Читать книгу Плыл по морю хариус - Владимир Холодок - Страница 3

Теперь хоть пой тут, хоть горлань,

но предстоит мне заново

перебираться на Кубань,

в жару пустынь банановых.

Жена тащИт меня на юг:

– Там мама на Кубани-то!

– Там юг – горячий, как утюг,

и бабам не до бани там.

Там веет ветер-суховей,

пески пуржат метелями,

там задохнулся воробей,

хоть был и не с похмелья он.

Там даже ночью вся земля

паяльной дышит лампою,

и липнет к носу простыня,

как будто черти лапают.

А днем – потничка, пупыри,

не буду даже выше гнуть.

Сотрёшь все тело, хоть ори,

и шаг шагнуть – не вышагнуть.

А счастье – ты поленом лёг,

берёсту-кожу солнцем бьет.

Сгорел, потух, как уголёк,

остался лишь один хребёт.

Ползёт, бывает, раз иной,

тарантул ли, фурункул ли,

тут схоронишься за женой,

кричишь: – Ату его! Коли!

И ведь возьмёт и уколёт,

истопчет до убитости.

Как птицу видно по полёт,

так жён – по ядовитости.

А знаменитый Краснодыр?

Базарная провинция!

Дельцам там нужен Мойдодыр,

отмыть – и всех в милицию.

Однако я люблю Тамань,

там радостно и боязно,

там даже чайки сквозь туман

кричат, как из-под поезда.

И есть Азовский водоем,

так море называется,

неплохо там, когда вдвоём

вам с кем-нибудь купается.

Чем привлекателен Сенной?

Что сена нет ни грамма там –

сгорает всё уже весной,

а почтальон – неграмотный.

Там в Керчь за харчем ездят все,

в Темрюк за пивом тянутся,

а пиво, как моча в росе,

нисколько мне не глянется.

И вот в такую тундру я

опять поехать вынужден,

я на крючке жены, друзья,

как ёрш из лунки выужен.

Перенесу, переживу

я все лишенья, тяготы,

вернусь – увижу наяву

смородинные ягоды.

Я за супругой хоть на дно,

меня взять удалося ей.

Не говорите ей одно –

Я еду с удовольствием.