Читать книгу Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия - Владимир Колотенко - Страница 48

Книга первая
ПРИКОВАННЫЕ К ТЕНИ
Часть третья
ВОСКРЕШЕНИЕ ВОЖДЕЙ  
Глава 10

Оглавление

Я вглядывался в навеки запечатанные смертью глаза вождя в какой-то мистической надежде, что вот-вот он их откроет, привычно прищурит и подмигнет мне, мол, зря ты все это с моим воскрешением затеял. Я же не Иисус, простой смертный, пытавшийся утолить жажду власти над умами современников своими нехитрыми предложениями всеобщего счастья. Что вы еще хотите у меня выведать? Ходите толпами, как овцы, пялитесь на меня, как на девятое чудо света, сделали из меня посмешище, мумию, как из какого-то фараона. Дикари, африканцы!..

Ни один мускул не дрогнул на его лице. Меня уже толкали сзади, и мне пришла в голову поспешная мысль, что ДНК Ленина легко, так сказать, натурализовать, оживить в каком-нибудь мощном биополе, скажем, биополе ростка пшеницы. Или яйца черепахи, или красного перца. Это был знак судьбы. Я вышел из Мавзолея, наискосок пересек Красную холодную площадь и зашел в ГУМ, чтобы спрятаться от ветра. Через минуту я уже звонил своему знакомому биохимику.

– У тебя есть кто-нибудь в Ленинской лаборатории?

Секунду трубка молчала, затем биохимик спросил:

– У Збарского что ли? 

– Да.

– Да все они наши, я их…

У меня заныло под ложечкой.

– Я еду к тебе, – прокричал я в трубку.

У меня было желание выпить чего-нибудь горячего, но я даже не стал ждать в очереди. Первый раз в жизни мне захотелось поверить в осуществление своей мечты. Я понимал, что на пути встанут тысячи трудностей, но вера в возможное чудо отметала все мои сомнения. Я готов был стереть с лица земли каждого, кто встанет на моем пути.

– Выведи меня на кого-нибудь из Ленинской кухни, – попросил я знакомого бородатого парня в очках, с кем мы когда-то обменялись телефонами на вечеринке у Ирузяна. Я не помнил даже, как его зовут. Илья (я взглянул на визитку), ни о чем не спрашивая, тут же позвонил. Никто не брал трубку. 

– Они на месте, – успокоил меня Илья, – перезвоним через три минуты.

Прошло целых пять, я то и дело поглядывал на часы, Илья возился со своими пробирками, мы обменялись короткими ничего не значащими фразами (Как дела?.. Терпимо…) и Илья снова набрал номер.

– Привет, – сказал он в трубку, и у меня чаще забилось сердце.

Через час я был в лаборатории, сотрудники которой всю свою сознательную жизнь отдавали во власть смерти. Все их профессиональные усилия были направлены на то, чтобы смерть держала себя в известных пределах и не позволяла себе ничего лишнего. Задача была непостижимо трудной и сравнимой с превращением свинца в золото, но ответственной и благородной. Алхимики современности! И плата за труд была высокой.

Меня встретили прекрасно и вскоре мы уже пили кофе и шептались с Эриком в уютном уголочке. Мы вспомнили всех наших общих знакомых, Кобзона и Кио, Стаса и Аленкова, Ирину и Вита, Салямона, Баренбойма и Симоняна, и, конечно же, Жору, поговорили о Моне Лизе и Маркесе, Эрик был без ума от Фриша, а Генри Миллер его умилял.

– Слушай, а как тебе нравится Эрнест Неизвестный? Ты видел его надгробный памятник Хрущеву?

Я видел. Мы обменялись впечатлениями еще по каким-то поводам, Солженицын-де, слишком откровенен в своем «Красном колесе», а у Пастернака в его «Докторе», мол, ничего крамольного нет. То да се…

Помолчали.

– Мне нужен Ленин, – затем просто сказал я.

Эрик смотрел в окно. Где-то звякнул, упав на кафельный пол, по всей вероятности, пинцет или скальпель, что-то металлическое, затем пробили часы на противоположной стене. Казалось и стены прислушиваются к моему голосу. Эрик молчал, я смотрел на чашечку с кофе, пальцы мои не дрожали (еще бы!), шло время. Я не смотрел на Эрика, повернул голову и тоже смотрел в окно, затем поднес чашечку к губам и сделал глоток.

– Что? – наконец спросил Эрик.

Видимо, за Лениным сюда приходили не редко, возможно, от настоящего вождя уже ничего не осталось, его растащили по всей стране, по миру, по кусочку, по клеточке, как растаскивают Эйфелеву или Пизанскую башню, или Колизей…

– Хоть что, – сказал я, – хоть волосок, хоть обломок ногтя…

– Все гоняются за мозгом, за сердцем. Зачем?

Я стал рассказывать легенду о научной необходимости изучения тела вождя, безбожно вря и на ходу придумывая причины столь важных исследований…

– Стоп, – сказал Эрик, – всю эту галиматью рассказывай своим академикам. Я могу предложить что-нибудь из внутренних органов, скажем, пищевод, кишку…

– Хоть крайнюю плоть, – сказал я.

Эрик улыбнулся.

– Идем, выберешь, – сказал он.

– Сколько? – спросил я.

Эрик встал и, ничего не ответив, зацокал по кафельному полу своими звонкими каблуками. Мы вошли в анатомический музей: привычно воняло формалином, на полках стояли стеклянные сосуды с прозрачной жидкостью, в которых, как в витрине магазина, был расфасован наш Ленин.

Все это он? – спросил я.

Знаешь, – сказал Эрик, – мой шеф Юра Денисов…

Юрка?!. – воскликнул я, – Юрка Никольский?!.

Эрик вопросительно взглянул на меня.

– Ты его знаешь?

– Хм! – хмыкнул я. – Мы же с ним…

Я безбожно врал! Никакого Юрия Денисова-Никольского я, конечно, не знал. Краем уха я слышал о том, что он является, кажется, замдиректора «Мавзолейной группы», еще где-то читал, что Ленина в свое время бальзамировали Борис Збарский (потом его посадили) с Воробьевым, а затем это знаменитое тело поддерживали в нужной кондиции и Сергей Мордашов, и Сергей Дыбов или Дебов. Лопухин, Жеребцов, Михайлов, Хомутов, Голубев, Ребров, Василевский… Затем Могилевский или Могильский. Я стал Эрику перечислять всех, кого мог вспомнить, он только смотрел на меня и молчал. Странно, но я помнил все эти фамилии. В конце концов я назвал и эту: «Денисов-Никольский».

– Ладно, – примирительно сказал Эрик и, ткнув указательным пальцем в одну из банок, произнес:

– Все, что осталось…

– Это все?! – спросил я.

– Воруем потихоньку…

Эрик взял меня за локоть и, зыркнув по сторонам, почти шепотом произнес:

– Только для своих. Здесь кишка толстая, пищевод и кусочек почки. Там, – Эрик кивнул на запаянный сверху мерный цилиндр, – желудок, а там – сердце…

Давай, – сказал я, – всего понемногу.

Эрик кивнул: хорошо.

– А кожи, кожи нет? – спросил я.

– С кожей напряженка, – сказал Эрик. Есть яички и член. Никому не нужны…

– Мне бы лоскуток кожи, – сказал я.

Он не двинулся с места, затем высвободил свою руку из объятий моих пальцев и произнес, глядя мне в глаза:

– Ты тоже хочешь клонировать Ильича?

Я не был готов к такому вопросу, поэтому сделал вид, что понимаю вопрос как шутку и, улыбнувшись, кивнул: «Ну да!».

– Все хотят клонировать Ленина. Будто бы нет ничего более интересного. С него уже содрали всю кожу и растащили по миру. И в Америке, и в Италии, и в Китае, и в Париже… Немцы трижды приезжали. Только вчера уехали индусы. Все охотятся как за кожей крокодила. На нем уже ничего не осталось, только на лице, да и там она взялась пятнами. Если бы не я…

– Сколько? – спросил я.

– Все гоняются за его мозгом, – возмущенно произнес Эрик, – ни яйца, ни его член никого не интересуют. Никому и в голову не придет, что, возможно, все его проколы и неудачи были обусловлены не головой, а головкой.

Эрик глазами провинившегося школьника заглянул мне в глаза.

– Как думаешь? – спросил он.

– Это неожиданная мысль, – сказал я.

– Да, – сказал Эрик, – Ленин таит в себе еще много неожиданностей.

– Гений есть гений, – согласился я.

– Слушай, я у всех это спрашиваю, – сказал Эрик, – почему у него не было детей?

– Он же в детстве болел свинкой, – сказал я.

– Я тоже, – сказал Эрик, – ну и что?

– Нет, ничего, – сказал я, – где это достоинство?

– Какое?

– Ну… член…

– А, счас…

Затем Эрик легко нарушил герметичность каждой из банок, взял длинные никелированные щипчики, наоткусывал от каждого органа по крошечному кусочку и преподнес все это мне в пенициллиновом флакончике, наполненном формалином.

– Держи. Ради науки мы готовы…

Я поблагодарил кивком головы, сунул ему стодолларовую банкноту. Он взял, не смутившись, словно это и была эквивалентная и достойная плата за товар. Сколько же стоило бы все тело Ленина, мелькнула мысль, если его пустить с молотка?

– Спасибо, – сказал я еще раз и удержал направившегося было к выходу Эрика за руку. Он удивленно уставился на меня.

– Кожи бы… – тупо сказал я.

Эрик молчал. Шел настоящий торг и ему, продавцу товара, было ясно, что те микрограммы вождя, которые у него остались для продажи, могли сейчас уйти почти бесплатно, за понюшку табака. Он понимал, что из меня невозможно выкачать тех денег, которые предлагают приезжающие иностранцы. Он не мог принять решение, поэтому я поспешил ему на помощь.

– Мы тут с Жорой решили…

Мой расчет оправдался. Услышав магическое имя Жоры, Эрик тотчас принял решение.

Идем, – сказал он и взял меня за руку.

Мы снова подошли к Ленинской витрине.

– Крайняя плоть тебя устроит? – спросил Эрик, как торговец рыбой.

Я согласно кивнул: давай!

– Только…

– Что?..

– Понимаешь, он…

– Что?..

Эрик какое-то время колебался.

– Член, – сказал я, – давай член.

– Он сухой, мумифицированный, как… как…

Эрик не нашелся, с чем сравнить мумифицированный член вождя.

– Давай, – остановил я его пытливый поиск эпитета.

Он пожал плечами, подошел к металлическому шкафу с множеством выдвижных ячеек, нашел нужное слово («Penis») и дернул ручку на себя. Содержимое ящика я рассмотреть не мог, а Эрик взял пинцет и с его помощью бережно изъял из ящика нечто бесценное… Как тысячивековую реликвию. Затем он нашел пропарафиненную салфетку, положил в нее съежившийся от длительного неупотребления член вождя и сунул его в спичечный коробок.

– Держи!..

Когда я уходил от него, унося в пластиковом пакетике почти невесомую пылинку Ленина, доставшуюся мне, считай, в дар, он хлопнул меня по плечу и произнес:

– Только ради нашей науки. Пока никто ничем не может похвастать. Неблагодарное это дело – изучать останки вождей. Но, может быть, вам и удастся сказать о нем новое слово, разрыть в его клеточках нечто такое… Он все-таки, не в пример нынешним, вождь, а Жора – мудрец. Я знаю, он может придумать такое, что никому и в голову не взбредет. Ну, пока…

Ни о каком клонировании не могло быть и речи. Эрик, конечно, шутил, и я поддержал этот шутливый тон. Едва ли он мог даже предположить, что Жора на такое способен. Мы еще раз обменялись рукопожатиями, он еще раз дружески хлопнул меня по плечу.

– Привет Жоре и удачи вам.

– Обязательно передам, – сказал я.

Мне хотелось подольше побыть одному, поэтому я не взял такси и не вызвал нашу служебную «Волгу». Я ехал по кольцевой линии метро через всю Москву. Уже трижды произнесли слово «Курская», я не выходил. Я испытывал огромное наслаждение от того, что Ленин, покоривший полмира и угрожавший миру всенепременной победой коммунизма, теперь лежал в боковом кармане моей куртки, и его дальнейшая судьба была теперь только в моих руках. Вот как в жизни бывает! На «Текстильщиках» я вышел в половине первого ночи, затем 161 автобусом доехал до Курьяново.

– Где тебя носит? – встретил меня Жора, – тебя все ищут…

– Подождут, – сухо сказал я, не снимая куртки.

– Ты заболел?

– Коньячку плесни, а?

Жора замер, присел на краешек табуретки, затем потянулся рукой к дверце шкафа.

– И мне? – спросил он, наливая в граненый стакан коньяк.

– И тебе.

Мы выпили.

– Поделись с другом истиной, – произнес Жора, улыбнувшись, – ты влюбился? И мы рассмеялись. А затем болтали о чем попало, заедая коньяк апельсинами и остатками красной копченой рыбы. Привет Жоре от Эрика я так и не передал. Зато мне впервые посчастливилось увидеть Жору пьяным. Не знаю почему, но я этому радовался. Да и я, собственно, напился до чертиков в глазах: было от чего!..

– Ну, ты, брат, совсем плох, – заметил тогда Жора, – хочешь стать богом, а пить совсем не умеешь.

Я, и правда, едва держался на ногах.

Могу поклясться, что в те минуты у меня не было ни малейшего представления о том, как я распоряжусь судьбой воскресшего Ленина.

– Да, позвони Юльке, – сказал Жора, – она тебя ищет.

Он впервые назвал меня братом.

Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия

Подняться наверх