.

– Мама, мне в городском управлении обещают сделать приглашение как специалисту, и тогда у меня будет шанс получить квартиру. В посёлке Прибрежный нуждаются в педиатрах, там мне обещают дать временное жильё.

– А Саша с Галиной отдали тебе те деньги, которые они должны были отдать ещё два года назад?

Вера оглянулась по сторонам, на кухне она была одна.

– Мама, этих денег у Саши нет. Я не могу просить то, чего он не имеет.

– Ты не забывай, что любой долг платежом красен. Ты думай не о Саше, а о том, как тебе жить дальше. Мы молимся за тебя всей церковью, и Таня с Витей молятся. Они даже письмо написали в программу «Жди меня», чтобы ведущий этой программы нашёл тебя и привёл домой. Хорошо, что я это письмо перехватила. Витя так и думает, что ты бросила его из-за нужды.

Это были горькие слова, которые камнем легли на сердце, ведь на самом-то деле Вера бросила своих детей. Телефонная трубка лежала на рычаге телефонного аппарата, а эти слова продолжали звучать в её сознании, словно были сказаны на иностранном языке и нуждались в переводе.

«Неужели нет выхода? Нет, выход есть, только я его пока не знаю!»