Читать книгу Перевал - Владимир Колосков, Владимир Владимирович Колосков - Страница 3

Замечали ли вы, что детство великих героев обычно проходит по одному из двух путей: они, как Геракл и Кухулин, начинают совершать подвиги с неправдоподобно раннего возраста или, напротив, не причастны ни к каким славным делам почти до тридцатилетнего возраста, как, например, Беовульф? Думается, дело тут в том, что хронисты избегают показывать весь путь становления героя, чтобы никому не вздумалось повторить его.

Теда легко отнести к тем героям, кто пребывал в безвестности до зрелых лет, поскольку о его ранних годах ни нам, да и никому во всем свете, кроме него самого, ровным счетом ничего не известно. Как он появился в наших землях? Никто не знает. Он просто появился и притом в самое нужное время. Знаем мы лишь то, что его нашла на берегу семья рыбака. Тогда стояла безлунная, звездная ночь. Море второй день было неспокойно. Рыбаки услыхали лай собаки. Когда хозяин вышел, собака выскочила к нему из темноты и, стукнувшись об ноги, снова юркнула обратно, тихонько скуля и призывая следовать за собой.

Вы спросите, откуда мне известны все эти мельчайшие подробности? Этому есть самое простое объяснение. В то время я служил главным архивариусом, и как только настала нужда записать чудесные деяния героя, моим долгом стало собрать и записать все свидетельства ясно, четко, беспристрастно и без прикрас.

Итак, рыбак пошел за собакой и скоро нашел в темноте того, кто потревожил их сон и сон его пса. На берегу лежал человек, вынесенный на берег штормом. Хозяин кликнул сыновей, вместе они подняли его и принесли в дом. Человек был в сознании, но изможден долгим пребыванием в воде. Его уложили на кровать и напоили водой. Вся семья – отец, мать, взрослые сыновья и дочь – встала у его кровати. Они ждали, что незнакомец заснет, но ему не хотелось спать. Последние дни он провел в воде, что было видно по его коже. Долгое нахождение в воде подкосило его силы, но высыпаться вдосталь в открытом море ему удавалось. Он поднялся с кровати и попросил поесть. Отец сказал дочери, чтобы та накрыла на стол, и, видя, что рассудок гостя в порядке, подступил к нему с вопросами.

Человек представился рыбакам как Тед Карвер и рекомендовал себя странствующим рыцарем. Свое появление на берегу он объяснил страшным кораблекрушением, хотя от подробностей уклонился. Рыцарь был молчалив, недоступен, изъяснялся с трудом и неохотой. Узнав, что гость – рыцарь, рыбак сразу поделился с ним слухами, что в Киренах – так назывался ближайший к их селению город, где ваш слуга Паласар пребывал в те дни, как я уже упоминал, в должности архивариуса, – несколько дней назад объявился дракон.

Тед тут же сопоставил сведения рыбака с числом дней, проведенных им в море, и, подогнав одно к другому, заключил, что это был тот самый дракон, который едва не отправил его на корм рыбам, и надо двигаться в Кирены. Но двигаться было еще рано, ему нужно было восстановить силы.

Утром Тед почувствовал, что еще слаб, чтобы затевать двухдневное путешествие в Кирены. На лошади он добрался бы быстрее, но коней в рыбацких деревнях не держали, а если и были где-то рядом кони, то их уже реквизировали из-за осадного положения, в котором оказался наш город. После завтрака Тед отправился гулять по берегу, набираться сил. За ним увязался хозяйский пес, который отыскал Теда ночью и разбудил хозяев. Не без помощи любопытной собаки Теду удалось отыскать несколько вещей, вынесенных на берег после «кораблекрушения».

Главной находкой был его меч по прозвищу Некотимор. Меч валялся на песке. Удивительно, как он мог здесь оказаться, ведь он должен был затонуть вместе с остальной поклажей. Память рыцаря начала проясняться, как под первыми лучами рассветного солнца оживают сюжеты, выложенные крохотными цветными стеклами витражей. Тед узнал свой меч, тайна которого была сокрыта даже от него. Знал он лишь то, что Некотимор совсем не то, чем кажется, и при суровом, грозном внешнем виде даже не оружие, а скорее ключ, как Тед называл его при мне неоднократно.

Тед не помнил, чтобы он брал «ключ» с собой, но последний поход начинался в такой сумасшедшей спешке и закончился так плачевно, что он мало что помнил. Он преследовал дракона до наших земель, но потерпел поражение в схватке, и теперь ему пришлось начинать сначала.

Второй ценной находкой, обнаруженной на берегу, была маска. Тут я вынужден использовать слова, значения которых мне не до конца ясны. Маска, которую Тед называл кислородной, держала запас чистого воздуха, что, я полагаю, призвано защищать рыцарей от пагубного воздействия дыма и серного дыхания чудища.

Хотя на берегу ничего не нашлось, кроме этих двух предметов, Тед располагал еще кое-чем: снарядом от авиационной пушки и ножом. Нож все время висел на поясе, а снаряд лежал в кармане его штанов. Что представляет из себя так называемый снаряд? Я полагаю из его объяснений, что это концентрированный греческий огонь, обличенный в форму небольшого железного цилиндра размером с ладонь. С этим скудным арсеналом Теду предстояло бросить вызов самому большому бедствию, что обрушилось на наш почти беззащитный город.

Рыбак пытался удержать своего гостя от путешествия в Кирены. Дракон сюда не наведывался, и рыбак надеялся, что безмятежные дни, проведенные в семье, поймают гостя в сети привычки, а потом рыцаря, который с виду не лентяй и крепкий парень, можно занять работой, а там, глядишь, между ним и дочкой вспыхнет чувственная искра. Мужицкая смекалка рисовала рыбаку неплохие выгоды этого брака.

К счастью для нашего города, Тед не оправдал этих надежд: он был беспокоен в праздности, к работе чувствовал отвращение и почти ни разу не взглянул на невесту. Под конец он заявил отцу, что он солдат, а не рыбак, и оставаться с ними больше не может. Рыбак расстроился, но не обиделся, ведь настоящий странствующий рыцарь не мог быть другого нрава. Уходя, Тед уговорил рыбака отпустить с собой собаку. «Забирай ее, – сказал хозяин, – пусть хоть кто-то за тобой присмотрит». С ней Тед покинул бедный, но гостеприимный дом.

Первый день пути прошел без происшествий. По дороге Теду попалось несколько деревень. Он проходил через них, ни с кем не заговаривая. Вечером он сошел с большака и устроился на ночлег в роще. У него было немного еды, которую дал рыбак. Он съел ее, оставив немного собаке. На завтра ничего не осталось, но на следующий день Тед рассчитывал добраться до Кирен.

Ночь выдалась не такой спокойной, как день. Теда разбудил лай. Пес вел себя беспокойно и, рыча, недвусмысленно указывал на угрозу, притаившуюся за деревьями

– Что там? – спросил Тед, подозвав собаку. – Я ничего не слышу, а ты?

Пес обернулся вокруг себя, ударился Теду в ноги и заскулил. В деревьях раздался шорох. Пес залаял.

– Теперь слышу. Взять его!

Тед не знал, послушает ли его собака, но пес кинулся к деревьям, Тед побежал за ним. Раздался человеческий вздох, звуки возни, рычание, потом собака жалобно заскулила. Тед добрался до деревьев и увидел лежавшего на земле человека с ножом в руке. Тед занес над ним меч. Ловкости в обращении с мечом ему недоставало, но в некоторых случаях меч хорош и сам по себе: если он есть у тебя, но его нет у врага, то не так важно, хорошо ли ты с ним управляешься.

– Нет, не убивайте, прошу, – человек бросил нож и обхватил руками колени Теда. – Не убивайте. Не убивайте, – запросил он пощады.

Этого бродягу мне тоже удалось разыскать. Даже ходить далеко не пришлось, ведь к тому времени он коротал последние часы жизни, дожидаясь казни в царских казематах, на которую он был осужден по нашему закону о бродяжничестве.

– Что ты тут делаешь? Хотел ограбить меня? – спросил у него Тед.

– Простите, простите, – бродяга стал биться лбом о сапоги Теда. – Я заблудился и искал что-нибудь поесть. А потом ваша собака… Я не делал ничего плохого.

– Пойдем! – Тед подхватил пленника за ворот и отволок к стоянке. Заколотую собаку он оставил – пользы от нее больше не было.

Тед связал пленника и, не обращая внимания на его робкие протесты, продолжил сон. Утром он подробно расспросил незваного гостя. Тот рассказал, что бежал из Кирен. У него были самые свежие сведения из города. По его словам, там творился кошмар. Каждую ночь на город нападал дракон. Он разрушал и сжигал дома. Люди в панике побежали из города, но чтобы предотвратить бегство, царь приказал закрыть городские ворота, ввести военное положение, под страхом смерти запрещавшее выходить за ворота, и считать город осажденным.

Из дальнейшего рассказа пленника Тед узнал, что в городе никто не чувствует себя в безопасности, только те, кого по чину пускают в цитадель, могут без опаски отправляться на ночной покой. Царь усилил патрулирование улиц, чтобы не было паники. Солдаты день и ночь строят баллисты и стрелометы, которые ставят на высоких башнях, но дракону от них нет никакого урона. Люди пытаются тайно, часто за огромные взятки, выбраться из города. Специальные патрули ловят бежавших за пределами города. Беглецам приходится скрываться. Новости из города почти не проходят. Таковы были главные факты, которые Теду удалось вычленить из сбивчивого рассказа киренского беженца. Слухи, ходившие среди рыбаков, подтверждались.

– Я тебе дам один совет, – сказал Тед пленнику. – Иди по этой дороге, никуда не сворачивая. К вечеру ты выйдешь к морю. На берегу найди дом с синей крышей, перед которым стоит старая лодка с обломанной мачтой и до ватерлинии ушедшая в песок. В этом доме живет семья, лишние руки им сейчас не помешают, скажи им, что я тебя послал.

– А если они не поверят?

– Отнеси им собаку, тогда они точно поверят тебе.

«Однако хорошо, что я отдал рыцарю пса, а не свою дочь», – подумал отец, когда беженец вернул ему мертвую собаку. Однако, как показывает печальный конец этого бродяги, надолго он с ними не задержался.

Второй день принес Теду больше хлопот. Он несколько раз натыкался на патрули, о которых рассказывал ночной гость. Со стражей Тед справлялся легко. Киренские стражи испытывали благоговейный трепет перед рыцарями. Стоило Теду заикнуться, что он странствующий рыцарь, и показать украшенный черненым серебром меч, как его учтиво пропускали, провожая подобострастными взглядами. Если бы Тед шел в другом направлении, стража доставила бы ему больше неприятностей, но он двигался по направлению к Киренам и не вызывал подозрений.

Его без затруднений пропустили и через городские ворота. Страж спросил его имя и род занятий, таможенный чиновник записал их в журнал, и Теда пустили в город, ни единым словом не намекнув, что обратно ему не выйти.

Вокруг него выросли бесконечные стены домов старого города. Наш старый город был тогда огромен и невероятно сложен. Тед битый час блуждал в хитросплетении городских улиц, пытаясь найти дорогу к цитадели. Еда у Теда закончилась еще с вечера, но разжиться новой оказалось нелегко. Лавок не было, найти рынок он не смог, хотя в тот день наш рынок вовсе не работал, потому что царь запретил торговлю и реквизировал провизию.

Тед без устали бродил по улицам, сначала стараясь держать направление по солнцу, положение которого в узких переулках угадывал по теням, поочередно следуя правилам левой и правой руки. С наступлением сумерек и без того немногочисленный люд окончательно попрятался по домам, и сложная задача поиска цитадели превратилась в очень сложную, но Тед продолжал двигаться, поворачивать, натыкаться на тупики, возвращаться и поворачивать в другую сторону.

С наступлением темноты город подвергся очередному нападению дракона. Земля дрогнула у Теда под ногами, когда дракон, ударившись могучей грудью в древнюю каменную кладку, разбил и опрокинул самую высокую башню внутреннего форта, окружавшего цитадель. На крыше башни стояло пять новых стрелометов, это, насколько я могу судить, был на тот момент сильнейший огневой рубеж Кирен. Разделавшись с ним, дракон сделал устрашающий круг над городом, пустил несколько случайных огненных струй вдоль улиц и скрылся во тьме. В такой истощающей манере чудовище терзало наш город уже неделю кряду.

Нападение происходило далеко от Теда. Он даже краем глаза не заметил самого дракона, обо всем происходящем ему рассказали высыпавшие на улицы жители. Люди выходили на улицу, высовывались из окон, а жители, смотревшие с крыш, точно ему указали место, куда ударил дракон, и Тед отправился туда.

Ближе к пострадавшим кварталам в улицы потянуло дымом, на пути стали встречаться погорельцы. Некоторые спокойные: хладнокровные стоики или полностью раздавленные несчастьем, те и другие тихими тенями брели куда-то подальше от пожаров. Прочие же не сохранили присутствие духа, они кого-то искали, звали, плакали, бежали, ломали в театральных жестах руки. Дракон улетел, но они еще не поняли этого и продолжали спасаться, стараясь одновременно с этим что-то решить или совершить. Ничего, кроме суеты, из этого не выходило.

Тед не мог им помочь и в молчаливом равнодушии проходил мимо. Людей становилось все больше, и дым сильнее застилал улицу. Тед увидел край пожарища. Горела целая улица: десятки домов уже выгорели до стен, не меньшее число продолжало гореть или заниматься. Очаги пожара не тушили. Пытались спасти от огня уцелевшие дома, поливая их водой. Отовсюду слышался женский и детский плач. Кругом Тед видел закопченные смуглые лица. Пот и слезы растворяли сажу и разукрашивали лица, отчего зрелище походило на фантасмагорию или какой-то странный, посвященный смерти карнавал. Самые страшные маски были лицами, разодранными до костей или разбитыми о мостовую, лицами, изведенными гримасами боли, скорби, кровью и ожогами. Достойно уважения, что и посреди чудовищного маскарада оставалось немало людей, которые пытались остановить огонь. Они действовали неорганизованно, стихийно, но разобщенные усилия не пропадали даром: огонь не распространялся.

Пришло время нашему герою совершить свой первый подвиг и спасти из пожара детей. Не без помощи своего найденного на берегу снаряжения он вынес из горящего дома девочку. Об этом славном подвиге придворный певец впоследствии сложил героическую песнь, отличавшуюся такой бездарностью, что песнь, в отличие от подвига, давно забылась.

Поход в огонь дался герою тяжело. Несколько минут Тед лежал на дороге. Он беспрестанно моргал, разгоняя мутные красные пятна, закрывшие ему зрение. Тогда он почти не отличался от других жертв пожара. Кто-то поднес ему миску с водой умыться. Когда он встал, то увидел, что дом, из которого он вынес девочку, обвалился и догорает.

Люди исчезали с улиц. Искавшие ночлег стучались в незнакомые дома, и никто не отказывал в приюте, если в доме еще оставалось хоть немного места. Тед не искал приюта, он без цели и без устали слонялся в одиночестве по каменному лабиринту, пока не наткнулся на наш конный разъезд. Трое верховых в легких доспехах были вооружены мечами и щитами на случаи мародерства, но держали в руках длинные палки, более пригодные для пресечения мелких уличных беспорядков.

– Эй, это не про тебя говорят, будто ты спас человека из горящего дома? – окликнул Теда конник, которого я потом дотошно расспросил об этой встрече.

– Да, это я, – ответил ему Тед.

– Храбро, но глупо, – сказал дозорный и, подскакав ближе, спросил: – Не ты ли тот рыцарь, что пришел к нам с побережья?

– И это тоже я, – подтвердил Тед.

– Дважды храбро, но глупо, – подметил наш дозорный. – Однако сейчас мы отчаянно нуждаемся в таких людях. Идем с нами. У нас есть еда и ночлег.

Стражник освободил одно стремя, и Тед, опираясь на него, легко вскочил на лошадь позади дозорного. Караул ездил на легких и плоских седлах, на которых легко устроиться вдвоем. Второе место предназначалось для подвергнутых аресту. Их обычно перекидывали через седло, как тюки.

Сдается мне, среди нашей компании немало людей испробовали на себе такой способ передвижения! – Паласар усмехнулся, обведя взглядом свой отряд. – Скоро разъезд вернулся в цитадель, – продолжил он. – Во дворе у конюшен они встретили Селима – нашего начальника стражи. Стражник, который привез Теда, доложил о происшествиях. Выслушав рассказ, Селим приказал разъезду возвращаться в город, а Теду сказал пройти в казармы. По дороге он устроил Теду беглый допрос. Тед держался истории, в которой он был странствующим рыцарем и чудом спасся в кораблекрушении. Он настолько хорошо вообразил себе эту историю, что сам начинал верить в нее, хотя так и не открытая мной правда была, как я могу судить, несколько иной.

Начальник стражи прохладно воспринял заверение Теда разобраться с драконом, в ответ он лишь сухо поинтересовался, как тот собирается это сделать. Ответить Тед не успел, потому что Селима срочно потребовал по какому-то делу нарочный, и он остался в казарме с другими стражниками.

Вскоре за этим у Теда случилась перепалка с одним из наших воинов. Печальным, но ожидаемым итогом которой стала кровавая бойня, в которой погибло трое наших стражей. К счастью, у остальных хватило ума не лезть под горячую руку. Это весьма расстроило Селима, который подумал, не отправить ли ночного задиру на плаху, но Селим не рискнул самолично распорядиться судьбой Теда. Он пошел к царю и на утреннем докладе представил дело Теда в самом невыгодном для него свете, что, надо сказать, произвело на царя необыкновенно приятное впечатление. Царь приказал осыпать Теда всяческими почестями и даже изъявил желание лично увидеть невероятного героя за обедом. Но я смотрю, что публика заскучала, поэтому я, как хороший рассказчик историй, поспешу перейти к более интересной части нашей истории, которая включает повествование о драконе, о том самом, шкура которого пошла на мои сапоги.

Он явился ночью, как многие дни до этого. Наши стрелометы не смогли повредить его шкуру, как и многие дни до этого. Тед находился в цитадели и с первым известием отправился руководить обстрелом, но когда он добрался до башни, руководить было уже нечем. Дракон спалил целую батарею вместе с нашими отважными стрелками.

Храбро пробираясь через обгоревшие тела и не думая о том, что та же участь может постигнуть его, Тед вышел на верхнюю площадку башни, где догорали стрелометные машины. Дракон сидел на стене башни, вцепившись когтями в каменные зубцы. Дальнейшее описано весьма точно, поскольку множество свидетелей наблюдали за происходящим с соседних башен, а место отчаянного сражения было ярко освещено горящими стрелометами.

Герой извлек из ножен свой меч и ударил дракона по когтистой лапе, по той единственной части, которую мог достать мечом со своей позиции. Нам не известно, нанес ли он дракону существенную рану. Сам Тед скромно говорил, что ранить дракона не получилось. Многие свидетели говорят об обратном, хотя достаточного количества крови никто так и не нашел, поэтому если рана и была, то не такая, чтобы навредить дракону.

Моим слушателям, конечно, интересно, что последовало за этим! А было вот что. Дракон, почувствовав удар меча, оторвался от башни и воспарил над ней. Все уже приготовились хоронить героя, обращенного в пепел новой порцией огненного дыхания страшного зверя, но дракон лишь смерил Теда взглядом и умчался в ночь, оставив наш город.

– А где ты был в это время? Ты же был там, но все время говоришь, полагаясь на других наблюдателей, – спросил у Паласара Каспар.

– Мне, как и положено, приходилось оставаться в архиве, глубокие подвалы которого весьма удачно приспособлены не только для хранения ценных книг, диванов и списков, но и самым лучшим образом годились для надежного укрытия вашего покорного слуги.

Как бы то ни было, дракон улетел, и не просто улетел, а был остановлен. Наутро Тед получил от царя вдвое больше почестей и даров, чем в первый раз. Также царь, предвидя решительный перелом, назначил его чрезвычайным диктатором города, и Тед принял командование над всей королевской гвардией для закрепления успеха на следующую ночь.

Увы, все старания, предпринятые для отражения новой атаки огнедышащего чудовища, оказались напрасны. Дракон не прилетел ни на следующую ночь, ни через одну, ни позже. Десять дней кряду мы укрепляли оборону, готовясь к новому нападению, и только на десятый день признали: наш город свободен. Ворота были торжественно открыты. Патрули разосланы в дальние концы царства, чтобы отыскать следы чудовища, а лучше – его логово, потому что Тед был уверен – пока дракон жив, нельзя возвращаться к мирной жизни.

У него были основания так считать. В те времена я не знал об этих основаниях и вместе с другими жителями роптал на то крайнее положение, в котором царский диктатор держал наш город все десять дней. Но пока город не возвращался к мирной жизни, мирная жизнь сама возвращалась в город. Тем, кто слышал историю про Магомеда и гору, это должно быть понятно.

Через несколько дней после того, как ворота были открыты, царь снял с Теда бремя полномочий чрезвычайного диктатора. Был объявлен большой пир в честь победителя дракона, хотя Тед всячески этому – празднику, разумеется, а не утрате полномочий, – противился.

На том пиру, куда я был приглашен по своей высокой должности вместе со множеством других знатных горожан, мне впервые удалось воочию узреть героя. Он был высок, крепок и вышел статью, хотя в лице я не прочитал чего-то особого, кроме усталости и одержимости идеей довести начатое до конца. На пиру Теду был пожалован титул и земли, он выбрал себе жену из представленных ему прекрасных девушек и сочетался браком. А уж выпито и съедено тогда было столько, что я не припомню таких торжеств. Расходные списки, которые прислало мне позже казначейство, заняли целый том, и каких только яств там не было!

К слову, там было втрое больше яств, чем мне довелось увидеть на пиру на праздничных столах, но склонность к известного рода приписывательным фантазиям – это неустранимая язва, как мне отлично известно, всякого казначейства, и я готов отдать руку на отсечение, что проще увидеть ангела, чем честного казначея или банкира. Впрочем, оставим это, ведь мое дело было хранить списки, а не проверять их истинность.

Я не надеялся скоро увидеть нашего героя вновь, ведь под утро, когда я покинул пир, он едва держался на ногах и передвигался лишь с помощью Селима, который и сам был едва ли тверже в своих шагах. Когда кто-нибудь из них окончательно терял равновесие, тут же, как по волшебству, из него извергалась рвота, и спасительная струя словно возвращала их запойный дуумвират обратно в равновесное состояние. Думается, что из присутствующих тут каждый побывал хоть раз в состоянии такого безудержного веселья, и оно не требует дальнейших уточнений. Не стоит забывать и о предстоящих нашему герою тяготах первой брачной ночи!

Каково же было мое удивление, когда на следующее утро… Ну хотя какое там утро, я и сам уснул с восходом солнца. Скажем, что ближе к полудню, когда я уже с трудом разлепил глаза и готовился лично сделать запись о прошедшем празднике в летопись города, ко мне прибежал один из моих писцов и сказал, что Тед Бесстрашный (таким именем его наградили за битву с драконом), повелитель юго-западных земель, пожаловал к нам и требует пред свои очи самого главного в сем книгохранилище, а самым главным был не кто иной, как ваш покорный слуга, находившийся в то время в должности главного архивариуса.

Я явился к Теду. Он выглядел на удивление бодро и свежо, чем прямо свидетельствовал о своем подлинном героизме, ведь попойка – испытание не менее тяжкое для тела, чем битва, и сколько мы знаем славных людей, которые выжили в жестоких сечах, но не проснулись наутро после тяжких празднований!

– И чего он хотел? – встрял Каспар, подгоняя неторопливого рассказчика.

– Не спеши, – улыбнулся Паласар. – До полночи еще далеко, и костру гореть еще долго.

Хотел он взглянуть на архив, что было для меня удивительно, ведь никто никогда, за исключением редких проверок, не ходит в архив. В архиве его интересовало все, что у нас есть по драконам и легендам. Я побледнел как полотно, ведь задача была не из простых, а прогневить героя – что может быть страшнее?

Я взял два дня срока. Все мои писцы и служки с ног сбились, копошась в книгах, томах, свитках и списках. К концу срока все они были покрыты пылью, как рудокопы, многие неосторожные, кто работал без повязок на лице, слегли с легочными болезнями, кое-кто даже умер, но я с достоинством выполнил поставленную задачу!

К возвращению Теда Бесстрашного в келье высилась стопка книг и фолиантов, доходившая вашему покорному слуге до плеча!

Паласар поднялся и показал рукой, какой в точности была стопка.

– Ее пришлось пристроить в углу комнаты, чтобы не развалилась! Не скажу, что Тед был этому сильно рад. Скорее ошарашен и огорошен, но я, как говорится, выполнил поставленную задачу на все сто! Так он и пробормотал, осматривая колонну бумаги и пергамента. Видимо, в тех местах, откуда он родом, сто – это сакральное число. Он часто повторял эту присказку – «на все сто».

Тед взял верхний том и пробежался по нему глазами. Я не следил за тем, в каком порядке были собраны книги в стопке, лишь проследил, чтобы наиболее впечатляющие по оформлению работы оказались наверху. Я и не думал, что Тед захочет читать их все, но я ошибался.

Глазам Теда предстали убористые строки рукописного текста, который он поначалу принял за узор. Но в узоре различались слова, в словах с большим трудом – буквы. Это были очень красивые буквы.

– Они все на арабском? – спросил меня Тед, глядя на испещренные каллиграфической вязью страницы.

Я ответил, что не только арабский; этот том написан макароническим письмом: тут и арамейский, и арабский, и тексты на латыни, и маргиналии на греческом. Более древние доарабские книги написаны на арамейском. Если его не устраивает наша подборка, то в Дамаске могут быть источники на греческом, но их надежность… Я предложил ему послать гонцов в Дамаск, но он отказался. Я надеялся, что первое впечатление заставит Теда покинуть мою скромную обитель, вынудит его удалиться восвояси и вернуться к времяпрепровождению в славных подвигах и отдыхе, но он оказался упертым, как стадо безногих баранов.

– И что же он сделал? – спросил кто-то, когда Паласар взял паузу, чтобы собраться с силами на продолжение.

– Он? То, что сделал бы каждый, кто всерьез задумал прочитать все эти книги! Он потребовал переводчиков! К счастью, у меня в архиве было много смышленых писарей, писавших и читавших на множестве языков. Я скрепя сердце выделил ему эту келью для ученых трудов и познакомил с теми, кто мог ему читать и переводить. С тех пор ежедневно я наблюдал, как утром Тед Бесстрашный приходит в мой архив и затворяется в келье с несколькими писцами.

Должен признать, я несколько переоценил ту работу, которая лежала перед нашим героем. Поскольку почти каждый источник, найденный мной, содержал лишь небольшую крупицу сведений, относящихся к драконам, Тед, как бритвой, отсекая все лишнее, быстро прочитал всю стопку книг. У него ушло на нее недели три, а по меркам архива это – одно мгновение.

Как-то в один из дней Тед вышел ко мне и сказал, что закончил. Я не ждал этого так скоро, но поздравил его и спросил, удалось ли ему отыскать то, что он искал, и не требуется ли все-таки послать гонцов в Дамаск. Тед отказался. Тогда я спросил у него, есть ли надежда, что он завершит свой подвиг и мы сможем воочию узреть хладный труп страшного чудовища, принесшего нам столько бед. За время в архиве мы немного сблизились и стали дружны. Тед был целеустремленным читателем и уважал тишину и покой моего архива. Я стал для него товарищем, которым до той поры ему был Селим.

На мой вопрос Тед отвечал уклончиво, но сказал, что ему потребуется еще один мой совет. Он пригласил меня проследовать за ним в его дворец. Я же упоминал, что царь подарил Теду дворец? Небольшой, но очень приятный. Я не посмел отказаться, хотя, признаюсь, в те времена я в некоторой мере страдал от того, что греки называют боязнью толпы, агорафобия по-гречески, и не любил без крайней надобности покидать своих архивных пенатов. Как все изменилось с тех пор!

Во дворце мне были предложены яства куда более изысканные, чем те, к которым я привык, хотя мое жалование и было по меркам нашего города щедрым. Почтя гостеприимство гостя, как того требовала вежливость, я справился о цели моего визита и был отведен в подвал, где находился железный сундук. «Не стоит беспокойства, ведь мои услуги уже щедро оплачены из царской казны», – так ответил я при виде сундука, полагая, что Тед хочет наградить меня за помощь, но сундук хранил сокровища иного рода, о котором я и не мог догадаться.

Отперев все замки и запоры, Тед открыл сундук и извлек оттуда предмет, подобного которому я не видел. Это был цилиндр, по виду я принял его за латунь, но металл был другим, как пояснил Тед. С одной стороны он заканчивался цилиндром из другого металла, а с плоского торца имел письмена и небольшой механизм, называемый капсюлем. Тед сказал, что это оружие, которым можно убить дракона, но для этого ему кое-что нужно.

Нужна ему была полая труба, снабженная механизмом, который мог бы ударить по капсюлю в нужный момент.

– И как же работает это оружие? – уточнил Каспар.

– Как я понял, в цилиндр забит состав, подобный пороху. Он может разогнать оконечник цилиндра, именуемый пулей, до скорости, на которой он пробьет шкуру дракона. Для этого требовалась та особая труба, именуемая стволом, и спусковой механизм. Нам пришлось насесть на кузнецов. Тед очень дотошно исследовал их работу, требуя только самых лучших сталей. Ему постоянно казалось, что ствол недостаточно прочен, чтобы сдержать огонь, который польется из цилиндра. Поскольку цилиндр у него был один, испытать изделия он не мог. Он забраковал дюжину изделий, прежде чем решил, что оружие готово. Затем пришло время испытывать пружины спускового механизма. Оружие ковалось пять недель, за это время я узнал о кузнечном деле больше, чем за всю прошлую жизнь.

Рано или поздно все подходит к концу. Тед ушел. Он взял коня, еды на неделю и отправился на поиски дракона. Я не ждал его возвращения, во всяком случае скоро, но через несколько дней он постучался в двери моего дома. Стояла ночь. Ночую-то я, разумеется, у себя, а не в архиве. Тед был изможден и с ног до головы пропитан кровью. Кровь, что было самым странным в его облике, оставалась липкой, будто он только что покинул поле битвы, но, как он мне рассказал, он шел в таком виде три дня. Его конь погиб, раздавленный тушей убитого дракона, поэтому ему пришлось четыре дня идти по пустыне без еды и воды.

«Невозможно идти по пустыне четыре дня без воды!» – возразил я, да и вы, мои любезные слушатели, подумали сейчас о том же самом. Но Тед обнаружил в себе способность идти без воды, дни лишь увеличивали его страдания от жажды, но не убавляли его сил. Мы сошлись во мнении, что причиной этому – кровь дракона. Она обнаружила свойство удерживать влагу даже под палящим солнцем, именно она питала его все дни в пустыне. Недаром же ей приписывают самые разные волшебные свойства. Одно из них, как я могу засвидетельствовать, было нами и обнаружено!

Получив отдых и обильное питье, Тед не проявлял признаков сонливости, которую можно ожидать от человека после такого длительного перехода, поэтому он закончил свой рассказ о драконе, а я на скорую руку набросал историю на пергаменте, потому что у меня тем более сна не было ни в одном глазу.

Итак, Тед нашел дракона. То ли он узнал, где его искать, из легенд, которые читал, то ли ему удалось расспросить кое-кого из дозорных, разосланных в разные концы страны, но он его нашел. Дракон выполз к нему и предложил его убить. Дабы не было двусмыслицы: дракон предложил Теду убить себя. Дескать он стар, а человек, убивший дракона, сам станет драконом. Полагаю, так дракон решил переродиться, хотя сомневаюсь, что он или Тед слыхали про метемпсихоз.

Тед же был не лыком шит и отказался. Он ждал какой-то уловки, не зря же сидел столько дней в моем архиве. Так ему и сказал: или убью тебя в бою, или буду ждать здесь, пока ты сам не сдохнешь от старости. Так они посидели какое-то время, потом Теду своей болтовней все же удалось раззадорить богомерзкое чудовище, и они сошлись в коротком бою. Дракон опустил свою пасть на Теда, но не успел сомкнуть челюсти, как Тед привел в действие свое смертоносное оружие. Ни пружина, ни ствол, ни качество железа, ни работа наших кузнецов не подвели. Голова дракона лопнула, как перезревшая дыня под копытом коня. Тед, подобно библейскому Ионе, оказался заперт в развороченной драконовой плоти, завалившей его со всех сторон, словно в пещере. Но, вместо вознесения молитв, он стал прорубаться через дракона с помощью кинжала, а когда стало просторнее – мечом, и выбрался наружу, весь покрытый кровью и мозгами дракона.

Его путь обратно был тяжек, но он добрался до моего жилища, как я уже говорил. Затем произошли странные события, которым есть два объяснения. Событие было, точнее говоря, одно: утром Тед исчез. Он исчез из моего запертого дома, где мы были с ним вместе. Я уверен, что он никуда не уходил, потому что я не спал до утра, записывая его историю. Никто не отпирал ни двери, ни окна. И все же утром Теда не было! Я уж подумал, не привиделся ли мне чудной сон, произошедший от впечатления и переживаний за судьбу героя, и не явился ли мне призрак погибшего героя, до сих пор гниющего в черепе дракона? Но следы грязи и крови покрывали все предметы, которых касался Тед, поэтому, имея на руках доказательства, я отправился к Селиму.

Тушу дракона разведчики нашли в том месте, где указал мне призрак Теда. Его тела в голове не было, судя по состоянию черепа, он все-таки выбрался из головы, а его следы указывали, что он отправился обратно.

На следующий день стало известно, что Тед умер. Его тело нашли в городе, хотя это не так. Его исчезновение или бегство выглядело нелепо, особенно с учетом того, что он оставил на сносях жену, принадлежавшую к знатному роду нашего города. По этой причине царь, или его советники, или Селим придумали другой, более благородный конец этого истории.

Думаю, что ночью без лишнего шума задушили какого-то стража, похожего на Теда ростом и волосами. Его обрядили в одежду Теда, какая осталась после него. Для верности покойнику обезобразили огнем лицо и похоронили с почестями вместо исчезнувшего героя, чтобы достойно завершить эту историю. Понимая, что я остаюсь единственным свидетелем, который мог бы пролить свет на подлинное исчезновение Теда, я поспешил покинуть город, дабы ненароком не оказаться в фундаменте того мавзолея, который собрались возводить в честь почившего героя.

– Как же ты видел, как дракона привезли в город, если почти сразу сбежал? – спросил Каспар, имевший нюх на неточности.

– Я не говорил, что сбежал сразу, – ответил Паласар. – Вся эта кутерьма, ну с поддельными похоронами, длилась несколько дней. Сначала Теда везде разыскивали, шли тайные расспросы, кругом суетились шпионы, за мной стайками бродили соглядатаи; лучшие знатоки тщательно, но тщетно обыскали мой дом. Потом по городу пустили слух о тяжелой болезни и ранах, хотя слух мог возникнуть сам по себе. Лишь после того, как стало ясно, что Теда не сыскать, после того, как какого бедолагу заключили в саркофаг с именем Теда, я почувствовал угрозу.

К этому времени туша дракона была давно разделана, распродана и перепродана. Деньги ушли в казну, кроме тех денег, что, естественно, достались огромному числу посредников от наших прохиндейских гильдий. Обдирай и властвуй! Даже эти сапоги успели принять подходящую форму на колодках моего сапожника, прежде чем им пришлось пуститься в бегство, где, можно сказать, я пребываю до сих пор. Впрочем, отсюда до моего родного города слишком далеко, да и не такая я значительная персона, чтобы кто-либо из вас, господа хорошие, мог заинтересоваться ценой за мою скромную голову, которая и вовсе не была назначена, потому что, кроме опасного свидетельства, я ничем свою честь не запятнал.