Читать книгу Лемма о невозможности - Владимир Евстигнеев - Страница 41

Любимый мой, как холодно и стыло

Воскресный день колоколами душу

Все замывает, будто полотно

В угрюмой, белой, ледяной реке.

К обеду станет на дворе темно,

И любящим, надеющимся, ждущим

Покажется, что счастие застыло

Монеткою в протянутой руке.

Вот-вот навеки душу погублю,

Ничто, меж тем, не двинется в природе,

И ты, наверно, даже не заметишь

Того, что добродетель мне смешна,

Того, что в каждом вижу я уроде

Твои черты – что, видит Бог, люблю;

Что рано ль, поздно ль от небесных вретищ

Освободиться истина должна.

Так с хмурой юностью навеки мы простимся,

Она иных даров не принимала, —

Она едва ли верила в награду, —

Как только этот невоскресший день,

Когда лишь плачут, ждут и снова плачут…

И ты хламиду скромника надень

И пропусти все восемь ливней кряду…

Пока не утолишь слезою злачной

Ты барабанщицу, тугую кровь,

Все будешь задыхаться, скажешь: мало

Надежды в воздухе! – И разом убедимся,

Что тот, кто мыслит, – всех мертвее мертв.