Читать книгу Долгое изгнание. Исторические повести - Владимир Иванович Макарченко - Страница 2

Старый Надав разгладил пальцами рук свою густо поседевшую бороду и повернулся к пристававшему с вопросами внуку, отложив в сторону серебряный кубок, чеканкой узора на котором он занимался.

– Что ты пристаешь ко мне, Ошер? Ты мешаешь мне работать. – Проворчал он голосом, в котором не чувствовалось никакого неудовольствия поведением внука.

– Вы, дедушка, давно уже обещали мне рассказать о том, как очутились в Сузах*. Все называли меня маленьким и призывали к терпению. Теперь уже готовитесь праздновать для меня бар-мицву**. Я становлюсь взрослым и должен услышать эту историю. Коли бы был жив мой отец, он бы не стал оттягивать столь долго этот разговор. – С некоторым возмущением произнес Ошер.

Надав тяжело вздохнул. Воспоминания о погибшем сыне горьким комком подкатило к горлу. Большое семейство Надава, состоявшее из его жены Лилах, трех старших дочерей и пяти сыновей жили когда-то все вместе в этом доме. Конечно, это уже не то маленькое строение, которое когда-то приобрел его отец… Надав приложил немало сил, чтобы сделать жилье более просторным. Все восемь детей были рождены тут. Тут они делали первые шаги. Только – не все. Две старшие дочери и самый старший сын прожили слишком короткие жизни для того, чтобы успеть сделать первые шаги. За какие-то грехи Бог забрал их у Надава с Лилах в том возрасте, когда они еще не успели перестать кормиться материнской грудью. Старшую дочь взял в жены сын

1

начальника дворцовой стражи, едва ей исполнилось четырнадцать. Перечить желанию столь высокого чиновника Надав не посмел. Сыновья же оставались при отце. Они стали большими помощниками в работе отца по изготовлению дорогой посуды в мастерской доставшейся ему от деда – Давида, вместе со славой красоты и изящества творимых ими вещей. А когда к этой славе прибавилась весть о том, что Надав стал родственником начальника стражи, число заказов резко возросло, что позволило уже нанять помощников и учеников, расширить мастерскую и открыть две торговые лавки почти в центре города.

– Рассказ мой будет долгим, – произнес Надав, – потому, как много событий предшествовало тому, чтобы нам оказаться в Сузах. Когда я был молодым юношей, а дед мой был старше, чем я теперь, царь Вавилона, Навуходоносор Второй правил страной, которая покорила Иудею, оставив неприкосновенным Иерусалим. Дед мой был членом Санедрина* и очень уважаемым в Иерусалиме человеком. Как говорил он нам, род его происходил от самого Аарона, брата Моисеева – первого нашего первосвященника.

Царем Иудеи в то время был Иехония который с первых же дней своего правления стал искать поддержки у Санедрина в том, чтобы сбросить с Иудеи вавилонскую власть. Постепенно все члены Санедрина склонились в его сторону. Но нашелся один ярый противник, которого никак не могли склонить к своим замыслам остальные. Это был советник Иеремия..

2

Выступая в Санедрине, царь постарался посрамить Иеремию за его нерешительность

– Ты считаешь, Иеремия, что все мы тут глупцы и не понимаем того, на что готовим себя в великой тайне? – Обратился Иехония к советнику, когда открыл заседание Санедрина.

– Как раз наоборот. Я все прекрасно понимаю, государь. Вы готовите Иудею к новым невзгодам, кровопролитию и новому пленению народа. – Спокойно возразил советник.

– Все слышали?! – Обратился царь к остальным. – Оказывается мы, глупцы, желаем не лучшего, а худшего для земли своей! Один только умник Иеремия видит наперед то, что должно случиться. Уж не новый ли пророк по воле Бога нашего явился перед нами?!

Все присутствующие дружно и угодливо рассмеялись.

Один лишь Гдалия не принял участие в этих насмешках. Он поднялся со своего места и заявил:

– Люди Иерусалима давно чтят Иеремию, как пророка Господа нашего. Многие разы его устами Господь вразумлял народ к верным поступкам и решениям. О том знают многие. Как такое не стало известно ранее вам, членам Санедрина, я не могу и представить! – Произнеся эти слова, Гдалия присел на свое место. – Огласи им что-то из того пророчества, что записал ты и давал мне на ознакомление. Пусть слушают слова Господа нашего. Может то вразумит их к нужному действию.

– Говори уж! – Милостиво согласился царь.

– Я прочитаю свой свиток. Произнес Иеремия, извлекая из-за пазухи свиток пергамента. – Слушайте то, что повелел Господь наш донести до ваших ушей. «…если бы Иехония, сын Иоакима, царь Иудейский, был перстнем на правой руке Моей, то и отсюда Я сорву тебя и отдам тебя в руки ищущих души твоей и в руки тех, которых ты боишься, в руки Навуходоносора, царя Вавилонского, и в руки Халдеев, и выброшу тебя и твою мать, которая родила тебя, в чужую страну, где вы не родились, и там умрете; а в землю, куда душа их будет желать возвратиться, туда не возвратятся. «Неужели этот человек, Иехония, есть создание презренное, отверженное? или он – сосуд непотребный? за что они выброшены – он и племя его, и брошены в страну, которой не знали?» Еще говорил Господь Саваоф: «За то, что вы не слушали слов Моих, вот, Я возьму все племена северные и пошлю к Навуходоносору, царю Вавилонскому, рабу Моему, и приведу их на землю сию и на жителей ее и на все окрестные народы; и совершенно истреблю их и сделаю их ужасом и посмеянием и вечным запустением. И прекращу у них голос радости и голос веселья, голос жениха и голос невесты, звук жерновов и свет светильника. И вся земля эта будет пустынею и ужасом; и народы сии будут служить царю Вавилонскому семьдесят лет.

– Все это сказал тебе сам Господь наш? – Насмешливо вопросил царь. – Или слуги Навуходосора вложили эти в уши твои, чтобы перечил ты решениям нашим и воле нашей скинуть с себя власть вавилонскую?! Стража! Заковать и бросить в яму, как изменника и злопыхателя! Не нужен он нам тут боле.

*****

Пока Иеремия, Гдалия и их единомышленники находились в заточении, царь призвал к себе в помощники своих вассалов из Моава, Эдома и Амона*, а также вступил в союз с финикийскими городами Тиром и Сидоном. А когда ему доложили, что египетский фараон готов поддержать мероприятие воинской силой, Иехония весь наполнился уверенностью в том, что никакой Навуходоносор ему более не страшен и еще неизвестно, кто из них более могущественный государь. Каждое его новое выступление со своими планами в

3

Санедрине принималось с такой шумной поддержкой, что он безоговорочно уверовал в успех своей затеи. Оставалось только искать повода для возникновения военного конфликта. И он не заставил долго себя ждать. Когда сановник Вавилона прибыл в Иерусалим для определения объема дани, которую Иехония должен отправить в казну Вавилона, царь продержал его несколько дней в гостевом дворе, не предоставляя аудиенции. Уже одно это было глубоким оскорблением в адрес Навуходоносора.

– Нервничает? – Интересовался поведением сановника царь.

– Еще как! – Удовлетворенно докладывали ему. – Зверем рычит, когда навещаем его, чтобы разделить с ним трапезу. Призывает на наши головы громы и молнии.

– Тогда гоните его прочь! Я не желаю видеть посланника своего врага. Заодно известите его, что Иудея больше не будет платить дани Вавилону. Никогда!

Сановник Вавилона был позорно выставлен за ворота города, которые тут же были затворены за ним, подчеркивая наперед о невозможности и впредь его пребывания в этом городе.

Когда сановник вступил в тронный зал, где восседал

во всем своем величии царь Вавилона, Навуходоносор Второй, с расположившимися по обе стороны трона царедворцами, по одному виду можно было определить, что произошло что-то далеко не приятное для царя. Горящие гневом глаза, залитое алой краской всегда бледное лицо этого сухощавого человека, когда он склонился в глубоком поклоне перед своим владыкой, перед тем, как доложить о результатах поездки в Иерусалим, уже встревожили умного царя.

– Что-то произошло в дороге? На вас напали? – Опередил царь своими вопросами слова сановника.

– Все не так государь! – Взволнованно начал тот свой доклад. – не разбойники в пути, а царь израильский делами своими разрушил покой моего сердца и нанес оскорбление господину моему. Иерусалим отказался платить дань и угрожает войной моему господину. По неосторожности вельмож иерусалимских, которые вынуждены были навещать меня в период ожидания приема, я узнал в беседе с ними, что Иехония обзавелся союзниками в лице своих соседей, а также заручился поддержкой фараона Египта.

– Вот оно как! Зазнался царь Иудейский! Видимо слишком много свободы дал я ему, когда собственными руками усадил на трон Давыда змею, изготовившуюся укусить меня, как только набралась для того яду. Я его сделал царем, я его и лишу трона. А заодно накажу иудеев так, что помнить они будут о том наказании долго! Он хочет войны?! Он получит ее! Призовите сейчас же ко мне всех моих генералов. Мы не будем откладывать наказание на потом!

– Выходит, царь иудейский сам накликал войну? – Перебил рассказ деда волнующим его вопросом Ошер.

– Выходит – так. – Согласился дед. Он ненадолго задумался, а потом вставил. – Мы – евреи, старательно заучиваем заповеди Господа, переданные нам Моисеем, стремимся строго их исполнять. Только… кое-кто все время пытается толкнуть нас на путь нарушения этих заповедей. И Господь через пророков предупреждает нас о своем возмущении делами нашими. Только не всегда чтимы всеми пророки, несущие слова Господа в уши непослушных людей. Так случилось и с пророчествами Иеремии, что донес он до царя Иудеи и Санедрина. Хотя и появились в Иерусалиме и других местах те, кто призывал народ одуматься и убедить царя избежать войны с Вавилоном, их никто не слушал. Хуже того, их побросали в темницы.

– Что же было потом? – Поинтересовался Ошер.

– А что потом? Потом Навуходоносор привел свою армию к стенам Иерусалима и Иехония, после недолгой осады вынужден был открыть ему ворота. Разгромив восстание, Навуходоносор забрал все храмовые и царские сокровища. Иехония вместе с семьей, знатью и оставшимися в живых воинами и ремесленниками, были переселены в Вавилонию. В Иерусалиме осталась только беднота. Так попала сюда и семья моего деда… – Надав остановил свой рассказ. – Устал я… Я продолжу свой рассказ завтра.