Читать книгу Ровесник СССР: Всюду Вселенную я объехал - Владимир Иванович Силантьев - Страница 8

Почти в каждой латиноамериканской столице есть свой «старый город» – место, откуда она начиналась в давние времена, а затем разрасталась вширь. В Буэнос-Айресе это портовый район Ла-Бока.

Со знакомым аргентинским журналистом на стареньком «форде» мы направляемся на городскую окраину, в то место, где, как говорится, зародилась столица республики.

Свернув с широкой, обрамленной монументами авениды Пасео Колон, мы проезжаем мимо огромного пустыря. Морской бриз гонит по нему облачко пыли и бумажного мусора в сторону одиноко возвышающейся чаши футбольного стадиона, прозванного местными болельщиками «бомбонера» – «корзинка с конфетами». Он принадлежит одному из популярнейших спортивных клубов «Бока Хуниорс». Машина въезжает в «старый город», имеющий богатую историю.

Основатель аргентинской столицы испанец Педро де Мендоса прибыл из Европы на берега Ла-Платы четыре с половиной века назад и облюбовал тихую бухту для швартовки своего парусника. Ее назвали Ла-Бока, что в переводе с испанского значит «устье». Это случилось в 1536 году.

А лет двадцать спустя после основания аргентинской столицы на берегах реки Ла-Платы высадилась группа испанских авантюристов, прибывших сюда в поисках золота и серебра. Из-за океана они привезли с собой семь коров и одного быка. Их заветная мечта найти здесь драгоценные металлы оказалась иллюзией, а вот от первых нескольких коров пошли стада, которые принесли Аргентине настоящее богатство.

Минули столетия, появились огромные океанские суда. С одного из них, доставившего эмигрантов-итальянцев, сошел малоизвестный в то время писатель Эдмондо Д’Амичис. Он поистине влюбился в Ла-Боку и так проникновенно описал далекую заморскую деревушку в своей новелле «Сердце», назвав ее «маленькой Генуей», что вскоре в Аргентину приехало более миллиона итальянцев. Теперь, как утверждает статистика, примерно половину населения страны составляют выходцы из Италии или их потомки, а другую половину – потомки испанцев.

Ла-Бока и сейчас манит иностранных моряков и туристов. И в этом немалую роль играет присущий ей итальянский колорит. В многочисленных харчевнях по-прежнему широк выбор спагетти, традиционных итальянских рыбных блюд и доброго виноградного вина. И, конечно, уже у берега турист встретит ищущего заработка гитариста, исполняющего душещипательное танго.

Когда въезжаешь в этот старый портовый район, то теряешься в узких улочках среди низких, порой просто-напросто убогих строений, и кажется, что ты попал совсем в другой город. Ведь в центре и прилегающих к нему кварталах тебя немного раздражали чопорность и роскошь особняков богачей, начищенные до блеска медные таблички у парадного входа. Там город во многом копировал архитектуру и стиль западноевропейских столиц, и думалось порой: стоило ли ехать за тысячу километров, чтобы увидеть тут, на краю света, нечто похожее на Лондон или Копенгаген? Ла-Бока же самобытна: она как бы сама по себе – плоть от плоти аргентинская.

Недаром здесь черпали вдохновение художники и поэты, музыканты и артисты. Иные приезжали в пропитанный морской солью и по2том квартал во фраках, покинув богатые салоны и званые приемы; большинство же, стремясь добиться признания, упорно трудились здесь, предлагая по бросовой цене свои картины случайным посетителям или зарабатывая на хлеб сочинением и исполнением танго. Один из них, Хуан Филиберто, композитор и поэт, прославился знаменитым танго «Каминито». В честь этой мелодии даже названа одна из улиц Ла-Боки.

У причалов не видно сверкающих белизной фешенебельных яхт, здесь лишь забрызганные грязью рыбацкие шаланды да старые посудины, доживающие свой век. А современный порт с бесчисленными доками и лесом портовых кранов-гигантов, с огромными пакгаузами и элеватором расположился севернее – туда и разворачивается наш «форд».

Суда – под флагами разных стран – принимают в трюмы товары традиционного аргентинского экспорта: мороженое мясо, пшеницу, кукурузу. На пристани я увидел и нечто совсем неожиданное – высыпавшиеся из разбитого ящика сочные красные яблоки. Аргентинские фрукты тоже везут за океан. Румяные яблоки, отливающие золотом груши охотно покупают Франция и другие страны Западной Европы. И хотя европейские порты отделены добрым десятком тысяч километров, аргентинские фрукты пользуются хорошим спросом. Ведь их урожай приходится в пору, когда в страны северных широт только приходит весна.

Неподалеку от нового порта начинается сегодняшний центр Буэнос-Айреса. За Розовым дворцом, резиденцией президента республики, расположились кварталы банков, министерств и закрытая для движения автотранспорта богатая торговая улица Флорида.

Аргентинская столица – город прямых и длинных улиц. Обычно считают, что самая длинная улица в мире находится в Мехико. Это 28-километровая Инсурхентес. В Байресе подобных улиц множество. Одни из них тянутся с востока на запад, а другие перпендикулярны им. Самая длинная – 37 километров – носит имя политического деятеля прошлого века Ривадавия. Она пересекает более ста городских кварталов и насчитывает около десяти тысяч домов.

Невольно думаешь, что жителям Байреса, должно быть, трудно ориентироваться из-за многозначной нумерации домов. Оказывается, нет. Город состоит из одинаковых по числу строений кварталов, в каждом не более ста домов. Поэтому второй квартал по улице имеет нумерацию домов 200–299, третий – 300–399 и так далее. Таким образом, дом под номером, скажем, 1545 будет обязательно находиться в 15-м квартале. Нумерация домов, как правило, начинается от берега реки Ла-Платы, откуда рос город.

Ветры с широченной, как море, реки Ла-Платы одинаково дуют как на севере, так и на юге столицы. Но на своем пути к обитателям северных кварталов эти ветры проходят сквозь строй каштанов, пальм и редкостных тропических деревьев, которыми засажены парки, и несут живительный озон. А на юге те же ветры встречают барьер портовых кранов, рыболовных и нефтеналивных судов и, достигая рабочих кварталов, пахнут морской солью, рыбой и керосином.

Контрасты двух столичных районов этим не ограничиваются. Они проявляются в одежде людей, темах их разговоров, даже в памятниках. Чем старше городской квартал или чем он богаче, тем больше в нем памятников.

Аргентинцы отдают дань уважения участникам движения за освобождение страны от испанского колониального владычества, и поэтому нет ничего удивительного в том, что в центре города и богатом районе Палермо то и дело видишь фигуры бронзовых и мраморных всадников.

Самый почитаемый из них сооружен герою освободительной войны Сан-Мартину. Восседающий на вздыбленном коне генерал окружен бронзовыми статуями своих солдат, а по всему гранитному постаменту – барельефы, отражающие памятные баталии и военные походы.

Рядом с памятником Сан-Мартину расположены три вокзала и привокзальная площадь Британия. На ней еще издалека замечаешь высокое сооружение, похожее на каланчу. На самом же деле это совсем не каланча, а тоже монумент, правда, несколько необычный. Своими очертаниями и гигантскими часами он напоминает знаменитый лондонский Биг-Бен. Это дар Англии, а точнее, как значится на монументе, «британских посланцев в Аргентине» по случаю столетия независимости республики, которое отмечалось 25 мая 1910 года.