Читать книгу Комодский дракон. Поезд призрак. Часть 2 - Владимир Дулга - Страница 5

Сашка сел на узкий топчан, прибитый к стене.

От пережитых событий он никак не мог собраться с мыслями и не мог нащупать ту ниточку, по которой можно было добраться до сути происходящего.

– Что же это получается? – пытаясь разложить по полочкам спутанные мысли, начал соображать Александр. – Мы залезли под скалу двадцать первого августа семьдесят шестого года, и я помню, что это была суббота. А вылезли и проснулись в стогу двадцать третьего августа тридцать восьмого года во вторник. Вернулись назад на тридцать восемь лет, – Сашка поёжился, представив эту временную пропасть, – в нашем семьдесят шестом всё понятно и привычно, а тут – какой-то ужас! Кто я теперь, что будет со мной дальше и куда уехал Мишка? Вообще, нахрена нам всё это было нужно? Ещё там наверху, возле этих исписанных камней, когда Михаил спустился в пещеру, сердце так заныло: – «бросьте вы это дело, возвращайтесь домой!» Но не послушались и вот финал! А тут ещё милиционер вдруг решил, что я японский шпион! Так и расстрелять могут запросто! В тридцать седьмом помнится, через одного по статье шпионаж к стенке ставили.

Александр заметался по камере, как зверь в клетке:

– Что делать?

Он постучал в дверь камеры.

– Чё надо? – донёсся ленивый отклик часового.

– Воды дайте, невмоготу пить хочется!

– Не велено никуда отлучаться!

– Тьфу ты! – выругался Сашка, – «чё надо, не велено» – передразнил он мужика.

Поднял пиджак, отряхнул, лёг на жесткий топчан, подложив пиджак под голову. Мысли теснились, налезая одна на другую:

– Надо бежать из этой деревни и с этой станции! Бежать куда угодно! Наверное, дома у родителей, до сих пор прежнее – настоящее время? А где оно сейчас настоящее? – выплыл из глубины воспалённого сознания вопрос.

Сашка вскочил с топчана, и вновь забегал по камере:

– Вот я здесь, избитый, но живой, вроде не сплю, могу себя ущипнуть и проверить, что происходящее не сон, – он ущипнул себя за ухо, – нет, не сон! На дворе август тридцать восьмого года, а я родился в сорок восьмом. Тогда кто эти люди, милиционер, железнодорожник, часовой? Милиционеру на вид, лет сорок, выходит, что он родился в прошлом столетии. И в наше время ему, ему должно быть, под восемьдесят! Бойкий старичок, – горько усмехнулся Сашка, – вспомнив тяжёлый кулак милиционера и его кованые сапоги. Надо впредь быть осмотрительным, лишнее не болтать, не спорить и не злить следователя из НКВД. Название-то какое-то тяжеловесное, вызывающее страх и мысли о Берии и Ягоде, – вспомнил Александр жуткие рассказы о застенках этого ведомства!

Время тянулось ужасно медленно, он мерил шагами камеру – три шага в одну сторону, три шага в обратную.

– Может сумасшедшим прикинуться? – подумал Саша. И тут же отбросил эту мысль, вспомнив, как в старом, черно-белом фильме «Камо», главного героя, пламенного революционера, жгли в застенках царской охранки калёным железом. Он не издал ни звука, даже не изменил позы, и только по расширенным от боли зрачкам старый психиатр понял, какую сумасшедшую боль переносит этот мужественный человек. Врач приказал, прекратить мучения, и признал узника невменяемым, тем самым спас ему жизнь.

– К сожалению, я не Камо, – грустно улыбнулся своим мыслям Александр, – начнут пытать, – буду орать так, что у палачей барабанные перепонки лопнут! А впрочем, зачем прикидываться дурачком? Проще рассказать им всю правду, как есть, о том, кто я такой, как появился, из какой жизни пришёл и что там, в той жизни, новенького! И всё! Примут за умалишённого! Дорога в «психушку» обеспечена, к местным «Наполеонам и Ньютонам». Но это всё равно, лучше, чем получить пулю в затылок по приговору «Тройки».

Александр посмотрел в щелочку двери, часовой сидел на ступеньках лестницы, обхватив обеими руками винтовку и, по-видимому, дремал.

Сашка с силой постучал в дверь, дядька встрепенулся, вскочил, поправляя видавшую виды фуражку, прохрипел испуганным голосом.

– Чё надо?

– Зови кого-нибудь из начальства!

– Время придёт, сами придут! Мне отлучаться не велено!

– Я целый день без воды и еды, – настаивал Александр, – я прокурору жаловаться буду!

– А где он, твой прокурор? В районе, поди, аль в области сидит? Тута у нас один прокурор – Пётр Палыч! Как он порешит, так и будет. С им даже люди с шахтного поезда считаются, советуются! – ответил часовой и, вероятно, поняв, что сболтнул лишнее, надолго замолчал.

Вскоре за Александром пришёл милиционер, сыромятным ремешком привычно связал ему руки за спиной и привёл в прежний кабинет. В кабинете, на подоконнике настежь открытого окна, сидел и курил средних лет худощавый мужчина, в военной форме, с двумя прямоугольниками в малиновых петлицах.

Саша прошёл и сел на прежний табурет, милиционер остался возле дверей. Незнакомец, не вставая с подоконника, негромко произнёс:

– Здравствуйте Александр Иванович! – дождавшись, когда Саша повернётся к нему лицом, продолжил, – старший лейтенант государственной безопасности Сухарев, мне поручено проведение дознания по вашему делу. Заметив, что Саша задержал взгляд на струйке папиросного дыма уплывающего в окно, поинтересовался, – курите?

– Всё пытаюсь бросить, но не как не получается, – признался Сашка.

– Угощайтесь! – предложил старший лейтенант, подходя к Александру и протягивая пачку «Беломорканала».

– Спасибо! – поблагодарил Саша, – предпочитаю свои, «Беломор» я считаю очень крепким. Хотя отец курит его до сих пор, несмотря на возраст. При обыске у меня изъяли мои сигареты, если возможно, разрешите их?

Чекист посмотрел на стоящего возле двери милиционера. Тот путано стал объяснять:

– Товарищ старший лейтенант госбезопасности, при задержании сигареты поломались, мы их выбросили, а пачку из-под них я вам предъявлял.

Уловив испуг в оправданиях милиционера, Сашка хотел понимающе махнуть рукой, – «мол, Бог с ними!». Но руки оказались связанными. И ему ничего не оставалось, как сказать:

– Ничего страшного! Всё равно, когда-то нужно бросать курить!

– Развяжите его! – приказал старший лейтенант.

Милиционер поспешно развязал ремешок на Сашкиных руках и вытянулся у двери.

– Ну, тогда давайте приступим к делу, – даже как-то радостно, предложил чекист, обходя Александра и садясь за стол.

Милиционер, торопливо доставая связку ключей из кармана своих необъятных галифе, протопал в угол кабинета, где стоял древний сейф, со скрипом открыл его толстенную дверцу, извлёк тоненькую папочку для бумаг, смятую пачку из-под Сашкиных сигарет и осторожно приблизившись, положил всё на стол перед чекистом. Вернулся к сейфу, стоя спиной к комнате, безуспешно пытался его закрыть.

– Разломали все сигареты, идиоты! – подумал Александр, – наверное, спрятанную шпионскую шифровку искали! Ничего не нашли, сделали самокрутки из табака и искурили вместе с толстяком-железнодорожником!

Чекист, вероятно, не в первый раз перечитывал протокол предыдущего Сашкиного допроса, пытаясь разобрать корявый подчерк милиционера.

Сашка, пользуясь тем, что на него в этот момент никто не смотрел, прикидывал возможный вариант побега. Ранее, следя за струйкой дыма улетающей в раскрытое окно, он пытался представить, что там, за окном? Заросший кустами палисадник, с невысоким штакетником, или крепкий забор из островерхих досок? Эта была тыльная сторона здания вокзала, обращённая к посёлку, железнодорожные пути, кусты и река располагались с противоположной стороны.

– Пока никто на меня не смотрит, – чекист за столом, милиционер далеко у сейфа, сейчас рывком развернусь, три шага, прыг в окно и дёру! Пока они подбегут и вылезут, может быть, и убегу! – лихорадочно соображал Сашка. Он даже почувствовал лёгкую дрожь в теле, как на старте стометровки, – сейчас рвану! Будь, что будет!

Но другой внутренний, рассудительный голос, предостерегал:

– А если там высокий забор, стена амбара, или чей-то огород? Не убежишь, будешь метаться, как жучка вдоль ограды. Тогда точно поймают, и хорошо, если не убьют! Надо подождать, вести себя спокойно и тихо! Надо оглядеться, как говорил отец!

– Я ознакомился с протоколом вашего допроса! – начал старший лейтенант, – думаю, вы понимаете, что государственная безопасность мелкими делами не занимается? И если я здесь, то дело очень серьёзное и вам стоит подумать о последствиях. Я хочу уточнить некоторые вопросы. Вы утверждаете, что были в шахте?

– Да были?

– Кто ваш друг?

– Михаил, я знаю, что он офицер Советской армии.

– Я не знаю такой армии?

– Так станет называться после войны теперешняя Красная армия.

– О какой войне вы говорите?

– Это война с Германией, она начнётся летом сорок первого года и закончится весной сорок пятого. Мы победим!

Чекист предостерегающе поднял перед Александром руку:

– Помолчите!

Повернулся к милиционеру и приказал:

– Закройте окно, выйдите в коридор и ни кого сюда не впускайте! Будет необходимо, я вас позову!

Когда за милиционером закрылась дверь, сотрудник государственной безопасности с металлом в голосе обратился к Александру:

– Вы отдаёте себе отчёт в том, что вы говорите?

Это же полнейший бред! Вы сумасшедший? Мы успешно сотрудничаем с Германией во многих областях. Насколько мне известно, готовится подписание договора о мире и сотрудничестве. Вы кто? Провокатор, подстрекатель? А может, бывший белогвардеец из Харбина? – с трудом сдерживая гнев, следователь продолжил, – заявленный вами год рождения, это что? Глупая шутка, или издевательство надо мной и законом?

– Нет! Я действительно родился в одна тысяча девятьсот сорок восьмом году и не знаю, как очутился в вашем времени!

– Вы вспоминали своего отца. Родители живут вместе с вами?

Неожиданно для себя, Александр соврал:

– Да, мы живём в городе Братске.

Чекист, поперхнувшись матерным словом, спросил:

– Здесь правильно указана ваша специальность?

– Да, я специалист по силовому оборудованию электрических железных дорог.

– Так! – злобно прошипел, чекист, – мне кажется, я зря теряю время! И не собираюсь выслушивать твой бред! – неожиданно перейдя на «ты», закончил Сухарёв, – сейчас мы кое-куда проедем, а потом, возможно, вернёмся к нашему разговору

– Алябьев! – громко позвал следователь.

– Слушаю! – появился в дверях милиционер.

– Выезжаем!

На улице их ждала бричка. На козлы за кучера взгромоздился хмурый часовой из подвала, под поднятым брезентовым верхом экипажа, разместились сотрудник госбезопасности и милиционер, между ними втиснулся Александр со связанными впереди руками. Поколесив по пыльным улочкам посёлка, миновали железнодорожный переезд, перед въездом на дамбу деревянного моста, пропустили паровоз с единственным вагоном угля, ползущий от шахты. Когда под колёсами брички застучали доски моста, Александр через перила вновь увидел воду знакомой с детства речки и в душе появился холодок страха:

– Куда везут? К шахте. Что у этого вежливого старшего лейтенанта госбезопасности в голове? Отведут в какую-нибудь подземную келью, посадят на цепь и буду сидеть до конца жизни, дабы не распространял ненужных слухов и домыслов. Он вспомнил слова чекиста – «сейчас мы кое-куда поедем, а потом, возможно, вернёмся к этому разговору». Вот именно, – «возможно» вернёмся, а возможно и не вернёмся! А до этого он сказал, что госбезопасность мелким делами не занимается. Хотя сам-то, только старший лейтенант? Впрочем, если не ошибаюсь, это соответствовало майору в армии. А кто же был тогда главным чекистом страны? Товарищ Сталин их быстро менял! В это время, вероятнее всего, был кто-то из этих троих: – Ягода, Ежов, Берия? Наверное, всё-таки Ежов. Тридцать седьмой – тридцать девятый годы, самый разгар репрессий. Врагов народа и шпионов расстреливали пачками! Вот попал в переплёт! – подумал Сашка, – может попробовать соскочить с брички, перевернуться через перила и в реку? – промелькнуло в голове. – Нет, со связанными руками далеко не уплывёшь! Они все с оружием, начнут стрелять, а подвальный часовой из своей трёхлинейки может за километр подстрелить, если попадёт!

Между тем бричка подъехала к шахте. Стоящий у громадных ворот часовой, вытянулся, изображая воинское приветствие. Одна половина ворот было открыта, в тёмном чреве были видны тусклые лампочки, и доносился неясный шум. Подталкиваемый милиционером, Александр сошёл с брички и направился следом за чекистом к входу в шахту, подвальный часовой двигался сбоку, держа винтовку стволом в направлении задержанного.

Под сводами шахты стоял полумрак, а из глубины тянуло прохладой.

– Так, где вы раскапывали завал, через который не могли выйти? – повернувшись к Александру, спросил сотрудник госбезопасности.

– Где-то здесь, – ответил Саша, – на уровне ворот, с левой стороны, вверху под сводом.

– А где же сам завал? Где он? – вновь насмешливо спросил чекист.

– Не знаю, возможно, ещё не взорвали, позже взорвут.

– Вы утверждаете, что шахту должны взорвать! – заинтересованно уточнил чекист.

– Когда мы переправлялись на пароме, в наш первый приезд, деда Бога, рассказывал, что вход в шахту взорвали или в конце тридцатых, или в начале сороковых годов.

– «Деда Бога» – это служебный псевдоним? Он готовил взрыв шахты? Кто этот человек? – как бы по ходу дела спросил старший лейтенант.

– Не знаю. Может быть это его имя, возможно прозвище. Он умер в конце шестидесятых годов. Дед работал паромщиком в колхозе и ничего не собирался взрывать.

Старший лейтенант госбезопасности с неприязнь взглянул на Сашу и продолжил:

– Вы можете определить место, где вы очнулись, после того, как провалились под землю? Давайте пройдём дальше, возможно, что-то напомнит вам, где это произошло?

Александр вспомнил о пассажирском вагоне, стоящем тогда в глубине шахты, отражая стёклами свет их фонаря. На этот раз вагона не было, и он решил об этом промолчать.

Ещё он вспомнил раскиданный по земле инструмент – ломы, лопаты, какое-то железо и ржавую вагонетку, стоящую на узкоколейном пути. А ещё малюсенький ручеёк, струящийся в последнем свете гаснущего фонаря и исчезающий под завалом. Об этом он рассказал чекисту.

В это время Александр увидел железнодорожную стрелку и второй путь, исчезающий в темноте бокового ответвления. Оттуда мелькнул огонёк фонаря и вскоре под лампочки основного тоннеля вышел пожилой мужчина в форме железнодорожника с саквояжем в руке. Он мельком взглянул на Александра, за руку поздоровался с сотрудником госбезопасности и кивнул милиционеру. Они о чём-то переговорили с чекистом, после чего все повернулись и направились к выходу.

На улице старший лейтенант спросил у Александра:

– Можете показать стог сена, в котором, как вы утверждаете, ночевали прошлой ночью?

Они спустились с насыпи, и Сашка без труда нашёл стог. Под присмотром милиционера и часового Александра отвели в сторону, подальше от реки. Чекист и пришедший железнодорожник, долго проводили какие-то измерения, направляя неизвестный прибор то на вход в шахту, то на мост. По их приказу, часовой из подвала раскидал весь стог, поискав в сене что-то и не найдя, все вернулись к насыпи.

– Где вы утром поднялись на насыпь, – спросил чекист.

– Вот здесь мы вынуждены были остановиться, так как в это время, паровоз выкатывал на мост вагон, – сказал Александр,

Сашке показалось, что чекист и пришедший железнодорожник, после его слов облегчённо вздохнули.

Железнодорожник остался у шахты, остальные прежним порядком вернулись в здание вокзала. Александра вновь отвели в подвал. Милиционер и часовой принесли ему миску жидкого капустного супа, ломоть хлеба и кружку слегка жёлтого чая.

В тяжких раздумьях Санька хлебал безвкусный суп.

– Что они задумали? Зачем была нужна эта поездка к шахте? Действительно, завала нет, как нет ручейка, ржавой вагонетки и пассажирского вагона. Но есть ещё одна железнодорожная ветка. Возможно, она была и тогда, мы её просто не рассмотрели в темноте! Откуда появился железнодорожник? Кто он? Судя по тому, что за руку он поздоровался только с чекистом – это человек не простой. Не про него ли проболтался часовой, рассказывая о «людях с шахтного поезда»? Чему чекист и железнодорожник так обрадовались, узнав, что Михаил и Александр утром видели паровоз, выезжающий из шахты? Интересно, что они замеряли со стога? Вопросов больше, чем ответов!

Затем его привели в ту же комнату на первом этаже, где его ждал старший лейтенант и незнакомый интеллигентного вида мужчина в штатском.

– Ваш коллега, инженер электрик, – представил его чекист, – хотел бы с вами поговорить!

– Нашли какого-то местного электрика, – подумал Александр, – хотят проверить меня по специальности, – ну что же, давайте посоревнуемся в знании физического явления, названного Уильямом Гилбертом «электричеством».

– Здравствуйте, – поздоровался мужчина, меня зовут Анатолий Яковлевич, как я могу к вам обращаться?

– Очень приятно, – ответил любезностью Сашка, – я Александр Иванович.

Перекинувшись несколькими общими историческими подробностями, вспомнили опыты Бенджамина Франклина, итальянца Гальвани, французского физика Ампера, исследования Фарадея и Эрстеда. Беседа плавно перетекла к решению современных задач и проблем, суть которых была совершенно непонятна внимательно слушавшему электриков старшему лейтенанту государственной безопасности Сухареву, он отвернулся и стал что-то писать на листе в папке.

Были затронуты вопросы оснащения первых отечественных тепловозов электрической передачей системы Гаккеля, а также перспективные разработки советских и германских инженеров в этой области в конце тридцатых годов. Александр Иванович поделился схемами электрических трансмиссий локомотивов шестидесятых годов, выпускаемых Луганским тепловозостроительным заводом. На обратной стороне чистого бланка допроса, он даже вычертил принципиальную схему электрических цепей двухсекционного тепловоза ТЭ-20. И рассказал о новейших советских электровозах. Анатолий Яковлевич, как показалось Александру, незаметно для чекиста, свернул схему и спрятал в карман пиджака.

Их оживлённую беседу прервал испуганный милиционер:

– Товарищ старший лейтенант, пассажирский на подходе! – взволнованно сообщил он! Поторопитесь, стоянка две минуты, у вас пятый вагон, отдельное купе!

Чекист захлопнул тоненькую папку, где делал какие-то пометки, склонился к беседовавшему с Александром инженеру:

– Что скажете?

В это время милиционер, заломил Сашке руки за спину и пытался найти в своём кармане сыромятный ремешок, чтобы их связать. Поэтому из ответа инженера, Александр услышал только обрывки фраз: – «несомненно, инженер…. высшей…» и ответ чекиста: – «обследуют… специалисты разберутся».

– Товарищ старший лейтенант, – неожиданно запричитал милиционер Алябьев, – мне нечем связать арестованного, ремешок в камере оставил, сейчас я сбегаю, – его топот затих за дверью.

За окном послышался нарастающий перестук колёс прибывающего поезда, и лёгкая вибрация передалась по полу.

– Товарищ старший лейтенант! – глыбой ворвался в комнату толстый железнодорожник, – быстрее на перрон, прибывает! Опоздаете!

– Бараны тупорылые, что нельзя было раньше предупредить? – заорал чекист, – бегом на перрон! – скомандовал он Александру, и, больно заломив ему руку за спину, побежал рядом.

Они выскочили на перрон. В лучах заходящего солнца чёрный паровоз с красной звездой, выпуская под колёса белый струйки пара, приближался к дощатому перрону.

Сашка стоял между чекистом и железнодорожником, а прибежавший милиционер, стоя сзади, никак не мог накинуть петельку ремешка на шевелящиеся Сашкины кисти.

Когда до приближающегося паровоза остались считанные метры, Сашка неожиданно резко повернулся и кулаком, выдернутым из незатянутой ремённой петельки, мощно ударил чекиста снизу вверх в подбородок. Тот отшатнулся назад. Сашка, как уж вывернувшись из рук милиционера, сделал шаг и спрыгнул с невысокого перрона на пути, мгновенно перескочил второй рельс, и, падая вперёд, почувствовал тепло промчавшегося паровоза, прямо за своей спиной. Его даже обдало облачком пара. Он упал, и прокатился по пахнущей машинным маслом щебёнке, больно ободрав руки.

Не веря в то, что остался жив, вскочил, прихрамывая, помчался через пути к спасительным кустам акации. Попутно отметив длиннющий товарняк, приближающийся с противоположной стороны.

– Это мне на руку, пока он пройдёт, или остановится, преследователи на эту сторону путей не попадут, а я до речки добегу, – подумал Александр, неожиданно вспомнив свои прежние опасения: – «не хватало ещё ноги в тридцатых годах под колёсами оставить! Слава Богу, пронесло!

Продравшись через колючие кусты и преодолев узкую полоску ивняка, Сашка очутился на берегу реки. Не раздумывая, бросился в воду и поплыл к противоположному берегу. Широкий плёс в этом месте делала плавный поворот. Александр плыл изо всех сил, устав, он перевернулся на спину и внимательно оглядел удаляющийся берег. Преследователей не было видно. На противоположной стороне, течением его прибило к плакучей иве, купающееся своими роскошными ветвями в водах реки. Он хотел было выйти на берег, но что-то заставило оглянуться. По берегу, откуда он только что приплыл, верхом на коне медленно ехал вокзальный милиционер, осматривая в бинокль округу.

Сашка затих, стараясь даже лёгким всплеском воды не выдать своё присутствие. Через листву он наблюдал, как Алябьев, заглядывая под каждый куст, осматривая в бинокль воду и противоположный берег, проехал мимо. Вскоре его белый шлем исчез среди кустов.

Саша не сразу решился выходить наверх, предполагая и тут встретить преследователей. Но потом, подумав, понял, что за такое короткое время, едва ли возможно организовать подобную погоню. Тем не менее, нужно было быстрее уходить от реки.

Выбравшись на крутой берег, прячась между кустами, прихрамывая, он отошёл довольно далеко и остановился передохнуть. Подвёрнутая во время прыжка нога, опухла во взъёме и болела всё сильнее и сильнее.

– Да, далеко мне не уйти! Надо найти какую-нибудь ямку, затаиться и переждать.

Около часа он шёл, почти не останавливаясь. Наконец прибрежные заливные луга закончились, и он вошёл в сумрак соснового леса. Ковёр опавшей хвои пружинил под ногами. Слабые лучи закатного солнца, едва пробивались через пышные кроны вековых деревьев. Александр нашёл вывороченную бурей громадную сосну, под её мощные корни натаскал мелких веток и устроил некое ложе.

Стянул с себя мокрую одежду, всё тщательно выжал и развешал по кустам. Опухшая нога пульсировала нестерпимой болью.

– На перелом не похоже, – подумал он, – со сломанной ногой, столько бы, не прошёл. Скорее всего, вывих, – используя все свои медицинские знания решил Сашка. Надо попытаться вправить и туго перевязать.

Первая же попытка рукой пошевелить стопу, чуть не лишила его сознания. Оторвав от подкладки пиджака полосу, как мог, перетянул ногу.

Когда солнце спряталось за дальними сопками, он натянул на себя слегка влажную одежду и улёгся на пахучий лапник. Сон долго не шёл, в глубине тёмного леса чудились какие-то звуки, неясные голоса, птицы устраиваясь на ночь, перелетали с дерева на дерево. Но усталость взяла своё и он незаметно уснул.