Читать книгу Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия - Владимир Колотенко - Страница 49

Как-то незаметно исчез и наш монарх Михаил Николаевич. Кончился январь, а за ним и февраль, мы справлялись в банке о пополнении наших счетов – тщетно. И мы уже не пытались его разыскать. Мы же не какие-то там вышибалы!

Вскоре оказалось, что наши закрома оскудели, запасы поистощились, а монарх – источник нашего существования – канул в лету. Пропал и наш генерал. И заела нужда. Виту пришлось даже прятаться от новой власти в Израиле, и теперь мы вынуждены были искать любую возможность, чтобы хоть как-то поддерживать силы. Наш Михась, по имеющимся у нас сведениям, то ли умер, то ли жил теперь где-то в Париже, и мы к нему не могли пробиться. Телефон, что по случаю нам удалось заполучить у какого-то его родственника, просто не отвечал, а лететь в Париж и искать его там – ну какой в этом резон? Мы ведь не какие-то вышибалы. Новый год не принес новых радостей. Полагающиеся нам ежегодные чаевые от Деда Мороза больше нас не беспокоили. И на том спасибо! Вероятно, он все-таки помер, решили мы, и оставили всякую надежду. Мы оказались в состоянии абсолютной прострации, невиданного коллапса. Первые дни навалившихся трудностей казались последними днями жизни. Мы были как в бреду. Страна нищала, надеясь на лучшее завтра, пришлось и нам затянуть пояса. Наши дела пошли вкривь и вкось. Ни о каких генных рекомбинациях или клонах не могло быть и речи. Даже Жорин оптимизм не спасал. Он бурчал:

Те хоть были старыми и немощными, от них ни пользы, но и зла никакого. А этот, с меченой репой, просто пугает своими речами и телодвижениями. У него, наверное, генов, как у Эллочки слов. Он, надутый спесью и чванством, продержится всего-ничего.

Жора тогда ошибся.

Но так продолжалось недолго, до тех пор, пока мы не оценили всю прелесть хаоса. Перестройка! Мы легко под нее подстроились. 

Это было чудесно: вдруг ты оказываешься в такой непомерной нужде, что мировые идеи спасения человечества или продления рода людского вылетают из головы, как птицы из клетки. Дошло до того, что чтобы пообедать или поужинать, мы напрашивались в гости, то к Чайлахяну, то к Симоняну или Салямону, а то и к самому Ирузяну. Аленков стал бывать у нас не так часто, но приезжая, все-таки привозил нам чего-нибудь поесть: то кулек с овсяным печеньем, то яблок, а то и увесистый кус ветчины. Такого обвала я давно не испытывал в своей жизни. И вот нужда – мать изобретательности – схватила нас за руки и потащила к свету. За нами оставалось несколько комнат с высокими пятиметровыми потолками в центре Москвы. Нет, мы не упали духом, просто жаль было терять время. Поблизости был Новый Арбат, наш любимый ресторан «Прага», кафешки и пивбары, где мы прежде часто бывали, и которые теперь без нас просто скучали. Как-то мы приехали с Жорой в наш офис под вечер, пришло очередное неуверенное лето, чертовски хотелось, конечно, есть. Жора произнес:

– Что если нам открыть здесь лавчонку? Надо ведь что-то и жрать!

Я удивленно посмотрел на него, не понимая вопроса. Как бы не было трудно, мне редко удавалось застать Жору в панике и никогда – в отчаянии. Он, как медведь, впадал на какое-то время в недолгую спячку, надеясь, что новый день принесет новую пищу. Мы выручили небольшую сумму денег, продав за бесценок допотопный микроскоп и могли позволить себе выпить пива и вдоволь наесться вареной колбасы. Он оторвал бутылку ото рта и снова спросил:

– Что ты умеешь делать, дорогой наш Нобелевский лауреат?

Я, улыбнувшись, хмыкнул. Мы с Жорой знали друг друга, как брат знает брата. Долгое время мы изучали наши повадки и пристрастия и прекрасно представляли себе возможности каждого из нас.

Жора продолжал:

– Пришла, брат, пора зарабатывать на хлеб, как думаешь?

– Я врач, – сказал я.

Жора промолчал, явно неудовлетворенный моим ответом. Затем встал и зачем-то начал передвигать стол, стоявший у окна.

– Я тебе не понравлюсь, – бросил он, – но выхода у нас нет.

Я все еще не понимал его намерений и действий, но таскал по его просьбе какие-то стулья, передвигал с места на место столы, тумбочки, вынес вешалку в коридор. Затем вымыл пол…

– А что, из тебя выйдет толк, – заметил Жора, – когда мебель была расставлена так, как ему хотелось, и мы присели передохнуть, – будешь моим ассистентом.

Я недоуменно уставился на него. Я смотрел на эту затею скорее с недоумением и ужасом, чем с наслаждением. Но мне было и любопытно: что из этого выйдет? Все это могло кончиться очередным провалом, и я мысленно готовил себя к нему.

– Здесь будет салон красоты, – сказал Жора.

– Что вы тут затеваете? – спросила Юля.

Я пожал только плечами.

– Помоги лучше, – сказал Жора.

– Какой еще салон?

– Красоты.

– Какой еще красоты?

– Тебе следовало бы знать это: только красота спасет мир, – сказал Жора, – это определенно! И нас прокормит. Юль, скажи ему. Как думаешь?

Я неуверенно пожал плечами.

– Еще как прокормит, – уверенно произнес Жора, – идем…

Жора считал себя богачом, если вдруг обнаруживал в собственном кармане измятую трешку.

Потом мы притащили из коридора кушетку, нашли и выстирали какие-то измятые простыни, разложили шприцы и пинцеты, ножницы и даже скальпели, расставили уйму баночек и бутылочек, принесли журналы с картинками… Юля вымыла пол еще раз. Кухня красоты была готова через неделю, и вскоре появился первый пациент – дама с начальными признаками старения кожи лица и шеи, с угасающим блеском в глазах и звонким лающим кашлем. Крашеные рыжие волосы тяжелыми ржавыми слитками давили на ее полнеющие плечи и, казалось, что еще мгновение и голова под их тяжестью рухнет на паркет. Я узнал дикторшу ЦТ и недоумевал: зачем Жора ее сюда привел? Репортаж неудачника? Но по его внешнему виду этого не скажешь. Он всегда одевался с изысканной небрежностью, но перед камерами тележурналистов тщательно чистил перышки и выглядел безупречно: этакий супермен-щеголь, Гиппократ с чарующей улыбкой на устах. Облачившись в накрахмаленный белый, как чаячий пух, халат, накупанный и гладко выбритый, с коротким соломенным ежиком над высоким лбом, Жора распахнул перед дикторшей дверь.

– Прошу…

Я сидел в уголочке и наслаждался Жорой, как наслаждаются игрой великого артиста. Казалось, что кожа лица дикторши всегда была единственным объектом внимания этого высоколобого синеглазого великана в белоснежном халате, накинутом на крепкий обнаженный торс. Врач он и есть врач. Гиппократ и Артист! Одним словом, Абу-Али ибн Сина! Каждый вечер сеансы по ювенилизации дикторш телевидения повторялись в моем присутствии и без меня. Маски, массажи, примочки, оттяжки – все способствовало их бурному омоложению. Вскоре они уже бродили стаями по коридору, ожидая своей очереди. Дикторши ЦТ – это был первый успех. За ними потянулись жены высокопоставленных чиновников, артистки кино и известные актрисы. Я их видел теперь вживую. В жизни они оказались вялыми, тусклыми, тихими и даже больными, хотя я помнил их, геройски сражающихся на баррикадах, или смело входящих в горящую избу, или стремительно и бесстрашно бросающих свой самолет на таран врага. Особенно эффективны были маски из свежей спермы кита (где ее Жора добывал, было тайной) с алтайским медом, которые превращали наших пациенток в принцесс и, когда страна видела их теперь на экране TV или в кино, не было отбоя от звонков и писем. Дикторы щедро делились своими ощущениями, тем самым невольно рекламируя Жорину технологию омоложения, и вскоре нам пришлось устанавливать очередность приема посетительниц.

Юля была потрясена! Глядя на Жору, глаза ее сияли, и я по-черному завидовал Жоре.

Я тоже не сидел без дела, мои навыки в чжень-цзю терапии тоже были востребованы как и другие нетрадиционные способности, которые приносили явную пользу нашим пациентам. Но Жору я превзойти не мог!

Затем к нам просочилось несколько членов правительства, но Жора быстро от них отказался: они были брюзгливы, тучны, требовательны и надменны. И главное – они были вонючи, как козлы. Жора, не эстет по природе, обожал эстетику экстерьера, а пациентки были просто без ума от его обворожительной улыбки, его голоса, рук… Случалось, что в Жору просто влюблялись, и тогда он дня на три, на четыре вообще пропадал. Искать его в такие дни передышек не имело смысла. Нередко многие из этих писаных красавиц потом приходили к Жоре с требованием: «Теперь ты должен на мне жениться!». У Жоры брови просто лезли на лоб: «Да с какой такой стати?!.».

– Я даже не помню, как ее зовут, – возмущался он. Переспать с женщиной, считал Жора, – это не повод даже для знакомства.

Особенно меня веселила его технология лечения облысения. Для этого он содержал в нашем подвале черепах и ежей, ужей и гадюк, каких-то огромных жуков-носорогов, покровы которых (хитин!) использовал для приготовления густых и вонючих мазей. Однажды нам пришлось отбивать атаки какого-то журналиста из Вены, у которого густой шевелюрой покрылась не только лысина, но и все тело. Когда он разделся перед нами, в истерике доказывая чрезмерную эффективность нашего лечения, мы просто упали со смеху. Перед нами был настоящий йети с чертами лица звереющего на глазах человека. Мы хохотали, а он от возмущения не находил себе места. Дошло до скандала, но нас защитила дочь какого-то члена ЦК, не сводившая с Жоры влюбленных глаз. Мы работали, не покладая рук, и к осени уже могли позволить себе заглядывать в зеркальный зал «Праги», в полуподвальную пивнушку и даже купить новые джинсы.

– Если так и дальше пойдет, – как-то проронил Жора, – можно будет открывать филиал. Пойдешь директором?

Мне ничего не оставалось, как согласиться.

– Юль, а ты моим ассистентом?

– Хорошо.

Меня, как своего ассистента, Жора почему-то отверг.

Наши телодвижения по добыванию карманных денег были, конечно, всего лишь ловкой уловкой, прикрытием, которое Жора придумал для отвода жадных и завистливых глаз. Настало такое время. Денежных средств оставалось вполне достаточно для того, чтобы заниматься своими изысканиями. Правда, все они были разбросаны по миру. Эти деньги делали новые деньги. С этим легко управлялся Вит, и, как я уже говорил, в этом деле среди нас ему не было равных. Время от времени раздавались его звонки:

– Мы купили казино в Антананирву.

– Где это?

– На Мадагаскаре!..

Или:

– Есть небольшой остров на Сейшелах, купить? 

Жора злился:

– Откуда мне знать?!.

– Хорошо, я подумаю. Ну пока…

Жора злился:

– Этого засранца совсем не волнует наша Пирамида. Но он без труда скоро купит пирамиду Хеопса…

У нас были трудности, как же без них?! Но мы были ко всему готовы. Главная же трудность, с которой мы не могли справиться, состояла том, что мы топтались на месте. Это был творческий кризис, глубочайший застой, коллапс и запор. Мы как загнанные кони упали на колени, а затем и в яму, из которой не знали, как выбраться.

Эта суета с омолаживанием и борьба с зеркальностью чужих лысин не сулила нам золотых гор, но была предприятием достаточно прибыльным, чтобы нам безбедно существовать. Жора был далек от желания на этом разбогатеть, но и мысль о том, чтобы жить впроголодь, его не веселила. Хорошая научная идея его соблазняла гораздо больше и задорнее, чем возможность по крупице накапливать деньги. Да, он легко мог расстаться с миллионами, но проблема выбора галстука для него была просто неразрешима. Мы, слава Богу, пережили испытание бедностью. Не бедностью – нищетой! И слава Богу, вернулись к своим баранам…