Читать книгу От репрессий к свету - Владимир Ильич Титомиров - Страница 6

Как уже сказано, книга состоит из нескольких частей разного жанра, которые объединены общей идеей. И очень важно, чтобы читатель сразу понимал, что к чему.

Книга необычна и тем, что авторы книги в целом и её частей, которые приведены в виде цитат, – разные. Если учитывать авторов всех приводимых высказываний, то так выглядит, что это – коллективный труд не одного десятка соавторов, озабоченных одной серьёзнейшей темой и объединившихся для её положительного разрешения. Задачей автора книги в целом было соединить эти части и снабдить их всем необходимым, чтобы получился единый содержательный материал, исчерпывающий тему и не оставляющий сомнений в отношении очень сложного периода в недавнем прошлом России.

Особо подчёркиваю, что надо понимать, что автор не навязывает своё мнение читателю, а, наоборот, приводит сведения и мнение других, известных и авторитетных лиц, которого на сегодняшний день и то оказалось не достаточно, ибо такой вопрос настолько серьёзен, что требует авторитетного заключения, юридического приговора.

Вот что оказалось возможным сказать об особенностях создания повестей их автору:

Написав книгу о блокаде, я поместил в рукописи обширный материал об истории Петербурга и довоенном Ленинграде, стремясь показать, как мы любили и поэтому помнили и защищали наш чудо-город. Так же пространно я написал там о реставрации города и нашей послеблокадной жизни. Когда я представил рукопись в издательство, там посоветовали мне ознакомить читателя с предвоенным и послевоенным временем, но ограничиться только сравнительно небольшими вводной и заключительной частями. Так у меня остался большой материал, который теперь был мною использован здесь в повестях.

Ещё ранее мною была написана рукопись, основанная на письмах. Когда я ознакомил с нею издателя, тот предложил написать к ней вводную часть, в которой рассказать о нашей прежней жизни, что по мнению издателя было необходимо, чтобы читатель узнал о прошлом автора писем. И для этого я написал некоторый, хотя и сжатый, но содержательный, материал о нашем прошлом. Кроме того, у меня сохранились мои дневники, которые я писал всегда, и архивные материалы моего отца. Всё это и послужило основой моих автобиографических повестей.

Добавлю о повестях, об их уникальности. Лежащие в их основе личные рассказы моего отца о себе – неоценимое везение моё и читателя, ибо никто в своей жизни не стал бы это делать в такой форме, с одной стороны предельно сжато, а с другой стороны – исчерпывающе подробно, и о самом важном. А он, будучи профессиональным юристом, сделал это сам, своей рукой, для заявлений граждан, обратившихся к нему с личными просьбами. И эти описания, да ещё и его рукой, оказались в нашем распоряжении, в то время как о нём было сказано моей матерью, что «он писать о себе не может, мешают слёзы». Слишком велики были его переживания после того, что с ним сотворили без всяких на то оснований.

Написанное им, затем, по его поручению, переписал я. И, поскольку мой почерк был более разборчив, отец отправил именно мои экземпляры, а, наоборот, написанное его рукой осталось у него в качестве копий и сохранилось. [Фото первого листа этого заявления приведено среди иллюстраций к книге. См. Фото 14.] Разумеется, то, что этот рассказ в такой форме появился на свет, да ещё и сохранился после его автора, и теперь появилась возможность его опубликовать, совершенно невероятно и представляет собой неоценимую ценность!

Короче, в книге – много совершенно уникального, и читателю следует её читать, ничего не пропуская, смиряясь с её немалым объёмом. Я убеждён, что многие найдут в этом возможность не спеша поразмыслить и выработать правильное отношение ко всему, даже если до этого было иное мнение. Залог успеха в этом не простом деле именно в том, что автор сам через всё это прошёл, в чём у читателя тоже не должно быть никаких сомнений.

Уникально и то, что сам автор повестей, пережив и увидев столько тяжёлого, в то же время, годы спустя, как видно из его же, приложенного, очерка, рассматривает себя счастливым человеком, и во многом таковым и является.

Кстати сказать, российский народ в своей массе потому и выглядит несколько иным, по сравнению с другими народами, что он пережил много более трагичного, многих и многое потерял, особенно – совсем недавно, в XX веке [а история Руси – более тысячи лет. ], а поэтому особенно ценит и дарованную ему жизнь, и всё хорошее в ней, и особенное положение и величие своей страны, победившей фашизм и т. д. и т. п. И рассматривает он себя счастливым, и во многом таковым и является. Отсюда возникает мысль, что эта книга, с одной стороны уникальная, с невероятными особенностями, с другой же стороны отражает пережитое многими россиянами, и этим, в частности, для молодёжи, она может представлять особенный интерес.

Очевидно, можно было издать только повести. Но теперь, когда книга завершена, можно представить, что если бы я этим ограничился, значение книги было бы гораздо меньше. Она бы мало отличалась по информативности от всех предыдущих источников на ту же тему. Это были бы, хотя и более поздние, но тоже – воспоминания, и только. Но судьба распорядилась иначе, и вот как.

Имея много написанного на ту же тему, я решил включить его в ту же рукопись под видом отдельных записок, да ещё и под другим, вымышленным, именем, «Записок Неленина».

Можно заметить, что в результате получилась трёхтомная книга, которую можно расценивать двояко. При этом, как мне кажется, и я это подчёркиваю, значение записок по-своему стало более важным, ибо теперь так выглядит, что главное – правда об истории России XX века, изложенная именно в записках. А предшествующие запискам повести – лишь иллюстрация фактами того, что происходило с людьми, со всем народом, при сталинизме. Таких иллюстраций написано немало и без того. Замечу лишь, что повести, очевидно, – последние воспоминания прямого участника тех событий, с одной стороны, не уступающие по достоверности всем предыдущим, с другой же стороны, их автор знает о прошлом больше и правдивее предшественников, поскольку за последние десятилетия многое скрывавшееся открылось.

[Можно себе представить, что у каждого из миллионов, как стало ясно, невинно пострадавших от репрессий – своя история. И именно в массовости репрессий – главная трудность их полно и окончательно оценить и осудить.]

Рассуждая по-другому, первыми следует считать повести, которые как бы ставят вопрос, кто виноват и что делать. А вторая часть представляет собой записки, каких не могло быть раньше и не может быть потом, содержащие авторитетные высказывания по теме и анализ всего того, что тогда, в середине XX века, произошло со всеми нами, с народом России, к тому же – на основе фактов, которые автор повестей сам пережил, увидел наиболее отчётливо, именно в то время, и находясь в том месте, и отразил в своих воспоминаниях.

В результате, на основе фактов, сохранившихся в записях и памяти людей и собранных в книге, может быть сделан окончательный вывод, что это было, кто в этом виноват, как это надо расценивать и что необходимо делать, чтобы улучшить положение России и исключить возможность повторения чего-либо подобного, и улучшить отношение к России всех других народов.

Как вы теперь понимаете, судьба любого, – даже самого известного, самого интересного читателю, но одного, человека, подвергшегося репрессиям, от них пострадавшего, – может служить лишь частной иллюстрацией к тому времени. А фактически главный герой-то книги – совсем другая личность, о которой и до того очень многое известно и много написано, и здесь процитировано, и подлинная роль которой в истории страны есть, по сути дела, – главное содержание книги. Судьба же героя повестей и его близких служит лишь иллюстрацией.

Отсюда понятно, что каждая часть книги, будь она сама по себе, была бы обречена, как и предыдущие публикации, не достичь необходимого воздействия на читателей. И только обе части в сочетании обеспечивают необходимую «критическую массу» для такого воздействия.

Итак, подведём некий итог о форме книги.

Она состоит из пролога, двух повестей и записок.

Готовя книгу к изданию, я было решил записки издать как бы от другого автора, но потом вернулся к единому авторству, сохранив псевдоним лишь условно, в заглавии записок, тем самым ещё больше подчёркивая особенность их содержания.

Обдумывая потом особенности книги, я подумал, что их можно было бы изобразить так же, как пишут в начале кинофильма. Выглядело бы это примерно так:

«Режиссёр-постановщик»: имя автора записок.

«Авторы сценария»: имена как автора повестей, так и автора записок.

«Действующие лица»: многочисленные личности, упоминаемые и цитируемые в книге, главные и второстепенные.

«В книге использованы»: перечислить источники.

«Выражается благодарность»: перечислить тех, кто содействовал созданию книги.

Разумеется, если бы из этой книги сделали фильм, перечень претерпел бы изменения, в частности, могли бы появиться и действительные исполнители.

[Ещё считаю полезным сообщить, что я долго думал, не издать ли повести и записки двумя отдельными книгами. Но окончательно решил, что читателю надо раз набраться терпения и прочесть всё в виде одной книги, поскольку одно без другого не позволяет сделать те особенно важные выводы, которые вытекают из всего материала в целом. Замечу, что немаловажную роль играют и обширные приложения, которые призваны подкрепить основное содержание книги.