Читать книгу Разумы Вселенной - Владимир Иванов - Страница 3

Сегодня заканчивается первая неделя нашего с Пашкой отдыха в профилактории. Мы оба молодые специалисты, два года назад окончившие ВУЗы, он – университет экономики, а я – политехнический. С Пашкой мы дружим с первого класса и даже живем в одном подъезде: мы с мамой – на третьем этаже, а Пашка со своими родителями – на четвертом. Дружим семьями, все праздники и дни рождения отмечаем вместе.

Анна Андреевна, Пашкина мама, – учительница начальных классов; начиная с ее уроков, мы с Пашкой сидели за одной партой и остались верны этой традиции до окончания школы. Отец, Федор Александрович, – экономист, и, наверное, именно под его влиянием Пашка решил поступать в экономический университет.

В этом году мы решили разбить свой отпуск на две части и первую, зимнюю, половину его отдохнуть в профилактории завода, на котором я работаю. Путевки я взял в профсоюзе, после того, как профком Пашкиного банка договорился об оплате с нашим комитетом. Сама база отдыха находится в трех километрах от райцентра в лесу на берегу реки.

После завтрака мы решили размяться: взяли лыжи, закинули за спину полупустые рюкзаки и по наезженной лыжне отправились в глубь леса. Зима в этом году выдалась гнилая, как и всегда в Беларуси: снег изредка перемежался дождем, но сегодня был небольшой мороз и легкий ветерок. Лыжня оказалась неплохо накатана, видимо, нас уже кто-то опередил.

Примерно через час попетляв по лесу и слегка устав, мы выехали на опушку к замерзшей реке. Здесь лыжня сворачивала в сторону профилактория, но до него еще было около двух километров. Впереди, если присмотреться, тоже можно было разглядеть лыжню, засыпанную снегом и едва заметную, которая вела прямиком к реке. В морозные дни, когда лед на ней был достаточно толстый и прочный, лыжники использовали этот маршрут, чтобы добраться до местного магазина, расположенного на противоположном берегу примерно метрах в ста от воды.

Пашка уже повернул на лыжню к профилакторию, но я остановил его.

– Знаешь, я, наверное, заскочу в магазин. До обеда времени еще навалом.

– Женька, ты уверен? – нерешительно спросил Пашка, косясь на покрытую неровным темным льдом реку. – Здесь уже неделю никто не ходил.

– Не волнуйся, мороз с ночи стоит.

– Ну, пока. Я, как приеду, сразу начну сушиться. Не задерживайся.

Пашка бодро двинулся к рощице, за которой находился профилакторий.

Подъезжая к реке, я стащил с себя тонкий свитер и всунул его в рюкзак, затем надел куртку и рюкзак обратно. Встал на лед и пару раз подпрыгнул – лед был крепкий. Не спеша поехал вперед высматривая лыжню. Пройдя половину пути, наступил на холмик, оказавшийся присыпанным снегом куском льда, и моя правая нога резко уехала вправо. Я упал на спину и услышал треск ломающегося подо мной льда, лыжи мои отщелкнулись и поехали в разные стороны. Через секунду я уже был в воде. Лицо сразу обожгло холодом. К счастью я успел сорвать ремешки лыжных, оттолкнулся руками и ногами и вырвался на поверхность. Попытался выбраться на лед, но он оказался слабее, чем я ожидал: отламывался под моим весом. Набрав в легкие воздуха, закричал:

– На помощь!

Опять погрузился в воду. Холод и страх начали сковывать мышцы.

– Помощь… Да… Нет… – раздался у меня в голове громкий голос. Я даже не понял, что это было. Опять вырвался на поверхность и снова позвал на помощь.

– Помощь… Да… Нет… – опять раздался в голове бесстрастный громкий голос.

В панике я закрутил головой, пытаясь увидеть говорившего. Никого! Только неясное голубоватое сияние подо мной. У меня в мозгу отчаянно билась только одна мысль: «Помощь! Помощь! Да! Да!»

И тут я почувствовал, как неведомая сила мягко подняла меня к поверхности, медленно переместила прочь от полыньи и, наконец, так же мягко уложила на лед в метре от берега. Я был слаб и не мог подняться, холод не отпускал меня, крупная дрожь била все тело; я лежал с закрытыми глазами, стараясь прийти в себя.

– Помощь… Да… Нет… – услышал я в голове тот же бесстрастный голос. На этот раз я даже не задумывался. Мышцы лица сковала судорога, и я мысленно вопил: «Помощь! Да-да-да!»

– Вместе-помощь-да… Нет-вместе-помощь-нет…

Это было что-то новое, и даже находясь в таком состоянии я смог удивиться. В критических ситуациях соображать приходится быстро: если «вместе – помощь да», а «НЕ вместе – помощь нет», то и думать нечего. Поэтому мысль у меня была одна: «Вместе – да!»

Сразу же, несмотря на зверский озноб, я почувствовал покалывание кожи, а через несколько секунд ощутил медленно разливающееся по всему телу тепло. Открыл глаза и увидел, что все туловище, ноги и руки покрывает тонкое голубоватое свечение. Поднялся и, сделав несколько шагов, оказался на берегу. Мне уже становилось жарко, а от одежды начинал идти пар. Но неожиданно покрывавшее меня свечение начало тускнеть и нагрев прекратился, но я уже чувствовал себя так, будто бы только вышел из бани, и меня охватила сумасшедшая радость: я выжил!

– Энергия… НЕТ — уловил я слабую мысль. Теперь ранее громкий голос звучал у меня в голове очень тихо.

– Помощь! Да! – отправил я мысль, но услышал едва различимый отклик: «Энергия… НЕТ».

И тут до меня дошло, я даже остановился. Это что же получается? Кто-то/нечто пришел мне на помощь, отдав всю энергию (или жизнь?), чтобы спасти мою жизнь. Это несправедливо! Так не должно быть!

– Друг! Ты где? – кричал я, но ответа так и не услышал. Мне было обидно до слез.

А в это время от магазина ко мне уже бежали люди. Первым подбежал пожилой рыбак, которого я часто замечал сидящим с зимней удочкой над лункой. Он накинул мне на плечи свой тулуп и сразу с удивлением посмотрел на меня.

– У тебя что? Костюм какой с подогревом или что?

– Какой там костюм! Вот, что видите.

– Да у тебя одежда теплая, – он взял меня за руку. – Да и руки тоже. Ну, ты и феномен, даже рюкзак не потерял.

Мы медленно двинулись к магазину. Через пару шагов я остановился, повернулся в сторону полыньи и дрогнувшим голосом сказал: «Спасибо, Друг!» – потом вместе со всеми зашагал к магазину.

Оказалось, что старик-рыбак с берега видел произошедшее. Он сразу рванул к магазину за какой-нибудь жердью и кликнул помощь. Кто-то уже позвонил и вызвал скорую помощь, а пока рыбак в третий раз для новых посетителей рассказывал о происшествии, причем каждый раз с новыми подробностями, неожиданными даже для меня. Я же пил чай. Когда допивал второй стакан, подъехал старый УАЗик. Я попросил девушку-продавца позвонить в профилакторий, сообщить о случившемся, затем меня сразу увезли в районную больницу.

В больнице две палаты: для мужчин и для женщин. В своей я был один, других пациентов не наблюдалось. После того, как я устроился и переоделся в больничное, врач прослушал мои легкие, затем отвел в рентген-кабинет. По возвращении, когда я уже находился у двери в палату, в рентген-кабинете сработала громкая сигнализация, но через пару секунд затихла. Я зашел в палату, вытянулся на кровати и, глядя в потолок, начал вспоминать предшествующие события, но никакого объяснения происшедшему у меня не было. В коридоре что-то громко обсуждали врачиха и фельдшер, потом они вдвоем долго разговаривали по телефону с Минском. Из коридора доносился запах горелого.

Легкое покалывание в пальцах отвлекло мое внимание. Я перевел взгляд с потолка на ладони и подпрыгнул от удивления: они слабо светились.

– Друг, ты?

– Ждать… – мысленно ответил мне знакомый бесстрастный голос.

– Но это же ты! – воскликнул я и тут же прикрыл рот ладонью.

– Ждать…

Я вздохнул, вытянулся снова прилег и начал ждать, с опаской глядя на светящиеся ладони. Прошло 5-10 минут. Я опустил ноги на пол и продолжал ждать, сидя на постели.

– Энергия есть… Локализован центр коммуникации носителя… твой центр… Необходимость расширить словарный запас… Необходимость время… Разрешение исследование центр коммуникации носителя… Да-Нет… Да-Нет…

Я вдруг увидел себя, стоящим на берегу реки. Картинка резко увеличилась, оставив только голову. Потом лицо пропало, и вот передо мной открытый мозг, усыпанный бегающими искрами. От удивления я открыл рот: изображение было трехмерным и медленно вращалось. Еще увеличение – и я вижу участок мозга, быстро меняющий свой цвет от красного к фиолетовому и обратно. Изображение исчезло.

Я понял, и меня прошиб пот. Мне предлагалось дать согласие на проникновение в мой мозг. А если этот кто-то нанесет мне вред?

– Бояться… нет.

Сомнения еще одолевали меня, и все-таки я не выдержал.

– Разрешение Да.

Я сидел не шелохнувшись, вслушиваясь в себя. Никаких ощущений. Мышцы задеревенели. Встал, прошелся по палате, снова сел. Не знаю, сколько прошло времени.

– Можно говорить. Сканирование закончено, информация активна, – фраза в моей голове прозвучала четко и на сей раз без пауз.

– Кто ты?

– Иной разум, не Земля.

– Инопланетник?

– Неточная формулировка. Другая галактика.

Я сидел пораженный. Пришла мысль.

– Это твое? – я вытянул руки.

– Понял. Мешает?

Свечение исчезло. Сказать, что я был взволнован, мало. В голове хаос. Я даже подумал, уж не результат ли это недавних действий моего спасителя, но потом решил, что все объясняется необычностью происходящего.

– Я бы не хотел, чтобы кто-то еще знал, что ты… (я запнулся) со мной вместе.

– Понимаю. Постараюсь. Мне нужно знать частотно-волновой диапазон вашего зрения. Нужно снова попасть в твой центр… мозг.

– Давай, – теперь я не колебался. Что-то заставило меня несколько раз закрыть и открыть глаза.

– Информация загружена.

Я хотел задать очередной вопрос, но услышал в коридоре какой-то спор и приближающиеся шаги. Распахнулась дверь – вошла врач, а из-за ее плеча выглядывало раскрасневшееся и озабоченное лицо Пашки.

– Дай-ка я тебя еще раз прослушаю, а ты – она посмотрела за плечо – пока подожди. Прослушала спереди, со спины, недоуменно пожала плечами.

– Вот что, Бугаев. Хотела тебя подержать пару дней и проконтролировать, но перегорела проводка, пропал свет, да еще как на зло сломался новый рентгеновский аппарат. Твой товарищ принес тебе обед, так что ты ешь и возвращайся в профилакторий, но завтра, не позднее двенадцати, чтобы был у меня на приеме. Ясно?

– Обязательно буду.

Врач вышла. Пашка, шумно вздохнув, сел на стул.

– Ты не представляешь, чего я только ни передумал, пока добрался сюда, – затараторил он. – Сижу в столовой, прибегает администратор с вахтершей, говорят, что ты в больнице, что вытащили из реки. Меня аж заколотило. Собрали обед в кастрюльки, машину дали до больницы. Как ты?

– Как, как. Нормально, – сказал я, доставая кастрюльки и расставляя их на тумбочке. Взял хлеб, ложку и не спеша начал есть суп. Рассказать ему все или нет? Скажу – не поверит, подумает, чего доброго, что у меня с головой не в порядке. А, ладно, потом расскажу, когда сам во всем разберусь.

После паузы, когда я перешел ко второму, Пашка не выдержал.

– Нет, ну ты подумай! – воскликнул он, хлопнув себя по коленям. – Я думал он тут с температурой лежит, двинуться не может, а у него даже аппетит прибавился! Надо не забыть вернуть кастрюльки в столовую.

– Паш, помолчи, пожалуйста. – Голова моя была полна совсем другими мыслями.

Допил компот, сложили кастрюльки в пакет. Только теперь я рассказал Пашке, что со мной произошло. Правда, в моем рассказе я сам с трудом вылез из воды на лед, доковылял до берега, а там мне оказали помощь люди.

Я переоделся в свою давно высохшую одежду. Затем мы зашли попрощаться с медиками и направились к стоявшей во дворе старенькой профилакторской «Ладе». Ехали молча.

Уже у себя в комнате Пашка спросил:

«Матери скажешь?»

«Нет».

Пашка кивнул, молча соглашаясь со мной. В этот день мне и Пашке пришлось раз пять рассказывать разным людям о приключившемся со мной.

– Друг, ты здесь? – спросил я перед тем, как уснуть.

– Да, – услышал я краткий ответ.

На следующий день в полдвенадцатого я пришел в больницу. Электрик в коридоре тянул новую электропроводку. Дверь в рентген-кабинет открыта настежь, и оттуда доносились голоса. Заглянул к врачу.

– А, Бугаев! Заходи. Как чувствуешь? Раздевайся, послушаем.

Через три минуты, прослушав меня и простучав со всех сторон, снимает и кладет на стол стетоскоп, пожимает плечами.

– Плавал подо льдом, а даже насморка нет. Одевайся. Везет тебе. Свободен.

Я быстро оделся, поблагодарил, попрощался с врачом и вышел. Из любопытства зашел в рентген-кабинет. Двое мужчин в рабочих комбинезонах стояли рядом с полуразобранным рентген-аппаратом, склонившись над столом.

– Что-то нужно? – спросил один из них.

– Меня вчера этим аппаратом просвечивали. Да я и сам по образованию инженер-электрик.

– А-а, коллега? Да, вот, электропроводка полетела, рентгеновская трубка не повреждена, а металл анода выработан полностью, и это практически в новом аппарате. Понадобилось бы несколько дней непрерывной работы, чтобы так досталось аноду, а здесь все за три секунды произошло.

– И трансформатор не сгорел?

– Хоть бы хны, мы уже осмотрели. Можно подумать, что на него напряжение вообще не подавалось. Странно, что сигнализация радиоактивного заражения сработала, но потом, правда, сама отключилась. Мы уже разговаривали с МЧС и Институтом ядерной энергии. Завтра приедут. Так это ты зимним плаванием занимаешься?

Ну, вот. Скоро уже весь Минск будет знать. Я быстро распрощался и пошел в профилакторий.

На следующий день мы с Пашкой после завтрака упаковывали сумки, готовясь к отъезду домой, когда после стука в дверь к нам зашел мужчина. Представившись Анатолием, сотрудником НИИ ядерной энергии, он попросил меня заехать с ним в райбольницу для уточнения некоторых данных. Мы с Пашкой сообщили, что скоро уезжаем, но Анатолий обещал подвезти нас до самого Минска, так что ничего не оставалось, как спуститься и ехать в уже ставшее родным учреждение.

В больнице по коридорам расхаживали МЧСники с приборами. Мы прошли в кабинет главврача, где сидел немолодой полный мужчина, читавший какие-то бумаги, одновременно делая записи в блокноте. При нашем появлении он поднялся, вышел из-за стола и, поздоровавшись со мной за руку, задал вопрос.

– Евгений, вы позавчера провели полдня в этой больнице?

– Да.

– Вы слышали, как сработала сигнализация в рентген-кабинете?

– Слышал.

– Где вы находились в тот момент?

– Входил в палату.

Зашел МЧСник с прибором и протянул пожилому два листа бумаги с таблицами. Тот внимательно просмотрел оба листа. «В подсобных помещениях и палатах тоже были?» МЧСник утвердительно кивнул. «Его тоже», – сказал пожилой и кивнул на меня.

МЧСник подошел ко мне и начал водить штативом с датчиком у меня спереди и сзади, одновременно следя за показаниями прибора, висящего у него на груди. Наконец, он посмотрел на пожилого и произнес: «То же самое».

«Спасибо, свободны», сказал пожилой и начал смотреть в окно. МЧСник вышел.

Пожилой повернулся ко мне.

– Спасибо, Евгений. Вас подбросят к профилакторию. Вы нам помогли.

– Семен Александрович, – обратился к нему мой сопровождающий. – Он с товарищем собирается в Минск. Подвезем их?

– Да, конечно.

– Скажите, что произошло? – спросил я робко.

Семен Александрович снял очки и посмотрел сквозь них на свет.

– Как бы это сказать попроще… Ток, минуя трансформатор, как по сверхпроводнику, поступает на катод рентгеновской трубки. Под огромным напряжением лавина электронов устремляется на анод, выбивая из металла анода все фотоны и электроны. При этом образуется рентгеновское и гамма излучение огромной энергии. Заметьте, это только бредовая гипотеза, другой пока нет. Но вот парадокс: все излучение неведомым образом поглощается. Более того, уровень радиации в помещениях больницы становится ниже фонового уровня.

– И в чем причина? – у меня возникло смутное предчувствие, что я знаю эту причину.

– Если бы я мог объяснить произошедшее, то стал бы лауреатом Нобелевской премии. Ну, что ж, мы заедем за вами часа в четыре. До встречи.

Я вышел из больницы и не спеша направился в профилакторий. В голове крутилась куча вопросов.

– Друг, это твоя работа?

– Да.

– Зачем?

– Требуется энергия для функционирования систем.

– Как ты это сделал?

– У вас примитивная техника. Тебе трудно понять. Воздействие направленных полей.

– Кто вы? Ты такой как мы?

– Нет, мы неорганическая жизнь. Полевая система, совокупность взаимодействующих полей с замкнутой структурой. Трудно объяснить, у вас нет таких понятий.

– Как вы обычно выглядите?

В мозгу мгновенно возникла голограмма вертикально вытянутого прозрачно-светящегося волчка, постоянно меняющего свои очертания. Вот оно заискрилось, потом стало прозрачным и вообще исчезло, снова возникло, но уже светло-голубое, и опять исчезло.

Я был в растерянности, десятки вопросов роились в голове, но я решил не торопиться, а сначала все обдумать.

Сотни лет земляне мечтали встретить представителей иного разума. И вот этот момент наступил. Контакт состоялся.

Что же мне сейчас делать? Кому громко объявить об этом? Как отреагируют люди на мое известие? Может, обрадуются, а может, засадят в психушку. А что я знаю о таком разуме? Какие у них цели? Как они оказались здесь? А если это агрессия?

Вон, сколько фильмов про это.

Что мы знаем о них? Как они отнесутся к людям?

Ну, судя по случившемуся со мной, они могут совершать и благородные поступки, и я с благодарностью вспомнил Его. В ситуации, которой я оказался, даже не всякий человек отважится бы придти на помощь. А ведь он отдал все свои силы (или энергию?), чтобы спасти мою жизнь. Что же делать? Какое-то решение придется принять. А если я ошибусь?

Меня даже в жар бросило от этой мысли.

С другой стороны, мой новый друг тоже искал информацию, у него тоже есть вопросы. В общем, так. Пока никому не буду ничего говорить, даже Пашке, чтобы не подставлять его, а там будет видно. Принимать решение придется самому, самому придется за все и отвечать. Но и я задам свои вопросы – все будет зависеть от ответов. Вздохнув, я уже быстрее зашагал к профилакторию, но тут чуть не споткнулся.

– Требуется информация. Необходимость исследовать участки головного мозга.

Ну, вот, – подумал я. – Ты настойчиво собираешь и анализируешь информацию. Жаль, что я не умею делать это так же эффективно. Пусть не сейчас, но и я получу нужную мне информацию. И все-таки ты мне не чужой.

«Да, разрешаю!» – решительно сказал я и ускорил шаг.

Едва я вошел в комнату, как Пашка набросился вопросами.

– Хорошо что ты пришел вовремя, успеем пообедать, а то я боялся что придется брать сухим пайком. Ну, как ты? Что случилось? А у врача был? Что она сказала?

– За нами заедут часа в четыре. Пошли в столовку, там и поговорим.

Мы спустились на первый этаж, и за обедом я подробно рассказал обо всем, что происходило в больнице. В полчетвертого, с сумками, мы сидели в вестибюле, ожидая машину и обсуждая последние события, но и во время беседы мысли мои были о тайне, которую мне пока придется нести одному.

– Какой-то ты вялый, – заметил Пашка, искоса взглянув на меня. – Устал, наверное? – но больше ничего не сказал.

Заехали за нами в начале пятого. Мы быстро закинули сумки в багажник и забрались на заднее сиденье. Через десять минут машина выехала на шоссе и помчалась в сторону Минска. Семен Александрович перебрасывался не понятными нам фразами с Анатолием, который вел машину. Мы с Пашкой стеснялись, чувствовали себя несколько неловко, поэтому мирно сидели на заднем сиденье и шепотом обсуждали планы на предстоящую неделю. Анатолий изредка качал головой, повторяя одно и то же слово «Фантастика!»

– Пашка – друг? – прозвучал в голове неожиданный вопрос.

– Пашка – друг, – про себя ответил я.

Подвезли нас к самому дому. Мы взяли наши сумки, поблагодарили Семена Александровича и Анатолия, попрощались и двинулись в свой подъезд. На моей лестничной площадке мы договорились, что встретимся завтра, и Пашка, перепрыгивая через две ступеньки помчался к себе наверх, а я своим ключом открыл дверь в квартиру.

На стук хлопнувшей двери из кухни показалась мама.

– Ой, Женечка! Ты же говорил, что автобус прибудет около одиннадцати.

– Привет, мам. Нас подвезли на машине. Я очень рад тебя видеть.

– Раздевайся и отдыхай, а я скоро закончу готовить ужин, – и она, радостная, исчезла на кухне.

Я разложил свои вещи, кое-что бросил в стирку, помылся с дороги и уже хотел было прилечь на диван, но мама позвала ужинать. За ужином мне пришлось подробно рассказать, как мы питались, отдыхали, чем занимались, как проводили свободное время, какие впечатления от этой поездки. Я снова был дома, и мне доставляло удовольствие делиться своими впечатлениями с самым близким мне человеком.

После ужина мама включила телевизор, а я отправился в свою комнату и подсел к компьютеру, чтобы проверить скопившуюся за это время почту.

– Мама – друг?

– Конечно, – ответил я и тут же спохватился, что он может не понять. – Мама большой друг.

– Я понял, кто такой Друг.

– И что?

– Ты назвал меня Другом. Никто не называл меня Другом.

Непонятно. Ладно, потом расспрошу, а сейчас нужно посмотреть почту, и я включил компьютер. Сообщений поступило не очень много, так как я заранее предупредил своих основных абонентов об уходе в отпуск.

– Настоятельная необходимость получения информации ваших информаториев. Дай разрешение.

– Ты хочешь работать с компьютером? – удивленно спросил я.

– Да.

– Но как..? – начал я, не понимая, как можно работать с компьютером без рук и без голоса, но потом продолжил: – Вот сейчас закончу, тогда твоя очередь.

– Очередь не требуется, будем работать одновременно.

Вот это да!

– Ну, тогда работай.

Я просмотрел свою почту, сообщил всем, что вернулся из отпуска, и ответил на несколько писем. Можно было бы посмотреть новости, но хотелось поскорее лечь спать, так как в последние дни я постоянно чувствовал усталость.

Постучав в дверь, в комнату вошла мама.

– Ложился бы ты спать, Женя, а то выглядишь как-то устало.

– Да, мам, уже заканчиваю и буду ложиться.

– Обед в холодильнике. Я ухожу рано, будить тебя не буду. Отсыпайся. Спокойной ночи, сынок.

– Спокойной ночи, мама.

– Ты еще будешь работать? – покончив со своими делами, спросил я Друга и, зевая, направился к кровати.

– Да.

– Я буду ложиться спать, а ты, когда закончишь, толкни меня и я отключу электропитание.

– Электропитание не нужно. Я сам электропитание.

Я посмотрел в сторону компьютера. В этот момент сигнальная лампочка на дисплее погасла, затем погасла лампочка на системном блоке, затих вентилятор. У меня потихоньку начала отвисать челюсть.

– Я отключил электропитание.

– Одна-а-ко, – хрипло протянул я. Разделся, лег в постель, накрылся одеялом и выключил настольную лампу. – Спокойной ночи, Друг, – произнес я в темноту.

– Спокойной ночи… Друг, – услышал я в ответ.