Читать книгу Король и Злой Горбун - Владимир Гриньков - Страница 11

– Когда я служил на флоте, – сказал Гончаров, – мы с моим дружком…

– Погодите-ка, – остановил я его. – На каком таком флоте? Вы же служили в автобатальоне.

В автобатальоне он был младшим сержантом, это я точно помнил, мне об этом рассказывала его супруга Нина Тихоновна.

– Служил, да, – засмеялся Гончаров.

Я уже привык к тому, что он любит что-либо придумывать. Выдумки его были совершенно безобидными, как правило – о нем самом. Таких людей обычно называют вралями, у них никогда не поймешь, где они говорят правду, а где присутствует вымысел.

– Так вот, когда я служил в автобатальоне, – как ни в чем не бывало перестроился Гончаров, – мы с моим дружком пошли в самоволку, а дело было ранним утром…

И опять было непонятно, правду он рассказывает или анекдот.

Лично мне Гончаров нравился. Он вполне освоился в нашей компании, и порой даже казалось, что он работает с нами не несколько дней, а годы. С ним было легко и нехлопотно. Если попросишь о чем-то, будет сделано безусловно в срок и так хорошо, как ты сам даже не предполагал. Он напоминал Демина – точно так же умел все и точно так же каждодневно демонстрировал свою нужность, только в отличие от Ильи Гончаров все делал намного веселее и беззаботнее, как будто нелегкие для прочих людей задачи лично им решались между делом, шутя. Была в нем какая-то легкость, та приятная непосредственность, за которой сплошное удовольствие наблюдать со стороны. Он нравился всем, и даже Демин, поначалу встретивший его в штыки, через пару дней заметно смягчился.

Гончаров умел быть полезным всем. Он помогал Светлане переносить и настраивать аппаратуру, ездил с Деминым за милицейской формой, необходимой для следующих съемок, по моей просьбе встретился с родственником героя нашей будущей передачи. Он, кажется, совсем не уставал и между делами еще успевал посвящать меня в свои задумки. Гончаров всерьез приготовился участвовать в съемках и уже знал, что и как будет происходить на съемочной площадке.

– Пригласим на съемку Степку, – втолковывал мне Гончаров. – Это мой дружок юности. Мы с ним жили на одной лестничной площадке. Представляете? Мы лет двадцать не виделись. И вот встреча. А я, оказывается, уже вовсе не я, а очень важный человек, но только жутко засекреченный. И вот Степан, узнавши эту страшную тайну…

– Тайну еще надо придумать, – напомнил я.

– Это без проблем! – беззаботно отмахнулся Гончаров.

В том, что дело обстоит именно так, я нисколько не сомневался. После гончаровской импровизации в буфете я не сомневался, что лапшу на уши он повесит этому пока неведомому мне Степану в два счета.

– Степан – он жутко головастый, – уважительно сказал Гончаров. – В институте такие рефераты писал, что профессора с ним за руку здоровались. А сейчас и сам уже, наверное, профессор. Вот он встретится со мной, а я, к примеру, буду офицер из контрразведки. И я его попрошу какую-нибудь формулу вывести.

– Какую? – не понял я.

– Особенную какую-нибудь, – с прежней беззаботностью парировал Гончаров.

Его невозможно было чем-либо смутить или сбить с толку. Он не боролся с возникающими трудностями, а отметал их с порога, и не в этом ли была причина кажущейся легкости его существования?

– Со Степаном вашим потом разберемся, – сказал я. – Позже. Сначала деминский сосед.

– А после соседа – я со Степаном?

– Не сразу, – сказал я. – Будет еще «Телетриумф».

– Это что такое?

– Премия для лучших телевизионщиков.

– Вам дали премию?

– Еще нет, – признался я. – Может, и вовсе не дадут. Но на церемонии надо быть обязательно.

– Когда?

– На следующей неделе.

– Я тоже пойду.

Гончаров это сказал безапелляционно, а я даже не знал, что ответить. Все места в зале были распределены заранее, и Гончарова в списках приглашенных, естественно, не было.

– Это где? – спросил Гончаров. – Чтоб я знал, куда ехать. Или вы за мной заедете?

– Там только по пригласительным билетам, – неуверенно сообщил я.

– Так пусть дадут еще один.

– Это невозможно. Билеты распределяются загодя. Вот нам прислали три: для меня, для Светланы, для Демина…

– Я у Демина возьму, – с превеликой непосредственностью сообщил Гончаров.

И я ни на мгновение не усомнился в том, что именно так все и будет. Успел изучить этого человека.

– Он не сможет отдать свой пригласительный, – попытался втолковать я. – Потому что без билета Илью не пропустят в зал.

– А ему-то зачем? – пожал плечами Гончаров. – Он там уже был, наверное.

Был, конечно. В прошлом году. Но вся штука в том, что в прошлом году мы не проходили по семи номинациям сразу. Я представил реакцию Ильи на предложение Гончарова отдать пригласительный билет ему – и внутренне содрогнулся. Это будет взрыв. Катастрофа. Гибель Вселенной.

– Я попытаюсь договориться по поводу вас, – пообещал я. – Чтобы на церемонию следующего года внесли в списки.

– Хорошо, – кивнул Гончаров. – Но в этом году я тоже хочу там быть.

Это была почти детская непосредственность. «Почти» – потому что ребенку можно объяснить, почему ты будешь поступать так вот и так, а взрослому это объяснить очень сложно, почти невозможно – потому как совестно. С его стороны это даже не было нахальством. Просто он привык так жить.

– В этом году не получится, – вяло запротестовал я.

– Нет, Женя, так не пойдет, – вдруг нахмурился Гончаров. – Ведь мы в одной команде. Так? И почему в таком случае вы мною пренебрегаете? Чем я плох?

Я не нашелся, что ему ответить на это. Есть вещи, очевидные для всех. Но не для Гончарова. Он, наверное, как-то по-особенному устроен.

– Хорошо, попробую что-нибудь придумать, – пообещал я.

Без всякой, впрочем, надежды на успех. Просто пока я не знал, как сказать Гончарову правду.